Они ещё встретятся

Для тебя жизнь теперь уже не важна, а моя жизнь как будто пустошь без тебя. Алый цвет — это цвет будущего нашего с тобой, Он эту песнь короткую опять продлит…

День до финального отбора. До дня, который решит всё, решит их будущее и дальнейшую судьбу. Сабито в предвкушении закрывает глаза и вдыхает холодный вечерний воздух полной грудью. Судорожно. Будто в последний раз. Он слабо улыбается уголками губ — этот закат, конечно, далеко не последний в его жизни. Таких закатов будет очень много, и он увидит, впитает в себя их всех. Это не последний закат. Но почему-то небо таит какую-то скрытую печаль, окрашенное в нежно-розовый цвет, оно сеет в душе какую-то смутную тревогу. Сабито начинает немного волноваться, но потом дёргает рукой край своего белого хаори и снова улыбается. Он — один из лучших учеников Урокодаки-сенсея, он обязательно выживет и проживёт прекрасную жизнь, наполненную подвигами, медовым вкусом побед и лишь изредка — незначительных поражений, которые тут же пропадут и растворятся, потому что потери не будут столь жестоки. В этом прекрасном мире осталось три человека, которыми он дорожит и которые, по крайней мере, живы. Хотя не все из них. Сразу вспоминается Макомо, девочка их возраста с синими волосами и загадочными бледно-голубыми глазами, наполненными пугающей пустотой и одновременно — бесконечной жизнерадостностью. А ещё Гию, который был его самым лучшим другом, тоже потерял свою семью из-за нападения демонов, который должен пройти отбор вместе с ними. Сабито не раз слышал, что именно ученики Урокодаки-сенсея погибали на финальном отборе, но ни разу не думал о том, что это не совпадение. И о том, что тоже находится в опасности. А сейчас задумался, страх начал медленно осуществлять своё губительное дело, а именно — отравлять существование мыслью о том, что если не он, то кто-то из друзей может не вернуться с отбора. Такое ведь часто бывало. Поднялся небольшой ветерок, синие тучи стремительно заслоняли небо. Как жалко, а ведь Сабито хотел подольше на него полюбоваться. Сабито вновь приходится напомнить себе о том, что это небо — не последнее в его жизни. Но почему-то всё равно грустно. И даже чуточку больно. Он хотел запечатлеть в своем сознании именно это небо. Хотел полюбоваться на него подольше. Грустно вздыхает, вставая с земли и идя домой. Скоро начнется дождь, он смоет отпечаток его грусти. — Беспокоишься насчёт отбора? Как же я тебя понимаю. Печально это всё, да? У Макомо приятный голос, нежный и приглушенный, словно доносится откуда-то издалека. Сабито хочет дотронуться до неё и почувствовать тепло её рук, но ему мешает лишь то, что она — ненастоящая. Нематериальная. Призрак. Макомо когда-то тоже была ученицей Урокодаки-сенсея, однако, погибла на финальном отборе. И почему-то видеть её может только Сабито. Именно она не позволила ему пасть духом после смерти семьи. Ни Гию, ни сам Урокодаки-сенсей не могли понять, почему он так детально описывает её внешность. Макомо мертва, но выглядит, как живая. Может материализовать синюю катану, что всегда при ней, может дотронуться до Сабито, но только если сама того пожелает. И сейчас, когда никого рядом нет, говорить с ней не представляет никакой опасности, ведь никто и не услышит. Год назад… Почти год назад они и встретились. Сабито возвращался домой после очередной тренировки, понимая, что ему ещё учиться и учиться. Так как другого выхода у него все равно нет, он будет постигать это искусство и владение дыханием Воды. Из-за усталости он подумал, что силуэт, напоминающий девушку, ему привиделся. Когда он окликнул её, она подняла на него свои глаза и даже не попыталась скрыть удивление. — Ты видишь меня? — Разве это странно? — именно тогда парень сделал робкую попытку дотронуться до её руки, но, как оказалось, девушку чувствовать он не мог. От неё веяло холодом и отчуждением. — Я пыталась сначала заговорить с Урокодаки-сенсеем, а потом и с его учениками. Это бесполезно, — она пожимает плечами, всë ещё не веря в то, что кто-то может её видеть — за год отрешенности от внешнего мира и пребывания призраком девушка успела знатно соскучиться по звуку собственного голоса, по разговорам с другими людьми, — и почему меня только ты можешь слышать? Странно же это. Я — призрак, мне нечего делать в мире живых. — Тогда что ты тут делаешь? — Сабито непонимающе на неё смотрел, проводил взглядом по каждому сантиметру её хаори и маске, — не легче ли тебе покинуть этот мир? — Я иногда вижу других призраков. Но они такие скучные. С ними не то, что не заговоришь, находиться рядом противно. Я осталась здесь в надежде на то, что кто-то сможет меня увидеть. Кажется, моя мечта исполнилась. Сабито замечает, как Макомо смотрит на него с грустью в бездонных глазах, слышит, как завывает ветер, а на улице начинает накрапывать дождь. Она кладет его голову себе на колени, казалось бы незначительное прикосновение к его щеке можно объяснить неосторожным движением холодной руки, но оба знают: случайности не случайны. Макомо специально касается его, чтобы ощутить, почувствовать тепло, исходящее от живого человека. И грустно улыбается. — Я обязательно выживу. Твоя смерть не будет напрасной. Я найду объяснение тому, почему именно ученики Урокодаки-сенсея погибают, — Макомо кладёт палец на его губу, приказывая замолчать, и Сабито повинуется. Если на свете есть человек, который может заставить его подчиняться — это может быть только она. — Лучше думай о том, как бы тебе выжить. Финальный отбор — это не какое-то геройское испытание, которое пройдешь из-за сверхспособностей. И ещё, — её голос немного дрожит, — когда ты его пройдешь, ты должен забыть обо мне, понял? Сабито закрывает глаза, подавляя очередной вздох. Они не раз говорили на эту тему. Макомо считала, что он сможет её отпустить, а он сам не был морально готов к этому. Зачем её отпускать? Ей наверняка будет одиноко. А ещё, кажется, она многое ему не рассказала. Поэтому он должен успеть спросить до завтрашнего утра. — Я не могу далеко уйти от этого места. Я привязана к нему невидимыми цепями. Так же, как и не могу умереть окончательно. Моё земное предназначение ещё не выполнено, потому тебе и не стоит полагаться на меня. Сабито, просто прими тот факт, что я мертва уже год. Встреться мы при других обстоятельствах, всë было бы иначе. Но я не хочу, чтобы ты жил, вспоминая обо мне. Я справлюсь и без тебя. Всегда справлялась. …а ещё у Макомо донельзя убедительный голос, и она предоставляет весомые аргументы. Но ни один из них не сможет сломить волю Сабито. — Думаешь, мне удастся забыть тебя? Если бы не ты, я бы никогда не нашёл в себе силы стать тем, кем вот-вот стану! Я осуществлю нашу мечту и буду жить за нас двоих — таков путь, который я себе сам прочертил. — Вот как. Живи за меня. Думай, как хочешь. Но главное, — она вновь проводит рукой по его волосам и шраму на лице, который уже не болит, — живи, Сабито. — Обещаю, что выживу. — Не обещай. Всё может обернуться… Не так, как ты бы хотел, — на этих словах Макомо отворачивается. Он не должен видеть её слёз. Точнее, слёз нет, просто непереносимая грусть, отражающаяся в печальных глазах.

Окрашу руки свои Осколком в будущего цвет яркий… В этот миг познаю звуки смерти я, Забыв про всё и как дышать, Слезу последнюю пустив…

Сабито горько улыбается из последних сил. Он не сдержал обещание. Ни перед Урокодаки-сенсеем, ни перед Гию, ни перед ней. Раны не позволяют идти дальше и даже двигаться, потому что они слишком большие и, вероятнее всего, смертельные. Воздуха катастрофически не хватает, и Сабито рвано дышит, пытаясь подняться. Смерть — это вовсе не романтично. Смерть — это больно и страшно, потому что ты не знаешь, что ждет тебя в этой пустоте. Забвение или же что-то ещё? Единственное, о чем он не сожалеет — о том, что спас всех. И Гию, который точно пройдёт этот отбор и выживет. — Какой ты глупый. Я же просила тебя заботиться в первую очередь о себе… Ему кажется, что голос Макомо ему чудится в посмертной лихорадке, но вот она возникает перед ним, смотрит снизу вверх своими печальными глазами, а на губах застывает несказанная молитва, которую она читала с момента его ухода. Молила сохранить жизнь хотя бы ему, но Провидение ошиблось, сделало с точностью наоборот. — Спас всех, а теперь погибаешь сам. Прямо как герой. Да что я говорю. Сабито, ты и есть герой, — тихо шепчет она, приседая рядом с ним. Ему не нравится, что Макомо видит его таким — раздавленным, сломленным и умирающим, хотя он только вчера давал ей обещание жить за них двоих. И сейчас боль от потери заставляет почти остановившееся сердце изнывать ещё сильнее. — Я был неправ. Я не исполнил обещание. Макомо, пожалуйста, — он произносит это из последних сил, анемическим шепотом, — убей меня. Меня все равно не спасти. Избавь меня от страданий, прошу тебя. Макомо рефлекторно отшатывается в сторону, смотрит пораженным взглядом. — Ты думаешь, что я смогу убить тебя? — Да. Ты можешь это сделать. Прошу тебя. Это слишком мучительно, я не могу это терпеть, — Сабито умоляет её, не в силах вынести то, что эта пытка долго продлится. Будь кто-нибудь рядом, его, может, и удалось бы спасти, но поблизости никого нет. — Сабито, как я могу убить, если люблю тебя? — тихо шепчет Макомо, пересиливая себя и дотрагиваясь своими холодными губами до его губ, оттирая с них кровь, — это скоро пройдёт. И мы… Наконец-то сможем быть вместе. — А если нет? Если я больше… Не увижу тебя? — Макомо мягко улыбается, держа его за руку. — Тогда мы переродимся. Я уверена, в следующей жизни мы обязательно встретимся. И я вновь полюблю тебя, — шепчет она успокаивающим голосом, после которого наступает умиротворение. Сабито приглушенно её слышит, все звуки, запахи, цвета — всë сливается воедино, а глаза медленно закрываются. Боль от ран уже давно не ощущается, пусть даже предсмертной анестезии не было. Анестезия — это присутствие рядом Макомо, которая разорвала все цепи, что её связывали до этого мгновения, чтобы прийти сюда к нему, помочь, спасти. Она не успела. Опоздала. И теперь довольствоваться может только разложением и очередной смертью у неё на глазах. — Я не сдержал общение. Прости меня. — Мы всë равно встретимся, — тихо говорит она, кладя ладонь на его лицо, закрывая глаза. Слёзы есть, они всегда были, просто Макомо тщательно их сдерживала. Но сейчас они капали на его лицо, а из горла вырвался слабый всхлип. Она хотела ещё многое сказать, но не успела. Однако, впереди их ждёт целая вечность… Они ещё встретятся.

И хотя не слышен больше шёпот мне, принадлежу я лишь тебе. Слеза последняя течёт… Поцелуй меня, позвав, объятья впредь не холодны, Ты в них меня скорей возьми, крепко прижми. Разлуку нашу укоротят они…