От имени Тистеллы

      За окном стремительно темнело, а Кирс все не было видно. Мерло стоял на ступенях дома и встревоженным взглядом вот уже который час провожал проходящих мимо людей. Но среди них не было никого, похожего на его сестренку.       Он знал, это плохая идея — оставлять ее там одну. Следовало проявить настойчивость, хотя бы раз в жизни! Пускай Кирс считала бы его капризным ребенком. Пускай разозлилась бы… Но во всяком случае она точно была бы в порядке. Здесь, рядом с ним и его мамой.       Они разошлись около полудня. Девушка пообещала, что вскоре вернется, и дала большую монетку: на, мол, купи что-нибудь на базаре. Мерло торопливо исполнил ее просьбу. Все же Кирс сказала, что разговор с ее другом не займет много времени, а значит, она вполне могла вернуться, пока малыш разгуливал средь лавок. Мальчишке очень не хотелось, чтобы сестренка пришла домой раньше него. Он желал встретить ее на пороге, тепло поприветствовать и поставить перед ней тарелку свежеприготовленного салата или что-то в этом роде. Мерло всегда встречал маму после тяжелого дня. А теперь в их семье есть еще и Кирс.       За последние дни он успел сильно привязаться к девушке. Сколько мальчик себя помнит, мама всегда пропадала на работе, а он слонялся без дела по улицам или измерял шагами расстояние между углами в их доме, мысленно отсчитывая время до возвращения Риелит. А самыми счастливыми моментами были те редкие выходные матери, когда они могли провести время вдвоем или куда-нибудь вместе сходить.       Мерло никогда не жаловался и старался быть счастливым. Он знал, что мама работает для него. Знал — и старался гнать прочь мысли о том, насколько же ему было здесь одиноко. Но появление Кирс в их жизни многое изменило. Теперь он не просыпался один дома и не ложился в одиночку спать. Теперь ему было кому без умолку тараторить о том да о сем. Теперь он мог чувствовать человеческое тепло практически в любой момент времени. И было кому посвящать это время.       Встречая рассвет, мальчик с усмешкой замечал, как недовольно морщится спящая девушка, когда солнечные лучи касаются ее лица. Ему нравилось наблюдать за тем, как она ест, неторопливо, тщательно пережевывая каждый кусок, — совсем не как его мама. Мерло нравилось звучание ее мелодичного голоса, заботливый взгляд, добрый смех. Он чувствовал, что они настоящая семья, хотя Кирс и появилась здесь всего пару дней назад.       Нельзя было оставлять ее там одну.       Сперва Мерло и не понял, что Кирс задерживается. Вернувшись домой, он сразу же кинулся готовить ужин — мальчишка был рад за девушку, друг которой появился здесь, в Убежище. Ведь это хорошо? Друг сестренки — и его друг тоже. Они смогут проводить время втроем… И раз он обещал спасти ее, то просто не может быть плохим человеком.       Ужин готов, порции тщательно отмерены, тарелки расставлены по своим местам… А Кирс все нет. Минуты медленно сменяли одна другую, Мерло лениво стучал по столу, отмеряя секунды, как мог: он пока что научился считать только до 20. В какой-то момент мальчик поднял взгляд на окно и заметил, что начало вечереть. Лучи закатного солнца едва ли пробивались сквозь плотные нижнемирские облака, что и не дало понять сразу: времени прошло довольно много.       Мерло обеспокоенно поднялся из-за стола и вышел на улицу. Никто из прохожих и не обратил внимания на маленького растерянного мальчика, все спешили куда-то по делам, живя своими жизнями. Малыш же настойчиво вглядывался в силуэт каждого, надеясь увидеть сестренку. Но тщетно.       Риелит тоже не возвращалась: она предупредила, что сегодня в очередной раз работает допоздна. Мерло впервые почувствовал себя настолько одиноким. Раньше он как-то мирился с этой мыслью, но теперь… Он успел привыкнуть к компании Кирс.       Время тянулось бесконечно долго, становилось все темнее и холоднее. В конце концов, у мальчика затекли ноги, да и руки замерзли, и он решил вернуться в теплое помещение. Сестренка вернется. Она обещала вернуться.       Впервые за долгое время Мерло растопил камин. Дни были теплые, однако по ночам все больше и больше холодало. А сейчас мальчика и вовсе пробивал озноб, так что он решил поджечь хотя бы одно несчастное полено. Ему хотелось согреться.       Огонь вяло потрескивал, почти не давая тепла, но малыш продолжал жаться к камину, плотно закутавшись в плед. Он думал о том, где же могла так задержаться Кирс — и одна мысль казалась мрачнее другой. Он утешал себя лишь тем, что сестренка, быть может, слишком рада встрече с другом, вот и заигралась с ним допоздна. Конечно же, Мерло хорошенько ее отчитает за это позже. Негоже красивой девушке задерживаться до ночи неизвестно где. Да если даже и некрасивой — все равно нельзя.       Мерло уже клевал носом, когда раздался слабый стук в дверь. Малыш в полудреме сперва и не сообразил, что происходит, но в следующее мгновение уже вскочил на ноги и бросился к порогу. Это должна быть Кирс, это она! Только его сестренка может так вежливо стучать в дом, в котором ее уже считают родной.       Мальчик энергично распахнул незапертую дверь.       — Сестренка! — радостно воскликнул он, едва ли не хватая пришедшего за руки.       Но тут же — застыл на месте, невольно сжимаясь от страха.       — Ты Мерло, да? — спросил мужчина, стоя на пороге. Он поправил меч на своем поясе и смерил мальчишку изучающим взглядом.       Ребенок молчал, невольно отступая назад и боясь даже поднять глаза на этого человека. Гончая. Как бы часто он ни пересекался с ними на улицах, видеть одного из этих людей у себя дома — совершенно другое ощущение.       — Э-эй, не бойся меня, — голос мужчины странно дрогнул, а затем стал даже как будто мягче. — Я не собираюсь тебя обижать, ну же. Я друг, хорошо?       Мерло собрал все свое мужество, чтобы заставить себя поднять глаза.       Перед ним стоял высокий мужчина… Нет, все же парень. Высокий парень в форме Гончих. Глаза у него и вправду были добрые и какие-то грустные, однако большой и тяжелый на вид меч, висевший на поясе, вовсе не выглядел дружелюбно.       — Ты меня не помнишь? — продолжал человек, все еще оставаясь снаружи. Это казалось еще более пугающим, чем если бы он своевольно вломился в дом. — Мы виделись несколько дней назад. Эм… Я был вместе с Кирс.       Имя сестренки заставило сердце Мерло пропустить удар, после чего он внимательнее вгляделся в лицо гостя. И страх потихоньку уступил место облегчению. Да, все верно. Этот человек был вместе с девушкой в тот день. Это и есть ее друг. Ее рыцарь. Но…       — Сестренка, — взволнованно залепетал мальчик, подходя ближе к Гончей и пытаясь заглянуть за широкую спину. — Где сестренка?       Парень грустно улыбнулся. Сделав шаг внутрь дома и притворив за собой дверь, он мягко опустился на одно колено.       — Ей пока что нельзя сюда возвращаться.       — Что? Нет! Ей всегда можно сюда вернуться! — возразил мальчик, и почувствовал, как по его коже от страха вновь начинают бегать мурашки.       — Видишь ли… — начал парень и закусил губу, размышляя, как доступнее прояснить ребенку ситуацию.       Мерло ждал. Он сжимал руки в кулаки и ждал. Да, ему было страшно, но даже так он понимал: раз уж большой парень не смог привести сестренку домой, то сам он и подавно не справится. Понимал, но все равно не хотел в это верить.       — Видишь ли, — наконец продолжил юноша, осторожно беря руки Мерло в свои. Его широкие ладони оказались очень теплыми. — Кирс сейчас нужно пожить в другом месте.       — Почему? — воскликнул мальчик, вырываясь из рук Гончей. — Почему она не может быть здесь?       Парень вздохнул и строго взглянул в глаза Мерло.       — Кирс хочет защитить тебя и твою маму. Теперь… Теперь ее некоторое время будут искать Гончие, так что, чтобы не навлекать на вас двоих беду, она решила пойти в другое место.       — Куда?       — Если бы мы могли это так просто узнать, то в ее побеге не было бы никакого смысла, согласен?       Юноша мягко улыбнулся и осторожно, словно боясь спугнуть, потрепал ребенка по волосам.       — Не волнуйся, с ней все будет в порядке. Кирс просила защитить тебя и твою маму, так что с этого момента давай ждать ее возвращения здесь вместе, хорошо?       Он протянул руку, ожидая, когда Мерло сделает ответный шаг.       Мальчик колебался. У него не было выбора, ведь сестренка, судя по всему, уже ушла, не дав ему даже попрощаться.       — Ты… рыцарь сестренки? — тихо спросил малыш, кладя маленькую руку на широкую ладонь Гончей.       — Я? Нет, — усмехнулся парень. — Я ее близкий друг и верный напарник.

***

      Хоть я и двинула перед Финном пафосную речь о том, как скроюсь в ночи и ни одна Гончая меня не найдет… сейчас я просто сижу на корточках под каким-то деревом на окраине Убежища и вяло растираю замерзшие конечности. Почему вяло? Да потому что я занимаюсь этим уже несколько часов кряду, изредка меняя положение, так что сил во мне все меньше и меньше.       Нужно научиться сперва головой думать, а уже потом — языком молоть. Хотя, теоретически, что изменилось бы, признайся я Финну, что совершенно не знаю, куда теперь податься и что делать? Ничего. Он бы только начал волноваться почем зря. Лучше путь верит в то, что я знаю, что делаю. Хоть кто-нибудь ведь должен.       Чем дольше сижу вот так, в одиночестве на холоде, тем больше сомневаюсь в правильности принятого мной решения. С чего бы вообще Заксену меня старательно искать? Он же на самом деле не из тех людей, которые все на кон поставят, лишь бы доказать свое превосходство рандомной проходимке. Кажется, в рутах Эльткрида и Ульрика ему и вовсе было плевать на ее побег из Убежища. Так что, пожалуй, я переборщила. С другой стороны — если мои опасения не беспочвенны, сегодня же вечером в дом Риелит заявились бы Гончие и… Ну, все по сценарию ареста из игры, только сутками позже. Так что, наверное, перестраховаться лучше, чем зализывать раны от попыток Заксена развлечься за чужой счет.       Я чувствовала, как меня мало-помалу одолевает сонливость. Не-е-ет, только не снова! Все совсем как в первый день здесь, когда я на холоде ждала появления Мерло. Только вот… в тот раз мне было на что надеяться. А теперь? Теперь я точно слетела с сюжета. Согласно моим скромным расчетам, ближайшие пару дней героиня должна была развлекаться с Бранденбургом в его уютном подвале, но… Вот она я, бомжую под деревом. Просто душераздирающая история, правда? Мне аж самой себя жалко.       У меня не было сил подняться на ноги, но я смогла заставить свои руки с силой протереть глаза и несколько раз хлопнуть по щекам. Сонливость, прочь! Если я усну здесь, то наверняка замерзну. Это, блин, даже не смешно. Я попала в игру, решила всех спасти, в очередной раз «ушла» от Гончих… И в итоге банально помру, потому что замерзла? Бред. Да и вообще, не так уж и холодно. Лето на дворе. Ну, или весна. Или осень. Без понятия, если честно. Но я предпочитаю считать это летом. Так самой теплее, что ли.       Я огляделась по сторонам. На меня смотрел лишь большой (по местным меркам) одноэтажный дом, окруженный садиком или его подобием. Больше поблизости ничего, кроме растительности да огромной стены, огораживающей территорию Убежища, не было. Нет, я не дура и действительно пыталась открыть дверь или окно, достучаться до хозяина… Выбора-то нет, я никак не смогла бы добрести на ватных ногах до другого строения. Но дом оказался заперт, а его хозяин, видимо, шлялся черт пойми где. И вот, мы пришли к тому, что имеем сейчас.       Мне нужно думать. Думать, думать, думать. Занять мысли чем-нибудь и не дать себе заснуть. Где-то в душе я тешила себя надеждой, что хозяин рано или поздно придет, окажется очень великодушным человеком и позволит мне у него переночевать. Да хоть на полу — лишь бы в тепле.       Но шло время — и никто не появлялся.       Что ж, я сейчас на правах обычного человека, а не главной героини, да? Я имею в виду… Теоретически, героиня сейчас должна быть у Заксена в темнице — испытывать на себе его хваленую жестокость. Вполне возможно, что мои действия и вовсе никак не влияют на сюжет. Он течет там своим чередом, а я как «персонаж» либо въезжаю в него, либо нет. Вот из-за моих действий этот самый сюжет сейчас проходит мимо, старательно демонстрируя свою большую задницу. Возможно, я переоценивала себя, говоря о том, что игра работает на главную героиню. Что ж, многоуважаемые высшие силы, по-моему, это слишком жестокий способ поставить меня на место.       Я с силой тряхнула головой. Какая-никакая физическая активность все же должна помогать избавляться ото сна. Но чем старательнее я это делала, тем больше хотелось сдаться.       И когда совсем рядом раздался незнакомый голос, я вдруг осознала, что сижу, положив голову на колени, и уже настолько замерзла, что у меня нет сил даже разлепить глаза. Ненавижу моменты осознания того, что ты все-таки вырубился, причем даже не заметил этого.       — Я возвращаюсь домой не для того, чтобы находить трупы под своими окнами, — ворвался в мое подсознание спокойный низкий голос. Такая интонация… Казалось, он говорил с постоянным клиентом, а не полуживым-полусонным куском подмороженного мяса. — Ты слышишь меня?       Я пошевелила губами, но не смогла выдавить из себя даже хрипа. Обладатель голоса продолжал что-то говорить, а я слышала лишь обрывки фраз, находясь где-то между сном и реальностью. Нет, не в возвышенно-романтическом плане — меня окончательно вырубало. Последнее, что я почувствовала, это то, как обладатель голоса, положив мою руку себе на плечи и приобняв за талию, поднимает отяжелевшее тело с земли.       — Пей.       Передо мной на стол опустилась миска, буквально до краев наполненная какой-то полупрозрачной жидкостью, с поверхности которой поднимался пар. Горьковатый травяной аромат мешался с витавшим в воздухе запахом спирта. Я сморщилась, наблюдая за медленно движущейся зеленью, очень похожей на болотную тину или расплавленный мох, если такое вообще бывает. Клянусь, будь у этого пойла голос, единственное, что он мямлил бы, это «Убейте меня, пожалуйста».       — Может, лучше просто укол? — с надеждой спросила я, не отрывая взгляда от супа, явно выторгованного у разочаровавшейся в жизни кикиморы.       — Укол после, — последовал ответ, заставляя меня состроить еще более кислую гримасу. — В следующий раз подумаешь несколько раз, прежде чем оставаться ночевать под деревом.       Я вздохнула. И вот так все утро. Стоило мне проснуться, как этот парень принялся ворчать на меня — и не прекратил до сих пор.       «Спаситель», как ни странно, оказался врачом, и я все думала, кого же он мне напоминает, пока парень не представился «Адаже». Честно, он — последний, кого я ожидала увидеть в этой части игры. И дело не в какой-то личной неприязни или еще что… Просто, насколько мне известно, его не слышно, не видно вплоть до того момента, когда героиня отказывается от побега в Нижний мир.       После прогулок с Мерло, столкновения с Эльткридом, неловкого разговора с Инесом и, естественно, прилетевшего в нос бурдюка с водой я уже не удивляюсь неожиданным встречам с персонажами новеллы. Но это в очередной раз заставляет задуматься о том, кто здесь кого нагибает: я сюжет или же сюжет меня.       Пока я рефлексировала, попутно пытаясь игнорировать тянущую боль во всем теле (кажется, мои мышцы за вчерашний день неплохо так утомились и теперь требовали отдыха), Адаже приготовил вот эту вот бурду и «пригласил» меня на завтрак. Я, кстати, открыла для себя, что этот человек разговаривает весьма… специфично? Еще не решила то ли это приказной тон, то ли у врача дефицит общения, вот и он говорит так, словно только начал изучать язык: отрывисто и исключительно по делу, ни единого лишнего звука.       Хотя отдам ему должное — язычок все же острый. Думаю, мы подружимся. Или сожрем друг друга.       — Пей, — повторил он, пододвигая миску ближе ко мне.       — Как я могу пить что-то, не зная даже, из чего оно приготовлено?       Конечно, я понимаю, что это не отрава. Просто тяну время. Зачем? А без понятия вообще. Привычка.       Адаже бросил на меня взгляд, который можно расшифровать примерно как «Ты дура или да?» — и нахмурился.       — Если бы я хотел твоей смерти, не стал бы тащить вчера в свой дом. Ведешь себя как ребенок.       Почему «как»? Ребенок и есть. 18 — всего лишь число, ни о чем не говорит.       С тяжелым вздохом я взяла миску в руки, но тут же поставила на место и зашипела:       — Горячо!       — Конечно горячо, — хмыкнул Адаже. — Сама время тянула, вот посуда и нагрелась.       — Какой же ты черствый злодей, — с наигранной горечью ответила я, предпринимая новую попытку взять лекарство. Ладно уж, не впервой дело с кипятком имеем.       — Тоже мне, удивила, — бесстрастно отозвался парень и больше не произнес ни слова.       Пришлось послушно маленькими глотками осушить миску (хотя, каюсь, я оставила чуть-чуть на дне — просто не смогла заставить себя проглотить склизкую гущу). Адаже, глядя на это, лишь вздохнул и поставил на стол небольшую баночку.       — Мазь, — пояснил он. — Помогает снять боль в мышцах и суставах.       — О, спасибо. Но как ты…       Впервые за это утро на его лице появилось хоть какое-то подобие улыбки.       — Твои стоны были красноречивее любых слов, — заметил парень, напоминая о том, что пробуждение у меня началось с тщетных попыток встать с дивана. Кажется, его это позабавило. Ну ладно, хоть какое-то веселье в его нудной ворчливой жизни. А мазь сейчас как нельзя кстати.       Пока я растирала спасительное средство по рукам и ногам, Адаже принялся за мытье посуды. На мое предложение помочь он лишь отмахнулся. Не поняла: этот человек считает меня немощной или бесполезной? Или и то, и другое сразу? В любом случае немного обидно, но мне-то проще.       — Теперь скажи мне, почему это тело валялось под моими окнами, — задал Адаже вопрос, тщательно дезинфицируя мою руку спиртом. Как я поняла, укол нужен чисто для введения в организм питательных веществ. Не понимаю только, зачем — я ж не голодала в последнее время. Но он врач, ему виднее.       — Думаю, можно сказать, что я попала в очень странную ситуацию?.. — уклончиво пробормотала в ответ, не зная, как обрисовать ситуацию с более выгодной для меня стороны.       Адаже недовольно выгнул бровь, показывая, что действительно хочет слышать правду. Типа… немедленно. Закусив губу, я опустила взгляд в пол, стараясь принять как можно более раскаивающийся вид. Не знаю только, с каким успехом, — у меня с актерским искусством всегда было так себе.       — Я здесь совсем недавно и… кажется, меня недолюбливают Гончие?       — Гончие вообще тут мало кого любят, — бесстрастно отозвался парень, скрещивая руки на груди. — Разве что проституток, но ты на них не похожа. Хотя всегда можешь попробовать.       — Вот уж спасибо за совет.       Очень надеюсь, что это была такая специфичная шутка. Лицо парня не выражало совершенно ничего, и все же он врач, а врачи не должны ведь подобное говорить, да? Ну, я имею в виду, такая деятельность весьма опасна для здоровья… Хотя у каждой профессии есть «свои болячки».       Я тряхнула головой, отгоняя прочь эти мысли. На самом деле, неважно, что Адаже думает о борделях — я туда в любом случае не собираюсь.       — Так во-о-от, — протянула я, пытаясь проигнорировать этот неожиданный выпад. — Я просто бродила по территории Убежища в надежде, что меня не найдут или что-то вроде того? О последствиях не думала. И когда добралась до твоего дома, силы уже были на исходе.       Судя по всему, мой рассказ парня не особо впечатлил.       — Ты чем-то насолила Гончим? Или просто дура, считающая, что за тобой будут гоняться денно и нощно лишь потому, что ты тут новенькая?       — Ну-у… Я еще вроде как повздорила пару раз с командиром?.. И, эм, судя по всему, он решил использовать меня в качестве трофея для щекотания своей гордыни?       Хоть этот парень и «любовный интерес», с которым я, теоретически, должна ладить, не могу быть уверена, можно ли ему доверять. В конце концов, он живет в Убежище, среди Гончих, и… кажется, неплохо так живет. Это не может быть простым везением. Или может? Во всяком случае, если он меня не выдаст, будет уже более чем хорошо. Мне осталось только как-то дождаться Ульрика.       — Быть фаворитом Заксена? — задумчиво произнес Адаже, поглаживая подбородок, словно представляя, каково это. — Звучит занимательно.       — Э-э, я бы не назвала себя «фаворитом». Скорее в его списке авторитетов моя персона где-то пробивает двойное дно.       Врач усмехнулся .       — Ну, это тоже своего рода фаворитизм. Ты первая с другого конца иерархии. Такого тоже нужно уметь добиться.       Ха-ха, посмотрите-ка, как смешно.       Но, несмотря на все его колкие и неоднозначные замечания, я не чувствовала какой бы то ни было враждебности в свою сторону. Совру, если скажу, что Адаже настроен доброжелательно и вообще божий одуван, но… Не знаю. Он мне даже нравится. Узнать бы о нем как о персонаже побольше. Вообще не понимаю, как с ним разговаривать, но очень хочется быть собой и не пытаться строить из себя хорошенькую наивную девчушку. А еще интересно, почему он здесь. Не удивлюсь, если сказанул чего в сторону кого-то из правящей верхушки, того же Святого Юне, и его сослали за богохульство или что-то такое. Или, может, история с незаконной любовью? Фе, как слащаво. Но имеет место быть.       Тяжелый вздох парня выбил меня из стройного рядочка моих мыслей.       — Оставайся, — выдохнул он, и я непонимающе заморгала. Его фраза как-то не вязалась с моим внутренним монологом, и я даже как-то забыла, о чем мы до этого говорили. Понадобилась пара секунд, чтобы вернуться душой на землю.       — А?       — Что непонятного в слове «оставайся»? — раздраженно бросил парень, отводя от меня взгляд, словно ему надоело говорить со мной. — Нет никакого смысла в потраченном времени, если ты сегодня умрешь от того же, от чего я спас тебя вчера. Оставайся здесь, пока все не уляжется или пока не найдешь безопасное место. Только не мешай мне работать. Хотя нет, ты будешь мне помогать в повседневной рутине. Не занимаюсь волонтерством.       Кажется, его слова противоречили друг другу, но все же я благодарна. Нет, серьезно, фортануло так фортануло. Это все же карма главного героя — или как? Надеюсь, что она.       — Спасибо, — я вынудила себя неловко поклониться, как, наверное, делали в Верхнем мире — черт его знает. Но надо же как-то выразить признательность. — Я сделаю все возможное, чтобы быть тебе полезной.       Адаже махнул рукой, словно прогоняя назойливую муху.       — Не веди себя так, раздражает. А лучше вообще молчи.       Я задохнулась от возмущения, но оставила комментарии при себе. Очень надеюсь, что таким образом он хотел сказать нечто иное, нежели «заткнись, я не хочу тебя впредь слышать». Потому что если нет…       Глубокий вдох. И выдох.       Я не могу злить человека, у которого планирую временно находиться. Это невыгодно для меня, с какой стороны ни посмотри. Спокойно, Далия, вспомни свою одноклассницу: выскажи ему все в последнюю встречу.       Пришлось тут же себя одернуть. Ненавижу эти внутренние метания, но… Адаже все еще один из тех, кого я намеревалась спасти, не так ли? Конечно, планировалось приступить к его истории после Эльткрида и Ульрика, однако шанс выпал раньше — и этим нужно пользоваться. Нельзя из-за глупых пререканий просрать возможность кому-то помочь, верно? Да и тот же Ульрик характером не сахар, но солнышко же. Тут, может, та же схема?..       Я сделала еще один глубокий вздох и мягко улыбнулась. Хорошо, что я быстро успокаиваюсь. Почти всегда.       — Так я теперь на тебя работаю, да? Чем мне заняться сегодня?       Врач задумчиво уставился куда-то мимо меня. Он вертел головой где-то с минуту, после чего нахмурился и повелительно махнул в сторону спальни.       — Не мешайся под ногами и восстанавливай силы. Если что, я тебя позову.       Ага. Хорошо. Ладно. Благодарю за заботу.

***

      Я пробыла у Адаже неделю или две, или больше. Не считала. Дни сменяли друг друга, толком ничем не различаясь. Все это время я не отходила от дома врача дальше, чем на десяток метров, и носилась туда-сюда по его глупым поручениям, которые он чаще всего сразу же отменял. Кажется, парень действительно не знал, чем меня занять, и держал в клинике за домашнюю зверюшку. Впрочем, когда попаду к Эльткриду, изменится лишь то, что я буду его сопровождать по пути на работу и обратно. Незавидная жизнь, но с другой стороны — неплохая, если кормят и держат в тепле.       Еда, кстати, — вообще отдельная тема. Кто ж знал, что этот парень в принципе помоями питается. Может, тот кикиморов суп на самом деле мог бы быть нормальным, если бы попал в другие руки. Однако с того момента, как мы это установили, готовка официально (хотя и с большим нежеланием одной из сторон) перешла в мои обязанности — и стала единственной «настоящей» работой в этой клинике. Благо, я не промах в этом деле. Не скажу, что шеф-повар — мое призвание, но сварганить что-то типа каши, салата, супа или гарнира — как два пальца об асфальт. Это всяко лучше той пресной жижи, которой нас потчевал Адаже. Однако даже по прошествии стольких дней он тщательно контролирует процесс приготовления пищи, словно боясь, что я испорчу его драгоценные витамины. Пришлось экстерном вспоминать способы тушения и готовки на пару — это же всяко лучше жареного! Адаже не раз отмечал, что я готовлю какими-то странными способами, да и в принципе очень странно то, что я вообще умею держать в руках нож (как иронично, бог ты мой). Не понимаю, у Кирс на лбу написано «аристократка», что ли? Верхний мир состоит и из довольно бедных семей, насколько мне известно. Естественно, что не все могут позволить себе нанять слуг для бытовых дел.       Иногда в дом, а если быть точнее — в клинику действительно приходили пациенты. Для меня было странно видеть подобные приемы в… Ну… Тут, в конце концов, совсем не больничная обстановка. Да, есть куча всяких предметов, о названиях и назначении которых я могу лишь смутно догадываться, и все же у Адаже все как-то по-домашнему, несмотря на то, что он явный сторонник минимализма и стерильной чистоты. Каждый раз при появлении больных меня отправляли молча сидеть в спальне или где-то в уголке и «не мешать». Лишь в редких случаях Адаже звал меня на помощь — в основном, чтобы быстро подавать ему какие-то инструменты или собирать в саду необходимые травы.       Ах да, я еще превратилась в садовника — то и дело пропалывала ему грядки со всякими полезными и бесполезными травками. Раньше, в своем мире, я удостаивалась чести помогать матери на даче, но быстро теряла эту должность, когда начинала выдирать сорняки вместе с нормальными растениями. А что я поделаю, если они выглядят одинаково-то? В итоге и научилась среди всего только мокрицу различать. Зато теперь Далия-гроза-огорода специалист по этой части и точно может выдернуть паршивку с корнями и со всей уверенностью заявить, что сея особа — злостный сорняк, нарушитель грядочного порядка. Но, к счастью и общему благополучию, Адаже, словно предвидя, тщательно объяснил мне, какие травинки трогать ни в коем случае нельзя.       Иногда мне удавалось поговорить с клиентами или их сопровождающими. Как правило, они начинали диалог с того, кто я, собственно, такая. Получилось выдумать убедительную байку о том, что я новичок, который учится у Адаже искусству врачевания и бла-бла-бла. После разговор обычно скатывался в то, какой у нас тут парень молодец и золото и как сложно жителям Убежища найти действительно квалифицированного врача, а не липового знахаря, который уже после изгнания начитался книг о медицине и стал драть втридорога за фейковые осмотры.       Сам же Адаже… Ну, думаю, мы с ним немного подружились за это время? Во всяком случае, я уже не теряюсь при разговорах с ним и более-менее читаю эмоции. Нет, этот парень и рядом не стоял с лапочкой Ульриком, но и в его грубости ничего особо оскорбительного, как оказалось, нет. Если он и называл меня дурой, то объективно. Более-менее. В общем, не обидно, хотя можно и помягче быть с девушкой-то. На похвалу и болтовню он оказался скуп, но, кажется, не возражал, когда начинала тараторить я. Хотя его лицо часто и выражало что-то вроде «за что мне этот не затыкающийся фонтан здесь», он почти никогда не прерывал мой поток слов и иногда даже поддерживал диалог. Мне не впервой общаться с кем-то подобным образом, так что все нормально.       В очередной день своего добровольного заключения я сидела на пороге дома и наблюдала за тем, как муравьи (или что-то, на них похожее?) стройным рядком пересекают тропинку. Вот же жизнь у кого-то — родились себе с определенной целью и пашут, не парятся. А мне вот делать опять нечего. Адаже там склянки-банки намывает после очередного пациента, а я опять никому не нужна. В нашем мире нашлось бы, как занять время, — компуктер там, книжка, прогулка, в конце концов. А тут мне делать нечего: читать не могу, играть не могу, гулять не могу. Да даже петь мне этот несносный парень запретил, аргументировав это… Да никак, в общем-то, не аргументировав. Ему просто, видите ли, не нравится мой голос и, мол, если я продолжу воспроизводить так много звуков, у меня на языке появится мозоль. Он как-то даже заикнулся насчет того, чтобы я нашла своему языку какое-нибудь более достойное применение. Стесняюсь уточнить, какое, но леди Верхнего мира, коей была Кирс, подобное даже знать не положено.       Нора тоже все это время не появлялась, но ее винить я не могу: все-таки подключение ко мне не подруга контролирует, а сама игра, черт бы ее побрал. Видимо, что-то сверху само там решает, в какой момент нас соединять. И, полагаю, эти моменты связаны с тем, что совпадает по сюжету с оригиналом. В таком случае в какой-то момент я окончательно потеряю связь с Норой, а это… хреново, на самом деле. Я не хочу остаться без единственной нити, связывающей меня с родным миром.       Дверь дома громко хлопнула, отчего я аж подпрыгнула и резко обернулась.       — Будь на моем месте Гончая, ты бы уже оказалась в изоляторе, — бесстрастно бросил Адаже, спускаясь со ступеней.       — О, мне не о чем беспокоиться, ведь в момент опасности придет суперврач и вколет им успокоительное, — тем же тоном ответила я, и парень лишь закатил глаза в ответ на мою колкость.       — Поднимайся, — продолжил он, поправляя на плече сумку внушительных размеров.       Как же меня раздражают его такие фразы, без контекста, без объяснений. Я ему собака, что ли?       Но, что бы там ни было, это всяко лучше бесцельного отсиживания задницы на крыльце, так что я быстро поднялась, отряхивая платье, и с готовностью уставилась на парня.       — Мы куда-то идем?       Адаже лишь кивнул, устремляясь прочь от дома. Я засеменила следом, но резко затормозила, вспомнив, почему вообще тут тусуюсь.       — Стой, а как же…       — В городе все спокойно, — прервал меня Адаже, не замедляя шаг. — Тебя не ищут. Да и в это время Гончие не должны встретиться нам по пути. Я знаю.       Ну, раз Адаже так говорит…       В голове всплыли его слова, сказанные мне в первый день знакомства. Мол, я буду у него, пока все не уляжется или пока не найду, куда идти. По спине пробежал холодок. Если он решит меня сейчас выгнать…       Я потрясла головой. Нет-нет, не время выдумывать проблемы, пока они еще не свалились мне на голову. Это не тот случай, где стоит заранее париться… наверное. С другой стороны — Ульрик за все это время ни разу не показывался. А что, если они там уже решили, что я померла, и плюнули на все? Нет-нет-нет, этого случиться не должно. Не должно же?..       — О чем задумалась? — спросил парень, и я встрепенулась. Он не смотрел на меня, но, кажется, как-то следил за изменениями в моем настроении. Или нет?       — Ни о чем таком… Эм. Так куда мы идем?       — На рынок, — позволил он перевести тему и потряс полупустой сумкой. — А затем, может, выйдем за стену, если здесь не найдется необходимых вещей.       Мои глаза, наверное, загорелись, поскольку Адаже, бросив на меня беглый взгляд, едва заметно усмехнулся.       — То есть ты можешь просто так вот взять и выйти наружу?       Парень раздраженно выдохнул.       — Мы уже говорили на эту тему.       Разве? Не припоминаю подобных разговоров. Наверное, в тот момент я была слишком погружена в себя, потому и не услышала. Ибо если б услышала, то подумала бы: «О, это отличный запасной вариант встретить Эльткрида или Ульрика» — а такую замечательную мысль я точно запомню. Вот, уже запомнила.       Мы шли не знакомой мне дорогой, и я все время вертелась из стороны в сторону, примечая (или стараясь примечать) любое движение, но, как и говорил Адаже, мы не видели на своем пути ни одной Гончей. Даже люди редко попадались на глаза, что довольно странно, ведь мы уже, кажется, были глубоко в городе. Я мало-помалу начинала угадывать знакомые пейзажи. Вот, тут мы были с Мерло, когда он показывал мне город, да? А вон за этим домом находится что-то вроде небольшой свалки, что странно, ведь все Убежище похоже на одну большую свалку. А здесь, м-м… Ах, точно, этой тропинкой малыш срезал путь к главной улице, я точно помню.       — Адаже… — задумчиво начала я, провожая взглядом поспешно уходящего куда-то старика. — А почему тут так мало людей? Сегодня какой-то праздник или Гончие провели геноцид?       Парень пожал плечами.       — Недавно началась ежемесячная выдача Гончими провизии и вещей первой необходимости. Большая часть города там. Остальные не выходят из домов, потому что без патрулирования тут еще опаснее, чем обычно.       — Ежемесячная? Разве она не чаще? И разве люди не покупают себе вещи на рынке?       Врач покачал головой, словно разочарованный моим невежеством.       — Есть разница между подачками от штаба. И не все могут купить себе что-то на рынке. Ты, например.       Я осеклась. А ведь он прав. Опять. Это даже начинает раздражать — ненавижу, когда кто-то объясняет мне то, до чего я вполне могла бы додуматься сама.       — Хорошо. Тогда почему… — сделала я новый выпад, но была остановлена голосом — и нет, не Адаже.       «Далия! — ворвалось в мое подсознание. Звуки смазывались, и мое имя, которое, судя по всему, повторялось уже неоднократно, превратилось во что-то вроде «Длия! Даия! Дия!» — Да-а-алия!»       Я не знала, как на это ответить. Заговори я с Норой прямо здесь, мой сопровождающий точно сочтет это за сумасшествие. Но, к счастью, подруга заметила мое замешательство.       — Что случилось? — спросил врач, несколько ошеломленный неожиданным молчанием.       «Далия! Риелит и Мерло… Отсюда на север. Дай мне доступ к твоему блядскому телу!»       И прежде чем я успела обмозговать услышанное, ноги сами понесли все остальное, к ним прилагающееся, в один из переулков. Видимо, Нора все же получила какой-то геймплей там.       — Что с Риелит и Мерло? — пыталась выпытать у нее я, переходя на добровольный бег, но стараясь не сбавлять скорость. После долгого томления дома у Адаже мои мышцы чувствовали дискомфорт, но я успешно игнорировала его.       Нора не отвечала. Видимо, не очень удобно печатать и управлять персонажем одновременно. Однако я догадывалась, что там могло произойти, и от этих догадок у меня все тело покрылось мурашками. Нет, нет, нет, не может быть. Не так же скоро…       Тело машинально (наверняка с подачи подруги) подхватило по пути какую-то небольшую доску — всяко лучше, чем заявляться безоружной. А ведь я оставила тяпку в огороде… Она была бы в этой ситуации чуть более удобной и компактной. Да и где-то в саду остался нож — подрезала им какие-то кустики утром. Почему нельзя было предупредить раньше? Хорошо, с моей стороны косяк — отправляться куда-то без оружия. В свое время Кирс из-за такой же ошибки потеряла семью. А ведь я так кичилась тем, что не похожа на нее…       Спустя несколько поворотов, я влетела в узкий переулок, едва не впечатавшись в стену ближайшего здания. И первое, что зацепил мой взор: какой-то обросший мужчина, схватив Мерло за руку, встряхивает мальчишку, словно котенка, и с силой отталкивает в сторону. Малыш, слишком слабый для таких атак, с легкостью отлетел на приличное расстояние и впечатался в гору мусора спиной. Его завалило какими-то досками и… еще чем-то.       Мужчина же, проигнорировав это, бросился к Риелит, которая метнулась на помощь сыну.       — Шлюха! — взревел он, и в темноте переулка блеснуло лезвие ножа.       — Стой! — закричала я, бегом направляясь в их сторону и на ходу замахиваясь доской.       Незнакомец опешил от неожиданного вмешательства, и его удар немного сместился. Он всадил нож в тело Риелит — то ли в живот, то ли не знаю, но этот удар вышел явно слабее, чем мог бы быть. Женщина издала тихий стон, словно даже в такой ситуации старалась сдерживаться и не пугать сына, который вообще не подавал признаков жизни из-под завала.       Я в несколько шагов настигла мужчины и, прежде чем он успел что-либо предпринять, с силой впечатала ему в череп ребро доски. Удар отдался мне в руки, больно вдавив деревянную поверхность в ладони и загоняя под кожу занозы.       — Ублюдок, — рявкнула я, стискивая зубы и пытаясь игнорировать собственный испуг и боль в руках.       Мужчина, не готовый к моему нападению, выронил из рук нож. Он потянулся к нему снова, но я с силой наступила каблуком на чужие пальцы. Раздался хруст. Надеюсь, это были сломанные кости. Незнакомец зашипел и грязно выругался, но я не понимала толком, что происходит, и действовала больше машинально, едва ли осознавая собственные действия. Далия никогда не дралась. Ни разу в своей жизни.       Перенеся вес на левую ногу, я замахнулась другой и двинула коленом мужику в нос. Не знаю, управляет ли Нора моим телом сейчас или это все делаю я, но времени на раздумья нет совершенно. Я пнула нож в сторону, от греха подальше, и в этот момент незнакомец схватил меня за щиколотку. Потеряв равновесие, я повалилась на зад, но успела каким-то образом перехватить доску поудобнее и, пока у нападавшего были заняты руки, еще раз влепить ему уже по затылку, впечатывая лицо того в землю. Не то чтобы этот удар оказался особо сильным, но он дал мне секунду… Совершенно бесполезную секунду, за которую я успела только больно удариться копчиком и завалиться на спину.       Не давая больше времени на действия, мужчина сильнее сдавил мою ногу. Учитывая, какое у Кирс миниатюрное тело, это оказалось, мать его, больно! Я зашипела, уже не в силах из положения лежа замахнуться своей доской для хорошенького удара.       Мужчина навис надо мной. Его лицо было похоже на какое-то месиво из крови и перекошенного носа, и я на секунду почувствовала гордость за себя, которая тут же исчезла, стоило этому мужлану занести здоровую руку для удара. Сердце ушло в пятки от перспективы встретиться лицом с огромным кулаком. Этот мудила казался габаритами куда больше того же Заксена и… Я действительно напугана! Почему-то даже рядом с Гончими такого чувства не возникало. Никогда не ощущала опасность настолько близко.       Я машинально дернула доску на себя, пытаясь защитить лицо, и случайно задела обломанной стороной лицо нападавшего. А если быть точнее — попала острым выступом ему прямо промеж глаз. И после — быстро оценив свое положение — с силой толкнула оружие от себя, пытаясь отодвинуть мужика подальше. Незнакомец сыпал в мою сторону проклятьями и в одно мгновение резким движением руки выбил доску у меня из хватки, после чего вцепился в плечи и с силой придавил к земле.       — Что ты, думаешь, творишь, мелкая сучка?! — заорал он, брызгая мне в лицо слюной.       — Ты напал на моего младшего брата, ублюдок! — выпалила я первое, что пришло в голову. Кажется, мужчину это на мгновение озадачило.       Его замешательство дало мне возможность резко дернуть ногу вверх и проехаться коленом напавшему по паховой области. Я уже чувствую, как не смогу разогнуть свою бедную конечность в ближайшие пару дней.       Мужик взвыл, рефлекторно хватаясь за поврежденные органы, что дало мне возможность немного выползти из-под него и влепить кулаком по лицу. Удар вышел очень слабый (против такого-то амбала!), но я отдалилась еще больше и запаслась силами для нового удара. Все тело сильно трясло, я чувствовала боль и напряжение буквально в каждой мышце, но не могла себя остановить. Чувствуя, что смогу продержаться еще совсем немного, я напряглась всем телом и быстро приблизилась к преступнику, который уже предпринимал попытки встать.       В голове всплыли давние слова отца. Родители всегда хотели мальчика, так что я, как первенец, воспитывалась на машинках, роботах, рыбалке, книжках об охоте и тренировках по самообороне. На одной из таких тренировок отец сказал мне одну вещь — единственную, что я вообще запомнила с того периода: «Далия, чтобы обезвредить противника, сначала заряди ему в живот или промеж ног, а потом, собрав силы, двинь в челюсть, прямо в эту точку. Тут находятся подчелюстные нервные узлы. Среднего удара хватит для того, чтобы человек на время потерял координацию. Если же ударишь сильнее — сможешь вырубить его. Только будь осторожна, не переусердствуй. Хотя с твоими хиленькими ручонками такое вряд ли выйдет».       Я сжала кулак сильнее, стараясь игнорировать слабость в теле и дрожь. Это просто. Отправлю его в нокаут одним движением. Легче пареной попы.       Подождав, пока мужчина достаточно соберется с силами и поднимется в более-менее удобную для нападения позицию, я согнула ноги, словно подготовившись к прыжку. Отец также учил всегда сгибать ноги в коленях, чтобы мне их в случае чего не сломали.       Секунда. Еще одна. Сейчас!       Я бросилась в сторону мужчины, занося руку для удара. И когда уже готова была тому вмазать, он перехватил мой кулак и легко заломил руку за спину. Я попыталась еще раз двинуть ему в живот или между ног, но напавший не дал мне такой возможности и вновь придавил к земле — в этот раз животом вниз. Из такого положения не то что нападать — сопротивляться сложно. Скинуть с себя тоже не получалось: эта туша весит килограмм 90, не меньше!       У меня по спине прошел холодок. Он же может и убить меня сейчас, а потом добить Риелит и Мерло…       Но когда я уже зажмурилась, молясь, чтобы Нора нажала на какую-нибудь кнопку и у меня появились нечеловеческие силы хотя бы на секунду, мужчина, сидевший на мне, как-то странно пошатнулся, словно ему в голову прилетела еще одна доска. И уже спустя секунду он бессильно повалился на меня.       Из легких вышел весь воздух и даже показалось, что сломалась пара ребер. Маловероятно, конечно, но какой же он тяжелый все-таки. Я жадно хватала ртом воздух, не в силах под таким прессом наполнить грудную клетку. К счастью, кто-то резко откинул обессиленную тушу в сторону, и у меня вышло перекатиться на спину и глубоко вдохнуть. Легкие вмиг свело, а ребра заболели, словно я пыталась растянуть их плоскогубцами, но это всяко лучше, чем не дышать вовсе. В глазах на несколько мгновений потемнело.       — Леди Кирс! — ворвался в мое сознание испуганный голос, и сильные руки резко схватили плечи, после чего сразу же отпустили, словно боясь навредить еще больше. — Леди Кирс, вы слышите меня? Ответьте!       Подождав несколько мгновений и успокоив кое-как свою дыхательную систему, я закряхтела и попыталась встать. Меня тут же подхватили заботливые руки и помогли сесть, прислонив спиной к холодной каменной стене.       — Леди Кирс, вы ранены? В каких местах болит? Отвести вас к…       — Мерло… — прохрипела я, постепенно обретая способность фокусировать зрение и ища взглядом заваленного мальчишку. К счастью, он оказался буквально напротив нас. — Вытащи.       У Финна округлились глаза, когда он наконец заметил пострадавших и метнулся к мальчику, легко разгребая образовавшийся завал и вытаскивая обмякшее маленькое тельце.       — П-пульс есть! — заикаясь, выкрикнул Финн, оборачиваясь ко мне. — Но он без сознания. Мы должны срочно…       — Куда ты унеслась, идиотка безмозглая?! — раздался голос с другой стороны переулка и, гремя чем-то в огромной сумке, между домов появилась фигура Адаже. Судя по всему, он зол. — Сказал же, что тут опаснее, чем обычно. Я не нанимался бегать за тобой по всему… Что здесь произошло?       Его тон резко изменился, когда он заметил четырех поверженных «преступников» и единственного целого среди них юношу в форме Гончих. Взгляд Адаже сменился на ледяной, каким он обычно награждал каждого второго поступавшего к нему пациента.       — Ты напал на беззащитных женщин и ребенка, — осуждающе бросил врач и, словно нисколько не опасаясь Гончей, быстрым шагом направился к Риелит.       — Это не я! — возмущенно и с нескрываемым отчаянием в голосе выпалил Финн. Кажется, на его глазах выступили слезы от бессилия.       — Это не он, — с силой выдохнула я, подтверждая слова юноши. Каждое слово отдавалось болью в груди. — Ч-что важнее… У Риелит ножевое ранение. А Мерло завалило, он без сознания. Нужно срочно…       Не слушая больше меня, Адаже легко сбросил сумку с плеча и опустился рядом с Риелит. Она уже, казалось, готова была впасть в беспамятство, как и ее сын. Женщина крепко прижимала руку к окровавленному животу.       — Я врач, — спокойным тоном заговорил Адаже, выуживая из сумки бинты и какие-то приборы. — Окажу первую помощь. Потом отправимся в больницу. Дайте осмотреть рану.       Он обернулся на Финна.       — Гончая? Сможешь оказать первую помощь мальчишке? Вас этому должны были учить еще в школе.       Финн лишь кивнул в ответ, совершенно игнорируя тот факт, что ему раздавал указы преступник. Юноша принялся легко ощупывать Мерло в поисках симптомов переломов или повреждения каких-то жизненно важных органов. Я же сидела у стены, медленно дыша и сквозь полуопущенные веки наблюдая за всем происходящим. Нора настойчиво повторяла у меня на задворках разума: «Все хорошо, все будет в порядке, мы справились, ты молодец, Далия». Но я как-то теряла смысл этих слов. Кажется, в драке мужчина успел заехать мне по голове или… Я не знаю? Чувствую, что теряю силы.       — Кажется, ничего особо опасного, — вынес свой вердикт Финн.       Адаже в ответ лишь кивнул, заканчивая перевязку Риелит и подзывая Гончую повелительным жестом.       — Неси женщину, ты кажешься сильнее. Я возьму мальчика и сумку.       Финн без лишних слов осторожно поднял Риелит на руки, готовый в любую секунду сорваться с места. Кажется, юноша чувствовал вину на себе за то, что не смог защитить этих двоих, как я его просила. Вот глупый…       — Эй, ты как там? — спросил Адаже, кидая взгляд в мою сторону.       В ответ я как можно энергичнее улыбнулась и подняла большой палец вверх, игнорируя появившуюся при этом боль.       — Всего лишь занозы и пара ударов. Ерунда.       Адаже нахмурился, но кивнул в ответ, видимо, оценивая мое состояние как «вполне сносное, жить будет». Он легко поднял миниатюрного Мерло на руки и кивком указал Финну на выход из переулка.       — Леди Кирс, я скоро вернусь за вами! — пообещал юноша и поспешно удалился под мои вялые помахивания рукой им вслед.       Когда их фигуры скрылись за поворотом, я издала тихий стон и сползла вниз по стене. Что ж, драки — это несколько больнее, чем я себе представляла. Правые колено и кисть пульсировали, напоминая о том, что именно ими я наносила удары. Насколько эффективно это было? Не появись Финн в последний момент — и можно попрощаться с жизнью нам всем…       Я бросила взгляд на мужчину, развалившегося прямо передо мной. Он же не мертв, да?.. Финн, скорее всего, вмазал ему рукоятью меча по голове или что-то еще в этом роде. Он не должен умереть…       Эта мысль не давала покоя, и я опасливо подползла ближе, чтобы хотя бы уловить дыхание преступника. Секунда… Вторая… Дышит! Едва заметно, но дышит! Словно гора с плеч. Не знаю, чем там у Гончих занимается Финн, но я совершенно не хочу, чтобы он становился убийцей по моей вине. В его голову может закрасться идея о том, что «любимую» нужно защищать любой ценой — а это отвратно.       Я слабо улыбнулась своим мыслям и огляделась вокруг. Мы совсем недалеко от дома Риелит. В голову закралась одна шальная, но очень справедливая на этот момент мысль.       Полежав еще немного, я предприняла попытку подняться, опираясь на стену. С трудом, но получилось. Медленно добравшись до дома, легко нашла там веревку и вернулась обратно. Если этот мудлан очнется, будет плохо. Особенно мне — в таком состоянии. Нужно его связать. Он не должен… свободно разгуливать здесь, пока Риелит и Мерло не в безопасности.       Кое-как усевшись напротив мужчины, я принялась стягивать его руки за спину в тщетной попытке перехватить их веревкой. Конечности не слушались и неистово дрожали, словно я только что закинулась чем-то. Или… Не знаю, с чем сравнить. Меня никогда так не трясло. Хотя было пару раз, что ноги не выдерживали и я едва не падала посреди улицы. Но руки…       Несколько минут были потрачены в тщетных попытках заломить огромные мужские руки за спину и связать их. Не получилось. С трудом переместившись на спину этого мужлана, я возобновила свое благородное дело. Если прижму одну руку ногой, она не упадет, и я смогу схватить вторую. Так точно лучше.       Но все еще бесполезно. Мне не хватало сил. В нормальном состоянии я бы без труда справилась, но сейчас…       — Эй, долго ты еще собираешься возиться с этой тушкой? — раздалось над ухом, и я едва не скатилась со спины мужика, как с детской горки. Совершенно ослабила бдительность. Опять. Ну, сил противостоять у меня, во всяком случае, уже не осталось, так что я покорно отпустила веревку и медленно подняла руки вверх, показывая, что безоружна.       Появившийся словно из ниоткуда парень легко подхватил с земли оброненное мужчиной оружие, на лезвии которого все еще виднелась свежая кровь. Он раздраженно повертел его в руках и скривился, словно прикоснулся к навозу.       — Хм… Обычный нож? Так старомодно. Из Нижнего мира он всяко мог принести вещички покруче да поэффективнее. Не мозгами, видимо, за месть брался.       Юноша вдруг ухмыльнулся, бросая беглый взгляд на меня, все еще сидевшую со смиренно поднятыми руками, и опустился на корточки — чтобы поравняться взглядами, видимо.       — Хей. Как вообще можно додуматься такой маленькой девочке лезть в драку со взрослым мужиком, вооружившись обломком доски? Ты либо очень смелая, либо очень тупая. А может, все вместе?       Я медленно опустила руки и, как смогла, глубоко вздохнула. Опасность миновала, возрадуемся же. Мне сегодня определенно везет.       — Ты поможешь связать?       Парень нахмурился, оценивающим взглядом окидывая мужчину без сознания, а затем перемещая его на толстую веревку.       — Могу, — наконец, бросил он, однако приступать не спешил. — Но в таком случае тебе нужно будет отплатить за помощь. Примерно этому ведь учит вас кодекс рыцаря — или что там у вас, наверху?       Горько усмехнувшись, я слезла с чужой спины, предоставляя молодому человеку полную свободу действий относительно моего «заложника».       — Не рыцари мы. Но за помощь платить — вполне себе по-человечески.       — Значит, договорились, — кивнул юноша, беря в руки веревку и легким движением хватая обе руки мужика. — Только не отключайся тут, не хочу тебя на себе тащить.