Мираж (одна ночь, тысяча лет)

На Коррибане было удивительно тихо. Когда Реван прилетала сюда в последний раз, Академия и сама планета напоминали улей перед вылетом нового роя. Облако разъяренных и напуганных насекомых, которые уже думают о дороге, но все еще не приняли окончательное решение и продолжают защищать старую королеву. Переводя на язык политики более крупных созданий, союзники и солдаты Малака не могли решить, бросать им оружие или же укрепиться на своей священной земле и дать врагам отпор. Когда Реван прибыла сюда с республиканским флотом, победил вариант «тактического маневра переноса сражения в космос, подальше от памятников древности», также известный как «спасайся кто может». Солдаты, что не попали на главные корабли, не оказали большого сопротивления. Подсобные рабочие объявили, что они здесь лишь убирались. Ну, может иногда переносили какие-то грузы. Бедные мирные жители, угнетаемые жестокими захватчиками. Кандерус пытался убедить и Реван, и адмиралов, и даже Карта, что надо бы «этим трусам» всадить лазером в лоб. Предложение не встретило понимания, и сожаление по этому поводу было слышно даже в безэмоциональном электронном голосе HK-47. Теперь же это казалось настоящей идиллией. Они считали, что враг повержен, и настанет время… пусть не мира, ведь в галактике всегда что-то где-то кипело, назревало, угрожало взорваться, — но хотя бы преобразования. Стабилизации. Кипения контролируемого или хотя бы равномерного. Благоразумного и исполненного достоинства. Самому кипению, конечно, было плевать на эти расчеты. И вот Реван вновь стояла на Коррибане, теперь уже не священном, а позабытом и проклятом. Одна, без товарищей, прибыв не в зените славы, а окутанная усталостью. Кто-то сказал бы даже «сгорбившись под тяжестью поражения», но Реван не считала, что проиграла. Пока что нет. Пока она просто искала. Пути. Ответы. Решения. Победы. Джоли бы добавил «саму себя». Она бы предпочла проводить поиски где-нибудь в другом месте, особенно те, что касались самой себя. Но, к сожалению, главной проблемой галактики, и Джоли, и самой Реван оставалась Темная сторона Силы. А Совет джедаев в своей великой мудрости не хранил у себя никаких надежных данных об идеологии, истории и даже о возможностях своих врагов. «Они словно боялись». Мысль пришла естественно и без усилий, как очередной пункт в тактическом плане. Простейший анализ показывал, что Орден вряд ли изменится, и значит, в ближайшие тысячелетия будет спотыкаться о те же ошибки. Отсутствие понимания противника. Высокомерие. Утаивание информации от общественности и от самих джедаев. Отсутствие гибкости и неспособность измениться. Неясные процедуры, еще менее ясные правила принятия решений, например, касающиеся участия в войне. Отказ объяснять эти решения кому бы то ни было, включая Сенат. Оторванность от реальности обычного жителя галактики. Плохое понимание эмоций. И прежде всего — ожидание, что от любой, даже самой страшной беды галактику избавит воля Силы и ее избранников. Анализ выглядел осмысленным. Анализ этот был по большей части старым, примерно так же Реван видела ситуацию еще до войны с мандалорцами. Но не это заставило ее запнуться на полпути и застыть с гримасой на лице. Это только слова, проклятые слова, а за ними поднимались воспоминания. «Они словно боялись» — Реван с Малаком гуляют по спокойным, ухоженным садам на Дантуине, небо над ними чистое и голубое, и по нему лениво плывут облака, но они оба знают, что где-то на других планетах сейчас тысячи разумных погибают, тысячи берут в плен, тысячи других пытают, избивают и насилуют, и красивый ухоженный Дантуин кажется им отвратительным. Издалека доносится звонкий, почти детский смех, и Реван хочется засунуть этот смех обратно в глотку, задавить, задушить им. Она смотрит на Малака и в его глазах вместо упрека видит понимание. Здесь и сейчас, много лет спустя, Реван, преданная Орденом, предавшая Орден, героиня Республики, предательница Республики, леди ситх, преданная ситхами, предательница ситхов, героиня Республики, снова и снова, и снова военачальник, и снова кровь на руках, только это не меняется никогда… … здесь и сейчас — Коррибан и тишина. Действительно планета гробниц, но слишком древних, чтобы там пахло кровью и трупами. Здесь и сейчас все это — лишь воспоминания. Могилы, Реван с тысячей лиц, этот разговор среди зеленых полей Дантуина. Которые, в общем-то тоже остались уже только в воспоминаниях. Реван захотелось рассмеяться, но она только выдохнула. Медленно, через рот. Спокойно. И еще раз. Раз, другой, третий. Пока ее не охватило желание дико, едко и саркастично расхохотаться. Воспоминания приходили, уходили, мелькали на краю сознания, подавали голос и набрасывались внезапно. Побочный эффект от того, как Совет поковырялся у нее в голове. Темная сторона и пережитый опыт войны тоже вставили свои пять кредитов. И если Реван хотела еще чем-то помочь галактике и завершить начатое, ей нужно было понять, как с этим совладать. Научиться этому как можно лучше. Иначе это начатое будет вообще не найти. Для подобного обучения Коррибан подходил не хуже прочих планет. Правда, в студенческих классах все покрылось пылью, всю органику давно съели представители местной очаровательной фауны, а сухой горячий воздух и ветер полностью уничтожили электросеть, то есть, генератор полетел, — но все-таки тут можно было найти четыре стены, крышу над головой и доступ к знаниям древности. Не говоря уже о силе Темной стороны, что шептала со всех сторон, давила присутствием мертвых и памятью самой Реван, укрытой где-то здесь, в пустыне… Да, если нужно было научиться сопротивляться искушениям Темной стороны, узнать себя и заодно понять, какие опасности подстерегают Республику, лучше места чем Коррибан было не найти. К тому же, подумала Реван про себя, обшаривая лучом фонарика очередной заросший паутиной и занесенный пылью угол, — ведь на этой планете для того, чтобы выглядеть как тысячелетний склеп, требовались всего пара лет, — никому из достаточно опытных обладателей Силы не требовался свет. Хотя с ним было легче. Например, читать дешевые приключенческие романы, которые Реван обожала в детстве и которые регулярно отбирали храмовые воспитатели, утверждая, что они отвлекают от серьезного обучения и пагубно влияют на юные умы. Тот, у кого нет тьмы в душе, не должен бояться ее извне. Жаль, что она тогда не отвечала им так. «Что, так уверена в этом, до глубины души? Принесешь себя в жертву, копаясь неделями в коррибанских подвалах?» Ехидный, но дружелюбный взгляд Джоли представился ей так ясно, что почти померещился наяву. Она улыбнулась. — Очко в твою пользу, старик, — бросила она в пустоту. — Вообще-то я помню, как велела спрятать в защищенном подвале запасной генератор и топливо к нему. Думаю, животные не добрались до них. Завтра подключу. Во тьме, конечно, темно, но климат Коррибана без кондиционера я бы не выдержала. — На крайний случай на борту «Ястреба» у нее лежал военный комплект для спецподразделений, включавший в себя портативный генератор и ветряк. — Лучше уж собственный меч разберу и оттуда достану батареи. — Ты разговариваешь со мной или у тебя галлюцинации? Реван резко обернулась, успев вытащить и включить меч. Фонарик откатился в угол, и женщине потребовалось несколько секунд, чтобы коснуться Силы и осознать, что к ней обращается призрак. И даже знакомый. В каком-то смысле. — Разве ты не должен был вернуться на Светлую сторону и обрести мир и покой, Аджунта? — она выключила меч. За фонариком тянуться не стала. Светить призраку в глаза показалось ей несколько унизительным. — Я обрел. И вернулся. Оказалось, что великие мастера-джедаи могут оставаться в этом мире… в подобной частичной форме. Особенно если у них остались еще дела. Реван подняла бровь. — Ты считаешь себя великим мастером-джедаем? Знаешь, Аджунта, я не изучала твою биографию, но, кажется, могу угадать причину твоего падения… — Нет, вовсе нет! Я не считаю так, — призрак замолчал. Женщина не сводила с него глаз и смотрела с иронией. — Может быть, отчасти. Но я остался, потому что у меня есть незавершенные дела. Я могу принести покаяние и… — И отбросить остатки физической привязанности оказалось не так просто, да? Аджунта Полл, первый лорд ситхов вздохнул. — Да. В сущности так. И это тоже. Но мастера-джедаи действительно могут поддерживать бестелесную форму после смерти. А я… чувствую себя иначе. Чувствую… свободу. Покой. Впервые за много веков я смог покинуть гробницу. Выйти на поверхность. — И пойти прогуляться по Коррибану? Не повезло тебе, Аджунта, тут ничего интересного нет. Плохая планета для туризма. — Когда-то Коррибан выглядел совсем иначе, — Аджунта оборвал себя. Вернее, его голос затих, словно он вдруг оказался на несколько шагов дальше. — Но я вижу, ты сейчас не в настроении вести разговоры. Если ты не хочешь, чтобы я… навязывал свое присутствие… я, конечно, уважу желание дамы. Дамы. Ну честное слово. Впрочем, если Аджунта Полл действительно был первым среди лордов ситхов, он родился тысячи лет назад. Вероятно, ему можно было простить немного архаичные манеры. Может, стоило подбросить ему пару современных молодежных сериалов. А может, это Темная сторона подсказывала Реван такие коварные идеи. Но во всяком случае она дала и повод улыбнуться. — Нет, почему же, приходи когда захочешь. Не поверишь, но я предпочитаю быть в компании первого темного лорда, а не наедине со своими воспоминаниями. Тем более, что понятия не имею, что в них на самом деле. И как отчаянно хочется больше никогда их не трогать. И как отчаянно необходимо их вернуть. Аджунта очень серьезно посмотрел на нее. Серьезнее, чем до того. Для древнего призрака это было подвигом. — В этой гробнице, в одиночестве я провел столько лет, что за это время успели бы родиться, расцвести и погибнуть цивилизации. Я верю тебе, Реван. Верю без труда. *** — Могу ли я помочь тебе в тренировке? Реван уже привыкла к тому, как внезапно появлялся Аджунта. — Каким образом? С медитацией? После тысяч лет в гробнице ты, наверно, мастер в этом деле. — Я думал скорее о мече. Я могу представить твоего противника. Тебе не нужно будет даже сдерживаться. Мне многое уже не может причинить вреда, — пафосно закончил он. Интересно, было ли подобно манерное преувеличение побочным эффектом от тысяч лет загробного мира на самой мрачной планете в галактике или же Аджунта Полл всегда был таким. Может, так сложилось в его эпоху. У старших мастеров-джедаев тоже была склонность к театральности. Но само предложение стоило рассмотреть. Правда, стиль боя Аджунты будет более чем старомодным, но ситхи — воспоминание, предчувствие воспоминания нахлынуло на Реван, и она стиснула зубы, борясь с ним, потому что нет, не здесь, не сейчас, она не могла позволить себе выказать слабость перед другими людьми, пусть и давно умершими… ситхи наслаждались древними ритуалами, практиками и формами боя. Знание архаичных стилей могло очень пригодиться. — Я всегда могу снести твою гробницу и лишить тебя почитания среди ситхов в грядущих веках. — О, я ничего не желал бы более, чем стереть свои деяния, выжечь навсегда из истории галактики, искоренить их последствия как сорняк… эй, мы ведь еще не начали! Световой меч Реван ткнул ему прямо в горло. — Если в твое время ситхи вызывали на поединок официальным приглашением, то у нас произошло сильное падение нравов… Аджунта кашлянул и отплыл назад на пару шагов, отделяясь тем самым от клинка. — Отнюдь, но… — Значит, к оружию! *** Генератор, оставленный здесь другой Реван, — той, прежней, видимо, тоже крайне предусмотрительной, — по меньшей мере раз в три дня кашлял, чихал, сыпал искрами и всеми возможными способами демонстрировал, как возмутительно вынимать его из безопасного подвала, ставить посреди развалин на первом этаже и подключать какие-то пыльные батареи. Но T3-M4 всегда удавалось убедить его, что сопротивление бесполезно. — Ты воюешь с бунтующей техникой лучше, чем я с мандалорцами, малыш. — Дроиды сейчас считаются живыми существами? — высунулся из стены Аджунта. В буквальном смысле. Реван покачала головой: — По-разному. Для большинства нет. А я… мне они просто нравятся. У тебя ведь был любимый меч? — Она выпрямилась над генератором и потянулась, хрустнув суставами. — Разве ты не должен знать такие вещи? Воссоединившись со всеобъемлющей Силой, как-то так? Аджунта словно съежился. — Я могу получать знания через Силу, это правда. Я могу чувствовать в Силе всю вселенную, это правда. Но ты, конечно, знаешь, что у Силы довольно… интересные приоритеты. Которые не всегда понятны существам, все еще заключенным внутри своего «я». — И она редко говорит напрямую. Это факт. Ну, а так, есть какие-то новости о мире? Спортивные результаты тысячелетней давности я не знаю, так что… Войны, политика, философия, искусство, космические открытия, научный прогресс? Мицлав Фогг еще поет? Теперь в полупрозрачном взгляде Аджунты вспыхнуло и замерцало изумление. — Это я шучу, — добавила Реван. — Да, я понимаю… просто… А Мицлав Фогг еще поет? Теперь настала очередь Реван застыть в изумлении. Не сразу она вспомнила, что певец был из расы долгожителей, без труда разменивающих тысячелетия, и принадлежал к семье, где несколько поколений подряд занимались музыкальным бизнесом и имена сыновьям давали в определенном цикличном порядке. — Его внук. Или правнук. Во всяком случае дела в их клане идут неплохо. Недавно выпустили альбом с каверами самых известных семейных хитов. Я попрошу T3-M4, может, он найдет их для тебя. — Я был бы признателен. То есть… я удивлен. Глубоко. — Некоторые вещи не меняются? — примирительно спросила Реван. — О, многое не меняется в своей сути. Я сказал бы, по большей части не меняется ничего. Но то, что будет и Мицлав Фогг со своей группой… Я этого не ожидал. — Аджунта повернулся и похлопал по бронированному корпусу. Вернее, попытался похлопать, в итоге лишь неловко ткнулся в удивленного дроида. — Я был бы очень благодарен тебе, автономный интеллект. И тебе, Реван. Кажется… Кажется, я кое-что понял. Поистине, неисповедимы пути Силы. С этим пространным заключением он исчез. Реван еще пару секунд смотрела в стену, надеясь, что это выглядит иронично, а не глупо. Неисповедимы пути Силы, чтоб ее. Еще выяснится, что упоминание Мицлава Фогга окончательно повернуло бродячего темного лорда к свету… T3-M4 выдал серию свистков и попискиваний. — Да, странный он. Даже для призрака. Но мне он тоже нравится. *** Очередная бессонная ночь, очередной просмотр сообщений от товарищей, политиков, военных, джедаев и журналистов. И от Карта. Последними всегда шли записи Карта, одна за другой. Она поставила их в лист все подряд и включала в произвольном порядке. Она пыталась убедить себя, что звучание этого дорогого для нее голоса поможет уснуть, но в итоге встречала рассвет, пусть и с закрытыми глазами, но вполне в сознании, и время, которое можно было потратить на медитацию, оказывалось безвозвратно упущено. Но рядом хотя бы не было мастеров, чтобы отчитать ее. — … а сейчас это, наверное, прозвучит очень мелодраматично, но я просто хочу, чтобы ты знала: что бы ты ни делала, что бы ты ни собиралась делать, где бы ты ни была и что бы с тобой ни случилось, ты всегда сможешь вернуться ко мне. И я всегда буду тебя ждать, и — эх, может, даже научусь готовить твой любимый каф! Карт давно научился делать прекрасный каф, идеально соответствующий ее вкусам, и она скорее в шутку напоминала ему о первых неудачных попытках и выискивала мельчайшие недостатки, может быть, как упрекал ее Дастил, подсознательно ища повод чуть отстраниться и провести границу… и почему она, собственно, так ни разу и не сказала Карту, как ей нравится этот каф, почему хотя бы за день до вылета не… — Это твой муж? Реван, секунду назад погруженная в томительную сладкую ностальгию, едва не метнула во вторгнувшегося на ее территорию молнию. Но напомнила себе, что теперь она на Светлой стороне, а значит, злоумышленников можно в лучшем случае проткнуть мечом или швырнуть о стену. Потом осознала, что незваный гость — это Аджунта, а призракам мало чем можно навредить. — В галактических нравах произошли некоторые изменения, — сухо бросила она. — Карт — мой… — тут у нее сжалось горло — то ли от тоски, то ли от смущения за слова, которые придется произнести, — … мы жили вместе. Довольно долго. Мы вместе прошли последнюю войну. — Я не помню его в твоем отряде. У бывших темных лордов, по-видимому, эгоцентризм был не столько генетической составляющей, сколько духовной. — В тот момент он как раз решал семейные дела. — Касающиеся того юноши… Дастила? «… Дастил на тебя злится. На нас обоих. Но на меня он злится всегда, тут я не вижу изменений. А на тебя иначе. Так раньше не было. Я думал, если он обижен из-за наших отношений, то обрадуется, что ты уехала, но он теперь злится еще больше. Просто кипит, можешь себе представить? Даже сказал, что сам отправится тебя искать, раз уж я не собираюсь. Э-эх, не понимаю я совершенно современную молодежь». Реван пообещала себе в рамках исследования древних ситхских техник выяснить — или вспомнить — как можно воздействовать на призраков. Не может быть, чтобы секта, которая тысячи лет имела дело со своими умершими лидерами, не породила никаких контрмер. Ну или именно отсутствие воображения и стало причиной опустошения Коррибана. — Давно ты за мной подглядываешь? — Я не подглядываю, — Аджунта выглядел оскорбленным. — Я искал тебя и наткнулся на… тебя, когда ты была занята личными делами. Несколько раз. И прежде, чем отправиться по своим делам, я услышал часть долетевшей до меня информации. — Так, совершенно случайно? — Может, это была воля Силы. Реван фыркнула. — Твой путь к свету подходит к концу. Вот, уже разговариваешь как мастера-джедаи. — Хм. — Аджунта помолчал какое-то время. Реван выключила проигрыватель и со вздохом растянулась на постели. Тонкий коврик, пенный спальный мешок, все расстелено идеально ровно — армейские привычки. — Ты сказала ему, что отправишься на опасное задание, не хочешь подвергать опасности и его, и также, возможно, не вернешься? — Примерно так. Ничего не говорила о рисках, Карт ведь солдат, — и под скептичным взглядом Аджунты добавила: — Но много говорила о том, что с этим мне предстоит справиться самой. — И чтобы он забыл обо всем? И жил дальше? — Примерно. — А. Что ж, если за эти годы не произошло еще одного изменения нравов, подобное прощание гарантирует, что тот, с кем прощались, ничего не забудет и даже на смертном одре будет ждать возвращения. Да чтоб его. Аджунта, в общем, не сказал ничего нового, но слова, услышанные от другого, сразу изменили онтологический статус. И из «ночных дурацких мыслей» превратились в «крайне правдоподобное утверждение». И если это сказал Реван дух лорда ситхов, стремящий обрести покой, то Сила, возможно, и правда приложила к этому руку. — Думаешь, я этого на самом деле хотела? Привязать его к себе? Сделать своим? Лишить шанса на счастье? Жадность… собственничество… чрезмерные привязанности. Все это, говорят, прямая дорога на Темную сторону. Может, я снова приближаюсь к ней. Может, никогда с нее и не уходила. Может, мои цели и цели джедаев только ненадолго совпали. Кто знает. Аджунта подплыл ближе и завис над ней в воздухе в позе медитации. Наверное, для призрака это означало поддержку. Действовала она не слишком хорошо, поскольку вместо приятного тепла другого живого существа Реван ощущала холод загробного мира. Но она не возражала. В конце концов, важны намерения. — Я вижу, ты много думала об этом, — поддержал он ее мысль. Очевидно, пытаясь подражать манерам мастеров-джедаев, еще более старомодных. — Полагаю, это беспокоит тебя? Реван пожала плечами. — А ты как думаешь? — она вздохнула. — Скажи, должно ли это беспокоить меня? — Не думаю, что лучше всего подхожу для наставлений в этом. Я мало знаю о том, как избежать Темной стороны. — В этом и заключается твое главное преимущество. — По крайней мере, по сравнению с мастерами-джедаями. — Ты знаешь, что такое Темная сторона. Мне не нужны вызубренные наизусть архивные документы и цитаты. Мне нужен опыт. — Ты льстишь мне, — в его голосе проскользнула суховатая нотка отстраненности, и Реван поняла, что Аджунта пытается пошутить. Или просто говорит с иронией, насмехаясь не над ней, а скорее над собой. — Какие советы о природе Силы мне давать той, кто вернула мне ее гармонию? — Указатель не обязательно сам следует по пути, который указывает, — буркнула она. — Учить других я всегда умела. Призрак, похоже, отнесся к этому бурчанию очень серьезно. Как к очередной жемчужине мудрости от Той, Что Вернула Гармонию Силы. Он задумался и покачал головой. — Указатель и не может следовать по пути, на который указывает, — заявил он, наконец. — Потому что вкопан в землю? — Потому что не может прочесть, что написано на нем самом. Земля тоже была бы хорошей метафорой, но не подойдет в твоем случае. В чем в чем, а в решительности и стремлении действовать тебе нельзя отказать. Быть может, — он запнулся, — такова была воля Силы. Я остался здесь, чтобы помочь тебе прочесть твою надпись. — Надеюсь, там что-то несложное. Одну фразу я еще пойму. Но зная джедаев и Силу, там скорее окажется часовая проповедь. Аджунта улыбнулся. Реван еще никогда не видела его таким спокойным. Почти умиротворенным. — Я не уверен. Знаки сильно размыты. Но спрашивай, о чем захочешь… когда захочешь. — Он вдруг испугался: — Я забыл, что сейчас середина ночи. Нам, умершим, не нужен сон. Реван не думала, что сумеет сегодня уснуть. И у нее не было пока никаких конкретных вопросов, хотя идея обучения Силе через ответы на вопросы нравилась ей больше бесконечных лекций. Призрак во многом напоминал Джоли, и это воспоминание вызвало у женщины улыбку. Она с радостью приняла предлог завершить разговор и застегнула спальный мешок. Призрак должен был исчезнуть, но продолжала ощущать его рядом. Он охранял ее, точно T3-M4. Наконец, он кашлянул. — Поскольку мы свернули на другую тему в разговоре, о том… когда мы говорили о твоем… возлюбленном… Я не имел в виду, что ты хочешь подчинить его себе. Я думал лишь о том, что ты, вероятно, планируешь вернуться к нему, — выпалил он разом и растворился, вероятно, смутившись от проявления собственной слабости. Так быстро, что его «доброй ночи» повисло недосказанным на втором слоге. *** — Каково это было… возвращаться с Темной стороны? Как это вообще начинается? Призрак Аджунты мигнул и затуманился, словно он собирался исчезнуть. Но только на мгновение. — Разве ты не должна знать сама? Сейчас ты, наверное, самый известный в галактике пример того, кто вернулся. Реван постучала инструментом в донышко архаичного протоголокрона. Она выгребла из подземных коррибанских хранилищ, которые основали — ну, она сама и основала, — довольно много археологических мелочей. От предметов быта до старинных носителей данных. Возможно, полных бесценных знаний. Возможно, очень сильно пригодившихся бы в ее миссии, как подсказывало предчувствие. К сожалению, носители были записаны и защищены с помощью технологий старше корусантских трущоб. — Проблема в том, что я не возвращалась. «Я», которая… та часть меня, что мне знакома. Моя история, где я осознаю себя, началась всего несколько лет назад. Бывают временами проблески, но ничего конкретного. Нет памяти. Непрерывности. — Она вздохнула. — Та, прежняя Реван была джедаем, ушла на войну, выиграла войну, поддалась Темной стороне. Но мне трудно отождествить себя с ней. — Тут она фыркнула от смеха. — Я сперва была солдатом с амнезией, потом джедаем. И кстати, снова выиграла войну. А момента возвращения с Темной стороны не было. Просто… перезапуск. Как будто дроиду загрузили новое программное обеспечение. Не знаю, может, мне до Темной стороны вновь рукой подать. В рамках всех этих драматических повторений. В конце концов, я сижу на Коррибане, изучаю темные артефакты. Мне кажется, у тебя это происходило… более линейно. Аджунта тоже вздохнул. Вздох был похож на протяжный, зловещий свист. — Стоило ожидать, что если я приглашу тебя задавать вопросы, ты начнешь с самых сложных. — Он дернул уголками рта, но не улыбнулся. — Со Светлой стороной никогда не бывает легко. Я сам не знаю. Может быть, мне просто было скучно, и спустя тысячи лет выгорает даже самый сильный гнев, самая ярая гордыня. Что же остается? Отсутствие эмоций, гармония, спокойствие… словом, страшная скука. Верный путь на Светлую сторону Силы. — Издеваешься. — Я попросту не знаю. — Он отвел взгляд. — Но мне жаль. Не себя. Я… сожалею о том, что принес другим. Я чувствую их страдания, и мне жаль. Теперь. Не уверен, что был на этой стадии, когда ты говорила со мной в гробнице. Мне кажется, тогда я жалел в основном лишь себя. Может быть, поэтому мне нужно еще немного побыть здесь. — Понимаю намек. — В этом вовсе не было… — Воли Силы. Ты ведь читаешь мои знаки, забыл? — Реван легко рассмеялась, пожалуй, лишь немного вынужденно. — Все в порядке. В гробнице было плохо и скучно. Когда ты начал сожалеть? — Когда вышел оттуда. Я увидел… как ты выразилась тогда, на Коррибане не так много осталось достопримечательностей. Это пустыня. То, что помнил я, было… — он сжал губы. — Коррибан был прекрасен. Строг, но красив. Конечно, я знал, что ничего из этого уже нет, но знать и видеть… Вся культура ситхов попросту… исчезла. Все превратилось в руины. И в этом моя вина. Частично, — уточнил он, прежде чем Реван успела бы отчитать его за высокомерие. — Я не могу перестать думать об этом. Реван медленно кивала, отчасти его словам, отчасти раздумывая над невероятно сложным элементом восприимчивого к Силе замка, который пыталась разобрать. Она надеялась, что внутри скрывается что-то полезное, а не архивы бухгалтерии. Полезное для миссии, поправила она себя. Историки вот обожают документы учета и переписи. — Есть у меня смутное впечатление, что многие из моих учителей сказали бы, что проживание и осознание быстротечности сущего — естественное состояние и такова воля Силы, но мне не очень хочется этой ерунды. Наверное, я просто так и не вернулась в материнское лоно Ордена. — Она попыталась заглушить разряд между двумя батареями в механизме самоуничтожения и подковырнуть крышку. Винты она ослабила заранее. — Только в тот раз Орден был готов чуть поступиться своими принципами. Война вынудила обойти их. Но я тоже сожалею. Когда вижу разрушения, которые я принесла, когда думаю про Тарис. Дастил. И Карт… Обо всех этих планетах, городах, жизнях я очень сожалею. Но только о том, что сделала после… возвращения. Никогда не было так, чтобы я защищала миры от мандалорцев повторно. На секунду она потеряла концентрацию. Под пальцами сверкнули молнии. Она подавила рвущееся наружу ругательство даже в мыслях. Забавно, что после стольких лет в армии она продолжала придерживаться правила «страшных слов». Может, что-то в ней еще оставалось от прежней Реван, выросшей в храме. — Джедаи очень серьезно относятся к любому конфликту, где проявляется хотя бы тень Темной стороны, — признал Аджунта. — Возможно, это делает их несколько слепыми к явлениям обыденным. Ведь все они — часть Силы и могут влиять на нее. Только в некоторых случаях это влияние более заметно. — «Несколько»? «Возможно»? — Довольно сильно и несомненно. Джедаи совершенно не изменились… — выдохнул он. — В этом мы согласны, хотя я не буду делать вид, что мои причины ухода из Ордена были столь благородны. Может быть, именно поэтому мне потребовалось столько времени, чтобы вернуться к свету. А может быть, мне не повезло в любви. Я не хотел, чтобы она была в моей жизни. Реван не стала это комментировать. Она по-прежнему считала тему Карта очень личной, и Аджунта, похоже, это понял, потому что ни разу с тех пор не появлялся во время ее ночных сеансов просмотра записей. — Не все джедаи такие. Я знала несколько… одного из них, который хотел перемен. Он видел их необходимость. Крышка отскочила. Она осторожно приподняла ее кончиками пальцев. Внутри лежали протоголокроны. Пыльные, даже слегка поцарапанные, но вроде бы не поврежденные. — И чего он добился в Ордене? Реван расхохоталась. Потому что то, что демонстрировал протоголокрон, не было похоже на бухгалтерские книги. А скорее напоминало военные планы. — Очко в твою пользу. Ничего. Бросил Орден и стал отшельником. Эти несчастные данные зашифрованы? Аджунта заглянул ей через плечо. — Ох. Нет. Они записаны на языке ситхов. Но это какой-то новый его вид, смешанный с всеобщим. Упрощенная грамматика. — И универсальный алфавит. — Тогда это, должно быть… из более поздних эпох. Наверное, они уже не знали ситхских букв, — в голосе призрака слышалась горечь. Ну, и немалая толика оскорбленного достоинства элиты, которую ранит падение нравов, утрата знаний и общий разброд и шатание. — Можешь помочь прочитать? Аджунта серьезно кивнул. — Да, и что-то мне подсказывает, что такова воля Силы. Поскольку на первый взгляд здесь говорится о подготовке побега. И строительстве новой империи. Указания, карты, координаты.