***
Бой Джин с Люциусом был первым. Вторым был объявлен бой-сюрприз с «блиц-ставками в течении пяти минут без ограничений на величину ставки». И бой этот был очень печальным для Джинн. Она была в той же мантии, что вчера, когда спала у меня на руках и выглядела крайне подавленной. Бой шёл по редким правилам «без ограничений на физические и магические атаки и с разрешением использования фамильяров и им подобных». В магии Джин и Насру-в-твою-Вазу были примерно одинаково сильны, в ближнем бою Джин была более ловкой и быстрой, но несколько более слабой. Портила всё последняя часть правил — на арене вместе с Люци появился и Добби-Испепелитель. И малышке Джин приходилось худо. С магией Добби она худо бедно справлялась. Она неплохо уклонялась от огненных шаров, ловко перепрыгивала огненные стены. Но вот на арене был тот не один и атаки Люциуса ее несколько раз задели. Подойти же поближе к нему, ей всё не удавалось. Почти в отчаянии она решилась на прорыв, ей даже удалось подойти довольно близко, но она не успела отвести руку от одного из огненных шаров и ей испепелило её палочку. В полном отчаянии он залезла рукой в карман и как перчатку кинула каким-то попавшимся в руку лоскутком в лицо Люциуса. Люциус, не зная чего ожидать и опасаясь худшего, откинул лоскуток своей палочкой. В сторону Добби. — Хозяин подарил Добби трусики! Добби свободен! — раздалось на арене. И Добби исчез, оставив Люциуса на растерзание усталой, но довольной и злой Джин. Казалось, слова Добби придали ей второе дыхание. Куда только и девалась та, тяжело дышащая, загнанная в угол девочка. Джинн коршуном налетела на Люциуса, и пользуясь отсутствием запрета на любые виды физических атак ухуярила его по яйцам. Дальше всё было делом техники: отобрала и сломала палочку. Пнула несколько раз по голове, пока Люци не потерял сознание. Потом сломала правую руку. Ещё раз пнула по голове выбивая сознание. — Победа за Джинни «Джин» Уизли, — объявил рефери, когда беловолосый негроид перестал подавать признаки сознания во второй раз.***
Наступил мой черёд. В будке рефери рядом со мной появился Булыжник и нагло объявил: — Поскольку следующий бой не состоится, я хотел бы сделать объявление: начиная с завтрашнего дня, у нас в заведении с фонарями цвета крови — пополнение! Самая злобная стерва Лютного… — Я выхожу на следующий бой! А сейчас, не пойти бы тебе нахуй, Сифилитик! Или у тебя бойцы закончились, а сам ты зассал на арену выползти? И вообще, твой славянский пидор-любовничек выгреб все бабки, и какого хуя ты… Рёв Володи перекрыл шум толпы, ему до ужаса хотелось прибить меня там и сейчас, отдать своим подручным, но его бы не поняли: — Арена! Немедленно! Ты и я! Магическая дуэль без ограничений! Или у тебя есть представитель? Я даже разрешу тебе помощника, чтоб вы вместе сдохли! Но только члена семьи! А, я же забыл, у тебя же её нет! Приготовься умирать, ублюдок! — Меня-то мама замужем рожала! Сейчас приготовлюсь и размажу тебя по арене, безносый магловский выродок! Иди, ко входу! Как бы я не хорохорился — мне пизда. Магии у меня почти что и нет, а этот лысый хер с магией почти такой же быстрый, как я на кулаках. Впрочем всё не так плохо или он убьёт меня быстро, или будет убивать медленно и мучительно, но это даст время… По дороге я успел поймать Вилли и быстро прошептал ему в ухо: — Вилли, хватай Мону и свою бледную ведьму, своего грёбаного дракончика и быстро пиздуй отсюда! Спрячься так чтоб тебя даже с ловчими драконами не нашли. И имей ввиду, в ошейнике дракошки много всякого. Я шагнул на арену, у меня оставалась всего одна секунда, пришло время умирать. Дверь за моей спиной открылась и захлопнулась с лязгом, а в спину меня ткнули острым ногтем: — Ты! — прошипела злобная фурия, отдалённо напоминающая мою девушку. — Не смей меня оставлять! Вова-Сифилитик радостно ухмыльнулся: — Охуенное семейное воссоединение! Вот я обоих вас и кончу! Бои без правил, магические дуэли без правил, на самом деле правила имеют, и одно из основных — мораторий на Аваду Кедавру, которая на раз отслеживается копами. Но после пятиминутной дуэли с Моной, в которой я был просто статистом, уклоняющимся от заклинаний — на большее меня на хватало, Том-Булыжник взбеленился ещё сильнее: — Авада Кедавра, — и зелёная вспышка летела уже слишком быстро, чтоб Мона успела уклониться… — Сектумсептра, — раздалось в ответ — Миа тоже использовала свой последний козырь. Отойти она не успевала, уклониться тоже, но я успел. Схватил за руку, вытаскивая, покачнулся и вспышка впечаталась прямо мне в лобешник.***
Когда это придурок, мой лучший друг, залез на арену, я ещё думал сваливать, но вот когда туда залезла и та ради кого я и собирался сваливать, я решил продумать пути отхода, и учитывая многочисленных Уизли, которые многое могли, но мало что знали, можно было обеспечить пути отхода. — Как вам дракошка, — начал я разговор. — Хроший дркончик! Слово за слово, договорились. Может я и глупее Гарри, но память у меня просто заебись и кто из охраны из группы побитого Джин Люци, а кто из группы Булыжника, знал просто охуенно. Равно как где именно каждый прижимает стену своей жопой. И кто именно должен был «отвернуться и закрыть зыркала» когда похитили Джин и дали по голове Гарри. Сгоревшие несколько заведений Люциуса были только лёгкой разминкой, время настоящих пиздюлей пришло только сейчас. Уизли, конечно, надеялись на сестрёнку, но и готовились к тому, что прийдётся за неё мстить. Против Булыжника они не тянули, Люциус со своим Испепелителем мог доставить много хлопот, а нападение на Долохова могло бы закончиться парой трупов Уизли. Но Булыжник был занят на арене, Люци лишился своего Испепелителя, а Долохова ещё вчера кто-то пришиб вместе с его группой. Поэтому надо было быстро ухуярить охрану, желательно без мокрухи, просто как следует отпиздить — быстро и больно. Впрочем пара-тройка будущих инфери не сильно бы смутили огнеголовых. Без своей группы Булыжник будет долго занят. А без своих ценностей — долго будет восстанавливаться, и шансы съебать с концами будут выше. Бой только начался, как я заметил, что Мона исчезла. Причём, услышав её яростный голос с арены, я понял куда… Пиздец. Ну тогда мне уже нет смысла съёбывать. Я послал Патронуса с извинениями любимой и сказал Уизли, что буду сдерживать Булыжника у выхода с арены. Спустя несколько минут я уже был у выхода с арены — там, где должен был выйти Булыжник. С арены послышался дикий шум и тишина. Двери на Арену открылись. Я сжал в руке любимую рапиру. Ну, как минимум один шанс проткнуть гнилое сердце Тома-Сифилитика у меня будет. Вперёд.***
Фламель просто охуевал от такого: ведь камень был там, точно был! Они с Чёрным, немного прибравшись, восстановили по секундам картину боя. Почти по сантиметру осмотрели туалет — место, где в последний раз чувствовали камень. По идее, от взрыва камень не должен был пострадать, но, естественно, никто ещё не доходил до таких ебучих экспериментов. Этож надо было так — подорвать философских камень чёрным драконьим порохом. Несколько мелких осколков он нашёл, настолько мелких крупинок, что они разве что могли чуть подлатать психику и чуть подлечить тело. Он их пожертвовал Чёрному — толку-то с них. А потом прибыли копы и Серьёзный Чёрный вместе с ним цепочкой аппараций съебал в какой-то мрачный дом. Встретила их черноволосая женщина с белой прядью и безумным взглядом. Правда, когда Чёрный, по его совету кинул крупинки философского камня в кружку, и дал выпить женщине раствор, взгляд её стал почти осмысленным. — Моя любимая кузина, — пояснил Чёрный, — её сильно обижали муж и его бельгийские родственники. И отвечая на вопросительный взгляд Николаса, добавил: — Я их всех убил, — после этой фразы на губах женщины, которая уже совсем не выглядела сумасшедшей, появилась мечтательная улыбка. Как ни хотелось ему съебать из этого безумного дома и от ещё более безумных его обитателей, пришлось ждать вечера, пока не прошла облава по всем злачным местам и не перекрыли по какой-то причине половину Лондона. Причину облавы он узнал только на таможне. Вертя в руках шар с пророчеством, за который он рассчитывал получить приличную сумму, вполне сравнимую с деньгами, что он мог получить от продажи философского камня, от Вовы-Булыжника, его внимание привлекла свежая газета. От заголовка которой он просто взбесился от неудачи. Да как же так-то!!! «Самый известный из «крёстных отцов» Лютного — Том Ридлл «Булыжник» — убит неустановленными лицами — аврорат в поисках зацепок, мешают сожжённые адским пламенем улики и полное отсутствие свидетелей, готовых дать показания». Николас хмыкнул, похожее уже было, лет так семь назад. Целую семью Лестрейнджей, или как-то так, бельгийцев по происхождению, сожгли. Не нашли только труп хозяйки дома, жены старшего или младшего сына. Он на секунду задумался, вроде что-то вертелось в голове, и помотал головой. — А что это у вас в руках, — внезапно к нему подошёл кто-то из персонала таможни, — стеклянный шар пророчества. Платите пошлину! — Шар? — Никлас Фламель огляделся. — Шар, значит! Он размахнулся и ухуярил шар о стену. Что-то зашептало, но как раз подъехал какой-то зверинец и в шуме магической таможни не было слышно ровным счётом нихуя. Да и было Фламелю откровенно похуй. Таможенник с безразличным видом оглядел его ещё раз: — Хотите заявить или задекларировать ещё что-то? Фламель раздражённо фыркнул: — Ага. В Англию — ни ногой.***
Сознание вернулось, и увидел я ангела, ангел этот имел белокурые, почти белые волосы, миленькое личико, и уже почти сменила свою фамилию на Лонгботтом. — Мона, — завопила нежный ангел Луна, — твой еблан очнулся наконец. Мона! Дверь открылась, но зашла совсем даже не Мона, а очень даже Невилл. — Ладно вы пока поговорите, а я посмотрю куда она делась. Рассказ Вилли был долгим, но мне это совсем не мешало. …кто-то вынес все оранжереи Люци. А я… мы случайно выкупили все оранжереи Длинного Дола. И, кстати, мы сейчас там… — Это за Годриковой Лощиной? Вилли! Вилли! Тут же в округе дохуя магических тварей! Мы их как охранять-то будем? — я еле удержался чтоб не настучать этому потомственному ботано-фанатику Дверь открылась и в неё с трудом просунулась здоровенная морда дракона, в которой я только по расцветке опознал Гребешка. — Ик! Ик! Вилли стукнул кулаком по морде и та убралась за дверь. Я посмотрел на лучшего друга, почти уже и не охуевая от удивления: — А с хуя он так вымахал-то? Тот пожал плечами: — Не знаю, Мона ругалась, камень какой сожрал. Но я в животноводстве ваще не компет… не компот… не знаю ни хуя, короче. Я только по ботанике. Так вот… …Уизли, суки, съеблись с арены быстрее, чем акромантул от василиска. И почти все бабки спиздили, пидарасы рыжие. И дракончик опять съебался. …Сифилитик, походу совсем-совсем кончился… Мона там Адское пламя выпустила… Забрали мы с Моной твою тушку и примудохали туда, где сидел табор этих грёбаных Уизли, и нихуя. Мусор, какой-то жжёный, жжёными тряпками воняет. И грёбаный дракончик. И наплыв копов. — И вас за дракона не повязали? Вилли пожал плечами. — Тогда он ещё не был таким охуенно огромным, хоть и подрос немного. Ну я и дал бумажки на дракона, что дали эти рыжие уроды. Оказалось документы на дракона — это единственное настоящее, что не С-уизлили. Ну, бля, у «аврорастов» они проверку прошли нахуй. А там нас и солнышко моё нашло, — из-за двери раздалось фырканье, — Лунушка, то есть… И я не знаю, что она сделала, вроде поговорила с Гребешком, но он уже не пытается съебать, а просто охраняет территорию. И иногда приносит всяких магически животных. Дохленьких и готовых к разделке на ингредиенты. — Хмм, слушай, а пророчество куда делось? — Какое пророчество? — Да сам не знаю… Кто мне про него говорил. Какой-то прозрачный шарик. Ну был там таки прозрачный шарик, или я это во сне видел? А, хуй с ним, — я махнул рукой, — да где Мона-то? Дверь хлопнула и, наконец, появилось моё чудо, главное для меня чудо этого мира. И это чудо было в ярости. Вилли, сука такая, тут же съебал, оставляя меня на растерзание. — Ты! Да как ты посмел подставиться под Аваду и чуть не оставил меня вдовой-одиночкой! Стены комнаты от таких известий поплыли перед глазами, но пощёчина привела меня в чувство и вызверился уже я: — А какого Мордреда ты, дура, попёрлась дуэлировать с этой Уизли? Ты что не знаешь, что они ещё физические удары практикуют в магическом бою? И я уже молчу, что попёрлась делать это беременной! И какого хера вообще потом прыгала за мной на арену?! Впрочем, целовать эту идиотку я хотел сильнее, чем с ней ругаться. И не только целовать тоже. Как показала практика, нужные функции организма Авада не затронула, и я с успехом показал это Моне. И ещё раз. И ещё. И последний раз был лишним. Перед глазами у меня окончательно поплыло, и впервые за эту грёбаную неделю я наконец отрубился, и заснул как надо. Всё будет заебись, мне бы только надо нехуево отдохнуть. Всё будет заебись!