Сон, который ты запомнила

      Ночные образы терялись в сознании Шуичи, пока он всё больше приходил в себя. Глаза никак не хотели открываться, словно их смазали клеем, но он, пересилив себя, всё же разлепил тяжёлые веки. Размытые очертания плавали перед Саихарой, как какой-то мираж, и ему стоило огромных усилий не закрыть глаза снова.       Каждый раз, просыпаясь, он надеется, что всё это просто кошмар, и нет никакой убийственной игры. И каждый раз, когда взгляд фокусируется на потолке его комнаты, внутри что-то обрывается. Чёртова игра всё ещё продолжается, а он всё так же вынужден в неё играть.       Измученно прокряхтев, Шуичи сел в постели. Голова казалась ватной, мысли с трудом перетекали с места на место. Парень протёр глаза руками, но это не особо помогло.       Интересно, сколько времени? Странно, что он проснулся не под звуки утреннего объявления. Шуичи наощупь взял с прикроватной тумбы справочник и посмотрел на время — надо же, ещё двадцать минут до объявления монокубов. Решив, что ему некуда спешить, он сладко потянулся, встал и медленным шагом направился в ванную.       Из зеркала на него смотрел самого уставшего вида человек. Сероватые круги пролегли под нижними веками, вместо глаз — недовольно зыркающие щёлочки, волосы растрепались и напоминали копну соломы. Не долго думая, Саихара плеснул себе холодной воды в лицо и быстро замотал головой в попытке отогнать усталость. Прохладные капли потекли по щекам и подбородку, звонко падая на пол или затекая за шиворот. Шуичи умылся ещё раз и, захватив по пути полотенце, вышел из ванной.       Полотенца здесь мягкие, что не может не радовать. Зарывшись в белую махровую мягкость, он… Снова вспомнил Каэде.       Каэде… Прошло три дня с тех пор, как она умерла. Три ночи, которые он засыпает, чувствуя себя ужасно одиноким. Шуичи вспоминает о ней каждый день, но отчаянно силится забыть силуэт её безжизненного тела, подвешенного над пианино. Ему кажется, что он виноват в её смерти, а ведь он действительно убедил остальных в том, что она убийца.       — Да чтоб тебя! — Саихара со всей силы треснул кулаком по стене и тут же осёкся, вспомнив, что не все ещё проснулись.       Виноват… Виноват, виноват, виноват! Каэде погибла из-за него!       Но… Она хотела, чтобы они выбрались отсюда. Может, так надо?..       Нет, не так должно было быть! И всё же…       Глаза предательски щипало, и Шуичи отвесил себе пощёчину. Сейчас он чувствует себя лужей, безвольно растёкшейся по полу.       Каэде бы сказала, что ему стоит двигаться дальше, не зацикливаясь и не загоняя себя в такую беспросветную депрессию. Легко сказать, двигаться дальше…       Из замкнутого круга мыслей, как грозовые тучи круживших в его голове, его вырвал звук шагов в коридоре. Тихий, осторожный стук каблуков. Парень уже было насторожился, прислушался, но разгадка пришла к нему сама собой: это Кируми, ведь она каждое утро встаёт раньше всех и идёт готовить завтрак. Шуичи мог только позавидовать её силе воли — у него бы не хватило сил вот так просыпаться каждое утро, пересиливать себя и готовить на всех.       Кстати, Кируми… Саихара вдруг вспомнил, что ему сегодня снилось. Это был… Очень странный сон, если можно так выразиться. Тоджо сообщила ему, что должна оставить его, потому что не хочет, чтобы её чувства помешали Шуичи выполнить своё предназначение. Кируми заплакала, а он обнял её, успокоил, сказал, что всё в порядке…       Саихара задумчиво почесал затылок. Это был действительно очень странный сон, но, на удивление, он казался таким реальным… Обычно его сны представляют собой какие-то мутные картинки, расплывчатые пятна, но тут всё было иначе. Всё в этом сне было ужасно похоже на то, что могло бы быть в жизни. Даже сама Кируми такая, какая должна быть, — самоотверженная, услужливая… Перед Шуичи снова возникли её оливковые глаза, в которых блестят чистые и прозрачные слезинки. В этом сне Кируми была настоящей, как если бы он отправился сейчас на кухню и поговорил с ней.       — Интересно, к чему бы это… — протянул Шуичи, возвращая полотенце на место.       Он заправил кровать и сел было на покрывало, но в это время с треском включился знакомый ему монитор, и оттуда раздался бодрый вопль четверых монокубов: «Проснись и пой!». Шуичи уже порядком надоели эти мелкие недомедведи, но сделать ничего нельзя, и приходилось терпеть все их дурацкие выходки.       Дождавшись окончания клоунады, посвященной окончанию ночного времени, Саихара решил не медлить и сразу направиться в столовую.       Когда он отворил дубовую дверь столовой, его не встретили, как обычно, несколько голосов, приветствовавших его. Он подумал, что он и вправду ещё не приходил на завтрак так рано. Вместо протяжного приветствия Кокичи или радостных возгласов Анджи, он услышал только одинокий голос Гонты:       — Доброе утро, Саихара-кун!       — Доброе, — кивнул Шуичи. — Ты всегда приходишь так рано, Гонта-кун?       — Гонта джентльмен, — гордо распрямился Гокухара. — Настоящие джентльмены не заставляют других ждать!       Из кухни показалась Кируми, как всегда здоровавшаяся лёгким поклоном.       — Доброе утро, Шуичи-сама.       Тот почтительно склонился в ответ и прошествовал за стол, на место по диагонали от Гонты. Утро обещало быть обычным. Саихара уже принялся сверлить взглядом стены столовой, как вдруг шальная, случайная мысль заставила его поперхнуться на вдохе.       Кируми обычно не называет его Шуичи-самой.       Саихара-кун, но никак не Шуичи-сама… И он списал бы это на простую случайность, оговорку, если бы сегодня ночью ему не снилась Кируми, которая назвала его именно так.       — Шуичи-сама…       — Почему ты назвала меня так?       — Потому что Вы мой господин, Шуичи-сама.       Гонта, похоже, не заметил перемены в лице Шуичи, бледневшего с каждой секундой. «Нет, такое невозможно… Это просто случайность… Просто так получилось…» — одними губами шептал Саихара. Он даже вздрогнул от неожиданности, когда за спиной заскрипела дверь, из-за которой показалась худощавая фигура Корекиё.       — Доброе утро, господа.       — Здравствуй, Шингуджи-кун, — цепляясь за возможность хоть как-то отвлечься, ответил Шуичи.       В дальнейшем утро прошло как обычно. Саихара живо здоровался со всеми, стараясь не думать, что только что произошло. Случайность, просто случайность… Совпадение…       Этим утром Шуичи имел возможность наблюдать, кто когда приходит в столовую, потому как обычно он являлся туда одним из последних. После Кируми, Гонты, его самого и Киё пришла Тенко, громогласно приветствовашая только Тоджо, за ней — Киибо, после — Цумуги, Кайто, Анджи, тащившая за руку бурчащую Химико, что очень расстроило или, может, раздосадовало Чабаширу. Все постепенно собирались на общую трапезу. Не без некоторого удовольствия Шуичи заметил, что Ома появился гораздо позже него, а тот, видимо, был так удивлён этим фактом, что от удивления чуть не отвесил Саихаре подзатыльник. Впрочем, был остановлен и отправлен на другой край стола под язвительные комментарии Тенко. Утро обещало быть мирным и спокойным.       После завтрака все разошлись по своим делам. Кто-то направился в свою комнату, кто-то — во двор. Анджи с Химико ушли готовиться к своему шоу, Тенко, кажется, увязалась за ними. Гонта помогал Кируми собирать посуду и относить на кухню, и Шуичи решил остаться, чтобы поговорить с Тоджо. Случайность случайностью, а ему просто интересно проверить.       Гокухара выполнил долг джентльмена и удалился, пожелав всем хорошего дня. Сглотнув, Шуичи проследовал на кухню, где Кируми гремела посудой, и шумела вода.       — Э-эм… Тоджо-сан…       — А, Вы что-то хотели, Саихара-кун? — плавно развернулась, зашуршав пышной юбкой, та.       «Саихара-кун»?.. Она заметила свою оплошность или же…       Однако Шуичи подумал, что не может просто так спросить про сон. Нужен какой-то предлог, чтобы побыть с ней подольше.       — Я могу как-то помочь тебе, Тоджо-сан? — начал он. — Мне нечего делать, и я подумал, что могу быть полезным тебе.       — Помочь? — Кируми отвела взгляд и задумчиво оглядела стопку посуды в раковине. — Как горничная я не имею права просить о помощи, да и не слишком нуждаюсь в ней. Но если хотите, — она пристально посмотрела на Шуичи. — Вы можете составить мне компанию.       — Да, с радостью, — улыбнулся Саихара и подошёл ближе, покосившись на грязную посуду.       Но Кируми перехватила этот взгляд и поспешила преградить рукой путь к раковине.       — Нет, Саихара-кун, — мимолётная улыбка озарила её лицо. — Я благодарю Вас за желание помочь, но я не могу позволить Вам это сделать.       Шуичи сник и послушно отошёл, не забывая краем глаза посматривать на Кируми.       — Подождите немного, — она сопроводила эту фразу своим фирменным покорным кивком и едва заметным реверансом. — Я помою посуду, а после пойду к Харукаве-сан, я должна отнести ей еду. Вы можете совершить эту прогулку со мной, если хотите.       Шуичи ничего не осталось, кроме как согласно кивнуть и начать молча наблюдать за Тоджо.       Она как будто замялась, но быстро пересилила себя и свои эмоции и… Сняла перчатки. Саихара только тогда понял, что никогда не видел Кируми без перчаток. Девушка отложила их в сторону и наскоро размяла тонкие пальцы.       — Слушай, Тоджо-сан… — Шуичи осёкся, увидев, как та моментально спрятала кисти рук в белых кружевных манжетах.       — Если Вам неприятно, я могу помыть посуду в перчатках! — Кируми говорила быстро, но всё так же спокойно.       — Н-нет! Я не это имел в виду! Я хотел спросить, почему ты всегда носишь перчатки? У тебя… — он почувствовал, как начинает краснеть. — У тебя такие красивые руки, Тоджо-сан…       — Спасибо за комплимент, но не стоит, правда… — пепельная чёлка закрыла для Шуичи её лицо, когда она смущённо отвернулась. — Нас учили, что мы должны всегда носить перчатки, чтобы не оставлять следов на вещах наших хозяев. Ведь… Кому-то может быть неприятно, что другой человек касался его вещей. А кому-то может казаться противным вид наших рук, поэтому…       — А если благодаря перчаткам кожа на руках остаётся здоровой?       — Может и так. Но… Саихара-кун! — Кируми всё больше заливалась краской. — Позвольте мне приступить к работе. Я… Стесняюсь своих рук и не хочу, чтобы Вам пришлось смотреть на них так долго.       — А… Но… Да, конечно. Извини, Тоджо-сан. Я не хотел тебя обидеть.       — Ничего страшного.       Она в который раз учтиво поклонилась и включила воду, с глухим шелестом хлынувшую в раковину. Шуичи, как заворожённый, смотрел, с какой скоростью и точностью работает Кируми. Бледная, похожая на фарфор, кожа блестела в струе воды, змеёй извивающейся под отточенными движениями рук девушки. Саихара подумал, что наблюдать за мастером, делающим свою работу, поистине удивительно. Всё-таки Кируми не просто так названа Абсолютной Горничной… Не успел он и опомниться, как та уже закрыла кран, взмахнула руками, стряхивая сверкающие капли, и схватила с ближайшего стола полотенце для посуды. Здесь она тоже работала очень оперативно: в считанные минуты на стойке разместилось тринадцать тарелок, а рядом было аккуратно разложено тринадцать пар приборов и стопка из такого же количества стаканов. Закончив с этим, Тоджо облегчённо выдохнула, вытерла руки об уже мокрое полотенце и поспешила надеть перчатки. Чёрная ткань плавно скользнула на изящные кисти, скрывая их от окружающего мира, блеснули серебряные кольца на тыльной стороне ладоней, и Кируми наконец обратилась к Шуичи.       — Приношу извинения, что Вам пришлось ждать. Я направляюсь к Харукаве-сан прямо сейчас.       Шуичи подметил, что она снова обратилась в исключительную безэмоциональность, надев перчатки. Ни тени смущения, ни грамма румянца не отражалось в её лице. Как будто перчатки закрывают не руки, а её доброе и чуткое сердце. Но говорить он об этом не стал.       — Не извиняйся, Тоджо-сан. Идём.       Горничная ловко подхватила со стола поднос, накрытый стальной крышкой, и прошествовала к выходу, тем не менее, остановившись и жестом приглашая Саихару пройти первым.       Шли молча. Шуичи украдкой посматривал на Кируми, кажется, глубоко задумавшуюся о чём-то. Она по-прежнему величественно вышагивала, держа на кончиках пальцев поднос, но взгляд полуприкрытых зелёных глаз был устремлён куда-то в пустоту, да и в целом она отсутствовала, и мысли её были далеки от реальности. Парень решил не отвлекать Кируми и сам погрузился в размышления.       Интересно, всё-таки это был просто сон или же нет? Он не особо верит в подобного рода мистику, и если раньше ему и снился кто-то из знакомых, то на утро они, понятное дело, этого не помнили. Но получается, что та оговорка Кируми перед завтраком была простой ошибкой? Или же она пыталась дать ему знак? Слишком уж точно сложилось, что эта «ошибка» произошла именно сегодня…       Он и не заметил, как они добрались до лестницы, ведущей на третий этаж. Там Кируми снова вернулась в реальность и сказала, что ему лучше было бы подождать здесь, чтобы лишний раз не злить Маки.       Тоджо, приосанившись, поднялась наверх, а Саихара вздохнул и сел на ступеньки. Минуты потянулись перед ним однообразной чередой. В конце концов, он примостился у стенки и закрыл глаза — веки резко потяжелели и совсем не слушались его. Шуичи снова и снова мысленно прокручивал разговор из сна, опять видел лицо Кируми, говорящей ему: «Моя любовь может оказать плохое влияние на Вас. Поэтому… Я должна уйти», вспоминал её улыбку, то, как она смутилась из-за того, что ей пришлось снять перчатки…       Вдруг что-то коснулось его плеча.       — Саихара-кун? — раздался над ухом мягкий голос Кируми. — Вы в порядке?       Шуичи аж вздрогнул и, распахнув глаза, увидел наклонившуюся над ним Тоджо, озабоченно смотревшую на него.       — А… Ой… — Саихара резко встал и с трудом удержался на ногах, когда в глазах потемнело. — Агрх… И-извини, Тоджо-сан… Я, к-кажется, случайно заснул…       — Такое случается, но надеюсь, Вы не заболели. Если такое произойдёт, сообщите мне, я позабочусь о Вас.       — Нет, всё хорошо, спасибо за беспокойство, Тоджо-сан. Не знаю, что на меня нашло…       — Вы плохо спали сегодня? — Кируми, до этого придерживавшая Шуичи, отпустила его и медленным шагом начала движение обратно.       — Да нет вроде…       И тут Шуичи понял, что пришёл идеальный момент, чтобы спросить невзначай.       — Да, кстати, Тоджо-сан, я хотел спросить… Что тебе снилось сегодня?       Внешне ничего не изменилось, но ему показалось, что дыхание Кируми начало дрожать. Или не показалось?..       — Не припомню, чтобы мне что-нибудь снилось, — ровно ответила она. — А почему Вы спрашиваете?       Она не смотрит на него. Вернее, смотрит куда угодно, но не на него. Словно ищет спасения в том, что её окружает.       Другой возможности может и не быть, поэтому Шуичи решает идти до конца.       — Ты назвала меня Шуичи-самой с утра.       — Ай!       Кируми дёрнулась в сторону, и поднос выпал из её рук, с громким металлическим лязгом ударяясь об пол. Крышка прокатилась немного и зазвенела, кружась на месте, посуда разлетелась вдребезги, сотни осколков, как маленькие кусочки хрусталя, рассыпались по полу.       — Ах! Я… — взгляд Тоджо лихорадочно метался, изучая убытки. Движением ноги она остановила крутящуюся крышку и быстро присела возле места происшествия. — Прошу прощения! Я сейчас всё уберу!       — Постой, Тоджо-сан!       Шуичи ринулся к ней, схватил за руку и потянул вверх. Кируми налетела на него и тут же отпрянула, издав какой-то неразборчивый звук, похожий на «Простите!». Она отскочила на несколько шагов и начала сыпать извинениями.       — Тоджо-сан! — Саихара попытался снова взять её за руку, но в его руке остался только кусок ткани — перчатка с серебряным кольцом.       Кируми, оставшись без перчатки, поспешила спрятать левую руку за спину. Шуичи снова вспомнилась мысль о том, что пластичная чёрная ткань скрывает её сердце. Она ведь такая ранимая, но никогда не показывает, закрывая талантом Абсолютной Горничной.       — Тоджо-сан… Кируми… Не извиняйся, ты ни в чём не виновата! — он посмотрел на её лицо, испуганное, как у загнанного в угол зверя. — Я знаю, что сегодня мы видели один и тот же сон, мы разделили его вместе! Так пожалуйста… Не убегай от меня, Тоджо-сан.       — Я… Не заслуживаю этого… — и так же, как во сне, в её печальных оливковых глазах блеснули слёзы и покатились по её щекам. Ноги Кируми подкосились, и она медленно опустилась на колени, закрывая лицо руками.       — Не говори так… Ты не должна держать чувства в себе и справляться со всем в одиночку, — Шуичи бесшумно подошёл к ней, опустился рядом и обнял её дрожащие плечи, точно как в сновидении. — Я… Я хочу, чтобы ты была счастлива, Тоджо-сан.       И в этих объятиях каждый нашёл то, что давно искал: умиротворение, тепло и заботу. Им больше ничего и не нужно. И проходивший мимо Киё только тихо усмехнулся в маску и бесшумно удалился, пробурчав под нос:       — Люди и вправду удивительные создания…