Двое... и любовь

Закончились треволнения свадебного дня, и отнюдь не все они были связаны с этим знаменательным событием. Видимо, возмущенная тем, что ее не пригласили на свадьбу единственного дяди, малышка Самета и Хюльи внезапно запросилась на свет. Событие, надо сказать, тоже очень приятное, и половину ночи семьи Йгитеров и Озкайалы провели в больнице в ожидании маленького чуда. Лишь когда доктор сообщил о благополучном рождении девочки и после того, как им удалось успокоить не в меру разволновавшегося папу Самета, обе семьи с шумом, поздравлениями и счастливыми слезами на глазах покинули стены больницы. Наконец молодожены добрались до своей спальни. Как бы ни было волнительно ожидание появления на свет нового человечка, но предстоящая брачная ночь — их первая совместная ночь в качестве мужа и жены — не могла не будоражить сознания молодых Йигитеров. Открыв двери в спальню, Керем пропустил жену вперед, но она вдруг оступилась, запутавшись в подоле своего длинного платья. Правда, даже не успев испугаться, тут же была подхвачена сильными руками Керема. Так он и перешагнул порог комнаты, держа на руках красавицу-жену. Однажды она уже входила сюда в качестве новобрачной, но разве можно было сравнить те ощущения с этим днем, когда она стала настоящей, а не фальшивой женой Керема? В этой комнате она прожила полгода. В какой-то момент настолько привыкла к ней, что стала считать своей, но на самом деле ее (а точнее ИХ) эта комната стала только теперь. Она наконец-то была дома! Хотя что могли значить стены? Ее дом отныне всегда там, где Керем. Керем — вот ее дом! Все еще покоясь на руках мужа, Айше посмотрела в родные глаза с такой безграничной любовью, что у Керема перехватило дыхание. - Вот мы и дома, - будто прочитав ее мысли, выдохнул Керем прямо в приоткрытые губы. Целоваться, стоя и держа на руках хоть и свою, но все-таки ношу, оказалось не совсем удобно. Керем вернул Айше устойчивое положение, и они продолжили сладкий поцелуй, пока не задохнулись оба. Оторвались друг от друга, ловя воздух ртом, как выброшенные на берег рыбы, и сейчас же рассмеялись, столкнувшись полубезумными взглядами. Спешить было некуда — вся жизнь впереди — не размыкая объятий, молодожены соприкоснулись лбами и так стояли, не сводя друг с друга глаз и обмениваясь теплыми улыбками. - Какая же ты красивая! - Керем горделиво окинул взглядом свою новобрачную с головы до ног. - Прости меня, любимая. - За что? - с удивленным смешком спросила Айше. - За нашу первую ночь, - он поднял руку к ее волосам и заправил их за ушко. - За то, что испортил ее. - Ты не забыл? - хихикнула Айше. - Я ведь тоже там была. Пусть ничего и не помню, но думаю, ты ничуть не обидел меня. - Она должна была стать другой, - он снова прижал Айше к себе и потерся о ее волосы щекой. - У нас ведь будет еще много ночей, Керем. И вообще, ты много говоришь, - шутливо стукнула его кулачком в грудь. - Я подумаю, что в ту ночь не впечатлила тебя. - Вот ты как говоришь? - в его прищуренных глазах заплясали бесенята. - Держись тогда, Айше Йигитер. Жена ему, однако, попалась не робкого десятка и, конечно, угрозы не испугалась. - Держусь, муженек, - игриво пропела она, уютно устраивая руки на плечах Керема. - Правда уже с трудом. Но ведь ты не отпустишь меня больше, правда? - Никогда, - последовал совершенно серьезный ответ, хоть и произнесенный с улыбкой. Шутки закончились. Сколько же можно стоять столбом перед такой красотой без проявления здоровой мужской инициативы? Пора было исправлять вселенскую несправедливость, случившуюся с ними сначала в продолжительном (фиктивном лишь по ошибке) браке, а потом в их единственную совместную ночь, не оставившую о себе памяти в голове его любимой женщины. Она наконец должна была вкусить всех прелестей настоящего брака и познать те радости, которые способна подарить настоящая любовь. - Айше Йигитер, - снова с удовольствием произнес он, - моя Айше. Осторожно, преодолевая свое нетерпение, губами начал касаться ее лица: чмокнул в носик, обжег дыханием щечку, висок, лоб, второй висок, мягко коснулся раковины порозовевшего ушка, пощекотал мочку. - Керем, я не сплю? - вместе с невольным вздохом из ее груди вырвался короткий смешок. - Не дождешься, любимая, - ответил он и с наслаждением вдохнул аромат ее кожи за ушком. Этот аромат преследовал и не давал покоя, когда Айше оставила его. Он хотел и боялся забыть, каково это — ощущать ее запах. И вот этот аромат вновь вернулся туда, где ему и положено быть. Ни одна другая женщина не пахла так маняще, так вкусно. Аромат Айше щекотал обоняние и будоражил воображение. Он был до боли дразнящим и таким родным. - Не дождешься, - снова повторил Керем. - Сегодня я не дам тебе спать. А потом… нежность заискрила страстью. Руки стали более ищущими и настойчивыми. Губы - более быстрыми и жадными. Дыхание у обоих сбивалось. Голоса слышались все тише. Желание любить друг друга в самом сокровенном смысле стремительно усиливалось. Одежды на каждом из них оказалось так много, что оба просто мечтали как можно скорее избавиться от нее. Бабочка давно мешала Керему дышать и была безжалостно отправлена за ширму, правда чудом зацепилась за нее и теперь насмешливо подглядывала сверху за происходящим. Свадебный фрак Керема уже улетел куда-то за диван, который еще помнил, что служил постоянным местом ночлега одному фальшивому мужу. А вот воздушное кремовое великолепие, пышным облаком укутывающее новобрачную, оказалось снять не так-то просто. Керем даже занервничал, помогая Айше высвободиться из него. Эта ночь должна была стать идеальной, не омраченной никакими недоразумениями. Конечно, можно было развернуть невесту к себе спиной и без труда справиться с запутавшейся шнуровкой на платье, но как можно было подумать о том, чтобы не видеть ее лица, не целовать ее губ хотя бы несколько мгновений? Пришлось справляться с непослушным нарядом вслепую. Когда удалось развязать упрямый узелок, Керем как можно осторожнее стянул узкие прозрачные рукава с рук жены, а уж дальше платье само мягко опало на пол, открывая нетерпеливому мужскому взгляду вид на совершенное, никем не превзойденное творение Аллаха. Оставшись в одном нижнем белье, Айше смущенно ойкнула и попыталась прикрыться. - Айше, - мягко упрекнул ее Керем, разводя ее руки в стороны, - не прячься, пожалуйста. Я столько мечтал об этом. - Чтобы я стояла перед тобой голая, да? - в ней вдруг проснулся ежик. - Чтобы любоваться тобой. Ты красавица, - обезоружил он колючку-жену, и столько благоговения слышалось в его словах, что Айше непроизвольно сглотнула и вдруг сникла. - Керем, я же ничего не умею, - кто бы мог подумать, что в душе этой бунтарки живут подобные комплексы. - Ты умеешь главное — любить меня. Остальное на мне, - успокаивал свою неуверенную новобрачную Керем, пока одна из его рук медленно скользила вниз по ее телу, возбуждая, даря удовольствие, вызывая легкий озноб предвкушения. Он умело, словно делал это каждый день, извлек Айше из вороха, каким теперь выглядел ее подвенечный наряд, и отнес на постель. «Теперь уже не сможешь прогнать меня отсюда, госпожа Айше», - почему-то пришло в его голову. С этой неуместной мыслью он склонился над лежащей перед ним красавицей-женой, чтобы продолжить прерванные ласки, но одежда, оставшаяся на нем, мешала чувствовать ЕЕ всю. - Айше, помоги мне, - попросил о помощи Керем, чтобы не лишать себя возможности касаться и дальше ее атласной кожи. - Что… что мне сделать? - засуетилась неопытная возлюбленная, и из его груди вырвался невольный смех. - Пуговицы… помоги снять эту проклятую рубашку. Оказывается, она совсем забыла, что в первую их ночь уже делала это. Дрожащими пальчиками Айше начала расстегивать ряд мелких пуговок. Справилась с ними на редкость споро и быстро, помогла Керему снять и отбросить в сторону ненужный предмет одежды. К ремню на брюках, однако, прикоснуться не решилась. Да и не успела бы. Едва Керем получил возможность почувствовать ее всей кожей, как тут же прижался к ней, восторженно ловя в ее взгляде удивление, смешанное с легким испугом. Ничего не помня о первой ночи, проведенной с Керемом, Айше не знала, чего ей ожидать от нынешней. Понимала, что больно быть не должно, но все же опасалась неизбежного. - Керем, мне страшно, - решилась она высказать свои опасения мужу. - Глупый котенок, все будет хорошо, - успокоил ее Керем. - Я обещаю. Он готов был бросить к ее ногам весь мир, а его мир был весь в ней одной. Его Айше, его любимая наконец была с ним и вся в его власти. Чтобы не испугать еще больше, Керем поцеловал ее неспешным дразнящим поцелуем, но эти сладкие губы, отчаянно открывшиеся навстречу, не оставили ему выбора. Целовались жадно, сплетаясь языками, вырывая друг у друга протяжные стоны. Его рука накрыла кокетливо прикрытую полную грудь и легко сжала ее. Айше надрывно охнула и подалась вперед, невольно приглашая к продолжению. Долой кружевную помеху! Теперь уже вместе с женой задохнулся Керем и опустился ниже, чтобы попробовать на вкус открывшееся ему роскошество. Ласки мужа все больше распаляли Айше, изгоняя из головы все мысли о стеснительности. Опытный любовник, надолго запрятанный вглубь Керема, выбрался наконец на волю и без труда считывал каждый вздох, каждое движение, каждую эмоцию своей неопытной жены и знал, куда двинуться дальше, чтобы еще сильнее разжечь огонек ее желания. Это оказалось не так уж и трудно. Айше охотно тянулась к нему, за его руками, губами. Забыв о своей стыдливости и неопытности, дарила ему незатейливые, но такие восхитительные ласки, что он едва сдерживал себя, чтобы не перейти сразу к основной части старой, как мир, любовной игры. Вот только его девочка была пока не готова, а рисковать ее удовольствием он не мог. Оттого и сдерживал себя изо всех сил, чтобы к кульминации они могли добраться одновременно. Но от остатков одежды (особенно своей) следовало незаметно избавиться. Что он и сделал. Действительно быстро и незаметно. Женское белье так снимать не годилось, но близилось время распрощаться и с ним. Опьяненная любовным дурманом, Айше едва осознала потерю, вмиг ставшую незначительной. Мысли запутались, хотелось неясно чего, но это неведомое что-то просто обязано было стать для нее чем-то волшебным, ведь она все еще верила в сказки. Вернее в сказку, которую они вот прямо сейчас проживали с Керемом. Его руки и губы творили с ней нечто невероятное, отчего казалось, что все ее тело занялось огнем. Правда от жара его не было ни больно, ни страшно — он притягивал, хотелось большего, хотелось прыгнуть, как со скалы, в безумство этого огня и сгореть в нем. И когда огонь полыхнул где-то глубоко внутри, Керем внезапно оказался прямо между ее разведенными ногами. Нет, ощущения ее обманули. Все-таки было немного страшно, но когда Керем начал свое осторожное вторжение, Айше сперва испытала удивление — не ожидала столь внезапного удовольствия — а затем ее затопил такой силы восторг, словно Вселенная вдруг обрушила на нее всю свою благодать. Не смогла сдержать стона и опять испуганно распахнула глаза: что подумает Керем. Встретилась с ним взглядом: на его лице блуждала счастливая улыбка. - Мне нравится. Не молчи, - приободрил ее, заводя извечный танец любви. Двигаться в такт получилось сразу — медленно, со вкусом, а затем все быстрее и быстрее — они были словно вылеплены друг для друга. Ушло стеснение, осталось только жгучее желание быть как можно ближе к своей половинке, слиться с нею — если можно, навсегда. - Керем, - не сдержала громкого крика Айше в тот миг, когда их одновременно накрыло волной всепоглощающего удовлетворения. - Я люблю тебя, - немного отдышавшись, признался он. - Ты даже лучше, чем я помню из той ночи, - прошептал Керем в раскрасневшееся ушко жены, благодарно целуя ее. От его слов она зарделась еще сильнее и постаралась спрятать свое лицо, но он сейчас же извернулся, чтобы снова поцеловать… куда получится дотянуться. - Куда ты опять убегаешь? - Керем сгреб в охапку барахтающуюся под ним Айше. - Ты смущаешь меня. - И буду. Скажи, тебе было плохо? - не замедлил он с выполнением обещанного. - Ты опять? - засмущалась его молодая жена еще больше и стукнула Керема кулачком в грудь. Не дождавшись от нее ни слова ободрения, Керем нахмурился. - Я же хочу знать, что был на высоте, любимая, - подмигнул он, скрывая свое беспокойство, и легко поцеловал ее в носик. - А ты не даешь мне такой возможности. Он шутливо надулся, смешно вытянув губы. Айше вздохнула: что было делать с этим взрослым мальчишкой? - Я даже представить себе не могла, что может быть так хорошо, - все еще стесняясь, но все-таки глядя прямо в глаза мужа, прошептала она. Довольный Керем навалился на нее всем своим весом и удовлетворенно выдохнул. Когда же попытался скатиться с нее, Айше не отпустила, продолжая прижимать к себе. - Не уходи. - Я же раздавлю тебя. - Не хочу отпускать. Ловким неуловимым движением Керем перевернулся на спину, не выпуская жену. Айше даже не успела удивиться, как оказалась лежащей на нем. - Так тебя устроит? - Ммм, - промурлыкала она что-то невнятное и удобно устроилась у него на груди. - Устала? - спросил Керем — Айше вот уже несколько минут лежала на нем, не произнося ни звука, притихшая и молчаливая. - Задумалась, - потерлась она носом о его подбородок и звонко чмокнула туда, где была татуировка. - О чем? - рука, обнимавшая Айше, переместилась выше, вспоминая, насколько это приятно — утопать в мягких шелках ее волос. - Пытаюсь понять, когда я тебя полюбила. - И? - рука Керема замерла, а сердце вдруг некстати выдало барабанную дробь. - Не знаю, - казалось, Айше не заметила, что с мужем что-то происходит. - Ты совершал хорошие поступки… Постепенно вышло, - она помолчала немного. - А ты? - Я всегда любил тебя, - не задумываясь ответил Керем. - Наверно, с самой первой встречи, - и говорил он отнюдь не о встрече в ателье. - Знаешь, когда поженились в первый раз, так быстро привык к тому, что ты моя жена. - Обманщик, - ткнула она его в бок кулачком, но Керем перехватил воинственно настроенную ручку жены и поцеловал. - Правда. И разводиться я совсем не хотел, - он глубоко вздохнул. - После развода чувствовал себя так, будто меня разрезали надвое. Айше молчала. О том времени, когда его не было рядом, даже вспоминать не хотелось. Она с пониманием посмотрела на мужа, робко улыбнулась и положила ладошку ему на лицо. - Керем… - она всегда с удовольствием произносила его имя. - Мм? - привычно отозвался он. - Это все правда? - Конечно, правда, - слегка приподнявшись, чтобы дотянуться до ее лица, одарил еще одним быстрым поцелуем. - Хочешь, ущипну тебя, чтобы не смела сомневаться, - тут же предложил он и тихонько сжал одну ее грудь. - Керем, - глаза Айше сейчас же стали, как блюдца, а щеки вновь заалели. Его молодая жена еще не успела привыкнуть к брачным играм. И как же его умиляла ее неопытность. Как же его распирало от гордости за то, что вся эта наивность и чистота отныне принадлежали только ему. - Все еще сомневаешься? - Керем поиграл бровями, опрокидывая Айше на спину и нависая над ней. - Нет, - протянула она, с готовностью обняла мужа и подставила губы для поцелуя. Они и так слишком долго говорили, а первую брачную ночь следовало растрачивать совсем с иной целью и с гораздо большей пользой. Уже переодетая в пижаму после принятия душа, Айше лежала на кровати, подперев голову рукой. - Теперь я понимаю тех женщин, которые ни за что не хотели с тобой расставаться, - тихо-тихо произнесла она, наблюдая за вошедшим после душа Керемом, и стала устраиваться на подушке. - Что ты там бормочешь, женушка? - он запрыгнул на кровать поближе к Айше. - Говорю, что моему мужу не мешало бы пойти в спортзал, чтобы уменьшить животик, - показала ему язык проказница. - Я знаю другой способ, как этого добиться, - тут же начал свои поползновения Керем, но добился лишь того, что его молодая жена завизжала, рискуя перебудить весь дом, и пообещала выселить его до утра на диван. - Не дождетесь, госпожа Айше. Теперь мое законное место рядом с вами, - и он, широко раскинув руки, завалился на постель. Упорствовать не стал (за окном занималось утро, и они успели изрядно устать), лишь по-хозяйски притянул к себе Айше, укладывая на свое плечо. - А твое место здесь. С этим она спорить не стала, удобно расположила голову на распростертой для нее груди Керема, и, издав счастливый вздох, почти мгновенно уснула. Коварным образом оставленный на произвол судьбы муж вновь подивился ее способности засыпать так внезапно, некоторое время еще полежал, невесомо, чтобы не потревожить сон принцессы, ероша ее волосы, пока его самого не сморил сон.