Дань бесстрашному воину.

Вновь над вздыбленной взрывами землей холмов и полысевшими от перестрелок и авиаударов лесами воцарилась тишина. Та тишина, которую не хочется слышать. Та тишина, от которой грудь сжимает от желания закричать во все горло. Та тишина, которая воцаряется на мертвых молодых устах. От этой треклятой тишины хочется зажать уши, что есть силы, и ждать, что вот-вот спадет морок контузии от снаряда и рядом раздастся боевой клич молодого бойца. Эта липкая тишина врывается в сознание одинокого горного странника восседавшего на скалистом обрыве. Прохладный легкий ветерок ласкал густую бороду и короткие выбившиеся из под пяса* черные как смоль волосы, ловя редкие вздохи мужчины. Шах медленно скользил взглядом по недавно кипевшим от взрывов и сражающихся людей холмам и невольно задерживал дыхание всякий раз, когда взгляд натыкался на остатки некогда стоявшей крепости. Ибо именно в этих полуразрушенных стенах его последний верный друг и брат по оружию отдал свою жизнь, пытаясь дать время для отхода остатков роты еще зеленых бойцов. Тишина, врываясь в его сознание, бередила свежие раны, раз за разом расставляя вспоминать пустой взгляд отважных ребят устремленный в безмятежную даль. Память, словно издеваясь, подкидывает ему все более и более тревожные картины, вырывая их из памяти. Гоня от себя этот ужас и это безумие, Мурат снова видит это… Видит тела своих жены и детей, окровавленных и безмятежных в своем доме… Когда-то у него было все… И этот треклятый ветер щекочет глаза, это не слезы, нет. Он больше не может плакать. Его сердце вырвали… Оставив лишь зияющую рану и пылающую ненависть. Месть. Это все что ему оставалось. Это все чего он желал, но… Хабиб умер почти сам, без его помощи, плюнув напоследок в лицо Шаху предупреждение о скорой смерти. Ярость застилала тогда его глаза и ничто не могло унять ее. Не зная куда ему деться, он пошел за Егоровым и почти на автомате ходил, говорил и думал. Он ненавидел весь мир и чувствовал себя в нем чужим и невероятно одиноким. Нет никого кто бы о нем вспомнил. Нет никого о ком бы вспомнил он. Все сражение на Грозовых воротах прошло для Шаха как в тумане. Он яростно бросался в бой, надеясь не выйти из него живым, но то ли по привычке, то ли от ярости своей выходил целым и невредимым. Лишь единственный раз его настигла пуля, пройдя навылет в предплечье. А он уж подумал что совсем неуязвим…. Все могло бы пройти стороной, если бы не круглолицый молодой улыбчивый боец который медленно проваливался в забытье и разжимал в руке гранату без чеки. Это вдруг почему-то пробудило его как лохань ключевой воды, он сам не осознавая что делает, сжал руку парнишки не дав выскочить запалу. За спиной раздались выстрелы, а паренек лишь спросил о своем товарище и отключился. «Вот это доблесть.» - Подумалось ему. Израненное лицо саднило от соли переживаний внезапно нашедших выход, а сердце заходилось в непривычно скором беге. Внезапно обессиленный, Мурат упал спиной на скалу и устремил взгляд в бездонное спокойное синее небо. В день их свадьбы оно было таким же… Душа просила смерти, сердце молило о жизни, в голове была тишина, а перед глазами… А перед глазами были те кто имел в его жизни хоть какое-то значение. Единственное что ему остается это убивать. Убивать и надеяться, что где-нибудь за поворотом, под деревом или за валуном сидит и ждет его собственная смерть. Нет ни наград, ни памяти. Его дед сражался за чужую страну, напрасно считая ее своей, и его вышвырнули из памяти ее, очернив его имя. Вышвырнули и сделали вид, что так должно. Шаха ждало то же самое. Те шестеро, что знают о нем, не смогут рассказать никому, да и зачем. Они забудут все это как самый страшный из снов, у них вся жизнь впереди, а он…. Ему остаётся лишь помнить и искать блаженный покой лишь во внезапной смерти.