Под сенью разрушенного мира 1: учеба маленькой лесной девы

Критир сидел в саду, обложившись книгами. Он уже изучил все, что имелось в библиотеке по эньекам, но ничего особенно полезного не узнал. Складывалось такое ощущение, будто даже те, кто узнавал секрет, не смели раскрывать его и описывали лишь вокруг да около самыми сухими, общими и совершенно бессмысленными фразами. Ему стало любопытно. Он посмотрел на ученицу, уже довольно уверенно сплетавшую из темно-серой энергии Кона базовые формы заклинаний, закусил губу и вздохнул. То, что заложено в ней самой природой, не может быть запретным! Нужно лишь научить ее скрывать это. Критир кивнул, подозвал ученицу, которая опять провалилась в контроле энергии, и предложил устроить перерыв. Она с явной неохотой села рядом. Ей не терпелось продолжить, она была так близка к успеху! Критир потянул ее за щечку и тихо шепнул на ухо, позвав по истинному имени: — Нела. Сейчас мы проведем с тобой самый неслыханный из всех запрещенных экспериментов. Ты готова? Ни с улыбкой подняла на него горящие глаза. Какие там базовые формы! Сейчас будет что-то действительно интересное! Она так же шепотом ответила: — Готова. Критир положил руку на лоб Ни и попросил: — Помнишь, как ты поднимала кисть, не обращаясь к Кону за помощью? Можешь повторить? — М-м-м… — Она нахмурилась, направила поток зыбкой дымки с золотистыми искорками, сорвала ягоду с дерева и протянула Учителю. — Как-то так… Критир, сосредоточенно наблюдая за потоками энергии в теле девочки, покивал и съел ягоду. — Очень хорошо. Сможешь собрать мисочку таким образом? — Да хоть корзинку, — рассмеялась она. — Вперед. Критир наблюдал. Теперь он видел, как от небольшого уплотнения в груди Ни, где сходятся энергетические каналы, перетекает в руку золотистая дымка. Уплотнение было крохотным, почти незаметным. Ни пользовалась энергией, но запас совершенно не иссякал. — Можешь рассказать, как ты собираешь ягоды? — М-м-м… Представляю себе, как дергаю их, и все. — Попробуй поднять что-то потяжелее. Ни посмотрела на увесистое Учение Кона и сосредоточилась. Книга чуть дрогнула, но не поднялась. Она выпустила больше дымки из Источника, но слабая энергия не могла удержать тяжелый предмет, проваливаясь. — Попробуй сжать и уплотнить эту энергию, как описано здесь. — Критир указал на одну из техник Учения Кона. Их они еще не изучали. — Ничего, что эта схема для другой энергии? — удивилась Ни. — Она общая для всех Ловов, есть лишь некоторые особенности, которые можно только самому прочувствовать при применении. Например, энергия Кона довольно плотная, но неоднородная, ее нужно просто избавить от зыбких мест. А энергия Эрва однородна и тягуча, ее нужно хорошо сжимать, как бы стягивая. Критир построил простой канал связи с Источником ученицы и показал технику уплотнения на ее энергии, протянув сгущенной золотистой дымкой книгу. Ни попробовала, но у нее никак не получалось. Энергия была не просто неплотной, а практически прозрачной, сверкая редкими искорками. — Потренируйся хорошенько. Это бывает полезно для усиления любых техник. Критир играл с энергией ученицы. Она совсем слабенькая, ее нельзя даже сравнить с энергией кого-либо из Ловов. Легкая и мягко обволакивавшая. Такая приятная на ощупь. Он пропустил ее через свое тело. Она отозвалась приятным теплом в его слабых больных легких, будто забитых чем-то. Критир собрал в них энергии побольше и уплотнил. Тепло усилилось, и его захватил приступ жестокого кашля. Он отвернулся от Ни, сплевывая на траву нехорошие темные сгустки. — Учитель? — взволнованно подскочила она. Критир жестом показал, что все хорошо, а сам энергией почистил легкие еще, откашливаясь. Он с удовольствием вдохнул почти полной грудью. Лет тридцать так не дышал… Вот это да. Изъян традиционно толком не поддавался лечению, а тут такой эффект! — Нела, у тебя чудесная энергия. Я стану твоим служителем, ты не против? — подмигнул он. — Служителем? — растерянно спросила она. — Да, будешь моим личным Ловом. Ни рассмеялась и серьезным тоном сказала: — Тогда нам нужен принцип равноценного возмещения, служитель Иркрин. — Что же ты хочешь? — улыбнулся он. — Расскажи мне о себе, — хитро прищурилась она. — Безымянный старейшина общины Кона, сто двадцать семь лет, — шутливо отчитался он. — Это не считается! — возмутилась она, сердито топнув ножкой. — Тогда что тебе интересно? — Что тебе нравится? — М-м… Мне нравится исследовать новое, поэтому и пришел в общину Кона. Еще… ну, рисую неплохо, если это считается. — Покажешь работы? — спросила Ни. — Ты уже видела как минимум одну, — неловко улыбнулся он. — Разве? — удивилась она. — В книге в библиотеке. — А еще есть? — с любопытством спросила Ни. — Тебе не рано ли еще такое? — растерялся он. — Какое? Критир замялся. Точно, для нее же это просто девушки. Ох, ляпнул не подумав. Теперь объяснять… Лучше отвлечь. Он улыбнулся: — Давай я тебя нарисую. — Давай. — Девочка просияла и стала развязывать поясок одеяния. — Э-э, стой, для этого не обязательно раздеваться! — опешил Критир. — Так ведь… — Ты хочешь портрет в том же жанре? — прикрыл руками лицо он. — Да. Я не нравлюсь тебе, Учитель? — грустно спросила она. — Ни, понимаешь… Почему ты хочешь именно такой портрет? — удивленно спросил он. — Потому что Учителю нравится такое. — Ты мне нравишься такой, какая ты есть. — Критир погладил ее по голове. — Правда? — обрадовалась она. — Да. Займись пока тренировками, я сейчас принесу краски и нарисую, — с облегчением выдохнул он. Это было опасно! Нет ничего ужаснее расстроенной маленькой девочки, это он уже накрепко запомнил. Критир закрепил на планшете бумагу, прихватил краски и вернулся в сад. Ни безуспешно тренировалась, все больше распаляясь. Такая милая, когда злится! Надо нарисовать ее такой. Критир сел под деревом и стал набрасывать забавную раскрасневшуюся малышку с огромными горящими глазами с золотистыми искорками на дне. Пара коротеньких косичек торчала в разные стороны, а рукава ученического платья, сшитого явно на вырост, были подвернуты почти по локоть. Ее окружал поток легкой золотистой дымки. Девочка злилась все больше, топая ножкой при каждом провале. Критир еле удерживался, чтобы не рассмеяться. Какая страсть! — Обязательно получится, пробуй еще! — подбодрил он ее. Ни серьезно кивнула и стала немного спокойнее. Пожалуй, техника уплотнения действительно сложновата для новичка. Она с разной степенью успеха выходила и у более опытных адептов и прекрасно показывала уровень контроля над энергией. Тренировать ее можно до бесконечности. Наверное, поднять книгу такой хиленькой энергией при желании смог бы и средний адепт, при некоторой тренировке — и младший. Но для новичка это действительно тяжеловато. Пока же у Ни не получалось даже просто применить технику, уплотнив дымку хотя бы немного, искорки энергии рассыпались и просачивались сквозь дыры в ее контроле. Она раз за разом проваливалась, теряя концентрацию. Критир нарисовал, как Ни поднимает книгу своей энергией, и показал ей. Та вдохновленно схватила работу: — Спасибо! Я постараюсь! Кристалл на поясе вспыхнул, Критир похлопал ученицу по плечу и засобирался в дом. — Успехов. Я отойду ненадолго. Зайдя в дом, Критир накинул плащ и потер темный кристалл, спроецировав на стену изображение покрытого плащом Главы: — Приветствую, Глава. — Критийре, я просмотрел твой доклад о потенциально опасных зонах. Как думаешь, насколько скоро ситуация ухудшится? — Полагаю, есть несколько ключевых точек, при прорывах в которых мы столкнемся с действительно большими проблемами. Все зависит от того, насколько быстро этот момент наступит. Как только их прорвут, мир разойдется на пять кусков по этим швам. — Прорвут? Ты о следах оскверненной энергии в последних образцах? — Да. Скорее всего, это дело рук сектантов, все слишком быстро происходит. — Они отправили действительно много адептов на Последнюю битву. Думаешь, оправились от таких потерь за какие-то полсотни лет? — Есть ли какая-то информация об их численности? Они привели тогда элькринов больше, чем сейчас в общине Кона всего, раза в три. — Да, я тоже был неприятно удивлен. Откуда они только берутся? Жаль, но точной информации о численности нет даже в общине Эйрола, — кивнул Глава. «Удивление не помешало тебе ударить в спину предыдущего Главу общины Кона в ходе битвы», — усмехнулся про себя Критир, а вслух сказал: — Глава, нам позарез нужна информация о проводимых ими ритуалах. Их нужно как-то остановить. Все, что мы сейчас делаем, — тушим пожар из кружки. — Я запрошу. У меня есть несколько серых книг, но в них нет ритуальной части, нужна более продвинутая версия учения. — Отправь, что есть. — Критийре, там… ладно, взглянешь сам, — усмехнулся Глава. В руки Критира упало Учение Иста в серебристо-сером переплете. — Это наиболее полный экземпляр. Но такое ощущение, будто эту книгу писали под веселой травой: одни и те же куски описываются по нескольку раз с разными значениями. — Посмотрю. — Счастливо, — отозвался Глава и прервал связь. Критир пролистал книгу и брезгливо выронил ее на пол. Учение включало в себя огромный раздел по пыткам с иллюстрациями, скромно названный «методы сбора информации». Не то чтобы Критир раньше такого не видел, но материал преподносился как «познание собеседника через любовь». Глава прав, Учение точно писал безумный лич! Кто еще мог придумать такое?! За время службы Эрву Критир сталкивался с весьма разнообразными представлениями о любви, но нечто настолько извращенное видел действительно впервые. Даже личи не заходили настолько далеко в своей «любви» к плоти и крови живых. Ист оказался действительно странным. Похоже, за тысячи лет этот Лов действительно неслабо тронулся умом. Критир спрятал книгу в столе в спальне, подальше от глаз любопытной ученицы. Лечить неокрепшее сознание от психологических травм в его планы не входило. Уж лучше пусть его работы смотрит, если на то пошло. Он взял пухлую белую папку с рисунками из верхнего ящика стола и пролистал. Ох, сколько славных воспоминаний! В общем-то, Ни не сможет найти здесь чего-то особенно странного. По крайней мере, на его вкус. Просто обнаженные девушки. Критир переложил папку рядом с мольбертом на видное место. Если любопытная девчонка и залезет к нему, точно отвлечется на некоторое время на работы и не наткнется на мерзкую книгу. Он вспомнил себя в возрасте Ни. Может быть, ей уже пора знать о таком? Не-не, начнет еще чудить, как сегодня. Как бы странно она себя ни вела, спать с детьми он точно не планировал. Он же не как этот… Критир поморщился, отгоняя воспоминания. Может быть, навестить заповедный лесочек? Подумав о возможности встретиться там со старыми знакомыми, лишившими его имени, он отказался от этой затеи. Жил же нормально, но внезапно нафантазировал себе! Критир отогнал лишние мысли и вернулся в сад. Ни уперто тренировала технику усиления, но получалось из рук вон плохо: она явно устала и растеряла концентрацию. — Ни, пойдем ужинать. Передохнешь немного, завтра лучше получится. — Я не голодна, — отозвалась она. — Мне в любом случае Глава работы подкинул, я не смогу последить за тобой. — Сама позанимаюсь. — Только не практикуй ничего нового без меня, хорошо? — попросил он. — Ладно. Критир взял питательный плод, чай и ушел в спальню. Он привычно высосал мякоть плода и выкинул в землю под окном его остатки, неторопливо зажег лампу и опустился в кресло. Надо работать. Критир пригубил чай и достал книгу в серебристо-сером переплете. Глава не обманул: книга и вправду написана как-то странно. Будто бы ее переводили, но не были уверены и расписывали несколько вариантов. Все они имели смысл и будто дополняли друг друга в следующих абзацах и главах. Читалось очень тяжело, напоминало бред сумасшедшего. «Если гости отказываются понимать, нужно объяснить, зачем это нужно. Мы учим любви и взаимопониманию, мы учим жить семьей. Нужно помочь уяснить каждому, что в семье нужно слушать старших ради всеобщего счастья в новом мире». Критир поморщился, понемногу начиная улавливать смысл: Ист говорил о пленниках. Следующий раздел с иллюстрациями, как именно «гостям» можно объяснить доходчивее, брезгливо пролистал. «Мы заботимся о семье. Убежища должны быть безопасны, как лоно матери. Гости бывают неразумны, словно дети, поэтому нужен присмотр за ними: они могут попытаться бежать в опасных местах. Мы должны заботиться о них и ограничивать свободу для их же блага, не забывая о том, что счастье создано для всех и наш долг помочь познать его другим». Критир сначала не понял, что имелось в виду под приведенными ниже заклинаниями и чертежами приспособлений «для безопасности и заботы», и только вникнув в значение рун, поморщился. Сдерживавшие оковы, заглушавшие связь с Ловами заклинания, сокрытие... Ист учил сектантов извращенному пониманию семьи через служение общине и ему лично как покровителю, любви через боль и заботе через явное насилие. Основной идеей сквозила месть всем угнетателям и миру ради спокойной счастливой «семейной» жизни для всех в новом мире. Автор учения безнадежно болен! Пролистав идеологическую часть, Критир перешел к краткому описанию рун и моделей заклинаний. Ожидаемо много посвящалось техникам сокрытия, заклинаниям, подчинявшим сознание и подавлявшим волю, а также коварным атакующим, в большинстве своем жутким проклятиям. Ну да, прятаться, искать жертв, атаковать исподтишка — этим они и были известны. Но практическая часть оказалась написана исключительно основательно. Пожалуй, она могла даже сравниться в разборе до самых основ с Учением Кона. Вот только он приводился через все те же извращенные понимания чувств. «Какая-то искаженная смесь Учений Кона, Архи и Эйрола», — подумалось Критиру. Едва он вспомнил о Покровителе чувств, как наткнулся на раздел, посвященный ориентации в междумирье. Сектанты могли быть и в междумирье? Он всегда считал это привилегией адептов в охряном. Прочитав раздел, он понял, что понимание междумирья сектантами основано не столько на чутье, как у Эйрола, сколько на специфичной логике и поиске взаимосвязей. Он попытался разобраться, но осознал, что эта извращенная логика ему все же непонятна, хотя и доступнее чутья служителей Покровителя чувств. Эти описания, впрочем, могли помочь даже людям без навыков проходчика междумирья использовать неустойчивые проходы и тропы с уменьшенными рисками. Автор Учения исключительно умен! Если бы у него не потекла крыша, он мог бы посоперничать с самим Покровителем исследователей Коном. Опять же, если беспринципный Кон учил тому, что все имеет свою цену, Ист был по-своему предан своей «семье» и обозначал моральные принципы абсолютно твердо, хотя и странно понимал их. Из-за чего он стал таким? Похоже, когда-то был весьма порядочным, но что-то исказило его понимание общепринятых ценностей. Критир, закашлявшись, оторвался от книги и принял лекарства. Он совсем не заметил, как вечерние лучи перешли в густые сумерки междумирья, и только сейчас осознал, что стоит глубокая ночь. Все, что удалось сделать — получить самое общее представление об основах сектантского учения и убедиться в том, что секта действительно заинтересована в разрушении мира, и только. В книге и впрямь не было описаний ритуальной магии, о которой говорили Ог и Глава. Скорее всего, именно благодаря ей и ослаблялся каким-то образом мир, потому что основы Учения не давали ни малейшего понимания работы с тканью мира. Вообще исследований ткани мира немного: до последнего времени подобных проблем не знали, и они упоминались разве что в общине Эрва как описание оскверненных и запретных мест, которые изолировали и очищали, оставляя восстанавливаться после этого своими силами. Настолько же Ист ненавидел этот мир, чтобы заняться подобным? Неужели нельзя просто спокойно пожить в Обители Ловов? Впрочем, у всех свои причины для тех или иных поступков. Лечить психически больного Лова явно не ему. А вот придумать, как помешать его секте, именно та задача с кучей неизвестных переменных, которую предстояло решить всем, кто планировал сохранить этот мир. Критир спрятал книгу и выглянул в окно. Ни спала на боку под цветущим деревом Эрва, подложив ручки под щеку. Когда спит — настоящий ангел. Вовсе не та упрямая озорная девчонка, которая так забавно злилась и топала от досады сегодня. Белый лепесток упал на щеку Ни, будто целуя перед сном. Эх, пусть спит в саду. В междумирье все равно не простынет. Критир задернул шторы, погружая спальню в темноту, разделся, потянулся и лег спать. Как же хорошо дышалось сегодня… Надо будет завтра повторить эксперимент с ее энергией. Главное, чтобы она не запросила что-то неловкое в качестве «равноценного возмещения» снова.