Предоплата

— Мы оформим картины на имя мисс Бёрнелл. Они будут принадлежать ей, — бескомпромиссно и твёрдо сообщает им подошедший в костюме мужчина. Вопросительно вскинув брови, её начальник нервно отбрасывает промокший виски комок салфетки. Разливающееся недовольство на красных от алкоголя щеках становится абсурдно заметным и вызывает в присутствующих разные эмоции вплоть до смеха его приятеля. Его и без того побледневшая кожа в одну секунду покрывается испариной, пламя свечи на их столе неожиданно погасает, и поднимающийся вверх клубок дыма даже не задевает гостя. Лайя настороженно косится на него, неуверенно задевает носком туфель край другого кресла и запоздало замечает, что её бокал наполнен не водой, а сладким вермутом. Винсент еле заметно кивает ей на спиртное, не отрывая взгляда от другого мужчины. — Вы не ошиблись компанией? — Встревает в разговор Жан, расплывшись в наглой улыбке. Его синие мышиные глазки вскользь пробегают по собеседникам, и усмехнувшись своим мыслям, он отпивает свой коктейль. — Вы говорите о тех картинах, что были нарисованы в период Османской Империи? — Не обращая внимания на явную провокацию Жана, задает вопрос мужчина. — Зачем снова спрашиваете, если уже услышали? — За сколько? — Вздор! — Вспыхивает Винсент и тревожно проводит рукой по лацканам своего повседневного клетчатого пиджака. — Хотя бы скажите ваше имя, чтобы я мог знать, с кем собираюсь иметь дело! Незнакомец медлит перед тем, как ответить и уголки его губ растягиваются в полуулыбке. — Владислав, — отвечает, присев на свободное место напротив девушки. — Это отчасти меняет дело, — удовлетворённо произносит начальник. Проводя пальцем по своим редким усам, он протягивает чистую салфетку Владиславу и кивает на неё. Лайя не знает, будет ли правильным вмешаться и припомнить, что и её голос играет определенную роль. Хотя бы потому, что картины находятся в номере и дай волю случаю, она скажет, что их украли, а сама спрячет их в укромном и защищённом месте. Пустое разочарование от поступка и недоверия Винсента разодрало в клочья её отношение к нему. Она оставила сестру, ринулась за ценным антиквариатом и всё для того, чтобы в конце узнать об его ценности для него, которой почти не было. Зло поджав губы, Лайя опустошает бокал, продолжая молчать и делать вид, будто не обижена поведением начальника, чтоб его сатана побрал. Четыре кубика льда на дне ещё не растаяли, когда девушка в два счета опрокинула в себя спиртное. Лайя опускает бокал на стол, тихо вздыхает, слушая переговоры Винсента и не понимая, почему всё складывается таким образом. Призрачные образы прошлого, что виделись от портрета, пошатнули крепкий фундамент здравомыслия. Мир не раскололся надвое, жизнь осталась той же, но неугомонный факт удивительного перемещения времён забрал все мысли себе. А как это ещё назвать? Короткая прогулка прямиком в пятнадцатый век? Сон наяву? Удивления как такового не произошло. Лайя помнит, что только пару часов назад осторожно очищала полотно от грязи и тонула в серых зеницах изображённого наследника престола. А затем всё будто замкнулось, обрело свою собственную пелену и забрало у девушки двадцать минут себе. — Сколько?! — На полном восторге удивляется Винсент, глядя в салфетку. — Вы разве слепы? — иронично интересуется Владислав. — Думал, что вы предложите сумму поменьше. — Если хотите… — Нет! — Перебивает его Винсент, — ни в коем случае! Какая жалость. Пробежавшись наскучившим взглядом, за которым скрывается негодование, Лайя подзывает официанта, заказывает себе стопку вермута и вазочку оливок. Воды бы, да так резко нельзя. Вечер с Сандрой дал четкое представление о том, что происходит, когда на алкоголь сверху добавляешь холодную водичку со льдом и лимоном. Официант вежливо отводит поклон, забирает никому ненужное меню и удаляется к барной стойке. Жар от других зажженных везде свеч окутывает тело невидимым пуховым одеялом, и господи боже, она готова подойти к каждому столику и потушить эти пляшущие капли огоньков. — Скажите, когда вы готовы перевести деньги на счёт? — Торопливо интересуется Винсент, запустив пятерню в свои волнистые пепельные пряди. — Прямо сейчас. Он не похож на человека, увлекающегося искусством и живописью. Движения резки, полны какой-то магической уверенности и его поистине ледяные зеницы со всем недоверием глядят на двух товарищей. Лайя с благодарностью забирает бокал из рук официанта, подносит к губам и насыщенный вкус вермута чувствуется каждым рецептором. Владислав не сводит взора с Винсента, выжидающе держит телефон, чтобы наверняка позвонить своему секретарю и попросить подготовить чек на нужную сумму. Дорогой пошив пиджака холодно-сливового оттенка, выглаженная рубашка, воротник которой не застегнут и виднеется завязанный атласный платок выдавали насущную многим богачам черту хорошего вкуса. От Владислава разило за милю могуществом, что проявлялось даже в движении пальцев. Лайя неосознанно отпила больше одного глотка, подавила резкий порыв к открытому и бессовестному рассматриванию и переключалась на Жана. Бесстыдный, в чём-то нахальный и до ужаса самоуверенный раздражал после выходки в лавке художественных товаров. Уверенность эта была не такой привлекательной для неё. Подобным изъяном могли только похвастаться пьяные парни и обнаглевшие попрошайки на дорогах. Тех и тех девушка невзлюбила до самой смерти. — Я согласен, — Винсент пожимает руку Владиславу, широко улыбаясь. — Только проблема в том, что картины находятся в номере у мисс Бёрнелл. — Вы считаете это проблемой? — Спокойным баритоном, спрашивает мужчина, глянув на девушку. Во взгляде читалось откровенное любопытство, но вместе с тем этот человек заручился тем, что картины станут её. Непонятно с чего вдруг ему захотелось взять на себя финансовую ношу, оплатить и сделать Лайю владелицей, чему Бёрнелл не доверяла. Видение прошлого коротко озарило вспышкой в разуме, когда она или девушка, похожая на неё, рисовала портрет умершего сына султана. Тряхнув головой, и сосредоточившись на двух мужчинах перед ней, — Жан уже давно флиртовал с незнакомкой с другого столика — Лайя прокашлялась и поспешила забыть странные события. — Нет, не считаю, — вместо Винсента ответила она, устремив на него свой взгляд. Владислав только хмыкнул, откинулся на спинку кресла и положил руки на подлокотники. Выглядывающие часы, сделанные где-нибудь в Швейцарии, блестели на запястье в свете немногочисленных ламп и подсветок, распространяющих мягкий желтоватый свет. Бесстрастное выражение лица не выдавало никаких эмоций, он лишь сузил глаза, послал ей ответный испытующий все нервные окончания взор и повернул голову к официанту, подняв руку вверх. Выделявшиеся болезненно-синим вены выпирали на внешней стороне ладони, прямой нос без горбинки и зачёсанные смоляные пряди зардели в памяти мигающим пятном. Шлейф его одеколона, эти звучащие пряные ноты в сочетании с сандалом и табаком уносили далеко в детство, где Лайя вместе с отцом проводила все свои каникулы на парфюмерном заводе. И теперь, вдыхая в душном помещении чарующий аромат, что запомнился буквально с первых секунд, она не могла отвлечься на простые и дешевые цитрусовые Жана. Благородные черты его беспрепятственно выводили в груди свои узоры. Бёрнелл лишь с пятой попытки неравнодушно осознала, почему так часто цеплялась за Владислава взглядом. Если бы у власти и богатств было имя, то на всех устах звучало бы только его. И, несмотря на эти аристократичные жесты, поведение и стиль общения, у похоти бы было его выразительное лицо. Да, определено, страсть возжелала бы себе хоть малейшую частицу этого мужчины. Он и есть воплощение могущества, богатства и сплошной похоти. — Когда будут переведены деньги? — Винсент трясёт рукой перед Владиславом, привлекая к себе внимание. Досадливо поморщившись от нетерпения своего начальника, Лайя допила вермут, облизнула влажные губы и поймала на себе интерес официанта с милыми кудряшками. — Когда вам будет угодно, — всё тем же тоном отвечает Владислав. — Может сегодня или завтра? — Пытая удачу за хвост, наглеет Винсент. Собеседник выгибает бровь, издаёт смешок и набирает в телефоне номер, известный ему одному. Плеть ледяного холода проходится по позвоночнику от строгого голоса, диктующего указания. Сам мужчина говорил размеренно, не торопясь, и каждый сказанный им слог всё больше потрясал. Нечеловечески равнодушный, будто сделанный из ледника, он являл из себя смесь дикого превосходства перед другими и не пытался того доказать. Очевидное всегда замечается всеми. Это заметил и Жан, отцепившись от него, и Винсент, прикусивший язык. — Завтра в семь утра вам будет доставлен банковский чек на ваше имя, — сообщил, не посмотрев на него, — а вы, мисс Бёрнелл, не покажете мне эти картины? Хочу взглянуть, за что отдаю деньги. Странное предчувствие взыграло внутри, но смиренно кивнув, Лайя поднялась с места, поправила лямки платья и попрощалась со своими знакомыми. По мере близости и их совместной прогулки до номера, она то и дело отвлекалась на слишком звучный в коридорах запах его парфюма, что пробирался под кожу. — Вам никогда не приходилось оказываться в прошлом, мисс Бёрнелл? Кабина лифта понесла их вверх, и сменяющиеся на табло цифры летели вверх медленнее обычного. Лайя обернулась к нему, подняла голову, потому что утыкалась носом в шею. Впервые неподдельный интерес за весь вечер взыграл в нём, и это чувствовалось предельно ясно. Прислонившись спиной к стенке, она посмотрела на него, гадая, нужно ли отвечать незнакомцу о своих странных приключениях. Он последовал её примеру: наклонил голову вбок, вперился взглядом и губы его дрогнули в улыбке. — Значит, было, — протянул довольно Владислав. — Это вам дух отеля шепнул? — Вы стали колючее ежа, приняли оборонительную позу и ещё спрашиваете? — Усмехнулся он. Не дав ей ответить, мужчина первым вышел, намеренно задел своими пальцами её руки и фигура его секундно изменилась на ужасающе-страшную в её глазах. Нечто поистине гигантское, с острой пастью и каменной кожей оказалось в просторном холле. Она заморгала, не веря себе, и тут же утеряла образ, даже не запомнив ни единой детали. Как быстрая и короткая вспышка молнии, освещающая ночное небо, — так и это непонятное видение исчезло так же быстро, как и появилось. — Вы в порядке? — Он протянул свою большую ладонь. — Не берите в голову, — Лайя вышла из кабины, вложила свою руку в его ради забавы и приличия. Сухое и тёплое прикосновение разлилось роем трепета по всему телу. Ощущения неподвластной ей защиты, всесилия, исходящего от него, и их образовавшейся связи напустило на разум свой опьяняющий эффект. Широкие плечи обтянутые солидной тканью пиджака, казалось, могли спрятать за собой весь мир, если потребуется. И сладкая толика неопределённого чувства жаром прокатилась по каждой клетке в груди. Лайя сжала пальцы сильнее, Владислав ответил тем же. Слишком маняще для её выдержки, ставшей слабой из-за алкоголя. — Предположительно портрет юного наследника был нарисован в пятнадцатом веке, — проговорила она в номере, скрестив руки у живота. — Почему вы хотите оставить себе его? — Этот антиквариат не должен пострадать из-за бессмыслия алчных богачей, — смело ответила Лайя. — Интересно, — лукаво произнёс Владислав, присев на корточки перед полотном. — Неужели вас так волнует судьба картины? Воспоминание, будто она рисовала это юное детское лицо, встало в глазах. Пальцы левой руки свело зудом и жжением, и сразу осознав, почему так, Бёрнелл сжала кулачок. Некая Лале, что до безумия была похожа на неё, держала кисть в левой руке, выводя утончёнными красками дюйм за дюймом. — От моего ответа что-то изменится? Владислав поравнялся с ней, невесомо коснулся выбившейся каштановой пряди и огладил большим пальцем подбородок девушки. Табуны сладострастного упоения, лёгкого очарования и полной смиренности пробежались по конечностям, покрывшись мурашками и утеряв себя в его прикосновении, Лайя прикрыла глаза и вздрогнула, когда он припал губами к её щеке. — Нет, не изменит. Пускай это станет частью предоплаты, — прошептал он, и поцелуй, оставленный им, тонкими нитями радости добрался до разума. Мгновение сменилось пропастью в пугающую мглу. Одна только теплота его рук присутствовала в необъятной тьме, которую воссоздал из пепла мужчина, чей голос убаюкивал секунду за секундой.