Рождение или смерть?

Солнце. Таурены именуют его «Ан’ше» и считают глазом своей богини Матери Земли. Как оно привычно для нас, каждый день дарящее свет и тепло всему живому и неживому на Азероте. Кажется, будто это что-то настолько само собой разумеющееся, что не стоит о нем и задумываться. Солнце вечно, солнце всегда над твоей головой, солнце… Вот только горстке воинов, идущих по руинам некогда великого Зул’драка, сейчас очень не хватало его теплого света. Весь небосвод был затянут свинцовыми тучами, которые, казалось, никогда не рассеивались над этой проклятой землей. Тусклый свет зимнего дня разгонял темноту, но вот увидеть хотя бы кусочек солнца, хоть один его золотистый лучик – несбыточная мечта для этих мест. Только тяжелое небо над головой и мертвая земля под ногами. Их было всего тринадцать. Чертова дюжина. Небольшой отряд продвигался по поражающей своими размерами каменной дороге. Когда-то давно ее выстроили древние тролли, но теперь тракт был покрыт множеством трещин, выбоин и ям. Горстка воинов казалась каплей ртути в сплошном месиве из грязи, гнилой плоти и зачумленной земли. Да, это был отряд Серебряного Авангарда. Прошло больше двух дней, как отряд вступил на каменные плиты Зул’драка. Тринадцать воинов – вот и все, что смогла предоставить Опора Света, лагерь Авангарда на границе Драконьего Погоста, в помощь их основной базе, Серебряной заставе, на которую, как докладывала разведка, планировалось нападение крупного войска Плети. Солдатам в серебряных доспехах не привыкать к постоянной борьбе, но такой штурм они могли и не пережить. Именно поэтому на заставу стягивались все доступные силы. Падет Серебряная застава - и Авангард потеряет Зул’драк. Этого никак нельзя было допустить. Да, Король-лич пал, и Нордскольская нежить стала куда менее агрессивной. Вот только те, кто служил Артасу по своей воле, отказывались признавать поражение. Они-то и руководили остатками сил Плети, не давая Серебряному Авангарду ни минуты покоя. Сейчас, когда передовые силы Орды и Альянса сражались в Хиджальских Горах, Авангард остался, фактически, один на один со страшным наследием поверженного Короля-лича. Воины шли пешком. Тягловых животных было мало и два рыцарских скакуна, которыми располагал отряд, были запряжены в телегу, на которой везли необходимые припасы. Бок о бок шагали представители самых разных рас, для которых идеалы Серебряного Авангарда были выше расовой вражды и войны между Ордой и Альянсом. Командовал отрядом сэр Томас Фанн – человек, доказавший свою преданность общему делу еще в Чумных Землях. - Солдаты, мы уже почти добрались до цели! Еще немного, и мы дойдем до Разлома Света. Там мы сможем передохнуть, а затем уже в кратчайшие сроки окажемся на Серебряной заставе, где и присоединимся к нашим братьям и сестрам, - попытался подбодрить всех сэр Томас. Воины действительно устали, ведь в пути они почти не устраивали привалы. Время было не на их стороне, да и останавливаться посреди враждебных земель было опасно. Никто точно не знал, пронюхала ли Плеть о том, что Авангард стягивает силы, но нежить вполне могла попытаться устроить охоту на такие отряды подкрепления, как этот. Нужно было быть постоянно начеку. Прошло не менее десяти часов, как дорога повернула на север, а значит до Разлома Света и впрямь оставалось недалеко. Все было бы совсем хорошо, если бы им не предстояло пересечь “проплешину”. Так называли участок каменной дороги, почти полностью уничтоженный временем и заросший дикой растительностью. Идеальное место для засады. Отряд остановился у самой кромки тракта. Дальше только пропитанная порчей земля, каменные обломки, некогда бывшие мостовой, да изувеченные злой магией деревья. - Капитан, вот и “проплешина”. Сердцем чую, впереди нас ждет опасность, - произнес дреней, по самые уши закованный в тяжелую броню. - Что бы ни ждало нас впереди, другого пути нет. Нам придется идти вперед, если мы хотим добраться вовремя. Удвойте бдительность! Талаан, Шогар, Дана и Фаррет, знаю, что вам сейчас тяжелее всего, но если впереди будет засада, то вы будете единственными, кто сможет сдержать натиск врага и не подпустить их к повозке. Не подведите. И да хранит нас Свет. Капитан обращался к латникам, коих в отряде было четверо: дреней, орк, тауренка и еще один человек. Несмотря на пеший марш, никто не снял с себя доспехов. Враг не даст времени облачиться в броню в случае внезапной атаки. А повозку нужно было защитить во что бы то ни стало: кроме припасов они везли еще и такие дефицитные в военное время бинты, целебные зелья и прочие ценные припасы. - Мы не подведем, командир, - ответил Талаан, поправляя шлем. - Еще не нашелся тот упырь, который смог бы пробить мой щит! – рыкнул Шогар. - Не беспокойтесь, командир, мы с молчуньей прикроем левый фланг! – откликнулся Фаррет. Тауренка, которую латник назвал молчуньей, не ответила. Она вообще была немногословна. Однако многие в отряде были рады, что Дана вызвалась отправиться на Серебряную заставу вместе с остальными. Те, кто не раз бывал с ней бою, знали – воительница скорее пожертвует собой, чем даст кому-нибудь погибнуть. За ней как за каменной стеной. - Дана? – на всякий случай окликнул ее сэр Томас. - Да, я слышу. Мы справимся, - ответила тауренка после короткой паузы. - Да хранит нас свет… - тихо прошептал командир, и скомандовал двигаться вперед. Отряд сошел с каменной дороги и углубился в заросли, каждую секунду ожидая нападения… Прошло десять минут. Идти через проплешину, ввиду отсутствия дороги как таковой, было трудно. Тем не менее, пока все было спокойно. Слишком спокойно… Это-то и нервировало больше всего. Солдаты то и дело оглядывались на разные шорохи, боясь увидеть в темноте голодного мертвеца. Пусть там никого не было, однако фантазия так некстати рисовала и лепила из изгибов чахлых деревьев и камней страшные фигуры с обезображенными лицами и отваливающимися кусками гнилой плоти... Кривые руки с острыми когтями оказывались простыми ветками, ужасные лица – причудливым рисунком мха и плесени на камнях, а отмирающая плоть – опадающей листвой. Страх робко и в то же время настойчиво стучался в двери сознания и ужас с любопытством заглядывал в окна, в надежде, что его заметят, испугаются и кинутся прочь из дома, на пороге которого уже стучится в дверь страх… Так и в этот раз дворф по имени Горден поудобнее перехватил ружье и бросил быстрый взгляд в сторону. Показалось? Да, опять показалось. Всего-навсего изувеченное заразой дерево, склонившееся над большим каменным обломком дороги. А в его очертаниях так хорошо угадывался силуэт вурдалака! Горден уже почти отвел взгляд, как вдруг движение в той стороне заставило его выпучить глаза и вновь уставиться на камень. Пару мгновений дворф пытался понять – это его нервы окончательно расшатались, что воображение начало рисовать ему фантомы, или же действительно из-под склонившихся к земле ветвей начал выбираться мертвец. Вурдалак оскалился в голодной улыбке и полностью вылез из своего укрытия. Нет, это не могло быть обманом зрения! - Да чтоб мне до конца жизни своей бородой подтираться! – выругался ружейник. Горден вскинул ружье, прицелился и нажал на курок. Грянул выстрел. Пуля угодила ожившему мертвецу в шею, вырвав приличный кусок гнилого мяса и почти перебив шейные позвонки, отчего вурдалак вскинул руки и упал на землю. - Засада! Засада! Я так и знал! Я знал! Чтоб мне одну воду пить! – продолжал ругаться дворф, перезаряжая свое оружие. - Занять круговую оборону! Не подпускайте их к повозке! – отдал приказы сэр Томас. Враг показал себя. Теперь скрываться было бессмысленно. Из различных укрытий стали выползать новые вурдалаки и бросаться на отряд. Это было хорошее место для засады… Грянуло несколько выстрелов, щелкнули тетивы луков. На землю упали еще два вурдалака. В воздухе послышался тихий гул, а мгновение спустя, по мертвецам хлестнул рой магических снарядов – в бой вступила леди Седала. Волшебница смогла сразить сразу троих, вот только защитников было слишком мало, чтобы перебить вурдалаков еще на подходе. Визжа и завывая, первые мертвецы подобрались на расстояние вытянутой руки к сжавшимся вокруг повозки солдатам Авангарда, где и нашли свое упокоение от мечей защитников. Как ни старались, латники не могли закрыть собой всех остальных, но, встав по углам повозки, они не давали нежити возможности окружить кого-нибудь из своих соратников. Казалось, что все обошлось. На подходах к отряду лежало с полдюжины мертвецов, еще несколько были зарублены в ближнем бою. Яростный натиск не помог вурдалакам застать защитников врасплох. Вот только Плеть не так проста и прямолинейна, как думают некоторые глупцы, уже поплатившиеся за свою беспечность жизнями. Когда еще где-то пятерка вурдалаков стояла на ногах, земля в трех местах недалеко от повозки взметнулась вверх фонтаном грязи, раскрыв темный провал подземного хода и двух вырытых ям-секретов. Плеть пожертвовала несколькими рядовыми вурдалаками, чтобы отвлечь защитников от реальной опасности. Засаду устроили так, чтобы отряд оказался окруженным тайниками с солдатами Плети. - Оооо! Свежее мясо! – раздался глупый, радостный голос. В одной из ям что-то большое пришло в движение, и оттуда начала подниматься огромная туша, сшитая их частей мертвых тел. Поганище – страшный и опасный противник, особенно если сможет подойти вплотную. Сдерживать эту штуку выпало Талаану и Шогару. Практически с тылу из второй ямы вылезло еще с десяток вурдалаков, за ними появились двое некромантов. Вот они представляли опасность даже большую, чем мясной голем. Но леди Седала не зря скучала на лекциях магистров в Кирин-Торе, вместе с гномом Хаком они затянули эффектный и смертельный магический поединок с некромантами, в котором не было места для мечей и стрел. Если дренею и орку выпало сражаться с поганищем, то Дане и Фаррету пришлось сдерживать натиск гостей из подземного хода. Первыми на свет показались когтистые лапы, покрытие хитином, и голова с множеством красных глаз. Из дыры выбрался первый некрорахнид, затем еще один, и еще. Трое неживых нерубов, вооруженных алебардами - вот те, с кем предстояло сразиться тауренке, человеку и остальным, оставшимся под защитой их брони и щитов. Дана выставила щит вперед, готовая принять первый, самый яростный удар врага. Есть ты, твой враг и те, кого ты обязана защитить. Все остальное – прочь! Слева от тауренки воздух трещал и дрожал от заклинаний, которыми обменивались маги Серебряного Авангарда и некроманты Плети, с другой стороны повозки слышались крики поганища и ругань Шогара, но это пока не должно было волновать Дану. В бою доверие соратникам не менее важно, чем личная отвага. “Они справятся” – промелькнула в ее голове спокойная мысль. - Дана, их трое, не дай себя взять в клещи! Хотя… кого я учу? – с улыбкой произнес Фаррет, не унывающий даже в такой ситуации. Она не ответила. Не успела. С разгону на нее налетел один из нерубов. С оглушающим лязгом алебарда ударила по щиту. Тауренка устояла и попыталась достать противника размашистым ударом своего меча, но тщетно. Арахнид оказался очень проворным. Поднялся невообразимый гвалт, в котором перемешались ругань, крики, приказы, лязг оружия и треск заклинаний. В очередной раз укрываясь от мощного удара, Дана бросила взгляд на Фаррета. Дела были плохи. На него насели сразу двое нерубов, да еще непонятно откуда вылезли несколько вурдалаков. Солдаты пытались помочь ему отбиться, но им то и дело приходилось отходить под защиту латника, чтобы не быть разрубленным пополам ударом одного из двух некрорахнидов. Еще немного, и их просто задавят! Медлить было нельзя! “Вначале сжать частичку солнца внутри себя в кулак так, чтобы его стало почти не видно…” Дана поймала момент, когда неруб отпрянул назад после очередной безуспешной атаки, внутренне напряглась и чуть прикрыла глаза. Вокруг нее еле заметно замерцал полупрозрачный ореол. “И резко разжать кулак, чтобы она вспыхнула и разогнала тьму!” Некрорахнид уже был готов нанести новый удар, как золотистый ореол вокруг тауренки дрогнул и через мгновение полыхнул солнечным светом. Яркая вспышка совсем ненадолго озарила унылый пейзаж Зул’драка. На сей раз Дане удалось правильно высвободить внутренний свет. Вспышка получилась направленной и почти не задела соратников, те отделались лишь разноцветными кругами в глазах. А вот нежити пришлось несладко… Яркий свет магической атаки не просто ослепил атаковавшего Дану неруба, но и заставил его панцирь задымиться и расплавиться в нескольких местах. Ужасные ожоги не просто терзали изуродованную мертвую плоть арахнида, но разъедали ее! Завывая от боли, тварь выронила алебарду и, прижимая лапы, с которых опадали куски отмирающего мяса, к обезображенной морде, попыталась отступить назад к яме. Но неруб не преодолел и пары метров, как рухнул на землю. Тихо скуля от боли и цепляясь за землю, он все равно пытался отползти назад к спасительному для него темному провалу ямы. Досталось от вспышки и другим воином Плети, находившимся рядом. А именно, второму нерубу и одному из вурдалаков. Они были слишком далеко, чтобы магический свет смог разъесть их неживые тела, но на это Дана и не рассчитывала. Однако главная цель была достигнута – и тот и другой получили сильные солнечные ожоги. Взвыв от боли, твари в припадке ярости кинулись на воительницу, что и было нужно. Теперь у Фаррета и ближайших воинов появилась секунда не передышку. Вот только самой Дане пришлось несладко. Ожоги не только причиняли умертвиям врагам боль, но и заставляли их сражаться, как одержимые. Тауренке пришлось уйти в глухую оборону, чтобы пережить этот натиск. Что происходит вокруг? Как обстоят дела у других воинов? Она не замечала. - Спасибо, молчунья! Держись, мы сейчас поможем! – радостно воскликнул Фаррет. Капитан, несмотря на кипевшую битву, старался контролировать ситуацию и следить за происходящим вокруг. Именно он первым заметил, как из ямы вылезло еще одно существо, от которого сэр Томас пришел в смятение, но быстро собрался и скомандовал: - Дана, Фаррет, осторожней! Из ямы жук вылезает! Хак, Седала, без вас мы не справимся! Жуком капитан назвал огромного, под три метра ростом, неруба, отдаленно напоминающего закованного в шипованный панцирь насекомого. Они – элита нерубианских воинов, одни из самых сильных солдат Плети. Такую махину очень сложно убить простым оружием, здесь понадобится магия. Вот только оба мага все еще были заняты сражением с двумя некромантами. Много сил уходило на отражение вражеских заклятий, и волшебникам Серебряного Авангарда все никак не удавалось контратаковать. - Мы сейчас немного заняты. Как только – так сразу! – откликнулся гном, на лбу которого уже блестели капельки пота из-за напряженного колдовского боя. - Держись, Дана, держись! Он идет к тебе! – пытался докричаться до нее Фаррет, когда увидел, что жук, окончательно выбравшись на поверхность, ринулся к тауренке. Вот только Дана не слышала. Она еле успевала закрываться щитом от алебарды и отбиваться от наседающего с другого бока вурдалака. Поэтому она и не видела приближающегося жука... Тауренка вновь выставила щит, чтобы блокировать размашистый удар некрорахнида с обожженным панцирем. Эта атака был так сильна, что заставила ее раскрыться и на мгновение потерять ориентацию. Но вместо того, чтобы нанести новый удар, арахнид резво отпрыгнул в сторону. - Дана, берегись! – вновь крикнул Фаррет. Наконец ей удалось расслышать человека. Она подняла голову и увидела несущуюся на нее гору хитина, шипов и конечностей с зазубренными лезвиями на концах. Тауренка попыталась выставить щит вперед, но неруб двигался слишком быстро. Время как будто замедлило свое течение. Щит двигался слишком медленно, а жук был все ближе. Вот он вытянул в смертоносном ударе свою лапу, оканчивающуюся острым когтем, намереваясь пробить доспех. Удар! Послышался противный звук рвущегося металла, а тело тауренки дернулось и подалось назад, насаженное на лапу неруба. Весь мир как будто отдалился. Все звуки стали слышны как сквозь вату, а во рту появился соленый привкус крови. Словно во сне, Дана опустила взгляд вниз. Ее руки, все еще сжимающие меч и щит, опущены, а из груди торчит хитиновый отросток. Края брони разодраны, удар был такой силы, что дважды пробил доспех. Жук выдернул заостренную конечность и ничто больше не держало тело тауренки. Она начала оседать на землю. Последнее, что видела Дана - это огромного неруба с лапой, испачканной ее кровью, отступающего на шаг назад. Вот сбоку к нему подскакивает Фаррет и еще один воин, они заносят мечи для удара. Вместо лиц у них маски ярости. А с другой стороны, оставляя за собой причудливые следы, по воздуху летят странные бледно-фиолетовые огоньки, которые впиваются в панцирь жука, вырывая из него целые куски хитина. Неожиданно вернулась чувствительность, и тело накрыла волна нестерпимой боли. Это продлилось всего мгновение. Волну боли сменила пелена темноты, и сознание померкло…

***

- Вот дожили! Скажи мне кто раньше, что я буду в выгребной яме мира лечить коров! – пробурчал в бороду усталый дворф. Тран Кровь Земли взглянул из-под бровей на двоих солдат Авангарда с носилками, на которых лежала тауренка в тяжелых доспехах. На ее груди зияла страшная рана, замазанная какой-то дрянью болотного цвета. В лицах воинов ясно читалась растерянность и отчаянье. Они с надеждой смотрели на дворфа. Как много таких взглядов Тран повидал за свою жизнь! Сколько таких же солдат приносили к нему, шаману-целителю, своих соратников, находящихся при смерти, в надежде, что он вытащит их с границы между жизнью и смертью? Много, очень много. Работа в Серебряном Авангарде у дворфа всегда была, но он не привык жаловаться. - Что вылупились на меня как муж на свою бабу в первую брачную ночь? В палатку ее несите, да доспехи снимите! Хотя нет, не снимайте, сам сниму, а то вы ее же и угробите. Солдаты кивнули и быстрым шагом, но стараясь не трясти носилками, направились в палатку, отведенную под лазарет. Один из них еле слышно шепнул себе под нос: - Держись, молчунья! Держись… Еще раз бросив взгляд на закупорившую рану массу, Тран посмотрел на других воинов подошедшего только что отряда. Увидев среди них тролля, он спросил: - Твоя работа? Ты ей рану замазал? Тролль растеряно кивнул. - Ох уж эти ваши… А вообще – молодец, иначе она и до сюда не дотянула бы. - А она… выживет? – тихо спросил один из солдат. - Мне почем знать? Сделаю все что смогу, - буркнул дворф и скрылся в палатке. Зайдя вовнутрь, Тран еще осмотрел раненую. Плохи дела: тауренка без сознания, рана почти не совместима с жизнью, а он сам еле на ногах стоит. Но не стоит медлить! Чем дольше шаман будет тянуть, тем меньше шансов у нее останется. - Людей врачевал, эльфов врачевал, осьминогов этих фиолетовых врачевал… Орков врачевал! Теперь вот тауренов, точнее тауренок, врачую… - бормотал Тран, готовясь к операции. Сперва он аккуратно снял нагрудник тауренки, стараясь не потревожить рану, а затем ножом распорол рубаху и накидку, чтобы одежда не мешала врачеванию. Увидев формы воительницы, дворф присвистнул и подумал, как бы повезло тому бычку, который смог бы покорить сердце этой дамы. Усмехнувшись своим мыслям, Тран вымыл руки в тазике с теплой водой и приступил к таинству шаманского исцеления. Тотем, стоящий посреди палатки, еле заметно задрожал. Рядом с ним из воздуха стали появляться полоски воды, которые словно воздушные змеи принялись плавать вокруг рукотворного проводника духов. Они издавали тихое шуршание. Целитель закрыл глаза и прислушался к шелесту. Мысленно он воззвал к элементалям воды, прося их дать ему силу, способную исцелить даже такие страшные раны. Руки наполнило тепло, а под ладонями заклубилось по водяному облачку. Послышался шум плещущейся воды. Тран приступил к исцелению, вот уже какой раз за этот день. Прошло полчаса. В палатку зашел сэр Томас. Дана все так же без сознания лежала на столе. Над ней стоял дворф, и с его рук на рану спускался поток тумана. Раны, как таковой, уже не было, на ее месте белел ужасный шрам. Человек хотел спросить, что с ней, но целитель был в состоянии транса, и сэр Томас решил не отвлекать его. Поток тумана прекратился, и Тран открыл глаза. Руки его заметно дрожали. Сжав их в кулаки, он произнес: - Рану я залечил. Вот только нужно еще завести моторчик вашей коровки. Отойдите, капитан, мне нужно сосредоточиться. Томас послушно отошел к стенке и уселся на скамейку. Тем временем шаман вновь разжал ладони и прикрыл глаза, меж его пальцев забегали искорки маленьких молний. Дворф прижал ладони к груди тауренки, и послышался звук электрического разряда. Тело Даны выгнулось дугой, но затем вновь обмякло. Тран открыл глаза и громко выдохнул. Но он не привык сдаваться. Вновь затрещали молнии меж пальцев, и вновь заряд ушел в тело, чтобы запустить сердце. - Кишки демона! – выругался целитель, когда вторая попытка не увенчалась успехом. – Ну уж нет! Еще разряд – и вновь неудача. Пламенное сердце Даны упорно не хотело снова биться, несмотря на все усилия шамана. В гневе дворф еще раз зарядил молнией свои кисти, от трещащих вокруг них разрядов у Трана дыбом встали волосы на руках. Он резко расцепил ладони и в третий раз попытался запустить не бьющееся сердце. Тело Даны вновь выгнулось, а в воздухе запахло паленой шерстью. С надеждой шаман впился взглядом в лицо тауренки, но оно по-прежнему оставалось мертвенно-бледным. Он опустил руки и сокрушенно произнес: - Я не смог… Раны нет, но я не смог запустить сердце! Мне жаль, действительно жаль. Как только Тран вышел из палатки, к нему тут же подскочили солдаты того злополучного отряда, попавшего в засаду на “проплешине”. - Как она? Живая? Что с молчуньей? – наперебой затараторили они. Целитель лишь отмахнулся от них и плюхнулся на лавку. За него ответил сэр Томас, вышедший следом: - Наша молчунья мертва… Как описать реакцию воинов? Смятение? Печаль? Все сразу? Кто опустился на землю прямо там, где стоял, кто тихо зашептал молитву. Все уже давно успели полюбить тихую и необщительную тауренку, бесстрашно встававшую в первую линию и готовую стоять насмерть. А над ними все так же плыли тяжелые серые тучи. Где-то там, в высоте, светило солнце, вот только увидеть его в этих проклятых землях – несбыточная мечта. Погрузившись в свои мысли, дворф закрыл глаза. Открыть их шамана заставило теплое прикосновение солнечных лучей. Удивленно выпучив глаза, Тран уставился на невиданное в Зул’драке зрелище – сквозь прореху в тучах на них смотрело солнце! - Бывает же такое… - протянул он. - У тауренов солнце – это их богиня. Наверное, сейчас она принимает душу нашей Даны, - тихо произнес Фаррет. Трана пробрало от этой фразы. Что-то внутри него никак не хотело соглашаться с таким вот концом и без того не самого радостного дня. Сжав кулаки, шаман вскочил на ноги и решительно произнес: - Хрен ей, а не ее душа! Обойдется! Мы еще посмотрим, кто кого! Уверенным шагом он направился назад в палатку, а вокруг его рук уже трещали маленькие молнии. Остальные воины дружно ломанулись вслед за ним. Подойдя к телу Даны, дворф вновь приложил руки к ее груди. Ничего! В ответ на неудачу Тран закричал: - А я сказал – она будет жить! И мне плевать, что надежды нет! Новый разряд заставил тело тауренки вновь выгнуться дугой, но на этот раз оно не обмякло! Из ее рта вырвался хрип пополам с кровью, а сама она перевернулась на бок и прижала руки к груди, на которой остался шрам и следы от точечных электрических ожогов, оставленных молниями, которыми шаман “заводил” ее сердце. Все облегченно выдохнули. Морщась от боли, тауренка смогла сесть и, благодарно кивнув, накинула на плечи и закуталась в поданное Траном одеяло. Целитель не скрывал своей радости и улыбался до ушей, ведь сегодня он вновь не дал никому умереть, а это – главное для любого лекаря. Остальные солдаты уже хотели кинуться к Дане, но дворф остановил их жестом, давая понять, что ей сейчас нужно время, чтобы оправится после исцеления. Подойти-то им не дали, но вот про вопросы никто ведь не говорил. - Хвала Наару! Дана, ты живая! – воскликнул Талаан, но тауренка никак не отреагировала на обращение, а продолжила кутаться в одеяло и мелко дрожать не то от холода, не то от пережитого шока. -Дана? С тобой все в порядке? – спросил на этот раз Фаррет. - Дурень, посмотри на нее! Как думаешь, она сейчас в порядке после пережитого? – воскликнул Тран. Однако тауренка все же подняла голову и непонимающе посмотрела на собравшихся людей. Вид у нее был растерянный и немного испуганный. Казалось, будто она нисколько не узнает никого из присутствующих. Разлепив пересохшие губы, та, которую называли Даной, выдавила из себя: - Дана? Вы говорите это мне? Но меня зовут по-другому… - голос ее был тихим, и в нем явно слышались хрипящие нотки. Ее сослуживцы опешили. Конечно же, после того, что пережила она, легко можно было потерять ориентацию и даже забыть на время свое имя и прошлое. Но она не забыла свое имя, а просто сказала, что ее зовут не Дана а… - А как тебя зовут? – почти прошептал Фаррет. Тауренка закашлялась. Когда приступ прошел, она вновь взглянула на человека и твердо произнесла: - Хаала.

***

Прошло несколько дней с тех пор, как отряд добрался до Разлома Света. Когда Дана… Хаала очнулась, ее не стали травмировать плохими новостями – не всем так повезло как ей. Уже позже она узнала, что двое солдат погибли во время схватки, а еще один так и не пережил, в отличие от нее, дорогу до лагеря. Сейчас Хаала восстанавливала силы, лежа в палатке на Серебряной Заставе. Все мелкие аванпосты Серебряного Авангарда были экстренно эвакуированы в одно место, чтобы не быть уничтоженными поодиночке. Тауренку конечно же засыпали вопросами ее друзья, когда та оправилась. Вот только ни своего прошлого, ни события последних дней она вспомнить не могла, осталось только имя, никому из ее сослуживцев не знакомое. Хаала наотрез отказалась, чтобы ее называли прошлым именем, и остальным воинам оставалось только принять ее это и больше не называть ее Даной. Фаррет рассказал тауренке о ее прошлом, но та не помнила ровным счетом ничего. Размышляя над услышанным, Хаала пришла к выводу, что у нее тоже не остается другого выхода, как принять это прошлое и продолжать жить дальше. В любом случае, стремительно развивающиеся события просто не дали ей времени на раздумья. Как бы ни торопились воины в латах цвета серебра, они не успели полностью подготовиться к первому штурму. Плеть начала пробовать на зуб самый крепкий для нее в Зул’драке орешек, выискивая слабые места. Пока это были лишь стремительные налеты вурдалаков. Короткая схватка – и упыри так же быстро отступали. Авангард не решался преследовать отступавшую нежить, так как была высока вероятность угодить в засаду. Раненых в лазарете прибавлялось день ото дня. Серебряная Застава выдержала уже два серьезных штурма и пока не собиралась сдаваться. Хаала находилась в подавленном состоянии от вида пострадавших в боях солдат. “Если столько раненых, то, сколько же погибших?” – думала она. Они гибли там, стоя лицом к лицу с врагом, а она лежала здесь не в силах что-либо сделать. Опасности для жизни после исцеления не было, но каждое движение вызывало острую боль в груди. К кровати тауренки подошел Фаррет и плюхнулся на стоящий рядом стул. Вид у него был измотанный, да и над левым глазом красовался свежий порез с уже наложенными швами. - Ты как… Хаала? – ему было трудно привыкнуть к новому имени молчуньи, которым она сама себя назвала. - Могло быть хуже. Как там наши? Что говорит разведка? – просипела она в ответ. - Могло быть хуже. Пока держимся, но, как говорят, главная драка еще впереди, - Фаррет замолчал. Повисла пауза. Спустя минуту он продолжил, - знаешь, Хаала, а ты стала намного разговорчивей после… ну того случая. Раньше из тебя слова клещами приходилось тащить. Мне часто кажется, что… ну тогда… наша прежняя Дана умерла. Вновь повисла тягучая пауза. Все, кто знали Дану, заметили разительные перемены в тауренке. Кроме того, что она сама назвала себя другим именем, Хаала не помнила ничего из своего прошлого. Она стала намного разговорчивей, чем немало всех удивила. Теперь ее уже никак нельзя было назвать молчуньей. - Может быть, и умерла… - эхом повторила Хаала слова Феррета. - Ладно, не кисни! – попытался приободрить ее человек, - главное, что живая осталась, а память, как говорил один мой знакомый, - дело наживное. Вот отобьемся от упырей проклятых, и начнем заново знакомиться с тобой всем отрядом. Может и память к тебе вернется. Только главное, чтобы ты опять молчать не начала, как сейчас - тебе больше идет. - Вот только доживем ли мы до этого? Сам же сказал, что основная битва еще впереди, а я тут разлеглась! – со злобой на саму себя проговорила Хаала и попыталась сесть. Грудь вновь пронзила игла боли, от которой трудно стало дышать. Фаррет попытался уложить ее назад, но она раздраженно произнесла, - лучше помоги! Не без помощи человека, тауренка уселась на кровати. Ребра ныли, а под сердце как будто кто-то зашил пригоршню углей. Дышала Хаала хрипло и часто, однако голос ее звучал твердо: - Встань и дай мне руку, - приказала она Фаррету. - Может не стои… - не договорил он, увидев решимость в ее глазах. Человек встал и протянул руку. Ухватившись за нее, Хаала со стоном поднялась на ноги. Она попыталась сделать шаг, но от нового приступа боли чуть не повалилась на пол, если бы Фаррет не поддержал ее. - Давай-ка ты ложись назад. Не ровен час, угробишь себя. - Чтобы лежать тут под одеялом, слыша, как вы умираете там на улице? Нет уж, не для того меня к жизни вернули! Собрав волю в кулак, Хаала отпустила руку человека и выпрямилась, расправив плечи. В груди жгло неимоверно, но она заставила себя забыть о боли. Дыхание немного выровнялось. Шаг вперед - тауренку шатнуло вбок, и Феррет уже кинулся на помощь, но она устояла сама. Шаг вперед – угли в груди все разгорались, но теперь это уже не могло ее остановить. Шаг вперед – боль начала отступать, освобождая место решимости. - Может быть, на сегодня хватит? Удивительно, что тебе даже это удалось. Рана-то серьезная была. - Нет. Завтра я встану в строй, и никакие лекари и прочие доброжелатели меня не остановят! – твердо ответила она. - Узнаю старую, добрую молчунью, - улыбнулся Феррет. - Не такая я уж и старая, - улыбнулась в ответ Хаала. Немного помедлив, она спросила, - Фаррет, где тут кухня? - Кухня? – не понял он. – В смысле, зачем тебе кухня? Ты что это придумала? - Веди, - отрезала она. Вздохнув, Фаррет, помогая Хаале идти, повел ее на полевую кухню. Что произошло там, до глубины души поразило всех, кто раньше знал Дану. Дана, несмотря на то, что было девушкой, совершенно не умела готовить. В смысле, абсолютно не умела! Даже приготовление простейшей каши для нее было непосильной задачей. Какого же было удивление ее сослуживцев, когда тауренка, морщась от болей в груди, без спросу начала “колдовать” над котлом, в котором собирались варить похлебку на ужин. Подскочивший, было, повар попытался прогнать ее, но рост и телосложение Хаалы, а также выражение ее лица, заставили его заткнуться. Когда же тауренка хрипящим голосом сказала ему принести морковку, повар только и смог что оторопело закивать и поспешил за нужным овощем. - Да чтоб у меня весь порох промок! Это вкусно! – воскликнул дворф Горден, когда час спустя за ужином попробовал похлебку, приготовленную Хаалой. – Ты, молчунья, пока на том свете болталась, готовить училась что ль? Хо-хо! Это того стоило! В кои-то веки нормально поедим! Бледная но довольная тауренка, сидящая рядом с ним на стволе поваленного дерева, вымученно улыбнулась и ответила: - Может быть, и стоило. Но взамен, Горден, я кое о чем попрошу лично тебя. - Все что смогу! - Я хочу, чтобы к завтрашнему утру ты залатал мою броню и подготовил ее к бою. Эта фраза очень не понравилась дворфу. Он слышал, каких усилий стоило ей подняться на ноги и приготовить ужин на целую ораву солдат, а тут речь уже о сражении, да еще и в первой шеренге. - Ты что это удумала? Никуда мы тебя пустим. Мало тебе того жука было? - Броня должна быть готова. Поймав взгляд Фаррета, Горден громко вздохнул, недовольно буркнул “сделаю” и принялся выскребать ложкой остатки похлебки со дна своей миски.

***

- Вон они идут. Я их вонь уже чую! Фаррет указал острием меча вперед на широкую каменную дорогу, огороженную парапетом, где уже можно было разглядеть множество силуэтов, идущих на них. Плеть бросила все свои уловки, и собиралась просто смести и без того потрепанные силы Авангарда. С молчаливой решимостью воины взирали на неотвратимо надвигающихся мертвецов, понимая, что это последний бой. Или они отбросят нежить назад в ее норы, или полягут своими костьми, защищая Серебряную Заставу. Расположение лагеря не позволяло атаковать его со всех сторон, что давало преимущество немногочисленным защитникам, выстроившимся жиденьким строем в две шеренги, чтобы перекрыть западную дорогу, по которой ожидался самый сильный удар. В первой шеренге стояли закованные в броню латники, за которыми расположились мечники и алебардисты, вперемешку с немногочисленными стрелками. Позади них распределились по всему фронту еще более малочисленные маги и жрецы. Радовало лишь то, что и Плеть уже не могла собрать бесчисленных орд мертвецов, как раньше. Хаала в полном снаряжении стояла плечом к плечу с Фарретом и другим незнакомым щитоносцем. Как и было обещано, к утру пробоина на нагруднике тауренки была залатана, а сама Хаала встала в строй, несмотря на протесты. Ночью ей удалось хорошо отдохнуть, и сейчас она стояла на копытах намного уверенней. - Ты… - Фаррет попытался справиться о самочувствии тауренки, но та перебила его на полуслове. - Еще раз спросишь, как я себя чувствую, то сама тебя прирежу еще до начала боя, - беззлобно произнесла она. – Я в порядке. Когда начнется, за меня не бойся, справлюсь. Главное – сам не оплошай. Если кто ляжет – заменить уже некем будет. - Как скажешь. Ладно, сейчас начнется. Да хранит нас Свет. Первые ряды нежити подошли довольно близко, и уже можно было разглядеть их жуткие морды. За спиной послышались молитвы жрецов и приказы командиров: - Вторые номера, шаг влево! Фаррет вместе с половиной латников первой шеренги послушно сместился влево, и встал перед Хаалой, открывая проход для стрелков второй линии. - Стрелки, на позицию! Вольная цель! Вооруженные самым разным оружием, стрелки выступили вперед. Среди них было даже несколько магов. Нежить ускорила шаг, постепенно переходя на бег. По телу Хаалы пробежала волна мурашек, что-то подобное ощутил и стоящий впереди Фаррет. Кто-то говорит, что это дух сражения, кто-то – что дыхание смерти. - Стрельба по возможности… Огонь! Сразу вслед за словами команды разом громыхнули ружья и щелкнули тетивы луков. Несколько мертвецов попадали на землю и затихли, теперь уже навсегда. Понеся первые потери, упыри взвыли от бешенства и бросились вперед со всей возможной скоростью, чтобы как можно быстрей добраться до теплой и живой плоти защитников. Этот рывок стоил Плети еще нескольких десятков вурдалаков. Когда мертвецам до защитников оставалось совсем немного, раздалась еще одна команда: - Стрелки, назад! Сомкнуть строй! Фаррет вместе с остальными сместившимися латниками вернулся на прежнее место, и на пути у несущихся мертвецов выстроилась сплошная стена щитов. Визжащая волна гнилой плоти налетела на серебряную стену… и вновь закипел кровавый спектакль на потеху жестоким богам. Несущегося на нее вурдалака Хаала встретила прямым ударом щита, который сбил мертвеца с ног. В ту же секунду его место занял другой. В первой волне не было серьезных противников. Плети, как обычно, пускала в расход часть легковосполняемых солдат, чтобы подготовить основной удар. Каждое движение отдавалось в груди спазмом боли, но не такой сильной, чтобы она могла помешать Хаале. За спиной тауренки были те, кого нужно было защитить, даже ценой собственной жизни. Мысль об этом придавала ей сил. Она была не в лучшей форме, но нарвавшимся на нее вурдалакам легче от этого не становилось. Рубящий удар сверху, и еще один вурдалак заваливается на спину с рассеченным лицом. Кровь стучит в висках, мешая контролировать ситуацию. Короткий взгляд вправо – Фаррет держится, влево – тоже все хорошо. Воины Серебряного Авангарда стояли насмерть, и пока ни в одном месте Плети не удалось прорвать оборону. Тем не менее, бой кипел уже по обе стороны строя. Некоторые вурдалаки с разбегу перепрыгивали первую линию латников, приземляясь у них за спинами. Впрочем, там они быстро находили свое успокоение от мечей солдат второй линии или стрел, выпущенных в упор. В воздухе послышался звук хлопающих крыльев. Жестокий режиссер этого кровавого спектакля решил, что пора начинать следующий акт представления. Над защитниками закружили горгульи, выискивая зазевавшихся воинов, чтобы поднять их в небо и сбросить на камни Зул’драка. - Воины, берегите головы! Враг силен, но и вы прошли через множ… Ааааа! Несмотря на ответную стрельбу, одной из гаргулий удалось сцапать командира и поднять его в воздух. Наматывая круги, тварь начала подниматься вверх, чтобы сбросить со смертельной высоты дергавшегося в ее когтях человека. Неожиданно бешеный ритм боя спал, а волна нежити откатилась назад. Между защитниками и отступившими мертвецами образовалась заваленная дважды мертвыми телами площадка. Где-то справа раздалась команда другого командира “держать строй”. В этот момент с оглушающим лязгом на мостовую упало тело поднятого в воздух командира. Из-под брони брызнула кровь, а он сам застыл поломанной куклой на мостовой. Волна смятения прошла по защитникам при виде изуродованного тела командира. Но еще страшней стало, когда они взглянули на отступившую нежить. Все это было лишь прелюдией к настоящему сражению. Мертвецы двинулись назад в атаку, но теперь в их рядах можно было увидеть нескольких поганищ и тех, при виде которых у Хаалы начала вскипать кровь в жилах от злости – рыцари смерти! Но не те, кто смог найти в себе остатки человечности, как рыцари Черного Клинка, а те выродки, кто продолжил служить прогнившим идеалам Плети! Смерть командира и появление такого страшного врага посеяли страх в сердцах защитников. Нужно было срочно поддержать солдат, но единственный, кто мог это сделать, сейчас валялся перед ними на мостовой в покореженных, окровавленных доспехах и был мертвее мертвого. Сама толком не понимая, что она делает, Хаала выкрикнула: - Братья, сестры! Мы скреплены клятвой и кровью! Не падайте духом! Сражайтесь за себя, за свою родину, за свои семьи! За луга Мулгора и Элвинские леса, за Ашенваль и Лордерон! Сражайтесь, как никогда ранее, и только так вы докажете, что не зря родились! Печатая шаг, Плеть пошла в атаку. Теперь она уже не торопилась, их жертвам некуда деться. Подобно року, мертвецы шагали навстречу живым, заставляя стынуть кровь в их жилах, от предчувствия скорой смерти. - Сражайтесь, верьте в себя, и тогда Солнце вновь зайдет над этой проклятой землей! Фаррет был ошарашен таким поступком молчуньи. Хотя нет, не молчуньи, Хаалы. Вместе с ней и остальными выжившими латниками он выставил вперед свой щит, преграждая путь пожирающему все на своем пути злу, а из его рта вырвался крик, подхваченный остальными солдатами. Это был не крик отчаяния, но боевой клич, скрепивший храбрость в сердцах воинов, вселенную пламенной речью Хаалы. Увидев, что живые не только не упали духом, а наоборот, еще плотнее сомкнули строй, нежить зарычала и, подгоняемая рыцарями смерти, ринулась в бой. С визгом один из вурдалаков прыгнул прямо на тауренку, но нарвался на вовремя подставленный щит. Выпад – и обезглавленный упырь упал под ноги к Хаале. Затем она еле успела вновь поднять щит, чтобы встретить им чудовищный по силе удар двуручного меча. - Не думай, что я окажусь слаб как мой слуга, - раздался спокойный голос из-под рогатого шлема рыцаря смерти. Рука Хаалы занемела, а двуручный меч вновь начал свое смертоносное движение. В этот раз тауренка не успевала блокировать удар, и встретила двуручник своим фальчионом, положив лезвие на щит, создав, таким образом, вторую точку опоры. От нового удара запястье руки с мечом отозвалось острой болью. Рыцарь начал теснить ее, не давая и доли секунды на отдых. Каждое парирование или блок отдавались болью во всем теле, и особенно сильно ныла рана от лапы неруба, разделившая жизнь тауренки на “до” и ”после”. Очередной удар, принятый на щит, заставил Хаалу отступить на полшага. Вместо того чтобы начать новый замах, рыцарь смерти сделал рывок вперед и ударил эфесом меча в нагрудник тауренки. Боль кровавым цветком расцвела у нее на груди. Ошеломляющая атака заставила Хаалу припасть на колено и прижать руку к ноющим ребрам. Показалось, или из-под нагрудника закапала кровь? Боль сковала ее тело невидимыми кандалами, лишая сил и не давая возможности поднять оружие для защиты. Губы рыцаря смерти тронула холодная улыбка, и он неспешно произнес: - Добро, за которое вы так боритесь, не более чем химера, сейчас я докажу тебе это. Двуручный меч, покрытый рунами, поднялся над головой рыцаря и начал свое смертельное движение. Избранный воин Плети немного прикрыл глаза, предвкушая скорое наслаждение от очередной отнятой души очередного глупца. Раздался оглушительный лязг металла, встретившего металл. Рыцарь смерти открыл глаза и в изумлении уставился на фальчион Хаалы, остановивший его двуручник. Тауренка все так же стояла, припав на одно колено, глаза ее были закрыты, а рука крепко держала клинок. Она остановила удар страшного, черного меча просто выставив свое оружие на вытянутой руке! Удар, подобные которому Хаала еле-еле могла отразить щитом! Тауренка открыла глаза, и тогда рыцарь смерти увидел, что их заволокла золотистая пелена, превратив в два маленьких солнца. - Нет добра! – воскликнула она, поднимаясь с колена, и с силой отталкивая двуручный меч врага. Ошарашенный рыцарь отшатнулся назад, с ужасом наблюдая за поднимающейся воительницей. - Нет зла! – выкрикнула Хаала, нанося первый ответный удар, но вовремя подставленный двуручник отразил его. Оружие в руках тауренки начало наливаться солнечным светом. - Но есть вечное Солнце! – очередной выпад так же был отражен, но в момент удара лезвие о лезвие из меча воительницы высвободилась яркая вспышка, заставившая неживого воина зашипеть от боли. - И оно взирает на нас с небес! – прямой удар щита на мгновение оглушил рыцаря смерти и заставил его отступить на шаг назад. - Все мы попадем в объятья Матери Земли! – размашистый удар фальчиона оставил глубокую вмятину на черных доспехах. - А Солнце расскажет ей обо всех наших грехах! – прямой колющий удар пробил нагрудник рыцаря смерти, оставив после себя оплавленные металлические края раны, из которой хлынула жижа болотного цвета. - Расскажет и о твоих! – еще удар, в который Хаала вложила все остатки утекающей силы, и голова ее врага отделилась от тела и покатилась по каменной мостовой. Противник был повержен, но в то же мгновение силы покинули тауренку. Свет в глазах погас, а сама она рухнула на колени. Вернулась боль, затопив сознание. Мир в глазах померк, Хаала начала заваливаться вбок на камни мостовой, рядом с убитым ею рыцарем смерти. Но сознание не покинуло ее. Опершись на руки, она приподнялась и осмотрелась: Фаррет еще с одним воином теснили другого рыцаря смерти, где-то дальше кромсали на кровавые куски завывающее поганище, а подскочивший к ней мертвец неожиданно потерял голову, за спиной послышался крик Гордена: “Лапы прочь от Молчуньи!” Гвалт битвы все еще звучал в ушах, но Авангарду удалось оттеснить Плеть, и теперь Хаала оказалась уже за строем солдат. Ее место занял какой-то другой воин. Перед глазами появился уже знакомый дворф шаман, протянувший ей руку: - Вставай, и без тебя справятся. Навоевалась ты на сегодня, - когда тауренка с помощью Трана поднялась, целитель добавил, - как ты этого урода завалила! В тебя как будто солнце вселилось!

***

- Ты уверена, что должна именно сейчас уйти одна? Может, все-таки, дождешься попутного обоза? – обеспокоенно спросил Фаррет, обращаясь к Хаале, стоящей в полном походном снаряжении. Прошло две недели после той кровавой битвы. Плеть была разгромлена и отброшена. Серебряный Авангард победил и отстоял Серебряную Заставу, хоть и его потери оказались ужасными. Жизнь возвращалась в привычное русло, насколько слово “привычно” было применимо для постоянной войны с недобитками Плети. Как только раненные встанут на ноги, они вернуться на прежние передовые лагеря по всему Зул’драку, но пока командование не решалось распределять и без того поредевшие войска. Все это время Хаала много размышляла над своей судьбой и дальнейшим будущим. Как бы она не старалась, ей не удалось принять прошлое Даны, переданное словами Фаррета. Что-то чужое было в этих именах, датах и событиях. Неизвестность давила со всех сторон, не давая покоя. Так не могло продолжаться, и Хаала приняла решение отправиться в Громовой Утес, чтобы отыскать там семью Даны. Если даже родители не признают в ней свою дочь, тогда… Что будет тогда, Хаала боялась даже подумать, но поговорить с ними нужно в любом случае, потому как другой ниточки к понимаю произошедшего у нее все равно не было. Хаала стояла у начала юго-восточной дороги, ведущей к Седым Холмам. С собой у нее было, помимо надетой брони и оружия, только немного съестных припасов да невеликая сумма, собранная сослуживцами. Сидеть на месте и терзаться неопределенностью было выше ее сил, потому тауренка и решилась отправиться в путь не дожидаясь попутного каравана. Хаала улыбнулась, а затем произнесла в ответ Фаррету и остальным провожающим: - Нет, я должна отправиться немедленно, притом одна. Это мой путь, мое испытание… Мне нужно разобраться во всем самой. Понять, кто я такая. - Тебя не переубедишь, - вздохнул Фаррет. – Так ты решилась, как будешь добираться до Мулгора? - Посмотрю, как получится. Попытаюсь сесть на корабль в Бухте Торговцев, если там будет толк от этих бумажек Авангарда, - Хаала похлопала рукой по поясной сумке, - если не получится, то отправлюсь в Крепость Завоевателей, а там уже видно будет. Тауренка замялась, прощаться было больно, ведь эти солдаты, которых она совершенно не помнила, были единственными близкими ей людьми. Тем не менее, нужно было отправляться в путь, чтобы успеть к вечеру добраться до покинутой заставы Серебряного Авангарда. По крайней мере на ночь будет крыша над головой. - Думаю, мне пора. Прощайте, друзья. Я никогда вас не забуду и обязательно отправлю весточку, когда доберусь до Бухты Торговцев, ну или Крепости Завоевателей, - наконец произнесла она. - Говоришь так, будто никогда больше не вернешься. Что ж, это твой путь, но мы всегда будем рады тебе. Удачи, и пусть ты найдешь ответы на свои вопросы! – попрощался Фаррет. Попрощались и остальные провожающие, среди которых был даже Тран, решивший проводить ту, кто была спасена его усилиями. - Прощайте! – с улыбкой произнесла Хаала, развернулась, и уверенной походкой направилась по дороге, ведущей к Седым Холмам, навстречу своей судьбе.