Falling

Его ладони были скользкими от пота, руки свисали по бокам его стройного тела, когда зазвучала бодрая свадебная мелодия. Мелодия органа была приятной и радостной, но Лори никогда особо не любил этот музыкальный инструмент, так как всегда считал, что даже самые счастливые гимны на нём звучат с болью и тоской. Он усмехнулся, когда эта мысль пришла ему в голову. Это казалось довольно подходящей аналогией для его разбитого сердца. Его тело было поймано в ловушку на маленькой скамье в церкви Конкорда, где он проводил много воскресений, притворяясь, что интересуется проповедью и учением Иисуса Христа, в то время как всё, что он хотел сделать, это пойти и встретиться с Марчами на воскресном обеде, где были смех, пение и вкусные блюда, приготовленные Марми. Он никогда не чувствовал себя потерянным или пойманным в ловушку в доме Марчей, в отличие от церкви, в которой он бывал каждую неделю. То же самое чувство клаустрофобии пробежало по его плечам и вдоль спины, заставляя нервно теребить воротник накрахмаленной белой рубашки, из-за чего он внезапно почувствовал себя слишком маленьким и холодным. Следуя указаниям священника, он встал лицом к задней стене церкви, обменявшись последним ободряющим взглядом с Джо и Фридрихом, которые стояли рядом с ним, ожидая, когда видение в белом благословит Божий храм своим присутствием. Музыка достигла крещендо, когда она появилась в дверях церкви, и его сердце на мгновение замерло, когда он увидел женщину, которая шла под руку с мистером Марчем, сияя всей присущей грацией и девственной красотой истинной невесты. Она действительно выглядела самой ангельской невестой, которую он когда-либо видел, воплощением невинности. С другого конца скамьи он слышал всхлипывания Марми, сердце которой разрывалось от гордости за свою младшую дочь, когда та обменивалась улыбками с человеком, с которым ей вскоре предстояло стать единым целым, и Бог стал высшим свидетелем их скреплённой верности друг другу, как мужа и жены, на всю их оставшуюся жизнь. Лори по привычке потрогал пальцами основание своего шейного платка, и с каждым шагом, который она делала по пути к алтарю, комната становилась более душной и тесной. Она была одета в пышное белое шифоновое платье, её волосы были аккуратно стянуты наполовину вуалью средней длины, которую Марми вышила вручную. Она украшала её голову, как корона королеву. Эми была прекрасна, как первая декабрьская снежинка, спокойная и мягкая¹. Её щёки покраснели, смирение отразилось на лице, пока она шла по проходу с той же элегантностью, которой она всегда держалась, и в то же время с тем же жизнерадостным юным очарованием, которое всегда так увлекало Лори, начиная с их первой встречи, когда ей было всего двенадцать лет. О, как жестоко обошлось с ним время! Когда он увидел, как лица окружающих его друзей и семьи загорелись от гордости за женщину, в которую превратилась Эми Марч, его собственное сердце наполнилось болью, потому что сейчас он был не тем женихом, к которому она приближалась, а скорее незначительной фигурой из её прошлого. Правда этого осознания обрушилась на него так внезапно, что это было похоже на удар кулаком в живот, настолько сильный, что он потерял концентрацию, и прежде чем он понял это, он уже сидел, наблюдая, как его маленькая Рафаэлла² благодарит своего сияющего от счастья отца и делает дрожащий вдох, прежде чем сжать большие руки Фреда Вона в конце прохода. На мгновение Лори захотелось, чтобы именно он был там, где осмелился стоять его старый друг Фред Вон. Чтобы это он наблюдал, как младшая Марч краснеет и смотрит на него своими изумрудными глазами, выглядывающими из-под длинных завитых ресниц, когда они обменивались кольцами, готовясь принять их жизнь вместе как одно целое. Но он не хотел, чтобы это было так. О нет, всё это было неправильно. Если бы Лори был там, где осмелился стоять Фред Вон, то он был бы окружён только одним или двумя близкими членами семьи, просто ради того, чтобы засвидетельствовать их брак. А Эми? Ну, он не мог отрицать, что она выглядела прекрасно, но он не мог и не думать, что она бы выглядела ещё лучше в своём фирменном синем. Конечно, синий цвет для свадебного платья не был традиционным, но Эми, которую он знал, никогда не заботилась о весе традиций, которые бы остановили её желания и амбиции. Он бы приказал заплести ей волосы в одну из тех фирменных, но стильных причёсок, которые она так любила всю свою сознательную жизнь, потому что они так красиво обрамляли её милое личико. Это также позволило бы ему, как её жениху, убирать булавки, удерживающие её причёску, одну за другой в первую брачную ночь и позволило бы её золотым локонам свободно струиться по её кремовым плечам, чтобы он, и только он, неторопливо переплёл бы свои пальцы с её, пока их сердца, умы и тела переплетались бы так же. Лори больше всего хотел бы быть единственным мужчиной в мире, заслуживающим того, чтобы видеть её в таком неопрятном и диком состоянии. Ему не нравилась эта её прическа наполовину вверх, наполовину вниз, и не потому, что она не выглядела красивой, а потому, что это была не та Эми, которую он знал. У его Эми был бы чопорный и правильный плетёный пучок на голове, придающий тот приличный вид для незнакомцев и знакомых, с которыми она встречалась каждый день, но она сохраняла бы свои неукротимые спиральные локоны для тех, кого она любила и кому доверяла больше всего в своей жизни, настолько магнетизируя, что невозможно было бы удержаться от желания провести рукой по ним, чтобы почувствовать мягкость её золотых локонов. Вместо этого ему пришлось довольствоваться своей скользкой рукой, которой он проводил по своим жёстким кудрям, которые становились всё более неприглядными на протяжении всей службы. Лори неистово ёрзал на своём месте на протяжении большей части свадебного процесса, мечтая только о том, чтобы вернуться в Париж и провести остаток дня в компании самой младшей Марч. Он представлял себе, что бы было, если бы он сделал всё по-другому. Он знал, что его душевная боль и горе были вызваны его собственными глупыми действиями, но всё же он не мог не жалеть себя. Лори был так поглощён стремлением к совершенству, когда Эми сказала ему, что она не выйдет за него замуж и что он должен поехать работать в Лондон, что он совершил ошибку, распутничая с ночными женщинами в надежде почувствовать что-нибудь, что угодно после отказа Эми. Новость о его незрелости быстро распространилась по всему Парижу, и, в отличие от того случая, когда Джо отвергла его, она только усилила его душевную боль. Этот зуд не унять³, и, что ещё хуже, он тем самым причинил боль своей любимой Эми, которая прислала ему письмо с резкими выражениями, предлагая ему поскорее прекратить свои действия, иначе она полностью откажется от него. Только на следующий день стало известно о кончине Бет. Он немедленно уехал из Лондона в Париж, зная, что Эми нельзя оставлять одну в такое тяжёлое время. Но когда он приехал, было уже слишком поздно. К тому времени, как он вернулся в Париж, она уже бежала к Фреду, ища утешения в свои самые мрачные дни, наполненные горем после отъезда дорогой Бет из бренной земли. Если бы только Бет была сейчас здесь, он бы по-настоящему оценил её успокаивающие объятия и прекрасные мелодии. Всего через несколько недель он получил приглашение, подтверждающее худшее: Эми была помолвлена с отвратительно богатым Воном. Боже правый, из всех мужчин в Европе, из которых ей приходилось выбирать, она выбрала самого обычного⁴ — так ещё и англичанина! Когда это приглашение коснулось порога, Лори захотелось сжечь его, разорвать на куски, уничтожить все следы правды о том, что Эми Марч больше не хотела видеть Лори в своей жизни. Он даже подумывал о самоубийстве, хотя и решил, что это довольно драматичная и непрактичная реакция, и знал, что Эми посоветовала бы ему перестать быть таким шекспировским. Его руки дрожали от гнева, когда он держал это приглашение, но он не поджёг его и даже не позволил своим слезящимся глазам размазать аккуратную каллиграфию. Вместо этого он корявым почерком вывел своё имя и фамилию деда и отправил их обратно к Марчам, всё ещё не зная, сможет ли он встретить рассвет к предстоящей свадьбе. Он не был специалистом, но между Эми и англичанином всё развивалось слишком быстро, хотя он не мог отрицать, что тоже женился бы на ней сразу же, если бы она попросила. По мере продвижения церемонии он почувствовал, как глаза статуи Христа сверлят его душу. По крайней мере, он знал, каким будет его следующее признание Богу, поскольку понимал, что смотреть на замужнюю женщину с влюбленными распутными глазами — это определенно грех. Особенно представлять сладкие стоны невесты и её кремовую кожу в доме Божьем. —Если кто-либо может назвать справедливую причину, почему эта пара не может быть законно соединена в браке — пусть скажет сейчас или вечно хранит молчание. Страшные слова слетели с уст священника, и Лори почувствовал, как его грудь сжимается от прилива адреналина. В другой жизни он бы закричал "Я ВОЗРАЖАЮ" с дикой самоотдачей и, не обращая внимания на испуганные вздохи, признался бы в любви Эми, подхватил бы её на руки и убежал бы в другую жизнь, где они доживали бы свои дни в маленьком коттедже в деревне, а их маленькие дети бегали бы по полям на фоне заката. Но Лори лучше, чем кто-либо другой, знал суровые реалии жизни. Здесь не было места для мечтаний такого рода, и он не мог причинить Эми ещё больше боли, чем уже причинил, особенно в такой великий для неё день. Тем не менее, это не успокоило его ноющую боль, когда нужно было отпустить его девочку Эми⁵. Лори шмыгнул носом, желая, чтобы мгновения тишины, которые, кажется, длятся всю жизнь, закончились, чтобы он мог вернуться домой, где мирно бы заглушил свои страдания. Он почувствовал, как чья-то успокаивающая рука опустилась ему на колено, и поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с Джо, которая делила слезливую улыбку с несчастным мальчиком. Лори не мог не сравнить то горе, которое Джо нанесла ему чуть более двух лет назад, с этим. Он был, несомненно, сломлен, когда Джо отвергла его. Это был первый отказ, который расколол сердце молодого парня прямо посередине и заставил его погрузиться в нежное забвение с женщинами, утонуть в азартных играх и алкоголе, чтобы исцелиться. Но с Эми всё было по-другому. Их любовь была другой. Он хотел построить себя сам. Он хотел быть лучше. Он пробовал спать с теми женщинами, но это никак не успокаивало его постоянную хроническую боль от того, что он скучал по ней, потому что в глубине души он знал, что больше всего на свете хочет, чтобы вместо этих женщин была Эми Марч. В этот раз его сердце не раскололось надвое, как это было с Джо, но вместо этого маленькие кусочки его сердца крошились каждый день, который он проводил отдельно от неё, представляя её в объятиях других. Эта боль была всеохватывающей, сдерживающей и освобождающей одновременно. Эми Вон. Боже правый, это звучало неправильно. Сердце Лори даже не дрогнуло, когда церемония наконец подошла к концу и молодые влюбленные обменялись поцелуем, скрепляя своё партнёрство на всю жизнь. Он ясно видел по её улыбке, что она не любит Фреда. В тот солнечный день в художественном зале Эми прочла ему лекцию о том, что, по её мнению, у неё есть выбор в том, кого она любит, и что она рассматривает брак как экономическое предложение и не более того, и впервые, когда Эми стояла там, одетая во всё белое, он по-настоящему понял её рассуждения. Он не мог винить девушку за то, что она выбрала комфортную и размеренную жизнь, а не приключенческую, ведь она всегда видела в последнем предназначение Джо⁶. Он наблюдал, как Фред Вон радостно подхватил Эми на руки и в свадебном стиле пронёс её по проходу, а за ними в знак поддержки последовали возгласы и приветствия их близких. Если бы только они тоже могли видеть, что улыбка невесты никогда не достигала её глаз, которые были окрашены горько-сладкой удовлетворённостью. Он должен был задаться вопросом, правильно ли, что Эми предпочла быть достаточно счастливой, а не по-настоящему счастливой, но решил, что это уже не его дело. Он вздохнул с облегчением, глядя, как новобрачные покидают церковь, и не мог дождаться того, чтобы появится на приёме у Марчей, найдя там разумный предлог, дабы вернуться домой, где в одиночестве он бы утолил свою печаль. — Тедди? Он обернулся, чтобы услышать голос Джо, зовущий его присоединиться к ней и Фридриху по дороге домой к Марчам. — С тобой всё в порядке, Тедди? Ты выглядишь подозрительно тихим. Джо осторожно задала вопрос, прекрасно понимая, почему настроение Лори было таким мрачным. Она была удивлена, когда Лори излил всю глубину своих чувств к её сестре, когда однажды вечером она обнаружила его в слезах, бродившем в лесу позади их домов, но его любовь была глубокой и искренней, и Джо почувствовала укол вины за своего старого друга, который снова столкнулся с отказом. Джо даже поняла, что этот случай был более катастрофическим, чем все остальные, потому что Лори, возможно, слишком ясно дал понять, что он никогда не любил кого-то так, как любил Эми. Когда они подъехали к дому Марчей, любовно украшенному Мег с помощью её маленьких детей, Лори потянулся за первым попавшимся стаканом виски, выпив его быстрее, чем Джо успела бы возразить. — Лори, мой дорогой мальчик, притормози с выпивкой. Тебе станет плохо раньше, чем наступит три часа дня, а это не самое лучшее первое впечатление, которое мы можем произвести на взволнованных свадьбой Вонов, не так ли? — Джо, я не хочу тебя обидеть, но единственный способ дожить до трёх часов дня — это выпить много, много крепких напитков. Поддразнил Лори в ответ, заставив их слегка рассмеяться, несмотря на то, что его тон был явно окрашен горькой серьёзностью. Он был благодарен Джо за то, что она была рядом с ним во время всего этого фиаско, как и всегда. Тем не менее, он остро осознавал, что больше не был главным приоритетом Джо, так как она только сейчас смогла оторваться от своего собственного мужа в течение дня. Более того, он резко понял, что все они выросли, и он больше не был для кого-либо главным приоритетом. Теперь это стало отрезвляющей мыслью. И в этот момент он решил, что ему лучше вернуться в свою собственную резиденцию, чтобы случайно не вызвать шум, который, он был уверен, поднимется, если ему снова придётся смотреть на то, как Фред Вон баюкает Эми в своих сильных объятиях. Лори взял своё пальто с перил лестницы и проскользнул на кухню, чтобы посмотреть, нет ли где Джо, чтобы попрощаться. Но вместо этого он нашёл Эми в одиночестве, где она обмахивала своё лицо веером и потягивала шампанское, наслаждаясь тихим покоем от царившего хаоса, выкроив для этого время. В этой тихой маленькой кухне он наблюдал, как Эми молча говорит ему тысячу разных слов одним лишь взглядом. Это был первый раз, когда они остались наедине после её отказа, и он мог видеть мириады эмоций, затуманивших её глаза, от сожаления до честолюбия, от удовлетворения до конфликта и мира. Они молча смотрели друг другу в глаза, как будто торжественно оплакивая то, что могло бы быть, что было бы, что должно было быть. С грустной улыбкой, не говоря ни слова, он поднял свой бокал в знак поздравления, и она — с соответствующим горько-сладким кивком – подняла свой бокал за него, где они и положили конец своей возможной великой любовной истории. Может быть, в другой жизни всё было бы по-другому, но судьба часто бывает жестокой, жестокой хозяйкой для несчастных влюблённых. Как пример, Ромео и Джульетта погибли, и Лори ценил то, что всё закончилось не так, как у них. Он больше не мог сдерживать это напряжение и ускользнул, как будто его никогда и не было там. Он позволил своему сердцу упасть вниз живота, и в его горле образовался комок. Через парадный вход дома он заметил Джо и направился прямиком туда, надеясь не встретить никого из знакомых по дороге, кроме Джо, которая любезно вызвалась проводить его домой. Они прошли примерно 400 ярдов от дома до тихого места, прежде чем Лори плюхнулся на берегу озера с рваным вздохом, где он дал волю своим чувствам и слезам, которые он так долго сдерживал с самого утра. — Ох, Тедди. Милый мой, Тедди.. Джо утешала его, позволив его голове лечь ей на плечо, как они это всегда делали, когда были маленькими детьми и один из них был ранен. Он слегка шмыгнул носом, следом последовал измученный смешок. — Вы, девушки с фамилией Марч, знаете, как разбивать сердца, да?⁷