Семья.

Внутри Глэма предвкушение боролось с ужасом. Хэви в панике повернулся к Ди. – Что нам делать!? Фредди Меркьюри философски заметил: Yes it’s a hard life… Из коридора послышались тяжёлые шаги Виктории. Мальчик побледнел и вцепился в руку брата. «Молиться», – отстранённо подумал блондин. Казалось, все адекватные мысли в раз испарились из его головы. Two lovers together… – Дети? – Рыжая макушка показалась в дверном проёме. Женщина удивлённо посмотрела на Глэма. – Ди, во что ты вырядился? – Потом она посмотрела на подозрительно хмурого Хэви, который силился спрятаться за спиной… её старшего сына. To love and live forever in… – Какого хера!? – Слова песни потонули в громком вопле. Виктория быстро переводила взгляд с одного подростка на другого. Глэм во все глаза смотрел на женщину: тонкие нахмуренные брови, россыпь веснушек под зелёными глазами. Она выглядела прекрасно в своём гневе. – Кто это, чёрт вас дери?! – Мам, это прозвучит, как полнейший бред… Ди попытался взять в себя в руки и объяснить матери сложившуюся ситуацию. Но не так-то просто объяснить то, чего сам не понимаешь. Некоторое время Ди и Виктория ожесточённо спорили, в какой-то момент женщина начала сдавать позиции под резкими аргументами сына. Подросток чувствовал себя невероятно паршиво, смотря на растерянное лицо матери. – Но как такое возможно? – Мы не знаем. Никто не знает. Виктория осоловело посмотрела на Глэма (который тоже продолжал внимательно её рассматривать), провела рукой по своему лицу, подошла к холодильнику и достала бутылку пива. – Я… Мне определённо нужно время, чтобы переварить это. – Конечно, мам. – Взволновано сказал Хэви, и хотел было подойти к ней, но Ди выпихнул его из кухни. Под другую руку он тащил Глэма, который всё порывался обернуться и посмотреть на Викторию. Блондин не знал почему, но ему было неприятно видеть эту женщину подавленной. Они остановились у лестницы, ведущей на второй этаж. – Мама сильная. – Ты всё равно не должен был быть так резок! – Раз такой умный, мог бы и сам всё ей объяснить! – Ди взлохматил волосы, устало посмотрел на Глэма. – Чёрт, нужно решить, где ты будешь спать. – Я могу поспать на диване. В гостиной. Ему хотелось побыть в одиночестве, обдумать всё. Ди попытался отговорить его, но быстро сдался. Он тоже ужасно вымотался. – Ладно, тогда я принесу тебе сменную одежду и постельное. Хэви посмотрел на отца, попытался улыбнуться: – Доброй ночи. – И тебе. Ди отдал ему старые спортивные штаны, футболку со стёршимся рисунком и быстро ушёл в свою комнату. Глэм слегка замялся, снимая рубашку. Переодевшись, блондин быстро нырнул под одеяло, неосознанно спрятал правую руку под подушку. Мысли шумели в голове, как пчелы в улье. Виктория ходила по кухне, иногда хлопала дверцей холодильника. «Она совсем не похожа на мою мать». Он подумал о словах Ди. «Моя мама всегда была слабой. Интересно, как она умерла?» – Глэм одернул себя, постарался выбросить мысль из головы, стал прокручивать в голове прошедший день. Долго ворочался, вздрогнул, когда услышал шум открывающейся, а после закрывающейся входной двери. В основном интерьер комнаты терялся во мраке, но небо, виднеющееся в незашторенном окне, было светлым. Подросток смотрел на очертания аккуратно сложенных штанов и пиджака, на поспешно брошенную рубашку. Достал руку, посмотрел на потрёпанный бинт: «Отец, ты, правда, так сильно ненавидел меня?» За окном громко начали верещать вороны. Они, казалось, решили устроить дебаты и теперь спорили, надрывно хрипя. В раздражение Глэм накрыл голову подушкой. Когда в комнату начали пробиваться первые робкие лучи солнца, входная дверь снова хлопнула. И только слушая, как Виктория осторожно поднимается по лестнице, Глэм, наконец, смог уснуть. Разбудил Глэма громкий шум посуды и запах блинов. Судя всё по тому же запаху, подгоревших. Подросток быстро встал, чуть не упав при этом, переоделся и заправил диван. Зайдя на кухню, он заметил Викторию, которая доблестно сражалась с очередным испорченным блинчиком. Запах гари усилился. Он с сомнением оглядел поле боевых действий. Женщина обернулась, заметила его взгляд. – Обычно ты этой херней занимаешься! – Раздражённо воскликнула она, взмахнула сковородой и почти опрокинула тарелку… блинов. Виктория выругалась и вновь постаралась сосредоточиться на готовке. – Эм, извини.– Подросток замялся, понял, что не знает её имени. Она зло спросила: – Чё ещё? – Могу ли я помочь? Виктория бросила на него оценивающий взгляд. – Готовить умеешь? – На отрицательный ответ Глэма, женщина вздохнула и попросила оставить её одну. Хэви и Ди спускаются на кухню вместе. Младший быстро подбегает к матери, крепко обнимает. Ди встречается с ней взглядом и замирает. Женщина кивает ему и, когда он подходит ближе, притягивает к себе. Все вместе они стоят так какое-то время. Виктория говорит о том, что ей нужно съездить к Анне. Развеяться. – Я ненадолго. Ди натыкается на Глэма, когда заходит в ванную. Тот моет лицо, рукава его рубашки намокли от воды. Подросток удивлённо смотрит на это, резко окликает парня. Рубашка темнеет ещё в нескольких местах, а Глэм награждает его сердитым взглядом. Ди понимает, что любой бы нервничал в подобной ситуации (у него самого все внутренности в тугой узел скручивались), но сейчас отец вообще создавал впечатление довольно нервного человека. Ди занимает место у зеркала, достаёт с полки косметику. «Отличный способ отвлечься». Глэм откладывает полотенце, смотрит на парня. Он вспоминается тот единственный раз, когда ему наносили макияж (хотя правильнее будет назвать это маскировкой): тушь и излишне яркие тени, чтобы скрыть следы недосыпа. Ди же красился аккуратно, не слишком броско. Подросток восхищенно наблюдал за отточенными движениями. Внимательный взгляд нервировал, но Ди делал вид, что не замечает его. Он не понимал, с чего это отец так заинтересовался чем-то столь обыденным. «Осуждает?» – мысль быстро была отброшена и признана нелепой. Хотя, стиль этого Глэма сильно отличался от привычного образа отца. – Пошли завтракать, Хэви наверняка уже устал ждать. Хэви и вправду устал ждать. Когда они пришли на кухню, мальчик почти доел свою порцию. Глэм с опаской огляделся. – А где блины? – Мама увезла их тёте Анне. Подросток понятия не имел, что эта Анна за человек, но ему стало жаль её. Не смотря на то, что Хэви принялся за завтрак раньше всех, Ди первый покинул кухню, сославшись на какие-то важные дела. Рыжеволосый тяжело вздохнул, поковырял вилкой в тарелке. – Это странно. Видеть маму в таком состоянии. Глэм неловко попытался подбодрить мальчика. Они разговорились, Хэви повеселел, и подросток стал ненавязчиво расспрашивать его о Виктории. «Красивое имя». И, наконец, задал вопрос, который долго не давал ему покоя. Младший ответил легко, так, будто это была самая очевидная вещь на всём белом свете: – Конечно. Глэм почувствовал, как горят щёки, подумал: «Она определённо не похожа на мою мать».