Под стук нефритовых чёток

Нелепо. Солнце падает за горизонт, напоследок, кидая на всё вокруг золотые лучи света. Золото пробивается в приоткрытые жалюзи, яркими полосами расстекается по полу. Но в её глазах, скорее, плещется жидкий янтарь, спокойными, прибрежными волнами. Шаг за шагом - время не останавливало свой ход ни на секунду. Утекало песком сквозь пальцы и сердце. Спокойной поступью сменялись года, такой же, как и это тихое постукивание нефрита в её руках. Она выросла. И в это сложно было поверить. Чётки кажутся ему слишком скучной забавой, совсем ей несвойственной. Это ужасает его, где-то в глубине души. Но в омуте тёмно-синих глаз слишком спокойно, чтобы проследить хоть намёк на эмоцию. И как же загадочны были для него её чувства, её ровность дыхания и лёгкий шелест фиалковых одежд. В сердце - трещины и рубцы от нанесённых ран. Боль теплится внутри тихим огоньком в догорающих поленьях камина. Она обитает в груди, оседает на рёбрах, мешает дышать. Оба могут чувствовать это, оба прекрасно об этом знают, но стараются сжать, робко и бережливо скрыть это чувство, не дав ему перетечь в реальность. Но в последнее время это стало очень непросто - с момента их последней встречи. И строгость выглаженных линий его пиджака смягчалась, теперь, небольшими складками. Его ещё молодое лицо начинали рассекать маленькие морщины от вечного напряжения. Такие следы усталости тронули его лоб, переносицу, проходили под утомлёнными глазами, иногда сутками не чувствовавшими покоя. Взгляд, что раньше горел бурей, теперь, сменился штилем в безкрайнем океане. Но нет, жизнь наконец-то налаживалась, чего оставалось желать? Не хватало лишь маленького кусочка пазла, с которым картина выглядит полной, законченной. Недостаток его зыбко ныл где-то в сердце. Хотелось её окликнуть. Тихое постукивание вводило в медитативное забытие. Сколько же было между ними недоговорённого - лишь неясные знаки, символы, по сложности сравнимые с древними письменами. Даже так - Феникс был готов возложить свою жизнь на алтарь, ради её спасения. От её волос, цвета безлунной ночи, тянется еле уловимый флёр цветков сакуры. Пальцы, непроизвольно играющие с чётками, бледные и тонкие руки, что незаметно обратились из округлых детских ладоней в женственные изгибы. Это сродни преступлению. Стук - отзвук древней, непостижимой музыки, галактики и запаха старинных книг. Фарфор её кожи, кажется, даже запечатлён где-то на их страницах. Вся Майя - порождение традиций, их неизменная пленница. Предки стоят над ней, дышат в затылок - непосильная ноша родового дара или, скорее, проклятия. Сама судьба опустила на её голову терновый венец и нежно поцеловала в лоб, даря своё благословение. Контраст, что пораждается между ней и внешним миром, который, как казалось, потерял свой вкус, завораживает. И мужчину тянет в этот омут, где веет сакурой, храмовым фимиамом и дымкой закурившихся благовоний. Где дует свежий, влажный ветер, в котором теплятся нотки свежескошенной травы. Где в узких проулках раздаётся запах пряностей и травяного чая. Шаг, стук - сердце сжимает в тиски. Накатывает волна тех чувств - томимых, угнетённых, что переливаются за край сосуда из хрупкого хрусталя. Каждый день, открывая глаза, он боится, что кто-то займёт его место. Майя для него подобна кровной сестре, и с нотой ревности ему хотелось быть единственным её братом. Призрачный образ, спадающий на ровную спину шёлк волос, сейчас кажется иллюзией, фантазией. Ему кажется, что сейчас, протянув руку, она лишь пропустит воздух сквозь пальцы. До этого момента, парадигма о несуществовании чувств в его огрубевшей душе опала завесой, скрывающей нечто прекрасное. И как бы горек не был их вкус, хочется вновь почувствовать его на губах. Малиноволосая демон забрала, разбила его сердце на тысячу стеклянных черепков. Любимое дело перекрывало, затмевало собой горечь этого жесткого урока любви. Но пальцы чувствуют её теплое плечо. Стук, не такой ровный, что прежде, в его ритме появляются синкопы, сбивчивость дыхания. Она не проронила ни слова - боль сковывает губы, накладывая печать безмолвия. Черту хотелось перешагнуть, закрыв глаза, падая вперёд, хоть там и будет пропасть. И ей хочется различить неведомый знак в его чуть подрагивающих пальцах. Комнату окутывает неясная, мистическая тишина, нежные прикосновения кажутся частью таинственного ритуала. Сердце бьётся в обрядовом танце, разгоняя кровь к кончикам пальцев. От её кожи сладко потягивает мирром - она насквозь пропахла храмом. Им прекрасно известно, что они из разных миров, которые никогда не пересекутся. Но на это жуткое противоречие они закрывают глаза, чувствуя бальзам растекающийся по ранам. Близко. Стук - она едва ли может воспротивиться нежным объятиям. Лиловые бусины разлетаются с громким стуком по полу, и этот звук кажется неестественно-пугающим. И сколько же соли впитала её щека. Ей страшно от неизведанности будущего, страшно представить свою дальнейшую жизнь без матового циана в его глазах. За его спиной распускаются мифические крылья, бережно укрывающие её. Она утопает в его руках, неловко цепляясь за мягкую ткань пальцами, боясь, что когда-то вновь упустит его. Тишина - его сухие губы тихо лепечут её имя-заклинание, мягко касаются макушки. Ему хотелось вместить всё её хрупкое существо внутрь своего сердца. Она лишь тихо роняет слёзы, почувствовала его боль в прикосновениях, в дыхании, в мелкой дрожи его речи. Щекой он мягко ластится о её волосы, силясь подавить ком в горле. На момент, мужчина вдыхает их аромат полной грудью. Это мгновение застыло навеки. Они понимают друг друга без слов. Наконец все те символы, загадки, стали языком, на котором они, казалось, читали мысли друг друга, чувствовали каждой клеточкой присутствие. Ясно. Солнце падает за горизонт, унося за собой последние лучи дневного света. Девичий голос ласковый и томный. Блеск глаз, что мерцает уже во мраке, словно сокровища в морской пучине. Феникс читает её взгляд, каждый знак становится ему понятен, слышен каждый обертон в её словах-признаниях и сердце сладко замирало в его груди. Её глаза - звезды. Наконец девушка смотрит на него с нежностью, пытаясь перевести дыхание. Это делает его счастливым. Он всё понимает, проводя ладонью по её тронутой багрянцем щеке. Сможет ли вечность длится этот момент? Они не знают ответа, и будущее принадлежит лишь велениям фортуны. Но в их сердцах он обретёт вечную жизнь. Уже завтра. Рассекая воздух, крылья самолёта унесут его в даль, где предстояло очередное сражение. Но сейчас Майя забывает об этом, засыпает, уткнувшись ему в шею. А он лишь поправляет пиджак на её плечах, мягко улыбаясь, и думает о грядущем триумфе, что сулит собой будущее дело. Думает о том, что обязательно сделает всё возможное, чтобы Тьма никогда не коснулась её вновь. И он безмолвно возносит молитвы к жестоким богам. Стук - время подходит к десяти вечера.