Delicious

Его тянуло к ней ещё с Парк-Сити. С того безумного премьерного тура в Америке, посвященного “Bottle Shock”. О, ему казалось, будто его самого огрели бутылкой по голове, потому что при запахе её светлых блондинистых волос сознание его окутывало словно бы пьяным дурманом… Но, чёрт возьми, в фильме у него с ней не было ни одной совместной сцены, почему же его так потянуло к ней ещё в прошлом январе, в январе 2008-ого, в Юте?.. Этой самой зимой, в которой он имел неосторожность допустить ту маленькую оплошность?.. Как жаль, что тогда Рима не поехала с ним. Он пожалел её, потому что знал, сколь беспощадно много было запланировано мероприятий на те несколько январских дней кинофестиваля Sundance: пресс-коференции, интервью, участие в череде рекламных акций… Этот бешеный ритм был не для неё. Он хотел, чтобы она отдохнула. Зато сейчас, в Нью-Йорке, на августовской премьере “Bottle Shock”, Рима была рядом с ним. В светлом летнем платье, в красных туфельках на каблучке, она, развернувшись спиной к публике и стараясь не попадать в объективы камер, скромно стояла в стороне от рекламного плаката фильма и разговаривала с одним из организаторов в то время, как яркие вспышки фотокамер облюбовали Алана, всю группу актёров и создателей кинокартины. Здесь были Фредди Родригес, Брэдли Уитфорд и Билл Пуллман, Джоди Сэйвин. И она. Рейчел Тэйлор, волосы которой так нещадно дразнили Алана Рикмана. Он ничего не мог с собой поделать и обнял её со спины, коснувшись руками её запястий и притянув к себе. «О, боже… Просто сделай вид, что играешь, - мучительно повторял ему собственный внутренний голос. – Только не выдавай своего сумасбродного, головокружительного чувства. Просто сделай вид, что играешь красиво…». Ему хотелось заглянуть в холодные, самовлюбленные голубые глаза этой порочной куклы – куклы-модели на шарнирах, которая привыкла нарочито неискренне и широко улыбаться. Она привыкла позировать всем подряд и не понимала, что фотокамера влюблена вовсе не в неё. А в Алана. В него - в того, в ком было сейчас море мужского кокетства и неподдельного пламени. Он смотрел на неё, как кот на сметану, заглядывая ей в глаза. Она была холодна, как манекен. А на его лбу выступила лёгкая испарина, и в груди всё билось жизнью… Рейчел Тэйлор не понимала, что это рядом с ним она привлекает внимание, становится интересной, а без него она – пустышка, глупая кукла, молоденькая голливудская шлюшка… А ему… Ему хотелось так беззаветно прижаться к ней всем телом, растопив в ней эту искусственность, наигранность, неестественность, что она даже начала улыбаться, а потом смеяться, обнажая белые зубы… Оголенные плечи совершенно точно сообщали, что под её узким чёрным платьем не было лифчика. И Рикману хотелось просто нагнуть её прямо здесь же… И он с трудом себя сдерживал, чтобы не сделать этого. Его руки только ещё нежнее сжали её запястья… Их флирт, их минутный «роман» не остался незамеченным. Рейчел Тэйлор отклонилась слегка назад и, отвечая, наконец, на его ласку, её волосы, коснулись щеки Алана и предательски защекотали мочку его уха. «На нас все смотрят…», - шепнула Рейчел Рикману. «Пусть смотрят…», - ответил он, почувствовав манящий аромат её кожи. Он был для него «преступлением», одновременно страданием, мучением, сладким огнём, которые порождали в нём её забавы… Слишком сладко, слишком дурманящее, обволакивающе, сновидчески, нереально. И в голове лишь это тягучее, как патока, слово «delicious»… Delicious как вздох и как выдох, как трепет, как мерцание, как снежная изморозь на стекле… Алан ещё помнил тот январский снег и тот безумный пресс-тур, в котором было по несколько мероприятий на дню. И эти голубые глаза Рейчел, словно глаза снежной королевы, одновременно холодные и порочные. В них как будто навсегда застыл кусочек льда и разврата. А ещё её льняные, белокурые волосы… Он почему-то засмотрелся на них тогда – и лёгкий морозный ветер развеял его мимолетные мысли, заставив получше запахнуть свою длинную кожаную куртку. В свои 62 он выглядел необыкновенно молодо и стильно. Эта длинная, широкая куртка из хорошо выделанной плотной чёрной кожи только ещё больше привлекала внимание к его длинным ногам и создавала странный, завораживающий эффект – будучи атрибутом брутального стиля, она совершенно неожиданным образом контрастировала с тёплым, ласковым выражением лица Алана, с этой головой, обрамлённой серебряными, мягкими, слегка спускающимися на шею волосами… В этом двойственном, мерцающем противоположными оттенками образе было нечто поистине колдовское и необыкновенно мужественное. Мелкие снежинки, неспешно кружась в воздухе, касались губ Алана и тут же таяли… В Юту, на Sundance, тогда прибыли не только звёзды актёрского состава фильма “Bottle Shock”, но и все те, кто принимал непосредственное участие в его создании, в том числе Рэндалл Миллер и Надин Джолсон. Их компания была дружна и весела. К вечеру первого премьерного дня все несколько устали и решили, что самое время отдохнуть на праздничной вечеринке в ресторане “Bon Appetit”. Тем более, что завтра предстояла ещё одна большая пресс-конференция… В “Bon Appetit” всё и случилось. Только об этом никто не знал, кроме них двоих. В ресторане их уже ждали. Зал окутывал приглушенный ярко-розовый свет небольших прожекторов, расставленных по периметру. Стены были задрапированы ажурной тканью с розовыми, будто вырезанными из бумаги мелкими цветами. В качестве дополнительного украшения здесь же стояли большие фигуры позолоченных оленей, которые придавали пространству ощущение вечернего волшебства. Ряды длинных столов были устланы белоснежными скатертями. Предупредительные официанты уже расставили на них бокалы с белым вином и водой. Это был своеобразный аперитив перед основными блюдами, которые уже искусно готовились шеф-поваром заведения. Всё располагало к отличному ужину в отличной компании, которая уже начала рассаживаться по местам. «Что может быть лучше встречи с друзьями, хорошего вина, разговоров, взаимопонимания? Кроме секса. Или изображения его на сцене…» - подумал Алан. И был прав. …На вечеринке присутствовали фотографы, поэтому то и дело мелькали вспышки фотокамер. Ни минуты без внимания – такова жизнь известных людей. За всё приходится платить. Но Алана не очень-то это заботило. На нём был черный твидовый пиджак, такого же тона футболка. Шею небрежно обвивал шарф из темной джинсовой ткани. Свою кожаную куртку он оставил в гардеробе при входе. Рикман любил черный строгий цвет в одежде: он выигрышно оттенял его белую кожу, его пепельно-седые волосы – словом, всю эту загадочную, гипнотизирующую красоту и стать… Несмотря на усталость у него было прекрасное настроение. К тому же разговоры за столом располагали к душевному и весёлому времяпрепровождению. Можно было расслабится и ни о чём не думать… Кроме Рейчел. Она даже не сидела с ним за одним столом, но была в зале… Тоже ела, пила, хохотала и фотографировалась. Сегодня днём, когда вся их компания шла по заснеженному Парк-Сити, Рейчел поравнялась с Аланом. И они вдруг разговорились о чём-то простом и незатейливом, как, бывает, разговаривают коллеги и друзья. Она шла в курточке без шапки, и локоны её белокурых волос развевались на ветру. Было облачно и почти совсем не холодно. Слабый ветерок мягко приносил мелкие снежинки, которые, оседая, прятались в её волосах. …Алан так же мягко улыбался, как этот снег. Он чувствовал себя молодым, отдохнувшим и полным сил. Что-то сладко щемило его грудь. Так же сладко, как сама жизнь. И он чувствовал любовь. Любовь ко всем людям, которые его окружали… - Знаешь, - отвечал он на какой-то вопрос Тэйлор, - давать что-то другим всегда тяжело. Брать всегда легче. Потому что когда отдаешь что-то, то от себя отнимаешь и становишься щедрым. А когда только берешь, то всего лишь жадно поглощаешь. Когда даешь, то не ждёшь ничего взамен, а когда берешь, то постоянно ждешь того, что это будет повторяться снова и снова… Быть человеком дарующим и отдающим всегда сложнее. Ты со временем это поймешь сама… В молодости всегда хочется больше брать, чем отдавать. И, наверное, это нормально. - А какой ты человек? – спросила Рейчел, глядя на него своими пристальными глазами снежной королевы. - Я и сам не знаю, - ответил Алан смеясь. – Пусть об этом скажут другие. … Вечеринка в “Bon Appetit” была в самом разгаре, когда Рикман встал из-за стола и, накинув у входа куртку, вышел на порог ресторана. Хотелось дышать свежим ночным воздухом и удалиться от огней банкетного зала. Над Аланом простиралась тёмная звёздная ночь. Звёзды в небе были похожи на поблёскивающие алмазные крошки, редко рассыпанные в вышине. Это зрелище захватило его, и он подумал, что и его душа пришла откуда-то оттуда. А земля наделила телом и сознанием. Захотелось закурить. Но он вот уже двадцать с лишним лет не курил. Просить у кого-то сигарету не хотелось. Так же, как и изменять этой привычке. На мгновение ему показалось, что до его обоняния донесся запах волос Рейчел Тэйлор. Но это был всего лишь мираж. Постояв ещё немного, Рикман вернулся внутрь. Он прошёл через зал и, скрывшись в нише, спустился по ступенькам. Надеясь найти уборную, прошел по небольшому коридору, стены которого были выложены белым кафелем. Было светло, горели лампы дневного света. Свернув, Алан обнаружил, что закуток оканчивался тупиком – окном и глухой стеной. Наконец, он увидел указатель, который должен был привести его к нужному месту. Для этого нужно было пойти назад. Но… развернувшись и успев сделать полшага, он неожиданно лоб в лоб столкнулся с Рейчел Тэйлор. Она стояла в черном пиджачке, облегающих брюках и белой рубашке. «Хэй! Ты не меня ищешь?» – с типичной американской бесцеремонностью спросила она. «Ну… скорее то же, что и ты», - ответил Рикман. Губы Рейчел так жадно и жгуче присосались к его губам, что он немного опешил. В поцелуе она бесстыже засунула ему в рот свой язычок и заставляла съесть Алана всю розово-красную помаду со своих губ. Она наступала на Рикмана, а он лишь отступал назад до тех пор, пока его спина не соприкоснулась со стеной. Только прижав его к стене, Тэйлор наконец отлипла от губ Алана. «Нет, Рейчел, ты всё не так поняла…» - заговорил он. Но её рука уже крепко и похотливо вцепилась в его член. «Мне нравится твоя куртка, - смотрела она ему прямо в глаза. – Ты надел её, когда выходил на улицу, а, вернувшись, забыл снять… И вообще на тебе так много одежды… А ещё мне нравится твой член. Так что ты там говорил сегодня про «давать» и «взять»?.. Такое примитивное, развращенно-поверхностное восприятие его слов в голове этой порочной голливудской куклы просто взрывало ему мозг: «Я говорил совсем о другом». «Отлично! – начала прощупывать она его член через брюки гораздо настойчивее, зажимая будто в тиски. – А я сейчас об этом. Или ты думаешь, что я не вижу, как ты смотришь на меня. Так вот я хочу отдать тебе должок». «Возьми…». И словно дьяволица, эта 24-летняя кукла опустилась перед Аланом вниз с порочной улыбкой. «Что ж, посмотрим, что за сокровище здесь у тебя, - резким жестом она расстегнула ему ширинку и взяла рукой ровный бело-розовый ствол его члена и начала медленно ласкать: «Ммм, какой красивый… прямо как вы весь, мистер Рикман… или ты думаешь, что малоизвестных австралийских актрис вроде меня просто так приглашают в Америку?.. Да я просто ненасытно люблю выкачивать из мужиков сперму…». «О, боже! Замолчи! – взмолился Алан. – Или я сейчас разорву тебя надвое… Ах, ты…» - со вздохом он запрокинул голову назад и прикрыл глаза, ибо эта порочная девчонка взяла в рот чувствительную головку его члена и стала страстно ласкать языком, сжав плоть Алана у основания. Ладони Алана упирались в кафельную стену и согревали её в то время, как лица Рейчел почти совсем не было видно за широкими расстегнутыми отворотами подола его куртки. Рикман мог смотреть на неё сверху и ещё любоваться копной её белокурых волос. Это фантастически сводило его с ума. Увлекшись, она в какой-то момент слишком сильно оттянула его крайнюю плоть назад, и ему стало немного больно. «Полегче…», - попросил он. И рука Рейчел стала немного слабее и нежнее. Она выпустила его плоть из своих горячих, развратных губ: «Всех вас сводит с ума одно и то же… Даже тебя…» - посмотрела она вверх на Алана своими холодными бесстыдными глазами снежной королевы. И горячо провела влажным кончиком языка по твёрдому стволу его члена… «О, боже…Нет, прекрати… пожалуйста…» - бессильным шёпотом выговорил Алан, чувствуя, как его голову обволакивает сладострастное опьянение. «А ты останови меня…» - с иронией блудницы и не сводя с Алана глаз, сжала она в руке его член крепче. Раздразнив ещё больше желание мужчины, она похотливо и жадно принялась вбирать губами его яички, поочередно посасывая их… Фейерверком чувств Алана захватили её ласки, когда она снова вернулась к головке его члена, которую стала лизать, как леденец – губами и языком. Откинув голову назад, он прикрыл глаза. Запрятанный в нежной мягкости кожи, на его длинной белой шее слегка дёрнулся кадык, возвестив о судорожном глотке воздуха. С его приоткрытых уст сорвался томный шумный выдох, когда Алан вновь опустил своё лицо – и электрический свет, задрожав на его ресницах, резко очертил его патрицианский орлиный профиль. «Кончай… - почти по-змеиному зашептала Рейчел, медленно и поступательно поглаживая своей настойчивой ручкой его член. – Ты же этого хочешь… И я тебя отпущу…». Он прибалдел - и низкие, тихие, бархатистые вздохи с глухим глубоким придыханием расслабленно сошли с его губ, когда его семя излилось из его мучительно изласканной плоти… Утерев шею носовым платком, Рейчел Тэйлор, как ни в чём не бывало, застегнула Алану ширинку брюк. И поднялась. «Как мило с твоей стороны… - с оттенком иронии сказал он. – Нам нужно как-то вернуться в зал всё же… Что скажут остальные…». «Ох, я тебя умоляю, - заговорила Рейчел, поправляя волосы и одергивая пиджак. – Они все уже, наверное, порядком набрались. Им весело и хорошо. И им вообще не до нас. Я тебя уверяю… Кстати, то, что ты искал, находилось вооон там…», - указала она в сторону… Через несколько минут они вернулись в зал ресторана. Кажется, никто действительно не заметил их отсутствия. И уж тем более не подозревал о том, что между ними произошло. Ночь потонула в остатках неонового света и звёздном небе, крадущем сладость у Вселенной. Впереди был кинофестиваль, на котором должна была состояться премьера ещё одного фильма «Nobel Son», пресс-конференции и интервью, в которых память об этой странной выходке Рейчел Тэйлор понемногу угасала, но не стиралась. Рикман списывал всё на минутное, усталое влечение своего странного сердца и на ту странную власть аромата её волос. К ним хотелось прижаться щекой… Её волосы пахли полынью, мёдом и лёгким оттенком жасмина. Этот запах напоминал Рикману как будто что-то из прошлой жизни. Вот только он не мог вспомнить что. И тогда на ум приходило одно лишь это «delicious»… Delicious… delicious как отголосок неосознанного, острого, ассоциативного, сверхчувственного и сверхчувствительного… Если Алан попытался бы ей это объяснить, она бы не поняла. Потому что она была другой, чем он – более грубой, более материальной и более дерзкой. Он и не хотел ничего объяснять, как не хотел и того, чтобы между ними повторилось нечто подобное, как в тот вечер. Ей было всё равно. Она не придавала чему-либо значения. Всё в жизни было для неё забавой и просто развлечением. Потом, в июле, они снова встретились на премьере “Bottle Shock” в Шато Монтелена в Калифорнии, затем в Нью-Йорке. «На нас все смотрят», - шепнула она ему тогда. «Пусть смотрят», - ответил он… 15.06. 2020 г.