Белые розы и пурпурные каллы

      Спустя два года после окончания Хогвартса Антонин уехал в длительное путешествие. Родственники всё громче требовали выбрать невесту, а Лукреция всё с большим нетерпением ждала предложения: её намёки становились всё прозрачнее, всё настойчивей. Их видели будущими супругами, кажется, все, кроме самого Долохова. Идиоты. В самом деле: он муж Лукреции Блэк! Это просто смешно! Утончённая, благородная Лукреция и он, разгильдяй с русскими корнями. Что он, не знавший ничего о семье, мог дать ей? Нет, Лу был нужен иной супруг: такой же благовоспитанный, подтянутый, чтобы пил из блюдца чай, оттопырив мизинчик, а кровь его была чище слезы младенца.       Поэтому, когда Реддл предложил уехать в Европу практиковать тёмные искусства, Антонин с радостью согласился. Он оставил Лукреции лишь краткое письмо и сбежал, не желая объяснять всё лично. Он не переносил женских слёз, а Лу они и вовсе портили, крали красоту и делали простушкой, которых в любом баре с десяток. Антонин уехал и был вполне счастлив, но всегда приходит время возвращаться.       Он встретил Друэллу Розье в первый же день в Англии.       — Долохов! Вернулся! — она обняла его, как старого друга. Духи у неё оказались ещё слаще, чем он помнил, и ему ужасно хотелось чихать, но он лишь улыбнулся. — А какую бороду отпустил, ну вы посмотрите только! Настоящий медведь теперь!       — Медведь не медведь, но настоящий, — рассмеялся Антонин. — Как ты?       — Я вышла замуж. Никогда не догадаешься за кого.       — Заранее сдаюсь, — шутливо поднял он руки.       — За Сигнуса Блэка. Так что ты видишь перед собой миссис Блэк.       — За брата Вэл?       — Да, за этого ужасного зануду! Меня уже от него тошнит, а мы женаты совсем недавно. А ты надолго ли к нам?       — Как получится, — пожал Антонин плечами. Он действительно ещё ничего не решил со своими планами на будущее.       — Значит, на эту субботу я тебя краду. Не обсуждается! Отец организует масштабный приём, считай, что приглашение уже у тебя. Там будет весь цвет магического общества! Ты обязан присутствовать! — Друэлла сахарно улыбалась, в глазах плясали бесы. Долохов был готовь дать руку на отсечение, что Лукреция тоже там будет. Он не спрашивал о ней — незачем. — Обещай, что придёшь!       — Обещаю, — сказал он раньше, чем успел взвесить все за и против. В конце концов, не швырнёт же Лу в него Авадой при встрече! Да и старых друзей хотелось увидеть.       Друэлла не солгала: приём действительно оказался грандиозный. Повод для его организации Долохова не волновал вовсе. Он шутил, раскланивался и перебрасывался ничего не значащими фразами со знакомыми. Как же давно он не бывал на таких мероприятиях! Голова шла кругом от всего этого блеска. Но чего-то всё же не хватало. Взгляд ухватил знакомое лицо, да так и замер. Тёмные волосы, собранные в привычно-безукоризненную причёску — Долохову нравилось распускать их, зля девушку. Колье на тонкой шее, наверняка стоящее больше, чем его жизнь. Такой же браслет на запястье. Винного цвета мантия: ей всегда нравился красный. Лукреция оживлённо беседовала с кем-то (Долохов не узнавал со спины с кем), кивая и изящно взмахивая ручкой. Ещё более красивая, чем он помнил. Лу ещё тепло улыбалась, когда перевела взгляд за спину собеседнику и увидела Антонина, а после её улыбка обратилась оскалом, а взгляд помертвел. Он отсалютовал ей бокалом, но она уже продолжала разговор, как ни в чём не бывало. Ему хотелось подойти и сказать: «Привет. Скучала?».       — Я тебе говорила, что Лу вышла замуж? — появившаяся из ниоткуда Друэлла невинно пригубила шампанское. — Игнатиус Пруэтт сделал ей предложение. Она согласилась. А какая красивая была свадьба!.. Просто сказка!       — Вот как, — преувеличенно беззаботно отозвался он, наблюдая, как играют камни на свету каждый раз, когда бледная рука взмывала вверх в плавном жесте. — Это он?       Игнатиуса Антонин не помнил. Рядом с Реддлом его не было совершенно точно.       — Рядом с Лу? Нет, что ты! Это Фредерик Боунс. Игнатиус куда-то отошёл. Тебя познакомить с ним?       — Ммм? — Антонин вопросительно взглянул на собеседницу, чьи слова прошли совершенно мимо него.       — Он прекрасная партия. Богатый, красивый, с великолепными манерами. И не такой зануда, как Сигнус. — Глаза Друэллы смеялись. От её сладких духов подташнивало. Лукреция улыбалась собеседнику, склонив голову, и бровью не вела. Оно и к лучшему. К лучшему же?       — Пойдём, не вежливо не поздороваться. Как раз Боунс ушёл, — Элла потащила его с таким видом, словно получила желаннейший подарок.       — Лу, лапочка, гляди, кто вернулся в Магическую Британию! — сияя, защебетала она. Лукреция подняла на них холодные глаза:       — Какая неожиданность. Здравствуй, Антонин. Как поживаешь?       Он всегда был для ней «Тони» или «Долохов», когда она сердилась. А сердилась она красиво.       — Прекрасно. Жаль, пропустил твою свадьбу.       Лукреция сухо улыбнулась, но в глазах что-то вспыхнуло и тут же угасло:       — Ты бы всё равно не был приглашён.       — Неужели мне не нашлось бы местечка? Ты разбиваешь мне сердце, дорогая. — Шутливые слова шли с языка помимо воли.       — Не нашлось, — она поставила пустой бокал на мимо проплывающий поднос, громко стукнув ножкой.       — Ах, Лу, это жестоко! — всплеснула руками сияющая Друэлла.       — Да, мне говорили, — равнодушно согласилась та.       Очень высокий молодой мужчина с копной ярко-рыжих волос шагнул мимо Антонина и собственнически обхватил девушку за талию:       — Тебя невозможно оставить одну: сразу же находятся желающие похитить твоё внимание.       — Да, нашу милую Лу опасно оставлять одну, — хрустально рассмеялась Друэлла, стрельнув глазами на Долохова.       — Игнатиус, познакомься: это Антонин Долохов. Он учился на Слизерине на два курса меня младше, — представила Лукреция, любезная и такая непохожая на себя.       Долохов усмехнулся. Вот как значит. Он мог бы добавить много интересного к сухой формулировке. Пруэтт, до этого с интересом на него поглядывающий, мгновенно напрягся.       — Игнатиус Пруэтт, муж Лукреции, — протянул руку мужчина, холодно глядя в глаза. Антонин пожал её:       — Очень приятно. Завидую страшно.       — Лукреция — редкое сокровище.       — О да! Мне ли не знать, — оскалился Антонин. Ладонь Лукреции на плече Игнатиуса отчего-то раздражала. — Жаль, не смог присутствовать на вашей свадьбе, — он не сводил с Лукреции глаз, а та на него и не глядела. Ничего не дрогнуло в её ставшем маской лице, более не оживляемом улыбкой. — В любом случае желаю вам семейного счастья, море любви и пятерых детей...       «…и чтобы муж не сбежал», — едва не добавил он, но удержался.       Весь оставшийся вечер Антонин следил за Лукрецией, с трудом понимая, зачем это делает. Он не вспоминал о ней в Европе, так откуда эта непривычная тяжесть в груди. Ему хотелось вновь подойти к ней и заслужить пощёчину. Её равнодушие било наотмашь. Она танцевала с мужем, льнула к нему, как кошка, любезничала со знакомыми и ничем не напоминала девчонку, что из окна прыгала в объятья Долохова, сбегая из дома на ночную прогулку. Той девчонки, в чьи волосы он запускал свои пальцы, больше не было. И это к лучшему.