Привет, а я скучал

Джинён никогда не был человеком, который часто разговаривал и был рад шумным вечеринкам. Честно говоря, никогда нельзя было назвать его душой компании или чем-то в этом роде, потому что он отлично наслаждался своей собственной персоной. Но единственным человеком, которому он доверял, была ты. Холодным зимним вечером Бэ сидел у окна своего номера в отеле и разглядывал огни мегаполиса. Воспоминания поглотили его — он погрузился в день вашего первого знакомства. Вы познакомились два года назад летом на бесплатном концерте, одним из организаторов которого выступала твоя мать. Она взяла тебя с собой в тот жаркий день в Пусан, потому что хотела, чтобы ты, наконец, выбралась из своей комнаты и подышала свежим воздухом. Находясь за кулисами огромной сцены, тебе совсем скоро стало там скучно — работники снуют между собой, мать бегает с одного края на другой, разговаривая по телефону, друзья заняты и не могут даже взять трубку. Тебе не оставалось ничего другого, кроме как сходить в ближайшую кофейню и купить себе холодный американо. Узнав об этом, близкие коллеги твоей матери перехватили тебя и сделали заказ. Отказывать им было бы невежливо, так что ты тихо согласилась и отправилась на поиски. Ты наткнулась на маленькую кофейню, интерьер которой показался тебе настолько домашним и уютным, что захотелось посидеть здесь всё время концерта. Но нельзя было. Пока ты искала кошелёк в своём рюкзаке к кассе подошёл молодой человек в кепке и с бейджиком на шее, отчего ты облегченно выдохнула, думая, что это парень из стаффа. — Я заплачу, — вежливо улыбнулся он и протянул работнику карточку. Парень, стоявший за кассовым аппаратом, внимательно изучал взглядом того, кто стоял рядом с тобой. — Я вас не видела сегодня за кулисами. Опоздали? Надеюсь, моя мать не ругала Вас, — тебе стало неловко от того, что незнакомец заплатил не маленькую сумму за напитки. Поэтому подумала, что непринужденный разговор развеет эту нагнетающую атмосферу. Парень натянул кепку ниже, скрывая половину своего лица, но от тебя не скрылась его ухмылка. — Да, слегка опоздал. Попал в пробку, — он умолчал о настоящей причине своей задержке — фанаты узнали машину, в которой он находился, и заблокировали путь наружу. Больше получаса охрана пыталась вразумить фанатов, но это было безнадёжно. Пришлось вызывать полицию. — Ваша мама? Мне пока не удалось её встретить сегодня, надеюсь, она ничего не скажет. Ты чувствовала себя неловко даже тогда, когда вы общались на протяжении всего пути обратно. Он держал пакеты с напитками в своих руках, не позволяя тебе даже притронуться к ним. Его лицо было скрыто за кепкой и вскоре натянутой маской, которую он вытащил в кафе, так что и разглядеть его полностью не получалось. Но как только начавшийся ветер стянул синюю кепку с его головы, то тебя как током прошибло от возгорающейся ярости. — Боже… Бэ Джинён! — громко вздохнула ты, не подумав о том, что это за собой принесёт. Улицы были пусты — все собрались на концерте, только изредка проносились машины и ходили пожилые люди. Парень разочарованно взглянул на тебя, но, поняв, что ты, вероятно, одна из его фанаток, искренне улыбнулся. Он поднял свою кепку с земли, отряхнул её и вновь нацепил на голову. — Сегодня мне запретили фотографироваться и раздавать автографы, так что прости, — ты немного расстроилась из-за его тона. Эти слова звучало заученно и измученно из его уст. Ты почувствовала себя виноватой всего на долю секунды, подумав о том, что парень ужасно устал, но эти мысли тут же разбежались из твоей головы, словно тараканы. — Пусть это останется нашим маленьким секретом. Ты не верила в то, что происходило. Прямо рядом с тобой был тот самый Бэ Джинён, из-за которого однажды твою мать чуть не уволили с работы. — Да не нужны мне твои подачки! — ты остервенело вырвала у него из рук пакеты и наплевала на то, что содержимое всех напитков может разлиться. — Не бойтесь, никому о нашей встрече не расскажу. Сказать, что Джинён было не удивлён, ничего не сказать, верно? Бэ пребывал в шоке всего пару секунд, когда ты, наградив его уничтожающим взглядом, скрылась за следующим поворотом. Отвлеченный мыслями на некоторое время, он и не услышал, как какие-то девчонки на противоположной стороне улицы громко запищали. Бэ, сообразив, что пора уматывать отсюда ноги, быстрым шагом направился к месту концерта и набрал номер менеджера. В тот же день к концу концерта ты уже выбилась окончательно из сил и мечтала быстрее попасть домой, чтобы лечь в тёплую кровать и уснуть мертвецким сном до завтрашнего утра. Но всё шло наперекосяк, поэтому мать увезла тебя с собой в отель, где остановились артисты, чтобы доделать отчёт и сдать его начальству, которое также прибывало в этом здании. Пока мать сидела и ковырялась в бумагах на первом этаже, тебе взбрело в голову пойти и изучить территорию отеля на заднем дворе, потому что погода по вечерам была чудесная: прохладный ветерок обдувал лицо, тишина, нарушаемая лишь шумом прибоя недалеко от отеля, и ты посреди этого сказочного момента стоишь одна на балконе и наблюдаешь за раскрывшимся пейзажем. — Твоя мать меня знатно отругала за опоздание. Точнее, не меня, а моего менеджера. Он до сих пор, бедный, сидит в номере и грузит себя мыслями об этом. Знакомый голос — обернувшись, замечаешь ту же синюю кепку и ухмылку на губах парня. Память вернула тебя в события, что произошли сегодня пару часов назад. Были ли обидно за его слова о твоей матери? Конечно. Поэтому ты проигнорировала его и отвернулась. Но, пожалуй, Джинён на это никак не отреагировал, отметив только то, что у него не вышло пошутить. Джинён встал рядом с тобой, и какая-то невидимая сила удерживала тебя от того, чтобы не отодвинуться на несколько метров от него. Вы стояли и молчали, думали каждый о своём. Бэ о том, как попросить прощения и узнать, что же такого он неправильного сделал, а ты о том, почему ты его так ненавидишь. Испытывать неприязнь к каждому, кто обижал на работе твою мать, стало привычкой. Даже своего рода традицией, которая повторялась с каждым дебютировавшим и выступавшим артистом на концертах матери и её коллег. Они все терпели выходки знаменитостей, капризы и указы их агенств только потому, что это их работа и им за это платили. Так что, ненавидеть Джинёна за его вечные опоздания на мероприятия, выговоры за которые получала твоя мать, было обычным делом. Это считалось правильным. — Извини, если чем-то обидел твою мать. Уверен, что я совсем этого не хотел, — первым нарушил тишину Бэ. Ты долго анализировала его слова и пришла к выводу, что сегодня вечером не хочется держать на него зла. Только потому, что настроение было отличным, хоть и усталость была превыше всего. — Хорошо. Надеюсь, не будешь больше опаздывать. Когда стрелка часов перевалила за полночь, ты позвонила маме, чтобы хоть немного напомнить ей о себе, но она не брала трубку. Стоять с Бэ на одном балконе уже изрядно выматывало, потому что хотелось куда-нибудь сесть. Ноги ноют, глаза слипаются — что же делать? Джинён, заметив твою усталость и обеспокоенность, предложил подняться на второй этаж в маленькое кафе, которое выходило на летнюю веранду. Оттуда было видно пусанское море ещё лучше. — Там и отдохнёшь, пока твоя мама работает. Пойдём. Джинён ушёл вперёд, а тебе пришлось идти за ним, потому что посиделки в кафе с горячим кофе были гораздо лучшей идеей, чем стоять здесь. — Слава Богу, что на этот раз фанаты не узнали, в каком именно отеле мы остановились. Иначе пришлось бы снова агенству выплачивать компенсацию администрации за причинённые неудобства и шум. — И как вы живёте посреди такого хаоса… — Приходится. Это было моей мечтой — петь на сцене и выступать перед людьми. Всё остальное лишь мелочи, я ценю каждый свой день. Когда ты допила уже давно остывший кофе, то отодвинула от себя чашку с блюдцем и мельком взглянула на Джинёна. Свежий ночной ветер дул ему в лицо, приводя его волосы в беспорядок на макушке, но, видимо, парню было всё равно. Даже нет — ему нравилось. Он блаженно прикрыл веки и улыбнулся, словно благодарил сегодняшнюю погоду ночью. И вправду, было за что благодарить, потому что духота спала, а разгоряченный воздух остыл ближе к полуночи. Ты никогда не замечала, или же просто не хотела обращать внимание, на погоду. В основном потому, что в это время уже давно спала с закрытыми окнами в комнате. Или может потому, что это тебя не интересовало. Ты совсем не была поклонницей вечерних прогулок по свежему воздуху, из-за чего часто тебя упрекала мать. «Какой отец домосед, такая и дочь. Ни капли моей любознательности», — ты уже выучила эти слова родительницы, потому что она повторяла их почти каждый день, когда ты отказывалась выйти из комнаты. Но сегодня — сейчас — ты думала, что попала в сказку. Всё пропитано чудом, луна яркая и полная, звёзды сверкают словно волшебная пыльца, воздух опьяняет и этот нескончаемый шум волн, что ударяются о вечные крепкие скалы. Всё в этот момент казалось прекрасным. Даже тот ненавистный айдол, которого, как ты думала, ты тут же ударишь или будешь избегать, показался неимоверно красивым. Чёрт! Ты звонко стукнула себя по лбу, чем привлекла внимание Бэ. Он испуганно раскрыл глаза и взглянул на тебя. — Всё нормально? — поинтересовался он. Тебя словно подменили. Каждая мелочь резко превратилась в самый раздражающий фактор. И ненависть возросла к Бэ ещё больше, хотя он толком ничего не сделал. Такую злую тебя сделали только мысли о том, что он, действительно, красив. А ты уже полгода думаешь о том, что искренне, всей душой ненавидишь его. — С чего вдруг тебя это вообще волнует? — огрызнулась ты и отвернулась от парня. Ты достала телефон, чтобы вновь набрать телефон матери, но она всё также не брала трубку или сбрасывала. — Спасибо, что составила мне компанию, — Джинён вздохнул и встал изо стола. — Всё оплачено, можешь не волноваться. Ты захотела что-то сказать, даже возмутиться, но парень поднял ладонь в воздух, намекая тебе, что ему не нужны больше твои объяснения или едкие замечания. Он, если честно, был уже сыт ими по горло. Чувствуя вину перед твоей матерью и перед тобой, он старался найти с тобой общий язык, но ты не горела этим желанием, поэтому и он подумал о том, что все его старания бесполезны. Лучше всё свести к нулю и сделать вид, что они друг друга никогда не знали. Бэ так и поступил. Ушёл и не попрощался, даже не оглянулся, ведь его так задело твоё вражеское отношение к нему. Как только Джинён вернулся в отель, то тебе стало ужасно одиноко на этой веранде. Да, ты виновата. Ты даже не понимала, почему продолжаешь ненавидеть его, хоть он и извинился уже перед тобой и, возможно, перед твоей мамой тоже. Что с тобой не так? Ты задала самой себе этот вопрос, на который уже заранее дала ответ. — Ты идиотка… Совесть кольнула тебя прежде, чем ты успела всё детально проанализировать и прийти к мысли, что нужно хотя бы принести Джинёну свои извинения. Пусть это будет их последний разговор, но зато он не оставит после себя никаких обид и печали. Ты знала, что если не узнаешь, что парень тебя простил, то будешь ненавидеть себя всю оставшуюся жизнь. Так что уверено зашла обратно в здание и направилась на поиски парня. Когда они только сели за столик, то Джинён положил карточку от номера на стол, где ты заметила цифру «765». Зайдя в лифт, ты нажала кнопку «7» и ожидала, пока двери лифта закроются и он поднимет тебя на седьмой этаж. Ничего плохого не должно было случиться, да и беды не предвещало твоё поднимающееся настроение и мамино сообщение о том, что сегодня они останутся переночевать в этом отеле. Мать вновь отправила тебе сообщение с номером комнаты «315» и спросила, где тебя носит. Ты решила ответить ей, когда выберешься из лифта и отправишься на поиски нужной комнаты парня. Двери автоматически раскрылись на седьмом этаже, и ты довольная вышла из него, осматривая широкий коридор. Даже через плотную подошву кроссовок ты могла ощущать мягкий покров красного ковра, что лежал на полу по всей длине коридора. Отель, действительно, был дорогим, и ты понятия не имела, почему мама всё-таки решила остаться, а не уехать обратно в Сеул. Но на дворе уже второй час ночи, а скоростные поезда прекращают ходить ещё в полночь. Может, и есть некоторые рейсы, но ты отлично знаешь, как твоя мать ненавидит частые переезды в поездах, отдавая предпочтение самолётам. Идя вдоль коридора, ты оглядывала каждую дверь, поняв, что идёшь в неправильном направлении. В тот момент, когда ты развернулась на носочках, краем глаза заметила двух явно пьяных парней, которые вывалились из одного номера. Они стали громко напевать песни, но ты не могла разобрать и слова. Почуяв некую опасность, да и страх заиграл на кончиках пальцев рук, ты ускорила свой шаг. — Хэй, малышка, а ты чего здесь делаешь совсем одна? — страх сковал всё твоё тело. Боже, они ведь в стельку пьяные! Кто знает, что им сейчас придёт в голову? Ты уверена, что ничего хорошего! Ты сжала ладони в кулаки и словно перестала дышать. Из-за колющего ощущения опасности ты не могла и пальцем пошевелить, что уж там говорить про бег. — И-извините, мне нужно ид-дти, — еле выдавила ты из себя, не поднимая головы. Ты собрала все свои силы и сделала шаг вперёд, потом ещё один и ещё, пока не поняла, что уже прошла половину пути. — Ну, куда же ты бежишь? Не хочешь составить нам компанию? — один из них, высокий и крепкого телосложения, больно схватил тебя за плечо и развернул к себе, отчего ты громко вскрикнула и еле удержалась на ногах. — Какая миленькая, ты только посмотри! — отозвался второй, подходя к вам. Слёзы подобрались к твоим глазам и ты опустила голову. — Ну-ну, не плачь. Мы не станем делать тебе больно, — мужчина худощавый, но такой же высокий, как и первый, крепко сжал твой подбородок и поднял голову. Ты начинаешь рыдать и вырываться, нарушая их недовольный говор своими короткими криками о помощи. Страшно. Через пару секунд ты слышишь грохот, а потом ощущаешь, как кто-то мягко, но торопливо схватил тебя за руку и повёл за собой. — Нет, хватит! — ты снова кричишь и отпираешься назад, но кто-то заводит тебя в номер и плотно закрывает дверь. Ты, прижавшись к деревянной поверхности спиной, боишься открыть глаза. До ужаса боишься вновь увидеть тех мерзких парней, которые трогали и домогались до тебя. Через силу ты вдыхаешь воздух, потому что начинаешь задыхаться, и резко распахиваешь веки, потому что парфюм очень знакомый. В паре сантиметров от тебя стоит Джинён, прислушиваясь к шуму за дверью. Ты удивлённо вздыхаешь и упираешься ладонями ему в грудь. Он, отвлекаясь от подслушивания, посмотрел на тебя и внимательно изучал глазами. Вдруг ты поняла, что находишься в безопасности. Джинён не был человеком, которому ты, как думала, могла доверить свою жизнь, но сейчас он был так близко, пахло от него так приятно, и его руки были такие тёплые, что по телу разлетелось ощущение, словно ты под защитой. Ты опустила взгляд и заметила, что твои руки находятся в его, он крепко держит их и поглаживает большим пальцем тыльную сторону твоей ладони. Бэ молчит и вновь прислушивается, и когда убедился, что они ушли, то с облегчением вздохнул и уткнулся лбом в дверь. Близко. Его горячее дыхание достаёт до твоей щеки, волосы начинают щекотать твой лоб, и ты слегка усмехнулась. — Ты в порядке? — Бэ переводит свой взгляд на тебя и аккуратно убирает прядь волос с твоего лица и заправляет тебе за ухо. — Да. Спасибо, Джинён, — ты растаяла от этой нежности, словно мороженое под палящим солнцем. — Я должен был услышать тебя раньше. Эти ублюдки… Ах, боже! Бесконечно красивый, да, ты любовалась им. Но вдруг вспомнила, ради чего ты вообще искала его. — Я хотела попросить у тебя прощения за то, что так нагрубила тебе и… — Джинён резко перебил тебя. — И ты ради этого гуляешь по коридорам поздно ночью?! — Бэ повысил слегка голос и в отчаянии взмахнул руками в воздухе, немного отодвинувшись от тебя, явно ощущая напряжение между вами. — Да. Хотела, чтобы ты простил меня. — Идиотка, — Бэ как-то по-доброму улыбнулся и закрыл лицо ладонью, явно обескураженный подобным заявлением. И ты не обиделась на его слова, не цеплялась за эти оскорбления, потому что это было явно не затем, чтобы обидеть тебя. Он просто по-доброму и по-дружески приобнял тебя за плечи и прошептал, что всё хорошо. Он уже простил тебя. Джинён настаивал на том, что если не он, то тогда его менеджер должен проводить тебя до матери или до номера, чтобы ты оказалось в безопасном месте и не нашла ещё приключений на свою пятую точку. Оставаться в их комнате было бы не вежливо с твоей стороны, и по Бэ было видно, что он чертовски устал после выступления, поэтому, в знак маленькой благодарности, ты помогла ему обработать раны на костяшках рук и ушла как можно быстрее в сопровождении его менеджера. — Больше не опаздывайте, чтобы моя мама не ругала вас обоих! Не только у вас проблемы из-за вечных опозданий, — протараторила ты перед входом в ваш с мамой номер. Менеджер Бэ оказался вполне приятным и молчаливым, хотя было явно заметно, что он уже задолбался от этой работы и хочет просто выспаться. Попрощавшись друг с другом, вы разошлись. Ты не стала ничего передавать Джинёну через менеджера. На следующий день вы с матерью уехали рано утром, и ты так и не увидела Бэ снова. Из-за этого весь день твоё настроение было хуже, чем обычно. Мать заметила переменчивость в твоём поведении, но донимать расспросами не стала. Она знала, что если ты захочешь, то обязательно ей всё расскажешь. Вот только совсем не хотелось говорить маме про то, как айдол, из-за которого её постоянно ругают на работе, спас её. Хотелось скрывать это до конца жизни, потому что для Джинёна это было обычным жестом джентельмена, а для тебя ничего не должно значить. Да, всё так и должно быть.

***

Прошло два месяца с вашей последней встречи. На дворе уже вовсю руководствуется осень, и понемногу приближается ноябрь. За этот короткий промежуток времени ты успела возненавидеть Бэ снова, потом остыть, потом перерыть весь интернет в поисках любой информации о нём, а потом наплевать на всё это и заняться, наконец, учёбой, потому что школу никто не отменял. Приближались промежуточные экзамены, от которых зависело — отправишься ты в поездку с мамой в Гонконг или нет. Почему ты так рвалась занять первое место, или хотя бы попасть в топ-10 по параллели? А именно тот факт, что путешествие было не простым, организован он родительницей был не для отдыха на зимних каникулах дочери, а вновь крупные концерты и награждения артистов. Сколько бы ты не спрашивала у матери о Джинёне и его менеджере, она переводила темы и умалчивала о нём. Говорила только то, что они перестали опаздывать и её ждёт повышение. Ты была безумно счастлива этому, но не могла полностью порадоваться, потому что всё, о чём ты могла думать — из-за твоих ли слов они стали приезжать вовремя? Возможно, ты просто параноик, который верит в настоящую любовь. И в то, что между вами с Джинёном что-то могло быть. Какой бред, спустись, наконец, с небес на землю. Он — популярный айдол, а ты — это просто ты.

***

Ты заняла третье место. Боже, у тебя получилось! Наконец, хоть что-нибудь ты довела до конца. Как только мама взглянула на табель с твоими итоговыми оценками, то счастливо улыбнулась и обняла тебя. Ты даже и не знала, кто тогда был рад больше — она или ты. До отъезда две недели. В течение экзаменов тебе становилось плохо от усталости, и в итоге хотелось всё бросить, довольствуясь средним местом в рейтинге. А иногда хорошо от мысли, что скоро всё закончится. В твоей голове мысли настолько спутались, что ты даже не знала, что думать про всё происходящее в твоей жизни. Правильно ли то, что ты делаешь это из-за шанса полететь в Гонконг на церемонию? Правильно ли, что это всё ты делаешь ради того, чтобы… увидеть Джинёна? Ради чего его видеть? Поблагодарить за то, что спас тебе жизнь? За то, что простил тебе все твои грубые слова в его сторону? Зачем тебе вообще с ним разговаривать, если особо-то и не о чем? Почему-то была уверена, что ты его поблагодаришь, а он ответит, что не стоит. И уйдёт. Тогда на этом окончательно будет поставлена жирная точка, и больше вы не будете делать вид, что когда-то, на какие-то несчастные пару часов, вы были знакомы. А будет ли у него вообще время для тебя в его расписании? Концерты, выступления, награждения, отдельный от церемонии концерт группы — как он вклинит в своё забитый график тебя, дочь работницы компании, которую видел-то всего один день. Готовясь постепенно к поездке (больше морально), ты тешила себя мыслями о том, что в перерыве между днями церемоний, между репетициями он успеет выслушать то, что ты хочешь ему сказать. Крайне эгоистично с твоей стороны, но ты очень на это надеялась. Джинён перестал опаздывать, да и в принципе перестал доставлять проблем компании. Хоть и раньше он не был проблемным или конфликтным, да и с работниками был вежлив, в словах на шоу аккуратен, в скандалы не ввязывался — компания продолжала ставить выше него других участников группы, в то время как Бэ заслуживает большего. Ему хочется помочь, хочется крикнуть всем о том, что он безмерно талантлив, чтобы его вспомнили. Тебе становится страшно думать о том, что вскоре о Джинёне забудут, ведь он так любит сцену. Он терпит всё не только потому, что это его работа. Это мечта, что раньше была рассеянной словно туман, теперь у него в руках. И что будет, если он упустит её? Что, если из мечты она превратится в болезненное воспоминание? Что, если Джинён сломается? Ты помотала отрицательно головой, чтобы перестать думать о подобных вещах, но каждую ночь возвращалась к одному и тому же. До отъезда четыре дня. Чем ближе был отлёт, тем чаще ты вспоминала о парне. Это становилась уже словно привычка. Раздражало ли? Ты не знала. Кажется, ты и вправду уже привыкла к тому, что все твои мысли сводятся к одному единственному человеку. Сидя ночью на кровати и смотря на включённый дисплей, ты понятия не имела, что делать. Вещи собраны, чемодан ещё с утра стоит готовый у двери комнаты; в аэропорт рюкзак собран. Вылет через шесть часов, скоро вы выедете, осталось лишь дождаться, пока прогреется машина отца. Твои руки трясёт, а сердце дрожит в предверии чего-то ужасного. Что плохого может случиться? Ничего ведь? Всё должно быть хорошо, осталось только увидеть Бэ. Возможно, это просто волнение перед полётом и перед вашей с ним встречей. Правда не факт, что вы сможете увидеться, но ты продолжаешь надеяться на лучшее. Ты очень хочешь увидеть его.

***

Рейс отменили сначала из-за не погоды, и на протяжении двух часов ты вздрагивала от грозы. В комнате ожидания вовсю бурлила жизнь — люди сновали туда-сюда, оживлённо разговаривали, бурно обсуждали произошедшее, возмущались, кто-то кричал; некоторые молча сидели, другие сидели со своими ноутбуками или смартфонами, пытаясь разобраться с работой и возникшей проблемой, ведь через неделю должно состояться открытие. А кроме готового помещения ничего нет. Не все звёзды на месте, репетиции в Гонконге срываются одна за одной, работников не хватает — мама выглядит ужасно уставшей. Её телефон не перестаёт звонить. Она всё никак не может отлипнуть от него, отец давно уехал домой, а ты сидишь. Просто сидишь и ничего не делаешь. Сначала ты слушала музыку, чтобы хоть немного заглушить шум вокруг себя, но потом выключила, потому что внезапно всё стало раздражать. От всего стало тошнить. Когда ты вернулась в комнату ожидания через полчаса после ужина, то тебя стало жутко тошнить. Не потому, что еда была отвратной — нет. Просто от всей этой ситуации становилось нехорошо. У тебя кружилась голова из-за этой суматохи, в основном тебе не нравилась твоя беспомощность. В голову стали лезть плохие мысли: «Зачем я вообще увязалась за мамой в этот Гонконг? Сидела бы себе спокойно дома и смотрела сериалы, а тут маме кроме работы нужно ещё и обо мне заботиться». Потом рейс отменили уже тогда, когда вы были в Шанхае на пересадке. Между рейсами было часа четыре, так что вместе со всеми паспортными контролями и проверками вы успевали. Вот только в самолёте возникли технические проблемы. И вы вновь застряли в аэропорту. Ты уже не скрывала своего раздражения, из-за этого забилась в угол комнаты, чтобы, не дай Бог, твоё состояние заметила мать. Она сильно расстроится и будет винить в этом себя, а у неё сейчас и без этого полно проблем. Ты знаешь. Но когда твой пыл понемногу утих и ты уже даже немного засыпала на мягком кресле с рюкзаком в обнимку, к тебе подсела на подлокотник мама, всё ещё разговаривающая по телефону. Видимо, она подумала, что ты уснула, так как накинула на тебя свою кофту словно одеяло и поцеловала невесомо в лоб. — Да, менеджер Ким, я понимаю, но и ты должен уяснить, что отмена рейса — не причина ухода из аэропорта. Живо верни его, Дэхви и Гуаньлиня в аэропорт, пока у нас не появилось ещё больше проблем! Если бы я только осталась в Сеуле и полетела с вами, вы бы ни на метр не отошли бы от меня! Ищи их! Я ещё должна позвонить менеджеру Минхёна. Мама бросила трубку, начав раздражённо пыхтеть и вздыхать. — Устала, наверное, девочка моя, — мама взяла тебя за руку и мягко коснулась губами тыльной стороны ладони. — Мы уже скоро прилетим, не беспокойся. Спокойной ночи, — она встала и вновь стала говорить по телефону, как видимо с менеджером Минхёна. Когда голос матери стих, ты открыла глаза и виновато взглянула на место, где ранее сидела мама. Эти идиоты вновь доставляют ей проблемы, даже будучи в другой стране в аэропорту. И этот Джинён не меняется. Если не опаздывает, то устраивает подобные побеги. Придурок.

***

Отель был, мягко говоря, удивительным. На самом деле ошеломляющим! Несмотря на всю твою усталость после перелётов и пересадок, несколько часов ожидания и потраченных нервов, ты с широко раскрытыми глазами рассматривала каждую мелочь, начиная от главных ворот и высоких мраморных колон у входа до сияющих величественных люстр в холле. Работники, включая и твою мать, бронировали номера сначала для звёзд, которые должны прилететь завтра утром, и уже потом оформляли документы для самих себя. Ваш номер с матерью был обычным (но ощущение, будто даже воздух здесь класса люкс) на десятом этаже, откуда открывался шикарный обзор на панораму ночного города. После той встречи с Джинёном и вашего молчаливого времяпровождения, когда вы оба любовались мерцающими огнями Пусана, ты заметила, что стала всё чаще и чаще заглядывать в окна высотных зданий или хотя бы из своего окна на высоте пятнадцати этажей, потому что открывающийся вид завораживал. Ты поняла, что стала с замиранием сердца наблюдать за ночной жизнью, в основном — Сеула, единожды в Сувоне во время экскурсии с классом, и вот сейчас перед тобой роскошный Гонконг, который затягивает в свой омут и топит в этом сияющем океане огней. Мать уснула тут же, как решила все горящие проблемы на эту ночь. Следующим вечером, когда все звёзды поселились в свои номера и отдохнули, некоторым из них решили показать сцену на которой будет проводиться награждение и, конечно же, концерты. Ты стояла возле маленького телевизора, транслирующего пустующую на данный момент сцену. Твоя мама сказала стоять здесь и наблюдать за всем вместе с младшим помощником, контролирующим подсветку главной площадки. И твоя родительница сейчас сопровождала всех 11 участников по танцевальной площадке, чтобы они оглядели всё с этого ракурса. Мамины коллеги — Пак и Хван — показывали двум остальным группам главную сцену и места, с которых они будут выпрыгивать. Другие звезды должны подойти через час. Ты наблюдала за парнями, которые выглядели такими сосредоточенными и серьезными, когда к ним подошла твоя мать. Хотя до этого игрались словно маленькие дети. Ты стояла вдалеке от них, прячась за остальными людьми, но все равно умудрялась выглядывать Джинёна. — Слушай, а здесь точно всё хорошо? — младший помощник Хан, имя которого ты не знала, обратился к проходящему мимо монтажнику, указывая пальцем на экран. Ты проследила за их взглядом и внимательно оглядела маленький экран сбоку от сцены. — Дело не в этом экране. Подожди… Эй, Вон, что за херня происходит? Почему неполадки с экраном №5? — ты отходишь немного от экрана, чтобы не мешать подошедшему парню, разговаривающему по телефону. Работников за сценой не так много, включая и тебя, потому что сегодня что-то вроде вводной экскурсии, а вот завтра придется побегать, потому что сроки поджимают. И пока они разбирались и пытались выяснить, в чём проблема, мама позвонила тебе на телефон. — Уходи оттуда! Сейчас же выходи на танцевальную площадку! — ты не могла сосредоточиться на словах матери, потому что телевизор начал дымиться, а двое парней, которые стояли рядом, отскочили от него и тут же схватились за рации. — Экстренная ситуация! Всем в срочном порядке выйти на танцевальную площадку стадиона! Помещение заполнилось запахом гари, хотя ты была уверена в том, что вряд ли какой-то мелкий телевизор сможет спровоцировать такой сильный запах. Пока ты шла за остальными к выходу, то поблизости прозвучал взрыв, перекрывающий шум приближающейся машины скорой помощи и пожарников. Взрыв был мощный, громкий, разрушивший всю студию, и его пламя распространялось с неведомой скоростью, охватывая каждый сантиметр территории за кулисами. Пожарники оперативно забежали внутрь и рассредоточились вокруг пламени, как внутри помещения, так и снаружи. Люди бегали из стороны в сторону, толкая друг друга и в итоге — ты оказалась на полу, так как тебя толкнули, и благодаря этому ты споткнулась. Твоя нога застряла между лестничными проемами в подвальный отсек, а на зов о помощи никто не откликался. — Мам! Кто-нибудь! Менеджер Ким, остановитесь, пожалуйста! — твое дыхание сбивалось, и ты стала постепенно задыхаться из-за плотного дыма, попадавшего в легкие. Ты была готова разрыдаться прямо здесь и сейчас, но, снующие между собой люди и очертания ярко-оранжевого пламени недалеко от тебя, не давали тебе покоя. Ты поняла, что не можешь просто так сдаться и остановить борьбу. Но как бы ты ни старалась, силы с каждым приступом кашля покидали тебя, и в конце концов ты не могла даже удержаться на свободной ноге, падая на колени. Больно вскрикнув от боли, ты попыталась снять кроссовок. В этом состоянии, когда голова кружится неимоверно, а руки не слушаются и дрожат, ты ощутила горячую влагу на своем лице. — Я сам! — подняв голову, ты увидела взволнованного Джинёна. Вдох. Твое сердце больно билось о грудную клетку, вот-вот намереваясь пробить её. Выдох. Джинён хватает тебя за руки и тянет вверх, чтобы ты поднялась на ноги и побежала вместе с ним. Еще несколько вдохов, ты потерялась во времени и уже не различаешь происходящего вокруг. Вдох. Чувствуешь, как Джинён обнимает тебя и вытирает лицо влажной тряпкой. Выдох. Ты теряешь сознание, но с той мыслью в голове, что Бэ спас тебе жизнь. В который раз. Откуда в нём столько героизма и времени спасать тебя? Очнувшись на следующий день с сильной головной болью и лёгким отравлением, ты не могла перестать думать о том, что ты такого сделала в прошлой жизни, что Джинён с момента вашей первой встречи находится рядом, когда тебе нужна помощь. «Знаешь, Джинён, помоги мне лучше в другом…» — ты уже хотела в красках разрисовать следующую сцену, о которой думала, но из мечтаний тебя вырвал тихий стук в дверь палаты. Когда внутрь зашёл парень в кепке и чёрной маске, то тебе хватило секунды, чтобы понять, что рядом с тобой теперь — Бэ Джинён. «Обними меня…» — ты всегда считала объятие чем-то личным и недоступным другим. Когда хочешь получить энергию от чужого человека, обними его, прижми к себе, заключив в замок свои руки за его спиной. Насладись его присутствием, уткнись лицом в шею, искренне улыбнись, рассмейся — ощути то, как жизнь внутри тебя бурлит. Джинён стягивает кепку и маску, положив их на тумбочку у твоей больничной койки. — Твоя мама спустилась вниз, она не спала всю ночь. Сказала, ей надо перекусить. Его голос охрипший, словно он простыл. Ты забеспокоилась, когда он успел подхватить простуду? — Ты в порядке? — ты кивнула и приняла сидячее положении, подкладывая под спину подушку, чтобы было удобнее. — Мы все очень испугались. Погибших нет, пострадали многие, включая тебя. И даже нас. Твоя мама в порядке, отделалась только синяком на ноге, пока бежала. Джинён смотрел в сторону, пока рассказывал тебе эти подробности. Между предложениями были длинные паузы, словно он собирался с силами, чтобы продолжить. — Впредь не ходи на такие концерты, не стой за кулисами. Ты можешь пострадать в любой момент! Ты не успела уйти на безопасное расстояние от эпицентра происходящего, потому что вовремя не поняла, что происходит. — Джинён, а ты? С тобой всё хорошо? — парень молча кивнул и продолжил, мягко говоря, отчитывать тебя за неосторожность и невнимательность. Ты хотела пододвинуться к нему ближе, чтобы элементарно взять за руку и поблагодарить от чистого сердца за то, что спас тебя. Но парень опередил тебя — он наклонился и притянул к себе, заключая в крепкие объятия. От его тела исходил жар, руки покоились на твоей пояснице и иногда мягко поглаживали спину, он проводил кончиками пальцев по твоему позвоночнику и перебирал концы волос. — Береги себя. Ты была готова поклясться, что в тот момент, когда Джинён мягко гладил тебя по спине и произнёс эти слова, хотелось расплакаться. Хотелось разрыдаться у него в объятиях, потому что это нечестно — почему именно Бэ? Ты ведь помнишь все свои ощущения ещё только в августе, когда на твою маму вечно вешали ответственность за концерты этих молодых ребят. Хотя твоя мать в принципе никогда не занималась именно организацией. Только из-за «Wanna One» родительницу повысили. Только из-за этих парней ты могла позволить себе дорогие и удобные вещи, прогулки с друзьями каждые выходные, вкусные обеды в кафе возле школы — хорошую жизнь, которую никогда бы не узнала без их дебюта. Но, что самое главное, мама наслаждалась этим процессом. Ей нравились переговоры, встречи, организация, хаос, переполох, телефонные звонки, истерики звёзд — бесконечный замкнутый круг, в который её затянуло. И откуда твоя мать совершенно не хочет вылезать. Ей нравилось работать с молодыми артистами, но Джинён был тогда единственной проблемой. Даже не Даниэль, который еле успевал на репетиции, а то и вовсе не приходил. Не Джэхван, который в свободные минуты вечно всех отвлекал своим пением. Не Сонун, который слишком громко болтал по телефону с друзьями. Бэ Джинён. И сейчас ты понимаешь, что вся та ненависть была напрасной, излишней, ненормальной. Да, он опаздывал. Да, твоей матери делали замечания. Но благодаря ему, она всё ещё работает. Ты обнимаешь парня в ответ и прижимаешься к нему крепче, чувствуя то, как под больничной одеждой скрываются сотни, тысячи, миллиарды мурашек. Ты веришь Джинёну. Он старался приходить каждый день, но свободное время у него оставалось только поздно ночью. Трагедия, произошедшая на стадионе, стала переломным моментом для многих присутствующих. Для всех свидетелей того дня. Новости об этом разлетелись с сумасшедшей скоростью. И мелкая заметка о том, что Джинён спас дочь работницы компании и вовсе потерялась. Были и хорошие отзывы, и плохие, но не было никакого эффекта. Бэ оставался для всех всё такой же непримечательный. «Он обязан был её спасти, если оставался внутри. Любой бы так поступил» — нет. И ты это знаешь. У Джинёна была возможность убежать вместе с остальными ребятами, которые были заняты тем, чтобы помочь, кто был рядом с ними. Но Бэ побежал внутрь — в точку самого разгара пожара. И спас тебя. Ту девчонку, которая, пока она рядом с ним, всегда попадает в неприятности. И мелкие, и крупные — но попадает. Ты была так благодарна Джинёну. Тебе было совершенно плевать, что в день выписки из больницы, спустя две недели после случившегося, он не приехал сам, а отправил вам с матерью машину до аэропорта. Концерт отменили в Гонконге, перенесли его в Токио, решив провести там ещё один дополнительный. А тебе было плевать на место — лишь бы Джинён всё также оставался рядом.

***

Бэ приоткрыл окно и впустил ночной воздух внутрь. Прошёл год с той трагедии в Гонконге, но они вновь вернулись сюда. Один день позади, осталось ещё два. Голова немного проветрилась, а мысли постепенно куда-то испарялись, и парень улыбнулся. Этот город был другим, нежели родной Сеул или Токио, в котором они бывают очень часто. Гонконг — город неожиданностей и сюрпризов. Живой, бурлящий город, который никогда не стоит на месте. Люди здесь словно бессмертные, беззаботные — их ничего не заботит. Они живут сегодняшним днём и просто искренне радуются всему, что у них есть. Нет никаких вечных мыслей об уходящем времени, о старении, о кредитах, об ипотеке. Ничего этого нет. У них есть только сегодня и их личное «Я». Эгоизм, присущий людям с Гонконга, крайне полезен. И он не такой, как у большинства столичных корейцев. Они, безусловно, ставят себя на первое место, а возносят на пьедестал совсем другое. Семью. Людей вокруг себя. Близких. Родных. У них нет таких понятий, как «вагон уходящего поезда», «позднее замужество/женитьба», «старик». У них есть любовь и люди. Всё предельно просто. И они всегда находят на это время. А у Джинёна его нет. Ни времени, ни желания. Все тайные отношения заканчивались полнейшим провалом. И не потому, что вокруг все были виноваты, а Бэ один только такой несчастный и жаждущий любви. Нет. Просто люди бывают разные, а на то, чтобы влюбиться — Бэ нужно чуть больше времени, чем две недели. Однако каждый раз, когда всё вновь и вновь разваливалось, а у Джинёна больше не было сил склеивать своё сердце обратно по кускам, появлялась ты. Рядом с тобой было спокойно и умиротворенно. Было хорошо. Джинён любил звонить тебе поздним вечером после репетиций, выступлений, и вместо нескольких минут перерыва в бесконечном круговороте дня, он тратил всё на тебя. Звонил, писал, назначал встречи на заранее отпускные дни. Тебе было сложно отказать ему в такой просьбе — побыть рядом. Ты обещала ему, что останешься, даже если и просто, как друг. Как поддержка. Как надежное плечо. Было не сложно притворяться, что тебя устраивает быть ему другом. Но с каждым днём, когда он не замечал тебя и не смотрел, как на девушку, тебе становилось понятно, что этого никогда не случится. Ты поступила в частный университет в Улсане и очень редко прилетала на каникулы. Там у тебя началась другая жизнь. Джинён был популярным. Куда больше, чем раньше. И ты больше не беспокоилась, что его забудут. У тебя появлялись другие проблемы, парень, учеба, подработка — а Джинён всё оставался, наверное, самым лучшим в твоей жизни. Потому что ещё никто не вызывал в тебе такую бурю эмоций. Бэ сидел почти всю ночь, замирая от вида ночного Гонконга. Он знает, что ты не полетела в этот раз с матерью на концерт, а осталась в Сеуле с друзьями, возможно, и с парнем. Ты всегда умалчивала о своих отношениях. Парень тяжело вздыхает и смотрит на свой телефон. Только бы ты взяла трубку. — Алло? — тихо доносится по другую сторону. Джинён слабо улыбается и тихо выдыхает, словно ожидая сброса его звонка. — Привет, а я скучал… Ты очень нужна мне. Ты была рядом со мной всё это время. И я хочу, чтобы так было всегда.