Звучит как приговор

Мою большую часть работы составляют общие совещания Судей и всех желающих, у которых есть вопросы и предложения. Процедура обычно проходит следующим способом: заходит человек, называет свое имя и просьбу. Судьи и, конечно, я внимательно выслушиваем все, что говорит человек и только после того, как я одобрю разговор, Судьи могут приступать к обсуждению. Поскольку я Страж Правды и все помнят о моих способностях, то я почти мгновенно могу сказать враг этот человек или нет. Такое практикуется только в последнее время, так как стали появляться люди с более выдающимися способностями, чем раньше. Работа эта, честно говоря, не самая веселая, но не могу спорить с тем, что за нее довольно прилично платят по нынешним меркам. Пришла я к этой должности трудными путями, проходя все возможные профессии, которые встречались на моем пути. Это заняло около пяти-семи лет, так что к моменту моего вступления в должность Стража Правды я имела некий вес в обществе. Связи всегда были важны, так что таких связей у меня не мало. Есть, у кого просить помощи при необходимости. Самое главное мое правило на работе: внимательность и осторожность. Исходя из опыта предыдущих Стражей, я сделала для себя вывод, что одна ошибка и ты практически труп. На моих плечах лежит достаточно большая ответственность. Я что-то вроде «мамочки для Судей», как бы это глупо не звучало. Я не должна им позволить сказать лишнего не тем людям. Конечно, они одни из тех, кто пишут и принимают законы в государстве, но история дает не мало примеров, когда Судьи, забыв об их же собственных законах, нарушали их и пускались во все тяжкие. Тем более во времена резкого повышения и увеличения необычных способностей у людей, внимательность должна быть на все сто процентов. До конца еще никто точно не выяснил, какие на данном этапе возможны способности и всегда ли они проявляются сразу или спустя какое-то время. Вообще сейчас с научными центрами трудно. Пару лет назад Джордж Смит провел неудачный опыт над человеком с необычными способностями. Вообще эта идея не нравилась государству, так как подобные опыты проводить на людях не стоило. Так что ни научный центр, ни государство не оплачивали научное исследование Смита. Никто доподлинно не знает точно, что произошло со Смитом и его пациентом. Когда его нашли, то тело было обезображено до ужаса: руки и ноги изогнуты под неправильным углом, глаза провалилась в череп, живот распорот, а внутренних органов нет. Самое ужасное, что нашла его в таком состоянии дочь, которая, впоследствии, сошла с ума. Но самое интересное, что следов пациента Джорджа Смита и по сей день не обнаружено. Около двух месяцев все стражи и полиция были вынуждены врываться в дома людей, чтобы проверить есть ли подозрительная личность или же нет. И, разумеется, не трудно догадаться, что пациента не нашли. Так что с тех пор никто особо не решался продолжать изучать «необычных» пациентов. Но к нам стараются относится с пониманием и немного бояться, это видно и иногда немного обидно. Так что я особо не распространяюсь на счет своих способностей. Просто многие знают, что я Страж Правды им этого хватает. В моем подчинении почти все стражи города, кроме таких же высоких чинов, как и я сама. Так что работы непочатый край. На самом деле, если бы не мой отец, то не знаю, кем бы я и была по жизни. После смерти Криса я еще много лет плакала по ночам, была тиха и почти не разговорчива. Но однажды папа от этого устал и сказал, чтобы я взяла себя в руки. Ведь им было тоже не просто: я потеряла брата, а они любимого сына. Всем было не просто. А я своими ночными слезами лишний раз напоминала, что уже никогда не будет как прежде. Теперь меня ждало очередное собрание. Я досталась из кармана нашу последнюю с Кристофером фотографию. Мы тут такие счастливы. И не верится, что я когда-то могла смеяться и веселиться. Пора бы уже, спустя столько лет, этой проклятой ране затянуться.