Трудно быть королевой

Киара думала, что всё будет прекрасно ещё очень долгое время, после того, как она и её возлюбленный наконец смогли быть вместе, остановить войну между двумя прайдами и жениться. Она думала, что всё будет чудесно и прекрасно всегда и каждый миг. Но как же всё-таки она сильно ошибалась, когда через месяц Симбу, незаметно для всех, укусила ядовитая змея, а на следующий день весь прайд рано утром разбудил крик Налы полный боли и отчаяния, когда она не услышала сердцебиение своего мужа, тело которого было непривычно-холодным. Сколько же слез было пролито на похоронах всеми любимого короля. Киара же даже не смогла смотреть на то, как закапывают её любимого отца, ибо она, больше всех, даже Налы, прорыдавшаяся, утыкаясь в гриву своего мужа, даже зная, что этот миг рано или поздно наступит, всё равно боялась этого момента. Кову её всеми силами пытался успокоить, даря многочисленные поцелуи и объятия, но даже это не срабатывало. Наоборот, на душе у молодой львицы становилось только хуже от этого. Через неделю состоялась коронация и теперь молодые правители погрязли в дебри королевских дел. Теперь они стали проводить в сто раз меньше времени, проводя время вместе только ночью, и то это нельзя назвать провождением времени, ибо Киара чаще всего спала и разговаривала со своей матерью, боясь, что и та, точно, как и Симба, в один день покинет её. Киара уже стала со временем даже забывать, когда они с Кову в последний раз позволяли себе вместе беззаботно, словно дети, погулять и повеселиться или же в какой момент они окончательно перестали друг друга приветствовать, провожать и желать друг другу спокойной ночи, словно не родные или не знакомые друг другу.  — Милая, может давай пойдём, как в старые добрые времена, погуляем и порезвимся, пока у меня есть время? — спросил её однажды Кову. Она лишь грустно улыбнулась тогда, ибо, к своему же сожалению, она покачала головой и ответила:  — Прости, дорогой, но у меня сейчас охота. Может в другой раз? Молодой король лишь с печалью вздохнул, согласно кивнув, и неспешно пошёл в грот пещеры. В такие моменты Киаре больше всего хотелось броситься к мужу, поцеловать с улыбкой в губы и согласиться на заманчивое предложение пойти прогуляться куда нибудь, но она почти сразу же осекается, напоминая себе, что она не может вот так просто этого сделать, ибо она королева и у неё есть королевские дела. Вскоре же она об этом очень пожалела, когда Зазу с тревогой в голосе сообщил ей о том, что на Кову во время обхода свалилось дерево, упавшее из-за мощного удара молнии во время грозы. Во время бега к тому месту она всеми фибрами своей души молила богов, чтобы те не забирали её любимого мужа. К сожалению, похоже они её не услышали, ибо когда она наконец прибежала, то увидела лишь, истекающее кровью и на половину прикрытое деревом, тело Кову. И снова она с болью и отчаянием закричала в небо, будто проклиная всех только существующих богов, а затем обессиленно упала рядом с ним, чувствуя, как по щекам её реками текут мириады слёз. В этот момент ей казалось, что небеса требуют от неё только боль и слёзы. Снова её глазам приходилось смотреть на похороны близкого существа. Снова ей приходилось ронять на землю океан из слез и снова ей приходилось чувствовать, разрывающую её на части, боль. Всей душой хотелось расцарапать себе глаза, чтобы этого не видеть, так же, как и всей душой хотелось умереть, чтобы никогда больше не ощущать этой, до омерзения гадкой, боли, да и вообще не чувствовать абсолютно ничего. Но она не могла. Не могла, потому что она, черт возьми, королева! Она никак не могла понять за что Айхью её наказывает, если он, конечно, её вообще наказывает, ибо то, что он уже забрал у неё двух близких существ, не могла никак по другому назвать. Она правда старалась держать себя в лапах, быть более спокойней, не выходить из себя и не рыдать постоянно, но львицы будто специально добивались обратного. Например они практически всё время шептались за её спиной и иногда даже умудрялись с некой злорадной усмешкой пускать такие «шутки» про то, что «их молодая королева по своей собственной глупости не додумалась вовремя завести потомство», на что один или два раза, а может и больше раз, получили мощные, изредка когтистые, пощёчины от правительницы.  — Пусть знают своё место, — говорила она матери, когда та была удивлена таким зрелищем, — они ведь всё-таки даже и не догадываются какого это — терять близких. Витани зачастую даже пыталась ей помочь, отшучиваясь тем, что она просто чувствует перед ней долг за то, что она освободила её и остальных бывших аутлендеров от жаркой клетки в аутленде, где каждый день им приходилось с большим трудом выживать. А так же ей тоже было больно от того, что Кову, единственный оставшийся у неё родственник, погиб, поэтому она прекрасно понимала, что чувствует Киара и хотела её поддержать, но от этого Киаре, хоть она и пыталась показывать обратное, ничуть не становилось легче. Киара время от времени даже стала замечать, что иногда она была уж слишком жёсткой по отношению к львицам, но все её мысли об этом всегда сменялись горой королевских дел, ведь после трагической гибели Кову она стала править в одиночку и, соответственно, все дела, которыми должен был заниматься король, теперь свалились на её хрупкие плечи. Поначалу она даже думала, нет, точнее надеялась, что это просто дурацкий сон и что в один момент она проснётся и окажется в тёплых объятиях мужа, а рядом с улыбками будут лежать родители, но этого все не происходило и в итоге она смирилась с тем, что ей придётся всю оставшуюся жизнь, завалившись королевскими делами прожить не имея счастливой семьи и детей. С этой мыслью она прожила где-то целый год, пока однажды в её жизни не появился он… Это был, как казалось поначалу, самый обычный день, как и для жителей прайдленда, так и для молодой королевы. Киара, как обычно, рано утром встала и пошла на утренний обход границ. Но не успела сделать обход и половины границ, как увидела в километре от себя идущего к ней спиной льва. Такого… Такого до боли похожего на Кову… Как только у Киары в голове пронеслась эта мысль, то она сразу же сорвалась с места и побежала к этому льву с неописуемой надеждой на то, что это всё-таки и есть её любимый, а не очередной сон. Но каково же всё-таки было её удивление, когда лев повернулся и она, вместо ожидаемых темно-изумрудных глаз и чёрного аутлендерского носа, увидела ярко-голубые глаза и тёмно-розовый нос. А вместо имени «Кову», этот лев представился, как «Фарадж». Киара сначала опешила, но потом собралась и потребовала того, чтобы он незамедлительно убирался с её земель.  — Это Ваш прайд? — удивлённо спросил молодой лев на что в ответ получил положительный кивок, — Прошу извините, Ваше Величество, я не знал, что это чьи-то земли. Киара совершенно спокойно стояла и равнодушно взирала на него, мысленно удивляясь самой себе, как она могла так абсурдно верить в то, что этот лев может оказаться её погибшим мужем, которого похоронили прямо на её глазах!  — Ничего страшного, — говорила она, — а теперь я повторяю: уходите с моих земель.  — Ваше Величество, я понимаю, что это, наверное, будет звучать страно, но я Вас прошу, можно я останусь в Вашем прайде хотя бы нена…  — Нет, — отрезала Киара, что невольно удивило Фараджа. Он где-то целую минуту удивлённо стоял, но потом помотал головой и сказал:  — Но у меня нет дома. Я могу умереть от голода и обезвоживания.  — Мне всё равно, мне и дел по горло хватает, не хватало ещё в обязанности добавить пункт «следить за незнакомцем», — фыркнув, снова возразила она, а затем развернулась и пошла в сторону скалы предков.  — Хорошо, тогда давайте я просто буду ходить с Вами везде, чтобы Вы не отвлекались от своих королевских дел и заодно следили за мной? — предложил он такую идею, что заставило её остановиться и задуматься. Несколько минут она молчала, а затем, взвесив все «за» и «против», со вздохом повернулась к нему и ответила:  — Ладно, ты можешь оставаться. Затем молодая правительница и, обрадованный её ответом, лев пошли в сторону скалы предков. Затем Киара дала Фараджу немного отдохнуть.  — А он неплохой кондидант на роль твоего сердца и трона, — шутливо усмехнувшись, шепнула ей на ушко Витани. Киара лишь с усмешкой толкнула её в плечо. Прошло уже несколько месяцев и все сомнения Киары по поводу того, что Фарадж может быть плохим — медленно падали, ибо он не делал и не говорил ничего такого ужасного или даже плохого. Она даже в какой-то момент даже стала ему немного, но доверять и перестала в оба глаза смотреть за ним. Со временем эти оба общались, гуляли и проводили время вместе всё чаще и чаще. Один или пару раз Фарадж даже рассказал свою историю и теперь Киара знает, что он с детства был сиротой, а мачеха постоянно над ним издевалась, затем она долго не решалась, но всё же рассказала ему в ответ свою историю. Иногда они перекидывались друг с другом взглядами, а затем неловко улыбались и смущённо хихикали. Иногда они шутливо кусали друг друга за ухо, после чего, словно дети, играя в догонялки или во что нибудь ещё. Ни Киара, ни Фарадж не понимали из-за чего или почему, но их будто тянуло к друг другу, хоть они этого и не показывали. Они не придавали этому особого внимания, но когда в голове всё же появлялись мысли об этом, то Киара скидывала это всё на схожесть Фараджа с её погибшим любимым мужем, с смертью которого её разум окончательно не может до сих пор смириться, а сам Фарадж просто старался думать о чём-нибудь другом. Нала, что за всё прошедшее время успела от стресса из-за гибели мужа поседеть, с улыбкой каждый раз взирала на них обоих и иногда даже намекал дочери на то, что они с Фараджем прекрасно смотрятся вместе, на что Киара лишь с усмешкой закатывала глаза и переводила их разговор на другую тему. Спустя ещё один месяц молодая правительница и голубоглазый лев, как обычно сначала погуляли, а затем пришли на один высокий холм, легли рядом, но не совсем близко, друг с другом и стали разглядывать ночное небо, а точнее мириады красиво-ярких звёзд, раз за разом называя созвездия. В один момент, когда она назвала созвездие кролика, а Фарадж созвездие двух дерущихся за кусок мяса льва, у молодой львицы с улыбкой на мордочке медленно по щеке скатилась одинокая слеза, что не смогло укрыться от наблюдательного молодого льва.  — Ты чего? — немного обеспокоенно спросил он её.  — Да ничего, просто… — ответила она, вытерев слезу, а затем снова посмотрела на ночное небо, — Когда-то давно мы с моим мужем точно так же лежали на этом холме, смотрели на звёзды и точно так же назвали созвездие кролика и двух дерущихся за кусок мяса льва. Вот и вспомнила. Фарадж лишь кивнув в знак понимания, но не спешил отводить взгляд от неё. Киара это заметила и тоже посмотрела на него. Несколько минут они смотрели друг на друга, пока Фарадж наконец с улыбкой не спросил:  — Знаешь, что я уже давно хочу тебе сказать? Киара лишь коротко отрицательно покачала головой, а затем удивлённо распахнула глаза, когда молодой лев ласково лизнул её в щёку со словами:  — Ты мне нравишься, Киара. Дочь Симбы застыла на месте где-то на несколько минут, явно раздумывая над его словами, но потом всё же с милой улыбкой ласково лизнула его в щёку в ответ.  — Ты мне тоже нравишься. Ни одна львица или другой любой зверь из прайдленда не мог скрыть своего восхищения при виде их молодой правительницы в паре с таким весёлым львом. Киара, с мурчанием прижимаясь к черно-каштановой гриве своего парня, была даже рада этому, как, собственно, и Фарадж.  — Они нужны друг другу, без своей второй половинки у каждого из них будет пустая пустота внутри, — говорила Нала своей подруге, наблюдая за ними. Впрочем каждый из них обоих был согласен со старой львицей. Но вот у Фараджа изредка появлялись какие-то сомнения по этому поводу, которые постоянно из него выбивались как только он видел свою возлюбленную. В один день, а точнее будет сказать — в одну ночь, Фарадж, дождавшись пока все уснут, выбрался из главной пещеры прайда, затем выбрался из самого прайда и, иногда осматриваясь назад на, вдалеке ведневшуюся, скалу предков, шёл прямо по направлению к тёмным и мрачным, точно слоновье кладбище, землям. Зайдя в одну пещеру он вздрогнул, когда внезапно в глубине темноты пещеры блеснули где-то семнадцать пар зловещих ярко-кровавых и ярко-ядовито-зеленых глаз.  — Ты всё разузнал? — спросил его хриплый мужской голос. Фарадж в ответ лишь положительно кивнул.  — Отлично, — с неким злорадством и усмешкой сказал голос и молодому льву даже на несколько секунд показалось, что в темноте блеснули белоснежно-острые клыки. Через минуту из темноты наконец вышел большой свирепый лев с многочисленными зажившими шрамами по всему телу, — Тогда выкладывай. Фарадж лишь вздохнул и рассказал этому льву всё, что только смог узнать о прайдленде во время проживания там. Каждый присутствующий в этой пещере слушал его с ехидно-злорадной ухмылкой, иногда перешептываясь друг с другом.  — То есть у них есть только пятнадцать львиц и ни одного льва? — спросила одна львица, на что получила положительный кивок.  — Это же просто отлично, — сказал темно-серый лев, а затем посмотрел на всех, — завтра на рассвете будем нападать. Все львицы в унисон с довольным оскалом зарычали. В это время Фарадж вышел из пещеры, лёг на плоский булыжник. Пол ночи он никак не мог заснуть, ибо в душе его разрывало чувство вины, ведь он не всю правду рассказал Киаре о своей жизни. Он не рассказал ей к примеру о том, что он на самом деле был специально отправлен в прайдленд, чтобы там всё разузнать, а затем всё рассказать своему прайду.  — Нет, я не могу всё вот так оставить… — прошептал он и, встав, на всех порах побежал к прайдленду, а затем и к скале предков. Уже был где-то рассвет, поэтому он вовремя остановился и побежал к северной границы прайдленда, где сейчас Киара должна была вести патруль. Добежав туда и остановившись возле самой Киары, которая явно была удивлена его появлением, он быстро начал рассказывать о своём вранье ей и всем остальным и то, что уже совсем скоро его родной прайд должен напасть на прайдленд. Киара стояла на месте и не могла пошевелиться от шока. В глазах её блеснули слезы от понимания того, что лев, которого она любила даже, наверное, больше, чем Кову, смог так с ней поступить.  — Киара, милая, я понимаю, что вино… — говорил Фарадж, но замолк, когда Киара внезапно полоснула его когтями по щеке.  — Не смей называть меня «милой», предатель! — рявкнула она на него, чувствуя, как по её щекам текут горячие слезы, — Я тебя любила всем сердцем и думала, что ты тоже… Аргх… Уходи с моих глаз!  — Киара, я знаю, что виноват, я это осознаю, но теперь я хочу всё исправить, — говорил он, не обращая внимания на жгучую боль в щеке, — Я тоже пойду в бой.  — Не надо, мы и без тебя прекрасно справимся, — прошипела она с ядом в голосе и поспешила к скале предков, но молодой лев преградил ей дорогу.  — Я правда хочу помочь, — повторил он. Киара лишь фыркнул и обошла его со словами:  — Если хочешь помочь, то не мешай. Но Фарадж её не послушал. Во время битвы он тоже бился, как и остальные. Киара поначалу ему постоянно напоминала, что он предатель и что ему нечего здесь делать, но потом всё же сдалась и продолжила биться. Несколько часов эта кровавая битва шла и ни прайдленд, ни напавший на них прайд не хотел сдаваться, но все прекрасно понимали, что так вечно продолжаться не может, а так же и то, что прайдлендеры побеждают. Всё шло ровно до того момента, пока Киару с лап не сбила мимо пробегающая львица, а затем та упала и, открыв глаза, с ужасом увидела перевернутым взглядом, что к ней с злорадным оскалом приближается главарь враждебного прайда. А когда этот лев был всего в двух метрах от неё с уже предварительно поднятой когтистой лапой, то не успел он ничего сделать, как на него со стороны напал Фарадж. Киара уже хотела ему помочь, но вместо этого стала отбиваться от львицы, которая на неё напала. Вскоре битва наконец закончилась. Киара уже хотела подбежать к лежащему к ней спиной Фараджу, который похоже победил того свирепого с лёгкой улыбкой думая, что тот просто решил отдохнуть, но как только она повернула его морду к себе, то поняла, что он бессознания. Незамедлительно Киара, собрав все свои силы, положила возлюбленного себе на спину и побежала на всех порах баобабу Рафики. Там он осмотрел молодого льва и заодно молодую правительницу.  — Ну что с ним, Рафики? — обеспокоенно спросила дочь Симбы у старого шамана, параллельно осматривая взглядом Фараджа. Тот лишь вздохнул.  — Ну, крайне серьёзных повреждений нету, но ему нужно отдохнуть, как проснётся я сразу же сообщу Вам, моя королева, о его самочувствии, — ответил Рафики.  — Хорошо, и Рафики… — сказала она и перевела на него взгляд, — Можешь оставить нас… Ну, наедине? Шаман лишь с лёгкой улыбкой кивнул и оставил её наедине с голубглазым львом. Киара несколько минут смотрела на Фараджа, а затем сказала:  — Фарадж, — на её глазах блеснули слёзы, — прости меня, я не хотела, чтобы так случилось. Из-за меня ты в таком состоянии. Из ее глаз потекли ручейками слезы.  — Я прошу тебя, не уходи, — всхлипывая, продолжала говорить молодая королева, — я признаю, что была не права, ведь ты спас мне жизнь… Я, я… — она замолчала на миг, — Я люблю тебя! И Киара положила голову на лапы и обессилено расплакалась. Так продолжалось довольно долго, пока львица не почувствовала мягкое прикосновение к своему плечу и нежный голос сказал:  — Я тоже люблю тебя, моя милая Киара. Она подняла глаза и увидела, что он смотрит на нее. Королева на радостях бросилась обнимать его. А Рафики, который из-за угла наблюдал за той картиной со стороны, только улыбнулся: наконец-то у Киары будет счастье, на которое она вполне заслужила.