Невидимые друзья

      Когда Исландия утверждал, что ему не одиноко, Норвегия упорно не желал в это верить.  − У многих детей есть выдуманные друзья, это пройдет, − говорил Кетиль, беря надувшегося младшего братика на руки и целуя его в порозовевшую на морозе щечку. – Важнее те, кто рядом и кого ты видишь. Если бы ты мог общаться с эльфами, я бы тоже видел твоих приятелей, но их нигде нет.        Эмиль мотал упорно головой, забавно тяжело вздыхая. Его снежная челка падала на рассветного оттенка большие задумчивые глаза. Ничего не понимают они, все, кто рядом. Именно с ними он был словно один на всей планете – тихий, необщительный малыш. Только Мистер Пуффин безмолвно мог поддержать своего хозяина.  − Они существуют. Но они никому не покажутся, кроме меня, − говорил каждый раз через долгую паузу Исландия и просил Норвегию поставить его обратно на землю. Северный маг лишь грустно улыбался, выполняя его просьбу и пожимая плечами. Ну что с ним сделаешь, с этим строптивцем? Кетилю казалось, что тот всё время упрямится ему назло, и его это ужасно расстраивало. А Эмиль всего-то говорил о том, во что действительно верил. Зато не верили ему, но его это не сильно беспокоило.        Он убегал бродить один среди лавовых полей, шумных водопадов и горячих гейзеров. На берегу, где бушевал океан, величественный и грозный, но благосклонный к своему юному другу, Эмиль махал застывшему навеки семейству троллей, тянущих за собой такой же окаменевший, как и они сами, корабль. Как жаль, что когда-то первые лучи утреннего солнца погубили их, но как красиво и печально было любоваться жадными ледяными волнами, омывающими ступни этих гигантских скал*.        Посидев среди облизанной холодным океаном гальки, мальчик шел дальше, неся на светлой макушке мирно дремлющего тупика. Он доходил до первого же огромного валуна, что попадался ему на пути, и очень тихо, будто боясь, что услышат чьи-то посторонние любопытные уши, начинал нашептывать около него имена. Много имен. Они повторялись раз за разом, пока ярко-голубые светящиеся доброй улыбкой глаза не возникали прямо перед его личиком, а ласковые женские руки не обнимали его хрупкое детское тельце.  − Здравствуй, маленький. А мы тебя ждали, − это была Катрин, хозяйка небольшого домика поблизости, живущая с мужем Петером и оравой ребятишек, которые теперь бегали вокруг с веселым смехом и радостными восклицаниями приветствовали Эмиля. Сигмар, Нёккви, Оула, Сара − все эти круглые озорные мордашки и не пересчитать. Исландия едва заметно улыбался им в ответ, позволив девушке увести себя в дом и угостить вкусным ужином.        Прозрачность маленького окошка была потревожена сплетенным холодом кружевом. За ним – белая гладь и тишина, только парочка низкорослых крепких лошадок мирно паслась во дворе. Катрин расчесывала волосы мальчика деревянным гребешком, пока он наблюдал за возней ее детей на полу и изредка переводил взгляд на улицу, высматривая высокую фигуру Петера, возвращающегося домой с уловом. Его бледно-фиалковые глаза всё ещё хранили улыбку на самом своем донышке. Ту чистую, счастливую улыбку, за которую старший братик Норвегия всё бы отдал, лишь бы увидеть её.        Но Норвегия никогда не узнает и не поймет. Потому что никогда не увидит. Хотя, возможно, будь он здесь неподалеку, смог бы расслышать в звенящей тишине нежный певучий голос матери, баюкавшей своих уставших за день пастрелят, засыпающих в теплых кроватках. Колыбельная пропитывала воздух сонной вязкостью и теплом. С губ Исландии раз за разом слетало белое облачко пара, растворяясь в полутьме: он шел прочь от уютного гостеприимного домика, слушая удаляющиеся звуки чужого пения. Когда дверь совсем вдали едва уловимо скрипнула, Эмиль обернулся и замер на месте. Его взгляд стал таким же холодным, как пустое снежное поле перед ним. Дом исчез. − Их зовут хульдуфоулк**. Я их спрятал, и ты не сможешь их увидеть. Так я сохраню место, где чувствую себя действительно счастливым.       Тихий шепот вздрогнул и замер одиноким эхом. Мистер Пуффин спал на плече белокурого юноши, бредущего в темноте по недавно выпавшему приятно шуршащему снегу. Над его головой сиял загадочно далекий космос, ставший вдруг немного ближе.       Когда Исландия утверждал, что ему не одиноко, никто не верил. Но он всегда знал одно: если тебе что-то по-настоящему дорого, держи это в тайне от остальных.