Тульпа

— Слушай, а чего ты такая пуганая? — А? — Бэ. Чего пуганая такая? Мотаешь башкой туда-сюда… — Надо так. — Надо, говоришь? Ну-ну. В деревне уже спрашивают, кто ты. Откуда притащилась, значит. Подозревают. — И? — И ничего. Мне уже самому интересно. Как там тебя… — Тульпа. — Тульпа. И кто такое прозвище тебе дал? Значит-то оно что? — Сама дала. В зеркало глянула — вижу, вот оно. Типа… типа друг я. Знаешь, в башке твоей тупой голос когда звучит, который твой, но не твой — это она и есть. Тульпа, значит. Страшная штука! — девушка наконец-то оглянулась на собеседника, прекратив осоловело вертеть головой. — И чего ты ко мне привязался? — Так мы ж на охоту вышли, — хмыкнул тот в ответ, сдернув с плеча ружье и нацелившись прямо перед собой. То ли в нее, то ли нет. Ветер закрутил листья зеленым вихрем, и Тульпа рывком ушла в сторону, почувствовав, что земля выскальзывает у нее из-под ног. Лес. Бесконечный, протянувшийся во все стороны. Ни входа, ни выхода. Есть одна дорога — и та ведет до Деревни, которая стала настоящим пристанищем посреди пустыни Зоны. Вокруг — ни души, только где-то каркают вороны да бегают свиньи. Дикие, конечно же. — Фиговая охота. Рюкзак есть? Ягод хоть соберем, — девушка сдернула с куста малины несколько ягод, бросив их в холщовый мешок, прихваченный специально для них. — Вернее, их и так соберем. А вот кора всякая… — Мы тебе что, зайцы? — Хуже, сталкеры, — покривила Тульпа лицом, пересеченным кривым шрамом. От лба до подбородка тянулась рваная диагональная линия. Иногда она шутила, что так чистила картошку, что пырнула себя ножом. И ей особо не верили, но и в дела не лезли. Жуткая в своей отстраненности, эта девушка вообще мало с кем контактировала, отсиживаясь то на охране входа-выхода, то на чердаках, выкидывая из них листья да вороньи гнезда. Падальщиков здесь недолюбливали. Иной раз чей тайник находила, припрятывая его содержимое себе в карманы. Ей этого не прощали, но и делать с этим ничего не собирались. Изредка Тульпа мрачной тенью выбиралась в лес, обычно с кем-то в паре. Там ей нравилось куда больше. — Не любишь наш народ? — хмыкнул Виталя, до этого пытавшийся ее разговорить, а теперь смирившийся с тем, что не выйдет. Он ножом соскреб немного коры с наполовину сгнившего дуба, кинув ее в рюкзак. — С чего бы? Люблю. — А что говоришь так? — Не нравится мне другое говорить. Темное это. — Так откуда ты притащилась-то? — Издалека. С Большой Земли, веришь? Только я ее не помню. — Как это? — По голове ударили. Отшибло, — Тульпа дергано обернулась к нему, уцепившись пальцами за край трухлявого древесного ствола.– Такое бывает в Зоне. У вас здесь все не как у людей. А я их люблю, а не… вот это все. — Так почему назад не идешь? — Виталя срезал еще и белый гриб, осмотрев его со всех сторон да отправив следом за корой. — А куда идти? Доков нет, денег нема. Ружье вон есть, и то разваливается. Да и не мое оно. — А чье? — А я что, спрашивала? Сталкерша двинулась вперед, бросая перед собой болты. Лес становился гуще, а это означало только одно: нужно было держать ухо востро. Как-никак, они здесь были не единственными охотниками и в любой момент могли стать жертвами заглянувшей на огонек химеры или бандитов, тоже вышедших на прогулку за едой. Как-никак, в Зоне рацион был скуден, поэтому все крутились как могли. Военные сажали картошку и хранили бесконечные ряды консервов на складах. Деревенские жили огородами и лесами, охотились на диких свиней. Кто-то даже ворон стрелял. Купить колбасы или хлеба было сложно, но армейские иной раз с удовольствием меняли свои рационы на что-то свежее. Так и жили. Хорошо, что новые сталкеры часто притаскивали с собой что-то съестное. Тульпа даже как-то целую банку сгущенки получила в пользование, предложив вместо нее целый магазин патронов для автомата, подобранный с мертвеца. — Ты мародеришь, да? Когда успеваешь-то. Я тебя вижу только на посту, — Виталя продрался через куст дикой крапивы, даром что куртка защитила его руки, после чего предложил: — Может, этого тоже соберем? На суп хватит. — Воды нет почти. Не на чем. Но… давай. Хуже не будет. Девушка подобрала с земли пару старых костей и, поморщившись, кинула их в аномалию, что тут же подняла их в воздух и с громким хрустом смяла в комок, отправив последний прямо в небо. Еще немного ягод, лопухов, одуванчиков и всего такого, что в сытое время никогда бы не заинтересовало ни одно из сталкеров. Не было среди них таких отшельников-кулинаров, способных неделями жить без мяса на одной только траве. А приходилось. Кто-то думал, что Зона — это охота за деньгами, стрельба и адреналин в крови. Для Тульпы, как и для большей части укоренившихся здесь людей, Зона была бесконечной деревней, в которой что ни день, то смерть. — Когда уже дождь будет? — Виталя подобрал пару еловых шишек, закинув их в рюкзак, после чего оглянулся, взглядом проследив тушкана, исчезнувшего в траве. — Из реки воды не похлебаешь. А колодцы копать… смысла нет, один черт уносятся на другой край земли. — Не знаю. Много болтаешь. Сегодня даже собрать ничего не удается. А жрать нечего, понимаешь? Там сидит двадцать человек. Мы выбрались, Миха с Цинком в другую сторону потащились, Ульяна с Егором меняться на пост ушли. А остальные у моря погоды ждут. Идиоты. — Вчера другие выбирались. — И не нашли нифига. Хотя нет, Клим приволок собаку, вру. Побыли корейцами всем селом, — поморщилась Тульпа, припомнив дрянной вкус не самого свежего мяса вперемешку со старой картошкой. — Но тогда новых не было. А сейчас — пять человек. Кто со Свалки, кто еще откуда. Даром, что в общак скидывают что достали. Иначе совсем труба бы была. — А ты чего хотела? Бася была поварихой — и та ушла. Когда перебило всех. Страшный выброс был, если застала. — А ты тогда где был? — В походе, где ж еще. А ты? — В Баре. Потом ноги в руки взяла — и свинтила оттуда до прихода мерков. На Свалку. Там в Депо хорошо было. Уютно. А потом, как сил поднабралась, вернулась на Кордон. Здесь я нужнее. — Так ты… то есть, в этом была какая-то цель? — невольно выгнул бровь Виталя, приостановившись, чтобы посмотреть Тульпе в обезображенное лицо. Хотя хуже его шрам все равно не делал, скорее даже добавлял жуткому образу девушки долю перчинки. — Ты ж ненавидишь сталкерню, не? — Терпеть не могу, — согласилась та без тени улыбки. — Но что поделать? Возвращаться назад было сложно. КПК с трудом ловил сеть в чаще леса, изредка еще и выключаясь. Сталкер забыл его зарядить, а Тульпа и вовсе не имела такового, отмахиваясь от расспросов. Она уже достаточно поговорила. Покосившийся забор, старые дома, сидящие тут и там люди. Со стороны дороги послышался веселый крик — это Ульяна, шебутная девушка со стрижкой-ежиком, вскинула вверх кулак. За ней тащился привычно тихий Егор с бренчащим бутылками рюкзаком. Цинку и Михе удалось вернуться раньше, и последний старательно стискивал зубы, пока местный доктор, недавний выпускник меда, штопал его бедро, на которое пришелся собачий укус, прямо на улице. У костра. — Живы все? — Виталя поспешил к ним, в то время как Тульпа спустилась вниз, в подвал, начав выгружать все найденное лично ей. Травы в одну стопку, какие-никакие коренья в другую, ягоды в третью. Все должно было быть отсортировано. Чтобы никто ничего не перепутал не дай бог. — Слышала? Сегодня дождь намечается, — хлестануло по слуху девушки знакомым голосом, и она замерла, устало сглотнув и потерев занывший левый висок. — Слышала. Ты чего здесь забыл? Нет, я рада, конечно, не думай. Давно не виделись. Тысячу лет. — Да пара дней прошла. Я заглянул. Дождь, сама понимаешь. — Не каркай. А то… прокаркаешь. И не будет ничего. А мы ждем, — Тульпа тряхнула головой, резко обернувшись и не увидев уже никого. Разве что чья-то ладонь легла на ее плечо, хотя сзади точно никто стоять не мог — там были одни только ящики. — Не прокаркаю. Как ты? — Не особо. Но… еще протянем. Ружье вот нашла. Будет с чем на посту стоять. А когда-то мы с тобой на нем стояли. На посту. Помнишь? — Как такое забыть. Может, еще постоим. — Может. Так голова болит… знал бы. Не помнишь, куда я аспирин положила? Но на этот вопрос никто ей не ответил. Только жгучий след от такой знакомой ладони россыпью ноющих нервов остался ныть на не раз выбитом плече.