Жажда крови

Хельсинг добрался до нужной комнаты, в которой теперь жило целых три клона: Эль-Бобо, Ховен и Зомби. Невольно ему подумалось, придётся ли команде подыскивать место для сна Перцу. Наверняка Революционеры не найдут полноценное место для проживания в этот же день, да и фабрику исследовать тоже придётся долго. Что ж, по крайней мере, проблема эта казалась мелкой и несерьёзной. У Хельса было задание и поважнее. Рассказать Ховену и Эль-Бобо о победе над Диктором — самом важном событии за всю историю существования команды. Как и всегда, он не чувствовал ни капли желания разговаривать с тореадором и скорее беспокоился о том, что очередная беседа лишь ухудшит его положение. Но выбора не было. Лидер медленно добирался до штаба, а Хельсинг, как его заместитель, обязан был оповестить оставшихся в штабе о таком знаменательном событии. Он открыл дверь и разу заметил, как двое сидящих в комнате клонов устремили на него свои взгляды. Хельсинг же мгновенно устремил свой на Ховена, чтобы бессмысленно не рассматривать Эля. Тот открыл рот и уже собирался было что-то сказать: может быть, попросить Хельса с ним поговорить, а может, узнать, почему он объявился один, — но он заговорил первым, чем заставил тореадора замолчать. «Я пришёл сообщить вам очень важные новости. Остальные скоро вернутся, а мне пришлось поспешить в штаб, чтобы не сгореть на солнце. Прошу вас внимательно меня выслушать», — такими было его заявление. Эль-Бобо прикрыл рот, а Ховен закивал, не проронив при этом ни слова. Хельс удостоверился, что оба готовы выслушать его так внимательно, как он попросил, и наконец начал рассказывать о случившемся. — Мы смогли справиться с Диктором. В ближайшее время его стоит кристаллизировать, если это возможно, или найти иной способ избавиться от тела. Уже сегодня вечером мы отправимся на фабрику, если не произойдёт непредвиденных обстоятельств. Попробуем поискать кристаллы погибших Революционеров и других клонов, которых мог сделать Диктор для будущих экспериментов. Вероятно, попытаемся найти там способ избавить меня от вампиризма. Может быть, даже уделим время, чтобы подтвердить или опровергнуть теорию Флэша о том, что Диктор спасает мир, пусть и жестоким способом. После этого мы начнём искать новое место для жилья. Оставаться в штабе навечно нам точно не стоит. Вас устраивает такой расклад событий? — на удивления спокойно для рассказа о победе над Диктором поведал о случившемся Хельсинг. — О, разумеется, — добродушно ответил Ховен. — Я очень рад слышать, что команда наконец одержала победу. И пусть мне, к сожалению, не удалось принять участие в главной битве... По крайней мере, я смог присмотреть за Эль-Бобо. Ничего плохого не произошло, и он чувствует себя хорошо. Верно, Эль? — в ответ тот неуверенно закивал. — О, и я чуть не забыл. Как невежливо с моей стороны. Он ведь хотел кое о чём с тобой поговорить. Возможно, сейчас не самое подходящее время, но, пока другие не вернулись в штаб... Вероятно, вам стоит побеседовать наедине. — О, нет-нет-нет! — взволнованно воскликнул Эль, чем вызвал у Хельсинга лёгкие подозрения. — В смысле, да, я хочу кое о чём поговорить, но это не настолько важно. Честно. Это можно отложить на потом. Сейчас более важным будет просить что-нибудь другое! Например, как прошло сражение с Диктором? Вам было трудно? Никто не погиб? Что там с Перцем? Члены команды сильно ранены после такой битвы? Да, эти вопросы определённо куда более важны, чем странные разговоры! — он нервно посмеялся, отвёл взгляд и мысленно поругал себя за такую отвратительную попытку лгать. Тореадор заранее догадался, что если Хельсинг и захочет рассказать ему всё вместо допроса, то только потому, что не желает ввязываться в странные разговоры. — Хм, — тот с лёгким подозрением посмотрел сначала на Ховена, а затем и на Эль-Бобо. — Что ж, могу тебя обрадовать. Все остались живы. Однако не стану отрицать, что многие поранились. Я бы помог им, но мне пришлось бежать в укрытие, пока не наступил рассвет. Шрам, Флэш и Перец пострадали, поэтому и идут довольно медленно. И... Похоже, что Перец всё же возвращается в команду. Он оказал огромную помощь в борьбе с Диктором. Если бы не его пламя, вряд ли бы кому-то удалось разбить особый щит Диктора. В итоге, когда он пропал, и этот безумец полностью ослаб, я оказался возле него и выпил всю кровь, которую только мог. К сожалению, это может вызвать один... неприятный эффект. Поэтому, как только остальные вернутся и излечатся, я попрошу Флэша прибежать туда и попытаться превратить Диктора в кристалл. Если не получится, работы будет больше. Не хочу лишний раз пугать вас, но в таком случае Диктор может превратиться в абсолютно неразумного вампира. Впрочем, не думаю, что всё настолько плохо и эта ужасная вещь произойдёт, — высказался он, при этом не отвечая на вопросы Эль-Бобо, а объясняя обоим Бобам как произошедшее, так и дальнейшие действия. — А ты так спокойно об этом говоришь... — подметил музыкант. — Рад ли ты нашей победе, Хельсинг? Или же тебе абсолютно всё равно? Честно признаться, я ожидал от тебя более яркой реакции. Разумеется, для тебя несвойственно столь открыто проявлять эмоции, но ты едва реагируешь на такое знаменательное событие. Точно ли ты в порядке? — Конечно. И я очень рад тому, что мы достигли главной цели. Возможно, когда-нибудь я попробую выразить эмоции боле явно. Но сейчас... Хм, — Хельс прервался, не успев договорить фразу. — Кажется, кто-то пришёл. Я пойду проверю. Если хотите, можете составить мне компанию. Он направился прочь из комнаты, чтобы проверить, кто наконец добрался до убежища. Ховен направился за ним, а вот Эль-Бобо предпочёл остаться на месте. «Ты иди. А я... Ну, Хельсинг не очень-то хочет меня видеть, так что останусь тут. Да и стыдно как-то перед героями-Революционерами показываться, хотя сам я ничего толкового не сделал, даже за штабом не приглядел», — с поддельной улыбкой произнёс он. Музыкант мог бы его переубедить, но вовремя вспомнил, что лишние споры лишь заставят Эля сильнее усомниться в себе. Если ему требовалось время, чтобы подумать о чём-то в одиночестве, Ховену не следовало его отвлекать. Он побрёл за Хельсом один, со спокойным, но вместе с тем добрым выражением лица, чтобы продемонстрировать Революционерам свою радость и при этом не показаться навязчивым. На пороге уже стояли Зомби и Перец. Они довольно быстро справились с телом Диктора, так что в итоге перегнали раненых Шрама и Флэша. Зомби с радостью помог своему кумиру дойти до укрытия, но другие два клона заверили, что точно справятся сами. Хельсинг внимательно выслушал всё, что они сказали, но отметил, что ему очень нужен Флэш. Для важного дела, которое не следует откладывать. Сам он ушёл за исцеляющим устройством, чтобы помочь Бобам залечить раны. Если Зомби почти не пострадал во время сражения, то вот Острому лечение было так же необходимо, как Шраму и Флэшу, которые ещё не подошли. Хельсинг вновь ловил себя на мысли о том, что всё становится как нельзя лучше. Если он начинал новую жизнь, то первые её минуты продлились неплохо, без лишнего беспокойства. Острый тем временем поближе рассмотрел Ховена. Да, он запомнил, как этот клон красиво играл на пианино, но всем своим видом демонстрировал, какой он высокомерный. Шрам уже успел рассказать ему, что поначалу музыкант именно таким и был, а меняться начал совсем недавно. Зомби, когда они обогнали КБ и Флэша, подтвердил его слова. Перец сомневался, что с лёгкостью поладит с таким клоном, как Ховен. Но после всего, через что он прошёл, и после того, как показал себя далеко не лучшей личностью, он знал, что нет смысла ругаться на другого члена команды за такой необычный характер. Он подошёл к музыканту поближе и с дружелюбной, пусть и немного кривой из-за боли улыбкой, протянул ему руку. «Меня зовут Перец. А ты, кажется, Роберт, да? Рад познакомиться или вроде того», — лёгкой усмешкой произнёс он. «О, эм, мне тоже, — музыкант пожал Острому руку. — Так уж вышло, что я слышал о тебе довольно много плохого. Но надеюсь, что мы сможем поладить и не поругаться друг с другом». Тот тихо посмеялся, услышав его слова. Было ожидаемо, что Революционеры рассказали новичку о нём далеко не самые лучшие вещи. Останься он таким же, как прежде, уже бы разозлился из-за этого. Но теперь Перец мог признать, что совершил множество таких вещей, за которые его хорошим и не прозовёшь. Теперь он намеревался исправиться, а дружба с Бобом, которого спасли без него, помогла бы в этом деле. «Знаешь, на самом деле я люблю классическую музыку. Я в этом уверен. Так что мы должны поладить», — заверил он Ховена. Даже если он звучал, как идиот, он знал, что должен произвести хорошее впечатление на того, кто никогда не видел его добрую сторону. Зомби тепло улыбался, глядя на то, как Острый хотя бы пытается кому-то понравиться, а не оскорбляет его и не хвастается своими достижениями. Но диалог между ним и Ховеном так и не продолжился, ведь Хельсинг вернулся с исцеляющим устройством. Обоим пришлось отвлечься от разговоров. И вот уже совсем скоро Перец был излечён. Он почувствовал огромное облегчение и уверенно кивнул головой. Затем Хельс вылечил и Зомби, пусть он и отделался только парой царапин. «Можете пройти в комнату. Роберт, отведи их. Я дождусь Шрама и Флэша», — попросил он. Музыкант послушался и позвал обоих клонов за собой. Хельсинг же остался ждать. Терпеть до момента, когда Диктор очнётя и озвереет, он не желал, а оттого надеялся, что КБ и Скоростной вернутся как можно быстрее, перетерпев всю боль от ран. Так и произошло. Хельсу пришлось ждать недолго, и совсем скоро Шрам и Флэш показались в укрытии. Медлить он не стал, так что вылечил обоих до того, как они успели произнести хоть слово. Огромная рана на груди лидера наконец пропала, как и мелкие царапины. Скоростной также ощутил, что его боль ушла. Хельсинг подошёл к нему поближе с серьёзным выражением лица. «Пожалуйста, возьми кристаллизатор и отправляйся к телу Диктора. Нам следует побыстрее от него избавиться, пока он не восстал в виде неразумного вампира. Я не уверен, что Диктора можно превратить в кристалл, но мы должны попробовать. А ты обладаешь достаточной скоростью, чтобы справиться с этим быстрее всех. Надеюсь, команда может на тебя положиться», — твёрдо произнёс он. Тому оставалось разве что послушаться. «Спасибо, Хельсинг, — поблагодарил его Шрам, когда Флэш отправился на новое задание. — Но если ты знал, что после такого твоего укуса Диктор может превратиться в такое жуткое существо, тебе стоило предоставить нам расправу над ним. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь», — строго подметил он. Лидеру совсем не хотелось, чтобы Диктор вновь угрожал команде, теперь в ещё более жутком виде. Конечно, арсенал Хельсинга, с помощью которого можно было бы одолеть вампира, оставался и в новом укрытии, но это вовсе не значило, что он может так легко создавать для команды очередную жуткую угрозу. Хельс же заверил его, что всё будет в порядке. Даже если кристаллизация не сработает на Дикторе, клоны смогут его одолеть. Больше он беспокоился о том, что Флэш может подвести и сбежать с телом Диктора. Впрочем, он успел спасти КБ от смерти, а значит, не должен был предать команду вновь. — Эм... Хельсинг? — услышали вдруг оба голос. Обернувшись, они увидели Эль-Бобо. — Эль, что-то случилось? — поинтересовался Шрам, пусть тореадор и звал вовсе не его. — Выглядишь взволнованным. — Ну, я хотел поговорить с Хельсингом! Наедине. Хельсинг, ты можешь уделить этому разговору немного времени? Я постараюсь не... — Эй, ребята! — теперь уже голос послышался со стороны выхода. Спустя миг к клонам подбежал довольный Флэш. — Угадайте, что? Всё получилось! Разбивать кристалл я не стал, а то мало ли он вам для чего-то нужен. В общем, вот он. Держи, Шрам. Он протянул лидеру кристалл, в который превратился Диктор. Тот несколько отличался от кристаллов Бобов и не имел яркого цвета. Он получился прозрачным, ведь даже не содержал в себе никакой способности. Шрам успел предположить, что никакое устройство экспериментатора не смогло бы должным образом отсканировать его и расписать о нём информацию. Если Диктор прописывал данные для Бобов изначально, то его собственные наверняка не были заложены ни в один прибор. Однако КБ это совсем не беспокоило. Он не стал разбивать кристалл учёного при всех и положил его в карман, но понял, что после того, как они полностью закончат с остальными делами, он наверняка без зазрения совести избавится от Диктора раз и навсегда, без возможности восстановить его. В отличие от Флэша, он бы вряд ли пригодился клонам. — Что ж, замечательно, — ответил Шрам Скоростному. — Ещё одной проблемой меньше. Значит, теперь остаётся только ждать вечера. Тогда и отправимся на фабрику. Так что, Хельсинг, не беспокойся. Мы не оставим тебя здесь. Если ты готов, мы можем превратить тебя в кристалл, когда отыщем специальное устройство на фабрике. Я попробую убрать твой вампиризм, если это возможно сделать таким способом. Конечно же, я не могу с полной уверенностью утверждать, но я знаю, что Диктор мог по-разному менять клонов. Значит, у него должны быть устройства, предназначенные для такого. Если мы сможем изменить твоё физическое состояние отдельно от всего остального, ты снова станешь человеком. Если же нет, тебе придётся остаться вампиром. Я не могу рисковать твоим состоянием только для того, чтобы убрать вампиризм. Никто не будет рад, если ты таким образом погибнешь или всё забудешь. — Я понимаю. Но я готов к риску. Конечно, вампиризм во многом помог мне и чему-то научил меня, но даже так я не готов навсегда распрощаться с полностью человеческой жизнью, без нужды в постоянном утолении жажды и с невозможностью бывать на улице днём. Думаю, вы и сами не хотите, чтобы я продолжал высасывать чужую кровь. К тому же, вряд ли в большом мире я так же спокойно найду для себя... жертв. Впрочем, если вампиризм совсем нельзя будет убрать, мне придётся смириться, — немного печально подметил Хельсинг. — Возможно, мы сможем проверить, работает ли это вообще, на кристалле Вампира. Да, того самого, который превратил меня в себе подобного. Конечно же, он мог быть упырём и сразу, но без специальных приборов мы и не узнаем. — Что ж, тогда решено, — согласился КБ. — О, и... Эль-Бобо, ты, кажется, хотел что-то сказать Хельсингу, верно? — О, я лучше потом скажу. У нас ещё много важных дел, так что не буду вмешиваться, пока все заняты, — Эль поймал на себе недовольный взгляд Хельса. — Или ты... Очень хочешь, чтобы я поговорил с тобой именно сейчас? — Нет, это необязательно. Приходи, когда действительно будешь готов. Эль тихо удалился, а Хельсинг даже не проводил его взглядом. Его проблемы подходили к концу, и он не намеревался возвращать их с новой силой, бессмысленно засматриваясь на Эль-Бобо. Теперь он желал дождаться вечера и затем отправиться со всей командой на фабрику. Больше не страшась того, что дроны отправят кого-либо на фабрику. Не думая о том, как спрятаться от Диктора, ведь он умер. Конечно, дроны по-прежнему были оснащены опасными для Хельсинга ультрафиолетовыми лучами, но без Диктора он чувствовал, что легко с ними справится. А остальные помогут. Клонам больше не придётся уворачиваться от телепортирующих лучей. Даже если они попадут в капсулу, легко разобьют её, и Диктор уже не сможет превратить никого из них в кристалл, чтобы потом избавиться навсегда. Что за отличная перспектива для всех! Хельс не смел разрушить этого из-за нелепых навязчивых чувств. Шрам и Флэш, переговариваясь, удалились. Наверняка ушли в мастерскую, чтобы обсудить дальнейшие планы. Ховен, Зомби и Перец находились в спальне, а Эль-Бобо уже к ним вернулся. Хельсингу стоило отправиться к лидеру и поговорить с ним о следующих заданиях. Как заместитель, он всё ещё не мог отлынивать и стоять на месте, пока КБ обсуждает важные планы. Ещё и с бывшим предателем... Хельс уверенно кивнул самому себе и направился следом за ними, чтобы помочь. Звучало куда лучше очередного погружения в свои мысли. Хельсингу давно следовало избавиться от этой глупой привычки, которая так серьёзно отвлекала от работы. Новая жизнь и расставание с Революционерами — особенно с Эль-Бобо — могли этому способствовать. «И ты не посмеешь ничего испортить в самый последний момент», — пригрозил он себе. Затем Хельс наконец зашёл к Шраму и Флэшу.

***

Время шло. Ховен и Перец долго переговаривались, пытаясь узнать друг друга получше. Зомби рассказывал ему о том, как проходила жизнь в штабе, пока он отсутствовал. Порой Эль-Бобо тоже вступал в разговор, но быстро замолкал. Добавить ему было нечего, да и сосредотачивался он совсем на другом. У него уже дважды не получилось поговорить с Хельсингом. Не вышло подобрать слова и подходящий момент... Ховен порой намекал ему, что стоит просто попробовать снова, но тореадор не переставал сомневаться. Всё, что он пытался делать — это заучивать собственные слова, которые он скажет Хельсу, и предполагать, что тот ответит. Просчитывать разные варианты... Если бы Эль был силён в этом, наверняка приобрёл бы побольше уверенности. Но ему представлялись разве что провальные попытки раскрыть правду. Очевидно, Хельсинг не стал бы так легко делиться с ним самыми сокровенными чувствами. Особенно после того, как они сильно отдалились. А вот самому ему не пришлось просить никого из клонов вновь одолжить кровь. Той, что он выпил утром у Диктора, оказалось достаточно. Поэтому теперь, когда тёмный вечер наконец наступил, он готов был выступить вместе с остальными Бобами и отправиться на фабрику, чтобы исследовать её. Хельс прихватил пушку и предупредил сидящих в комнате клонов, что они вот-вот покинут укрытие и завершат миссию, проверив BobSoc и закончив разбираться с разными мелочами. Спорить не стал никто — даже в прошлом грубый и вспыльчивый Перец. Революционеры взяли такие же пушки, чтобы в случае чего отбиваться от дронов. Пусть при телепортации в капсулу они бы и не погибли, никто всё ещё не хотел отставать от других, попадая под луч и оказываясь затем вдали от остальных. Острый, впрочем, предпочёл ограничиться своей огненной силой и не растрачивать оружие. Лидер попросил его прихватить два других устройства: кристаллизирующее и с обратным действием. «Что ж, надеюсь, все готовы, — твёрдо произнёс Шрам, когда Бобы оказались возле выхода из укрытия. — Можем не торопиться — всё равно угрозы никакой нет. Дронов тоже можно не бояться, но по возможности постарайтесь им не попадаться. Лишний раз разделяться будет неудобно. Пушки, как и всегда, помогут с ними справиться. Хельсинг, ты будь особенно осторожен. Их ультрафиолетовые лучи всё ещё представляют для тебя опасность. Если нам удастся избавить тебя от вампиризма, тебе больше не придётся об этом беспокоиться, но мы всегда можем столкнуться с дронами по пути в кабинет Диктора, — он получил уверенный кивок со стороны Хельса и поглядел на Перца. — Перец. Твоя огненная сила невероятна. Но постарайся ней не перебарщивать. Если на тебя прольётся вода, ты пострадаешь. А мы можем обжечься из-за обилия огня. Надеюсь, ты сможешь ко мне прислушаться», — лидер постарался звучать спокойно, чтобы тот не подумал, будто на него снова злятся. «Да уж постараюсь!» — усмехнулся Перец. С обсуждениями было покончено. Шрам позвал клонов за собой, и они вышли на улицу. Как лидер и сказал, они могли не торопиться. Такой лёгкий поход в BobSoc, без лишней суеты и беспокойства, всё равно удивлял Революционеров. Ещё совсем недавно они торопились, чтобы подоспеть вовремя, крались и почти всю дорогу молчали, чтобы их не засекли камеры. Теперь же они могли расслабиться, а также поболтать по пути на фабрику. Шрам и не думал запрещать им этого теперь, когда опасность больше не угрожала. Он и сам был совершенно не против поговорить с клонами. Так он выслушивал рассказы Перца о словах Диктора. Тех самых, о спасении мира. А Флэш подмечал, что тоже слышал нечто подобное. Лидер решил, что попытается найти информацию об угрозе, когда они доберутся до BobSoc. И если окажется, что это правда, он придумает собственный план, как её предотвратить. Зомби порой присоединялся к разговору и заваливал Перца вопросами о том, каково же ему пришлось, когда он стал работать на Диктора. Тот честно признавался, что у него почти не оставалось выбора. Разгневанный на команду, он не мог сражаться дальше, и когда Диктор отловил его, Острый мог либо согласиться на его сделку, либо сразу же умереть. И он согласился, уверенный, что ярость поможет ему отомстить всем, кто посмел унизить его. Но временная обида не помогла. Он не только никого не уничтожил, но и вскоре осознал, что вовсе не сможет сделать этого. В особенности с самим Зомби, который всегда дорожил им. «Я уже показал себя ужасным человеком. Если бы я убил тебя, не думаю, что самому себе простил бы. Я пытался себя заставить, ранил других, но в итоге... Нет, я так и не смог сделать того, чего пожелал, будучи в ярости», — печально разъяснял он, вспоминая, как безжалостно атаковал всех, кроме дорогого ему Зомби. Если бы он не попросил Бобов перебраться в другое место и не помог бы в битве против Диктора, наверняка его не простили бы так просто... Ховен с Эль-Бобо тоже о чём-то переговаривались, но Хельсинг, который шёл неподалёку, не прислушивался к их словам. Пока он оставался вампиром, для него несложно было засечь любой негромкий шум. Но он намеренно не делал этого, чтобы не услышать ничего лишнего. Если тореадор что-то говорил о нём, он не желал этого знать. В каком-то смысле Хельс наслаждался одиночеством, пусть и шёл с остальными, не отставая от них. Возможность позабыть о вампиризме и всём, что произошло из-за него, была уже так близка... Возможно позабыть об Эль-Бобо была близка! Об этой позорной, грешной влюблённости, которая никогда бы не появилась, не стань Хельсинг вампиром и не попробуй его кровь, такую особенную. И пусть дело было не только в этом, он всё ещё считал главной причиной влюблённости вампиризм. Человеком он бы такое не допустил. Но тут его голову посетила абсолютно безумная мысль. «Но если мне удастся избавиться от вампиризма... Что произойдёт, если я попробую кровь Эль-Бобо? Мне понравится, хотя я буду уже человеком? Или же я испытаю отвращение, что должно быть вполне естественно? Почему-то теперь кажется, будто я должен это узнать. Если, конечно, я вообще вернусь в человеческую форму и если он успеет пораниться, — Хельсингу очень не хотелось этого делать, но он устремил взгляд на Эль-Бобо. — О чём же ты заставляешь меня думать... О, нет. Нет, это не его вина. Я снова отвлёкся — вот в чём дело. Это мои мысли слишком много вращаются вокруг Эль-Бобо. Сам он этого, наверное, даже не подозревает. Или подозревает, поэтому так хотел со мной поговорить... Впрочем, если бы он заподозрил такое, наверное, не стал бы откладывать настолько важный разговор. Но зная Эль-Бобо... Он вполне мог просто не набраться смелости открыто высказать предположение. Он не такой настойчивый, как Роберт. В любом случае, о его намерениях я узнаю, когда он наконец найдёт время, чтобы раскрыть свои мысли», — решил в итоге он и наконец отвёл взгляд. А совсем скоро клоны добрались до фабрики. «Пройдём через потайной ход, как и всегда. По крайней мере, мы помним, как дойти до нужного места оттуда, где выйдем. Исследовать фабрику будем, когда разберёмся с делами в кабинете Диктора», — кратко объяснил Шрам и первым забрался внутрь потайного хода. Остальные по очереди прошли за ним, насколько бы тесно им не было. Полное завершение их главной миссии было слишком близко, чтобы Революционеры жаловались. Так они и проникли внутрь: сначала КБ, за ним Флэш, потом Перец, Зомби, Эль-Бобо, Ховен и Хельсинг, который так и остался замыкать ряд. «Вот уже и потайной ход. Совсем скоро мы попадём в кабинет Диктора. Там всё и решится», — успокаивал он себя. Если его судьба и могла решиться, то только в тот самый момент. Он должен был протерпеть ещё немного.

***

Весь оставшийся путь Бобы почти не разговаривали друг с другом, больше сосредоточившись на предстоящих задачах. По дороге к кабинету Диктора они успели столкнуться с дронами, но быстро расправились с ними, чтобы не терять времени. Никто больше не боялся и не ощущал неуверенность при подобных столкновениях. В итоге добрались до нужного места Бобы почти без происшествий. Зацикливаться на уничтожении дронов никто из них не стал: это казалось скорее обыденностью, мелкой и незначительной помехой на пути к полноценной свободе. И совсем скоро Шрам уже сидел на месте Диктора, прямо за панелью управления, удерживая в руке кристалл Вампира. Ему осталось только разобраться, как эта панель работает, и вернуть состояние клона, которого никто из Революционеров давно не видел, в его первичное состояние. Если, конечно, он не был упырём изначально. «Так, пока постарайтесь меня не отвлекать. Я должен сосредоточиться. Всё-таки мне никогда не приходилось делать с клонами ничего подобного. Хельсинг, если хочешь, можешь составить мне компанию. Твои советы могут быть полезны», — предложил Шрам. Хельсинг спокойно согласился и подошёл к лидеру поближе. Вместе они и стали разбираться в управлении этой огромной панелью. Остальные стояли в стороне и тихо переговаривались. Ховен и Зомби открыто беспокоились: они никогда не знали Вампира и не предполагали, чего ожидать от него. Даже если Шраму и Хельсу удастся вернуть его в человеческом виде, каким он себя покажет? К счастью для них, остальные начали шёпотом рассказывать им о своих воспоминаниях о Вампире. Как хороших, так и плохих. Порой КБ просил их быть потише, и они ненадолго замолкали. А затем снова возвращались к переговорам. — Так, хм-м... Да, вот! — воскликнул Шрам, когда кристалл наконец удалось отсканировать, и он увидел данные о Вампире. — Система знает, что это за клон. Дата создания, физическое состояние, эмоциональное состояние... Судя по всему, эти два пункта всё же идут отдельно. Надеюсь, мы сможем откатить физическое состояние отдельно от морального, чтобы не повредить его воспоминания. Осталось только понять, как это сделать. Попробую прочитать про физическое состояние побольше. Тем более здесь написано, что оно нестабильно. Наверняка вампиризм здесь и имеется в виду, — предполагал он. — Главное — узнать, возможно ли вообще откатить состояние клона к более раннему. Пусть Диктор и создал нас таким образом, мы всё-таки не просто компьютерные программы, которые можно различным образом перепрограммировать. По крайней мере, мне так кажется, — холодно отвечал Хельсинг и следил за действиями лидера. Тот решительно пытался узнать, как отыскать более подробную информацию о Вампире. — Если с ним всё-таки не возникнет проблем, мы сможем вернуть к нужному состоянию и меня. К тому самому моменту, когда я ещё был человеком. Если здесь вообще присутствуют специальные... точки для отката, если так можно выразиться. — Они говорят такие сложные вещи... — шептал Эль-Бобо, пока Шрам и Хельс не слышали. — Я начинаю беспокоиться. Вдруг ничего не получится? Мне совсем не хочется, чтобы Хельсинг страдал, и дальше оставаясь вампиром. — Да не бойся ты так, — заверил его Перец. — Зная этих двоих, они быстро во всём разберутся и найдут выход из ситуации. Мне кажется, что даже если ничего не получится здесь, они придумают что-нибудь ещё, но не оставят ситуацию так. В любом случае, пока всё идёт не так уж и плохо. Эй, Флэш. А ты часом ничего об этом всём не знаешь? Мне вот Диктор о создании клонов толком ничего не рассказывал, кроме всей этой путаницы со способностями. А что насчёт тебя, куда более близкого его помощника? — усмехнулся он, но тут же поймал на себе недовольный взгляд Флэша. — Да ладно тебе. Я тебя не обвиняю. Это факт, что ты работал на него дольше меня. Тебе он мог рассказать больше, чем мне, разве нет? — Ладно-ладно, — отрезал тот. — Но на самом деле о создании клонов я тоже ничего не знаю. Диктор, очевидно, слишком умён, чтобы посвящать Бобов в такие тайны. Даже если те пытаются ему помочь. Так что здесь я ничего подсказать не могу. — Хм-м... — прозвучало со стороны Ховена. — Программы, откат... Я совсем не разбираюсь в подобных терминах, но почему-то предполагаю, что меня Диктор успел поменять ещё до нашей с вами встречи. — Ты это о чём? — удивился Зомби. — Ты про то, что рассказывал мне? Про сомнения в своём характере? — вспомнил Эль. — Да. Именно об этом. Вы ещё не слышали моих сомнений, но я предпочту вас не беспокоить. Тем более проблема начинает уходить. Нам лучше быть потише и не отвлекать Шрама и Хельсинга, — музыкант посмотрел пристально в глаза тореадора. — Не забудь поговорить с Хельсингом, когда всё наладится. У тебя уже дважды не вышло. Так нельзя. Иначе совсем упустишь шанс и никогда не узнаешь, что же у него на уме. Тогда вам обоим будет хуже. Не бойся проявлять настойчивость, хорошо? — А разве с Хельсингом что-то не так? — не понял Зомби. — Он, конечно, в последнее время особенно замкнутый, но... Я думал, это естественно, ведь ему не нравится, что он вампир. — О, так ты не заметил, — усмехнулся Флэш. — Но очевидно, что он что-то скрывает. Так скрывает, что не замечает, как это выглядит со стороны. А связано это именно с Эль-Бобо. Что ж, мне и самому интересно, во что это всё выльется. — Многое же у вас произошло, пока меня не было, — с похожей усмешкой отметил Перец. — Это даже неожиданно. Я думал, всё проходило относительно как всегда. А вы в итоге... — Нашёл! — радостно воскликнул Шрам, из-за чего не дал Перцу договорить. — Это всё-таки возможно. Его состояние можно отмотать к, похоже, моменту создания. Не уверен, что на стоит так рисковать, но мы не узнаем, можно ли помочь клонам, если не попробуем. Так что придётся попытаться. Учти, Хельсинг: если с Вампиром ничего не получится или получится сомнительно, я не буду рисковать и проделывать то же самое с тобой. Не хочу кого-либо терять после победы, — строго предупредил он Хельса. — Я готов ко всему, — заверил его тот. Шрам запустил необходимый процесс. Раз уж физическое состояние не влияло на эмоциональное, как и на воспоминания клона, лидер посчитал, что нет ничего страшного в его откате к такому давнему моменту. Остальные подошли поближе. Они плохо разбирались в работе панели и мало что понимали среди всех запутанных надписей, но надеялись, что сработает. Что удастся избавить от вампиризма сначала этого Боба, а затем уже и Хельсинга, который ждал этого так долго. Эль-Бобо неуверенно улыбался и порой поглядывал на него, но тот совсем не обращал внимания. От этого тореадор отчаивался на некоторое время, а потом вновь заставлял себя загореться хотя бы лёгким оптимизмом и не показывать членам команды свою печаль. Революционеры победили Диктора! Он не смел демонстрировать им ненужное уныние. Не сейчас. Процесс же завершился. Большой экран над панелью ясно прописал, что физическое состояние Боба вернулось к исходному. Эмоциональное — не изменилось. «Получилось! Теперь осталось превратить его из кристалла обратно в себя, и мы посмотрим, точно ли всё хорошо. Перец, подай устройство», — приказал КБ. Перец возражать не стал и сделал так, как тот сказал. Лидер забрал кристалл Вампира и аккуратно положил его на пол. Бобы разошлись, чтобы не помешать. Теперь внимательнее всех наблюдал за происходящим Хельсинг. Как только он увидит, что Вампир уже не соответствует своему имени и вновь является человеком, он тут же потребует у Шрама, чтобы кристаллизировал его и проделал с ним то же самое. Никакого больше вампиризма. Никаких больше проблем. Вот о чём он снова думал, пока из сияющего от луча устройства кристалла появлялся такой знакомый ему клон. И вот... клон предстал перед ними. Перец невольно заслонил Зомби рукой на тот случай, если обезумевший вампир вздумает напасть. Вот только никакого вампира, кроме, разве что, Хельсинга, рядом уже не было. Тот превратился в самого обычного Боба, с человеческим цветом кожи и обыкновенными ушами, уже не напоминающими таковые у летучей мыши. Клыки отсутствовали, да и глаза тоже вернулись к прежнему виду. Клон больше не сверлил жутким взглядом каждого, на кого успевал посмотреть. Наоборот, всё, что в его взгляде замечали Революционеры — это удивление. Было очевидно, что Боб не знал, что и думать. Что делать и что сказать окружающим его клонам... А в особенности его поражал вид Хельсинга. Того самого своего врага, которого он хорошо запомнил и которого укусил, чтобы показать ему, какова жизнь вампира на самом деле. — Можешь так меня не разглядывать, — спокойно отчитал его тот. — Да, я теперь в самом деле вампир. Да, из-за твоего укуса. Да, я понял, какова жизнь упыря. Но теперь мы победили Диктора и сможем вернуть меня к человеческому обличию, как вернули тебя, — отстранённо объяснил он, до сих пор не желающий дружелюбно общаться с тем, кто превратил его в вампира. — О, я понимаю, — клон поднялся с земли. — Что ж, спасибо, что излечили меня. И что смогли вернуть к жизни, — даже человеком он всё ещё разговаривал безэмоционально и не внушал особенного доверия. — Скажи, ты не против хотя бы временно называться Вампиром и дальше? Так мы, по крайней мере, сможем как-то к тебе обратиться, — предложил Шрам. — Хм-м... — ему пришлось немного подумать перед тем, как ответить. — Хорошо. Пусть так, — к счастью для клонов, он согласился. — Замечательно. Что ж, тогда снова попрошу всех разойтись. Хельсинг, готовься, — Шрам вернулся за панель управления, подготавливаясь к следующему заданию. — Перец, дай кристаллизатор Эль-Бобо, а сам забери это, — он протянул Острому устройство с обратным действием. — Надеюсь, Эль, я могу на тебя положиться, и ты выполнишь процедуру аккуратно. — К-конечно! — дрожащим голосом произнёс тот. Перец передал кристаллизирующее устройство Эль-Бобо, а сам забрал у Шрама другое и отошёл подальше, чтобы не мешать. Другие тоже разошлись. Флэш позвал Вампира и предложил рассказать ему о том, что он пропустил. Тот согласился, сдержанно, как всегда. Тореадор тем временем встал напротив Хельсинга и дрожащей рукой направил на него нужный прибор. Он нервно сглотнул и мысленно отругал себя за лишний страх. Но Хельс смотрел на него совершенно нейтрально. Нет, не просто нейтрально. Бесчувственно. «Не бойся. Просто сделай это, если хочешь, чтобы я снова стал человеком», — кратко произнёс он и встал в более расслабленную позу, чтобы придать Эль-Бобо уверенности. Тот кивнул и наконец заставил себя нажать нужную кнопку. Луч попал в Хельсинга, и он зажмурился, после чего почувствовал, как силы покидают его. Давно он не ощущал подобной потери сознания. Но он не жалел. Хельсинг превратился в тёмный, как глубокая ночь, кристалл. Эль-Бобо взял его дрожащей рукой и, вместо того, чтобы сразу отдать Шраму, принялся разглядывать. Забеспокоился о том, что лидер узнает о нём что-то, чего не следовало бы. Что процедура пойдёт совсем не по плану, и Хельсинг потеряет память. Не вспомнит потом, кто такие Революционеры, кто такой Эль-Бобо и кто такой он сам. «Эль, пожалуйста, поторопись. Не стоит так тянуть», — попросил вдруг Шрам, из-за чего тореадор наконец опомнился. У него не оставалось выбора, кроме как исполнить приказ. Руки всё ещё дрожали, а волнение не проходило, но Эль побрёл к КБ. Всего пара метров, ничего особенного, ничтожное расстояние, но именно здесь случилось нечто неожиданное. Из-за своего волнения Эль-Бобо оступился. По случайности он выронил кристалл из рук, из-за чего чуть ли не все клоны воскликнули: «Эль!» Шокированный Эль в последний миг выбросил из рук кристаллизатор и повалился на пол, чтобы схватить кристалл. Тот не приземлился на ладонь идеально и задел её острым концом, отчего на ней образовалась небольшая рана. Эль-Бобо испуганно отдышался и торопливо осмотрел кристалл, стараясь не запачкать его кровью: никаких трещин на нём не появилось. Вот что было самое главное. Остальное тореадора не беспокоило. «П-прости, Шрам! Я правда не знаю, как это случилось, я обещаю, что больше так не забеспокоюсь и не уроню его! — дрожащим голосом начал оправдываться он. — В-возьми его...» — он потянул руку вверх, и Шрам молча выхватил кристалл. Эль-Бобо тихо поднялся с земли и, разочарованный в себе, ушёл подальше, чтобы не мешать. Лидер покачал головой. От Эля он такой неосторожности совершенно не ожидал. Даже сейчас вспыльчивый Перец или частенько расслабленный Зомби ещё могли из-за неаккуратности выронить кристалл, но Эль-Бобо... Похоже, Шраму стоило доверить эту работу Флэшу или Ховену — довольно внимательному и осторожному клону. И всё же, кристалл Хельсинга не пострадал, так что КБ мог приступить к работе. Он проделал всё то же, что и при работе с Вампиром. Совсем скоро минимум информации о нём открылся лидеру. Как и у Вампира, физическое состояние у Хельса стабильным не было. Но кое-что удивило Шрама куда больше. Когда он взглянул на графу эмоционального состояния, то заметил, что она тоже указывает «нестабильно». Он сразу же заинтересовался, почему это могло произойти, и хотел уже было прочитать, что произошло с Хельсингом и что он упустил. «Шрам, постой! — выкрикнул вдруг Эль-Бобо, чем остановил его. — Я... не думаю, что стоит вот так влезать в мысли Хельсинга. Если бы у него было что-то настолько серьёзное, он бы наверняка скрывать не стал и попросил помочь ему. А если он этого не сделал, нам явно не стоит разглядывать его воспоминания и чувства. Давай лучше ограничимся тем, что избавим его от вампиризма. А если вдруг окажется, что ему нужна помощь и с... эмоциональным состоянием, мы вернёмся сюда и подумаем, что можно сделать. Если что, когда он вернётся, я с ним поговорю и попробую узнать о его проблемах. Я обещаю! И в этот раз не подведу!» — клялся он, чтобы загладить свою вину за то, что чуть было не разбил кристалл Хельсинга. Шрам несколько мгновений пристально смотрел ему в глаза, будто выискивая ответы на вопросы, что посещали его мысли и что он не решился высказать при всех. «Что ж, так уж и быть. Тогда я надеюсь, что ты сможешь добиться от него правды», — строго ответил Шрам и уже не притронулся к графе, что гласила об эмоциональном состоянии. Как и с Вампиром, он сразу перешёл к физическому и запустил необходимый процесс. Клоны принялись ждать. Эль-Бобо внимательно рассматривал экран и выжидал, пока всё закончится. Совсем скоро Хельсинг нова станет человеком. Он будет так счастлив! И Эль не сможет сдержать радости, увидев, как хорошо он себя чувствует. На это он надеялся. Об этом мечтал. Оптимизм начал медленно возвращаться к нему, и он не смел упускать этого чувства. «Давай же, давай же, Хельсинг, пожалуйста! После всего, через что ты прошёл, ты должен быть счастлив!» — мысленно упрашивал Эль-Бобо. А затем... Процесс снова завершился, теперь уже с кристаллом Хельсинга. Шрам взял его и аккуратно положил на пол. «Перец?» — позвал он того, кто держал нужное устройство, и тот вновь отдал его. Лидер времени не терял и разу использовал прибор. Бобы с интересом наблюдали за происходящим. Они давно знали Хельса и не могли стоять в стороне, пока исполнялось одно из его самых ярких желаний — превращение обратно в человека. Эль-Бобо сдерживался, чтобы не плакать, а заодно прятал раненную руку, на которой всё ещё образовывалась кровь: повреждение, оставленное острым концом кристалла, оказалось серьёзнее, чем ему показалось сначала. И тореадору очень не хотелось, чтобы Хельсинг видел, как он поранился из-за собственной глупости и невнимательности. Если это и случится, то точно не сразу после превращения в человека. «Ну же...» — всё ожидал Эль нужного момента. Наконец... Хельсинг вновь предстал перед ними. Он схватился за голову, но тут же вспомнил, что произошло. Его избавили от вампиризма! Он внимательно осмотрел руки и убедился, что они уже не выглядят такими же бледно-серыми, как раньше. Притронулся к ушам — тоже были человеческими. Попытался прислушаться и понять, получится ли уловить бурление крови в чужих венах. Ничего. Самые далёкие звуки тоже не достигали его. Никаких больше клыков и жажды крови... Невероятно. Лишь таким словом он смог мысленно описать произошедшее. Он в самом деле вернулся к человеческой форме! Всё получилось, программа не дала сбой, но при этом он помнил всё, что успело с ним произойти. Именно об этом он и мечтал. Несмотря на все оставшиеся проблемы, он сдержанно улыбнулся. — Спасибо, Шрам, — искренне поблагодарил он лидера. — О, и тебе, Эль. За осторожность. — О, эм, н-ну да... — Эль нервно посмеялся. — Не стоит меня благодарить. Я не был таким уж осторожным. Переволновался и чуть не уронил твой кристалл. В последний момент, конечно, поймал, но в итоге... вот, — он показал Хельсу окровавленную левую ладонь, чем ненадолго удивил его. — Ты больше не вампир, так что не думаю, что тебя это как-то привлекает, но... В общем, просто хочу сказать, что самое важное сделал Шрам. — Вот как... — он подошёл к Эль-Бобо поближе и провёл пальцами по его ране. Тот тихо прошипел от боли. — Прости. Просто будь осторожнее в следующий раз. Шрам, что теперь? Будем наконец исследовать фабрику? — Разумеется! — провозгласил КБ. — Думаю, теперь мы можем разделиться. В случае чего возвращаемся в кабинет Диктора или на крайний случай в проекцию. Да, Вампир... После такой вот помощи и тебе, и Хельсингу, мы планировали проверить фабрику. Вдруг здесь ещё спрятаны кристаллы Революционеров или важные вещи. Можешь составить компанию Роберту? Думаю, ты уже успел с ним познакомиться. — Конечно, — сухо ответил тот. — Отлично. Я пойду с Флэшем. Перец, ты с Зомби. Хельсинг и Эль, вы идёте вместе. Эль-Бобо хотел с тобой поговорить, так что отправлять вас вместе будет более удачно, — предупредил лидер Хельсинга прежде, чем тот успел возразить. — Пойдём! Можете идти в любом направлении. Только будьте поосторожнее. На всякий случай. Шрам и Флэш удалились. Перец и Зомби тоже покинули кабинет. Ховен и Вампир также ушли. Эль-Бобо улыбнулся Хельсингу и позвал его за собой, после чего выбежал в коридор. Хельс немного помедлил и убедился, что тореадор не подглядывает за ним. Потом взглянул на свою ладонь, слегка испачканную кровью Эля. «Должен ли я... — он быстро вспомнил о желании проверить, что же случится, если он попробует кровь, будучи человеком. — Это может быть рискованно. Или даже безумно. Но я знаю, что, пусть вампиризм и исчез, чувства всё ещё остались. От них так просто не бежишь. Так значит ли это, что его кровь даже сейчас...» — не завершив мысль, он рискнул. Попробовал кровь. Попытался разобраться, что же чувствует, ощущая во рту её вкус. Всё ли потеряно? Или человеком он испытывает отвращение к собственному безумному поступку? Однако ощущения были... неоднозначными. Больше не являясь вампиром, Хельсинг не чувствовал такого же удовлетворения, как раньше. Но с другой стороны, что-то приятное всё равно засело глубоко внутри. Это пугало Хельса. Он ведь не должен был и дальше... Нет. Нет, вампиризм не был главной причиной, почему он так привязался к Эль-Бобо. Это ужасное состояние пропало, а вот кровь тореадора он всё равно свободно попробовал. Даже не испытал отвращения. Попытался, но не вышло. Знал, что если заставит себя говорить о том, как это было мерзко, каждое слово будет звучать наигранно. Он крепко сжал руку в кулак, будто готов был ранить до крови её, опустил голову и стиснул зубы. Наверняка бы вот-вот упал на колени, если бы Эль не вернулся. «Эй, Хельсинг! Пойдём. Я... вижу, что ты переживаешь. Поэтому я и хочу с тобой поговорить», — тихо произнёс он с едва заметной улыбкой. Хельс медленно последовал за ним. Он не смел сказать Эль-Бобо о том, что сделал с его кровью. А тот, в свою очередь, не спешил об этом спрашивать. Обоим следовало сосредоточиться на важных поисках, как поступили все остальные. Но они не могли. Хельсинг продолжал смотреть на свою ладонь, на которой совсем не осталось крови. Эль шёл впереди и даже не замечал его странных действий. «Прошу, лучше не стоит со мной разговаривать, — мысленно молил тореадора Хельсинг. — Это ничем хорошим не закончится. Лучше всего для нас будет покончить с заданием и разойтись навсегда. Чтобы я ушёл туда, где не буду вспоминать ни о тебе, ни о твоей крови, ни о чём. Ведь я даже без вампиризма превратился в нечто отвратительное. Никакой нормальный человек не среагировал бы на чужую кровь так, как это сделал я. Разве что такой... грешник, как я», — в очередной раз он напомнил себе, кем является. — Знаешь, Хельсинг... Когда Шрам просматривал информацию о тебе, там было сказано, что твоё эмоциональное состояние нестабильно. Я очень хотел с тобой обо всём этом поговорить, а работа с твоим кристаллом лишь подтвердила, что у тебя есть проблемы. И я бы очень хотел, чтобы ты мне о них рассказал. Ты давно от меня отдалился, не проявляешь рядом со мной эмоций и порой говоришь при мне жуткие фразы, вроде того, что тебя привлекает моё тепло или кровь... Но это ведь ненормально. Даже другие начали замечать, что с тобой что-то не так. Флэш заметил. Так может, ты всё же поделишься? Если хочешь, я никому об этом не скажу! Я умею хранить секреты! — с улыбкой он оборачивался и дружелюбно глядел на Хельсинга, но тот не отвечал тем же. — Я... Не думаю, что могу так легко поделиться подобным. Это слишком позорно. И сам ты будешь не рад всё это услышать. Не хочу беспокоить тебя. Я уверен, что справлюсь с этим сам. Шраму удалось избавить меня от вампиризма, так что дальше будет легче. Мне больше не придётся винить себя в том, что кто-то лишается крови, не придётся прятаться от света и огня, а значит, я буду в порядке. Тебе не стоит лишний раз за меня волноваться. Иначе станет только хуже, — убеждал Хельс Эля и периодически снова поглядывал на свою правую руку. — Ну что с тобой такое? И... Что с рукой? Эй, это моя болит из-за пореза, а не твоя! Забавно, ты даже в виде кристалла смог лишить меня части крови, ха-ха, — он попытался отшутиться, но тут же заметил, что Хельсинг стал выглядеть ещё мрачнее, чем раньше. — Ладно, ладно, на самом деле это совсем не смешно. Просто подумал, что так ты сможешь расслабиться. Но... Но теперь-то ты больше не вампир! Не стоит так обо всём этом беспокоиться! Так что, пожалуйста, расскажи мне, что тебя тревожит. Я постараюсь понять и помочь тебе. Да, может быть, я не так хорош в поддержке, как думал сначала, но я сделаю всё возможное, чтобы избавить тебя от этой боли. — В этом-то и проблема, — мрачным полушёпотом заявил Хельсинг. — Ты слишком много обо мне думаешь. А из-за этого много думаю о тебе я. Ты постоянно появляешься рядом, стараешься поддержать, утверждаешь, что я ни в чём не виноват, и, кажется, готов простить меня за любой проступок. Я полюбил... — ненадолго он замялся, чем почти успел удивить Эль-Бобо. — ... твой характер. То, как ты действуешь. В каком-то смысле твоё мировоззрение. Даже если утверждал, что мне всё равно. В итоге меня тянуло к тебе. Верно, к твоему теплу. К твоей крови, пока я был вампиром. Но только тогда. И именно поэтому я не хочу проводить с тобой время. Не хочу ещё больше привязываться. Я... — Ты ведь влюбился в меня? — отважился прямо спросить Эль. — Грх... Нет. Не стоит сразу разбрасываться такими обвинениями, — Хельсинг остановился. — Но я ведь знаю, что это так, — тореадор встал напротив него. — Пожалуйста, признай это. Я не буду ругаться. В этом ведь нет ничего позорного. Если ты выскажешься, будет легче. А если продолжишь скрывать, лишь сильнее пострадаешь. Хельсинг, я знаю, что ты очень смелый. Так не надо трусить и бежать, когда следует признаться. Я обещаю, что ничего плохого не скажу, — он тепло улыбнулся Хельсу. — Я... — Хельсинг положил дрожащие руки на плечи Эля. — Я не могу... Этого сказать. Не могу себя заставить. Кажется, что если произнесу это вслух, то никогда себе не прощу. Поэтому, пожалуйста, Эль-Бобо, давай просто не будем об этом говорить. — Ну, ну... — Эль-Бобо осторожно приобнял Хельсинга. — Просто ответь на мой вопрос, не говоря ничего вслух. Ты влюбился в меня? Тот заставил себя кивнуть. — Вот, видишь. Не так уж и страшно. Но ты можешь не переживать. Если тебя это утешит... я не влюблён в тебя в ответ. Это должно быть грустно, но мне кажется, тебя это утешит. Я правда не влюблён. Но очень ценю тебя, как друга. Не беспокойся, хорошо? Я хочу помочь тебе, чтобы ты пришёл в себя. Сомневаюсь, что ты настолько сильно хочешь страдать. Я... Я обещаю, всё наладится. — Я... понял, — сдавленно ответил Хельсинг. — Спасибо. Он обнял Эль-Бобо в ответ. Тот осторожно гладил его по спине, чтобы успокоить, и добродушно улыбался, но сам не видел выражения лица Хельсинга. Однако тореадор заметил, как начали дрожать его плечи. Затем послышался... тихий всхлип. — Хельсинг, ты что... плачешь? — ужаснулся Эль. — ... нет. Конечно же, нет. Всё в порядке. Не обращай внимание. Эль-Бобо ничего не ответил и остался обнимать Хельсинга. И он тоже не отпускал тореадора. Самого близкого для него человека. Единственного, кем он так сильно дорожил. Единственного, ради кого совершил такой ужасный грех. И единственного, кому в нём признался. Верно, Эль знал далеко не всё. Понятия не имел о том, что Хельсинг сотворил совсем недавно. Но ему и не нужно было этого знать. Хельс вновь проникся его теплом, пусть уже и обладал своим собственным. Да, он давно должен был высказаться. Теперь ему стало немного спокойнее. Немного... легче. Но он понимал, что чувства не уйдут так просто, после одного разговора. Боялся, пусть и не хотел этого признавать. Догадывался, что исчезнувший вампиризм ещё напомнит о себе, и Хельсинга снова очарует вид крови Эля. Он должен был через это пройти. Может быть, вместе с тореадором. До истинного финала осталось совсем немного. Хельсинг мог лишь дожидаться его...