Цветок миндаля

      叽叽喳喳 [1] — раздавалось в сладко благоухающем весеннем саду нежных слив и вишен. Лучи закатного солнца ласково касались обносок согнувшейся в поклоне служанки, передавая последнее тепло плотной ткани её длинных холщовых рукавов.       — Господин, — всхлипнула девушка, роняя в траву крупные капли слёз, и МинХо, уже отошедший от удивления, фыркнул и приосанился, скривив губы.       — Кто позволил тебе вот так пугать меня? Ты подкупила стражу, чтобы сюда проникнуть? — Взгляд юноши прошёлся по скромному наряду выскочившей перед ним особы и остановился на её всклоченной копне ниспадающих на лицо волос. — И что с твоей одеждой? Разве так должна выглядеть служанка дома Сон?       — Молодой господин… Прошу Вас, примите это… — вновь содрогнулись плечи девушки, и лишь теперь второй принц заметил багряный гибискус на грубых, покрытых тёмными струпьями ладонях.       — 欷吁 [2], — вздохнул МинХо, озираясь. — Тебе ведь известно, какое наказание следует за сорванные в саду императрицы цветы, я вынужден…       — Этот цветок не из сада, господин, — отчаянный тон сиплого голоса заставил юношу сурово нахмурить брови. — Я вырастила его сама в знак… моей искренней любви к Вам! — ещё ниже опустив голову, служанка пала на колени, продолжая протягивать к МинХо руки, и вслед за её рыданиями в сумерках раздался странный шуршащий звук: 淅沥, 淅沥 [3].       — Ты что, больна? — насторожился МинХо, силясь разобрать умоляющий шёпот, однако тот вновь и вновь обрывался тяжёлым кашлем, переходящим в звуки рвоты: «呕吐, 呕吐!» [4]       — Господин… Примите… — корчилась девушка, едва справляясь с судорогой, чтобы не сжать в кулаке заветное растение. — Я Вас…       — Выбрось из головы эти глупости, — взметнулась в воздух рука юноши, обрушиваясь на гибискус, — и немедленно отправляйся к лек!.. — но оставшийся в дрожащих пальцах помятый цветок заставил МинХо приглядеться: сидя на толстом коротком стебле, он рос из самого центра ладони служанки. Подняв изумлённый взгляд на девушку, принц вздрогнул, узрев два огромных распускающихся бутона вместо её мокрых, покрасневших глаз, проступающую в спутанных волосах листву и широкий рот, полностью набитый багровыми лепестками, оттого в преддверии ночи казавшийся окровавленным. Хрипя нечто нечленораздельное, протягивая к принцу стремительно опутываемую проступающими через ткань ростками гибискуса руку и хватаясь ею за полы его расписного халата, служанка со сдавленным свистом и клокотанием в горле выталкивала из себя кучки лепестков, и те с шелестом разлетались в стороны: 喀喀 [5], 簌簌 [6]. Внезапным порывом: 呼呼 [7] — ветер бросил в лицо застывшего МинХо расходящееся от девушки золотистое облако, тем самым приведя его в чувство. — П-п… Призрак!       Со звучным 嗤啦 [8] оставляя край своего одеяния в цепких опухших пальцах, ослеплённый ужасом и мистической пыльцой юноша резко развернулся на пятках и помчался по знакомой тропинке в сторону дворца, по пути с глухим 梆 [9] и громким 嘎巴 [10] врезаясь в стволы деревьев, но даже хруст ломаемых им веток любимых деревьев императрицы не мог перекрыть застрявший в ушах шорох выплёвываемых служанкой лепестков…       Поёжившись, МинХо мотнул головой, прогоняя воспоминания, от которых противно вспотела спина, и, выравнивая дыхание, прищурился из-за отражавшегося от поверхности воды солнечного света. Лёгкий бриз игрался с его длинными смольными волосами, собранными в тугой конский хвост. Крики чаек стихли, поскольку корабль давно отдалился от берега, и теперь из звуков остался только мерный плеск волн 哗啦哗啦 [11] да 呼啦啦 [12] — слабое трепыхание на центральной мачте флага с золотым оскалившемся драконом. Тыльная сторона ладони, которой юноша в тот вечер пытался сбить цветок с рук служанки, вновь зачесалась от одной только мысли о приторном аромате гибискуса, что перебивала даже солёный запах морского ветра.       — 噗 [13], ну и чёрствый же ты, братец, — раздался мужской голос рядом. МинХо повернул голову и встретился глазами с улыбающимся братом, что вдали от людских глаз наконец-то сменил расписной императорский наряд на просторную белоснежную рубаху.       — Всё не могу забыть, как молил тот старик на пирсе и как хмуро ты прошёл мимо. Не зря поговаривают, что в нашем роду нет никого более сурового и жестокого, чем ты.       В груди заскребло, и горло защекотало. МинХо прикрыл глаза, вспоминая 玎玲 [14] — стук нефритовой заколки о доски, мелькание убегающих детских пяток и усыпанное морщинами, заливаемое слезами лицо старика, простирающего к нему сухие руки: «嗷嗷 [15], господин! Мой внук!.. Пощади глупца!»       — Если я отказал кому-то в милостыни, это не значит, что можно считать меня жестоким, — холодно отозвался Минхо. — Нельзя приучать людей уповать на государя: казна и без того идёт на нужны народа. А где бедняк попросит золотой, богатый потребует два.       — 啧啧啧 [16], — покачал головой император. — С таким принцем и помирать страшно.       — Было бы хуже, если б так жилось.       — Ты вырос совсем не таким, как я ожидал, и я в недоумении: радоваться мне или плакать? — вздохнул мужчина. — Куда делся тот хохочущий ребёнок, которого я помню? Неужто народ не ошибается, и дракон и правда съел твоё сердце?       — Не слушал бы ты глупых сплетен, 咳咳 [17]. Будучи первым принцем, и ты смеялся чаще, 咳咳 [17], — кашлянул в кулак МинХо, помрачнев.       — Похоже, морской воздух не идёт тебе на пользу, — обеспокоенно заглянул ему в лицо брат. — Вернись в каюту, я распоряжусь, чтобы тебе согрели воды.       — Не стоит, — отошёл от борта юноша, морщась от покалывания в груди. — Предложи её дракону, пусть запьёт моё нечистое сердце.       — О чём это вы тут беседуете? — коснулся уха МинХо ласковый голос. Обернувшись, он узрел льняное платье императрицы, расписанное крупными пурпурными гиацинтами. Кутаясь в тёмную накидку с ощерившим зубы символом, женщина плавно ступала по палубе, нежно улыбаясь мужу. Сжав кулаки юноша приветственно поклонился и, избегая внимательного взгляда подошедшей, попросил разрешения удалиться.       Вздохнув, император проводил брата грустным взглядом.       — Кажется, МинХо снова не в духе? — крепко сжали его руку тонкие холодные пальцы.       — Как и всегда, — с улыбкой пожал плечами мужчина, раскрывая объятья. — На том празднике двойной пятёрки его будто подменили. Как только он узнал, что я восхожу на престол и женюсь…       — Не стоит, душа моя, не печалься, — мягкие ладони легли на щёки императора. — У твоего брата действительно большое сердце, и я уверена, что он готов отдать каждый его кусочек за процветание твоей империи.       — Кто бы знал, как я благодарен ему за такую щедрость, — прикоснулся губами к запястью жены мужчина.       — 咳咳, 咳咳 [17], — сгибался МинХо, цепляясь за ноющую грудь, в которую словно поместили горящие угли. Дышать удавалось с трудом, а от першения и частого раздирающего горло кашля начало тошнить.       嘭嘭 [18] — раздался стук в дверь, и следом за ним в каюту влетел седовласый лекарь, тут же наблюдая поражающую картину: обливаясь слезами и корчась, МинХо держал пальцы глубоко во рту, едва подавляя рвотные позывы, а когда же шумно вздохнул и разжал кулак, на его ладони оказался алый сгусток, в котором чётко углядывался нежно розовый…       — Лепесток?! — застывшего в изумлении юношу сковал страх, и всё, что он смог сделать, — обратить к старику жалобный взгляд. Лекарь выглянул в коридор и, убедившись, что тот пуст, поспешно закрыл дверь на засов: 咔哒 [19]! Лишь тогда начинающий истерику МинХо с трудом вспомнил человеческий язык. — Мне нужен шаман… 呼哧 [20] … Меня…呼蚩 [20]… прокляли…       — О чём это Вы, господин?       — Ещё до отплытия на закате я гулял в саду, и на меня выскочила тень, — крупно дрожа, опустился на кровать МинХо. По комнате разносились гулкие частые удары его сердца: 怦怦! 怦怦! 怦怦 [21]! — Сперва я решил, что это служанка, даже её голос показался мне знакомым. Она стояла в поклоне, кашляла и предлагала мне принять из её рук цветок, но я не мог этого сделать… Тогда я велел ей опомниться: она явно была больна, — и случилось нечто невообразимое. Она подняла голову, и я осознал, что передо мной призрак. Я увидел её лицо. Она давилась бутонами и тянула меня к себе. Со мной в жизни не случалось ничего страшнее этого. И вот теперь я сам кашляю лепестками, — скорбно взглянул на ладонь юноша. — Не знаю, чем провинился перед ней, но мне нужно как можно скорее загладить свою вину! — Глаза МинХо снова застлала пелена слёз. — Я не хочу умирать.       — Но почему Вы не отложили поездку? Вы вообще говорили кому-нибудь об этом? — на ватных ногах лекарь приблизился к ошарашенному МинХо, касаясь его руки и рассматривая вышедший из него сгусток. Юноша отрицательно покачал головой.       — Я должен был оказаться на этом корабле.       Старик молчал, сочувственно глядя на МинХо, словно дед на упавшего внука. Теперь состояние второго принца не позволяло ему изображать суровость, и юноша больше походил на напуганного мальчишку, чем на знатную особу.       — К сожалению, то был не призрак, молодой господин, и это не проклятье, — наконец вымолвил лекарь. — Но и я здесь бессилен. Вас и вашу служанку поразил крайне редкий и хитрый недуг. Не извольте гневаться на гонца с плохой вестью, но Вы уже не станете на год старше.       — Служанку? Хочешь сказать, если бы я тогда не убежал…       — Нет, увы, ей было уже не помочь, так что просто забудьте об этом. Сейчас самое главное — оттянуть время для Вас.       — Что это за недуг? — в панике переводил взгляд с лепестка на лекаря МинХо.       — Смею предположить, что господин уже давно страдает от неразделённых чувств.       — А это здесь причём?       — 啊呀 [22] … Это ханахаки. Настигает только без памяти влюблённых. В Вашем теле растут цветы, и лишь взаимность вашей избранницы сможет вытащить Вас из объятий смерти. Без этого они поразят жизненно важные органы и… Вы умрёте.       — Что за глупости ты несёшь, старик? — не желая поверить в сказанное, рассмеялся МинХо всё ещё ощущая першение в горле и покрываясь холодным липким потом. Перед глазами стояла давящаяся гибискусом служанка.       — Разве лепесток в Вашей руке похож на глупость?       Серьёзность лекаря убила последнюю надежду юноши на то, что всё происходящее с ним всего лишь чья-то глупая шутка. Жизнь, короткий список дней, проведённых им на этой земле, пронеслась перед глазами второго принца.       — Эта болезнь заразна?       — Думаю, Вашему брату и его жене точно ничего не угрожает, — ответил лекарь, и МинХо вновь зашёлся в кашле, выплёвывая на пол ещё один лепесток. — Но лишние волнения лишь усугубят течение болезни. Я скажу императору, что Вы простыли, и принесу одежду поплотнее, чтобы скрыть будущие ростки. Скоро мы прибудем в порт, советую сойти с корабля. Мне жаль.       МинХо с тяжёлым сердцем уставился в пустоту.       — Да, и вот ещё что, — остановился в дверях лекарь. — Это миндаль.       — Что? — слабым голосом отозвался юноша.       — Чуткость и сладость за толстой оболочкой. Очень Вам подходит.       乓 [23] — захлопнулась дверь, отрезая МинХо от внешнего мира.       嗵嗵嗵 [24] — с болью отбивало в его груди сердце.       呖呖 [25] — раздался крик чаек вдали.