Настоящее

      Мариус вот вроде бы за революцию и все такое, ему шальной идеей как ударило в голову, так и не вывести теперь. Но вот только мысли лезут как назло совсем не революционные.       Козетте, родись она на пару-тройку столетий пораньше, ох как пошла бы королевская мантия, подбитая горностаевой шубкой, и легкая золотая корона. Козетте суждено быть правительницей, пусть и превращали ее когда-то всеми силами враги в нищенку. Козетта лучше любой Золушки из старых сказок, девочка-солнце. Козетта — определенно лучшее из всех политических убеждений.       Мариус ее возводит на пьедестал с такой легкостью, что крутят пальцем у виска товарищи: нет, ну как так можно-то! А он и не виноват вовсе. У маленького ангела слишком сильные крылья, вот и взлетает выше, выше, осыпая солнечными лучами. Революция подождет. Мариус уже без памяти влюблен в настоящее, чтобы думать о будущем.       А Козетта, кажется, до своей короны расти совсем не торопится. У нее свои планы — такие отчаянные, сияющие, что веет от них даже позабытой, отложенной на дальнюю полку революцией. Козетта в себя впитывает каждый новый день, таскает по галереям-музеям, приносит откуда-то полевые цветы и с трепетом расставляет небрежные букетики в дешевенькие вазы — подделки безупречного китайского фарфора. Козетта покупает цветные мелки и сахарную вату, откладывая кусочек от стипендии на новые теплые воспоминания, отказывается от походов в кино, кутаясь в плед. Мариус готов занимать лучшие места, скупать ведрами облитую карамелью воздушную кукурузу, рассчитывать по минутам каждый вечер — ну уж на этот раз все точно должно быть идеально! Мариусу хочется и самому быть чуть идеальнее, выправить все свои недостатки, отдаться полностью. Козетта заразительно смеется.       Ветер по-прежнему гуляет в голове. На горизонте не видно никаких восстаний.