Урони ее

Все началось позже, когда луна уже переползла на другой край неба. А до того Инуяша сидел и просто обнимал Кагоме, опустив голову ей на макушку и чувствуя на шее ее дыхание. Он принюхался к ... как бишь его... о! - к земляничному (кажется, так) аромату ее волос. Рука, сначала державшая его за отворот хаори, разжалась и сползла во сне - теперь она была у его груди, а вторая, которой Кагоме обнимала его поперек талии, отдыхала на его бедре. Полудемон завозился, стараясь не потревожить девушку, передвинул ее ноги, чтобы высвободить свои и обнять Кагоме всеми четырьмя конечностями - а вдруг как замерзнет, прохладно все же... - и заодно приспособил широкие штанины вместо одеяла. Он сказал, что будет обнимать ее столько, сколько ему позволят, а потому совершенно не собирался двигаться с места. Не на дерево же торопиться, верно? Шершавое, жесткое - разве может оно сравниться с прижатым к нему сейчас мягким теплом? Да лучше места на свете просто нет! И пока Кагоме не проснулась, не будет. Инуяша расслабился, откинувшись к стволу. Ему было тепло и уютно со своей... своей... Ургх! Со своей кем? Спутницей? Не только. Другом? Ну, да, Кагоме - первый друг, принявший его без всяких оговорок. Но разве обниматься с другом - просто с другом - настолько клево?.. Со своей... подругой?.. Щеки потеплели, когда он мысленно повторил: "Моя подруга". Почти "моя женщина"... Когда он подумал о том, чем обычно занимаются со своими женщинами, - всякими телячьими нежностями и прочими сюси-пусями, над которыми прикалываются окружающие, - щеки покраснели сильней. Нет, Инуяша определенно не любил быть объектом приколов. Тогда кто же она ему? Кагоме. Коротко и ясно. "Кагоме" - и все тут. Инуяша опустил взгляд. Сейчас ее лица не разглядеть - разве что шею себе вывихнуть, и тогда он подвинул руку. Кагоме потянулась, повозилась и провалилась обратно в сон. Инуяша улыбнулся. Совсем недавно он боялся, что дорога к ней ему заказана, и вот - держит ее в объятиях, как и мечтал. И Кагоме не возражает! Ишь, дрыхнет без задних ног... Значит, чувствует себя в полной безопасности... Значит, доверяет... Улыбка сползла с лица: а достоин ли он этого доверия? Вот не будь ожерелья, можно было бы ему так же доверять? Ведь если власть над ним исчезнет, он сразу... А потом, когда они соберут Камень, - станет ли он ей врагом? Станут ли друзья ему врагами? Инуяша вздрогнул - мысли приняли какое-то неприятное направление: ясен пень, можно сочинить дюжину причин, по которым стоит оставить ожерелье на прежнем месте, хотя "есть землю" в самом что ни на есть прямом смысле, знамо дело, тоже никому не понравится. А уж сколько кошмаров можно нафантазировать... Но нет - больше он пальцем ее не тронет. Никогда, никогда не причинит ей боли - ведь, рассудив здраво и по сотому разу, Инуяша пришел к выводу, что уронил Кагоме все-таки не специально. Конечно, это его не извиняло, но зато хоть можно не записывать себя в гадюки семибатюшные. И вообще, Инуяше надоело тратить время на страсти-мордасти. Хотелось просто сидеть и смотреть на спящую Кагоме. Всю ночь до утра. Спящая Кагоме. Он опустил глаза к ее лицу, омытому лунным светом, и убрал волосы со лба, только сейчас заметив синяк над бровью. Взгляд двинулся ниже - кровоподтек и ссадина на щеке... нос еще туда-сюда, но вот губа... Опухла-то как... Да опухла - это полбеды, эвон она как треснула, прямо напополам... Инуяша опять насупился: пусть не по злому умыслу, вина-то вся его! - Прости, Кагоме... - прошептал он, нагибаясь. Закрыв глаза, замер, вслушиваясь в ощущение тепла под губами, еще раз принюхался, открыл глаза и потянулся назад, успев отодвинуться на пару дюймов, прежде чем снова замер, потом опять наклонился и коснулся губами ее губ - там, где те были не разбиты, - но не поцеловал, а просто прижался ртом и подбородком. Раньше после драк он прятался и зализывал раны... становилось вроде как полегче. Вот только непонятно - то ли все быстро заживало из-за этого, то ли потому, что он демон... Вернее, полудемон. А проверять на других ему как-то не особо хотелось. С другой стороны, не зря ж говорят "заживает, как на собаке" - может, с учетом, что собачья кровь в нем есть, стоит попробовать?.. Только вот... можно ли?.. Но ведь он не корысти ради, а только ради того, чтобы все исправить, правильно?.. А если не выйдет... А если Кагоме проснется и застанет его за вылизыванием ее лица, что она подумает?.. А вдруг с таким трудом восстановленные взаимоотношения окончательно пойдут прахом? Но ведь ей до сих пор больно - неужели он даже не попытается помочь? И время сейчас самое подходящее: она спит. Признаться, Инуяша с трудом представлял себе Кагоме, послушно сидящую и подставляющую лицо его языку. Да у него этот самый язык, во-первых, просто не повернется предложить ей что-то подобное! Вдобавок придется объяснять, что да почему... Заткнись и делай! - гаркнул внутренний голос, уставший ждать. - Делай - и все! - Ты это… не сердись, если что, - пробормотал Инуяша. Точно проснется... А может, и нет, если поаккуратней-поосторожней... Он снова прикоснулся к ее губам - сначала ртом, потом языком. И замер, следя за ее ресницами. Не дрогнули. Инуяша лизнул ссадину. А потом еще раз, и все это - не сводя взгляда с глаз Кагоме. Спит. Отлично. Похоже, удастся остаться непойманным. Он закрыл глаза и расслабился. Главное - не спешить и не дергаться. Медленно и ритмично, сопя Кагоме в щеку, он занялся ссадиной. Та сначала открылась и начала кровоточить по новой, отчего полудемона бросило в жар и стало трудно дышать. Но он не остановился - пошлепал мокрым языком по ранке, потом провез кончиком - и вот, вкус крови исчез. А рана закрылась. Инуяше понравилось. Вкус Кагоме, аромат Кагоме. Все понравилось. Грудь сдавило, под ложечкой засосало. Что-то подобное он испытывал раньше, но сейчас все было совсем по-другому. Раньше причиной был страх, а сейчас... Сейчас ему было жарко. И все тело гудело. Запах Кагоме тоже изменился - стал слаще, гуще... Инуяша судорожно выдохнул и продолжил - все медленней, старательней, не замечая, что сжимает ее все крепче, что все дальше и дальше удаляется от своей первоначальной цели. Однако ничего с собой поделать он не мог - хотел трогать ее, пробовать ее, чувствовать, что с ним творится... и с ней, кажется, тоже... И все же он не попытался урвать кусочек удовольствия, ведь главное - чтобы Кагоме поправилась. Хотя бонусы, конечно, положительно отражались на качестве медицинских манипуляций, с головой уйдя в которые, полудемон пропустил сигналы, свидетельствующие о том, что девушка просыпается, и не насторожился даже тогда, когда ее рот приоткрылся. Тем более, что это дало ему возможность заняться внутренней стороной ее нижней губы. Слегка повернув голову, он прихватил ее губами и потянул в свой рот. Кагоме тонула в блаженном тепле и ощущении безграничного покоя. Поглаживал лицо теплый летний ветерок, а инуяшины поцелуи были нежны и неспешны. Как... как хорошо... Она приоткрыла рот, чтобы ему было удобней и почувствовала, как Инуяша робко прикоснулся языком к нижней губе... вобрал ее в рот... Ну и сон - вот бы никогда не просыпаться... Но сознание уже рвалось на поверхность - Кагоме неуверенно качнулась навстречу, чтобы успеть ответить на поцелуй до того, как сон рассеется. Ресницы задрожали и поднялись, представив ее взору серебристо-белое... нечто. Вспомнив, где находится, и потихоньку приходя в себя, Кагоме сообразила, что смотрит на инуяшины волосы, а с ее нижней губой действительно происходит что-то странное - ее теребят, лижут... прямо как в том сне. Или не во сне?.. Позвольте, что происходит?! Инуяша... целует ее?.. Так это не сон... Это не сон! Причем сам Инуяша настолько погрузился в свое занятие, что ничего не замечал, ничего не чуял и даже глаз не открыл!.. - И...Инуяф-фа... - говорить с собственной губой в чужом рту и чужой – в своем оказалось не так-то просто. Полудемон мгновенно замер, жарко дыша Кагоме в рот. Потом его веки медленно поднялись, явив сонные золотые глаза. Захотелось улыбнуться, только в ее положении это не представлялось возможным. - Ф-фто ты делаефф? Он моргнул. Потом еще. Потом еще - дымка перед глазами растаяла, и Инуяша понял, что смотрит прямо в глаза Кагоме. В открытые глаза. Его собственные тут же едва не выскочили из орбит, он отпрянул, словно получил по физиономии, даже не услышав собственного перепуганного вскрика. Страшный сон сбылся: проснулась! Совершенно ничего не соображающий он фехнул, кехнул, скривился, отвернулся и засуетился в поисках оправданий собственным действиям. - Я... я пытался... это... ну... Фех! - он нахмурился и замолчал: ничего не шло на ум. И скрестить руки на груди в защитном жесте тоже не смог, потому что между ними полулежала Кагоме. Оставалось вдавиться спиной в дерево. Кагоме, в свою очередь, пришла к выводу, что вполне может сидеть самостоятельно, - выпрямилась и сползла с его колен. - Инуяша, я пока не услышала ни единого внятного слова кроме кхеканья - так что ты там хотел сказать? И почему целовал меня? - Кех!.. Я тебя не целовал!.. - возмутился он, поджимая руки и ноги. И повторил с нажимом, наклонившись к Кагоме поближе, чтобы вдолбить это в ее бестолковую голову: - Не целовал я тебя! - Ла...ладно... - Да... да больно еще надо - целовать тебя! И если... если хочешь на меня наорать за то, что я тебя целовал... хотя я тебя не целовал, можешь... можешь даже не начинать! Потому что я не целовал! Не целовал я! Эх, дал бы он себе в лоб, да только тем самым выставит себя еще большим идиотом... Но какого, спрашивается, хрена он мямлит - да, вдобавок, еще и такую жуткую чушь?! В итоге получается, будто он действительно ее целовал. Но он-то НЕ целовал! Нет! Небо свидетель - он с самыми чистыми намерениями! Во всяком случае, начал. Но кто ж виноват, что это оказалось так приятно... и это чувство... и вкус ее... ну да, не совладал с собой и... И теперь выходит кругом виноватым - потому что ему понравилось и хотелось еще... А ведь хотел все исправить... И в результате... Инуяшины щеки стали багровыми - хорошо еще, что ночь, пусть лунная, не позволит увидеть его во всей красе. А что до смущения, обычно полудемон поступал просто – маскировал его хамством. - Хорошо, - Кагоме рассмеялась тем особенным смешком, свидетельствующим, что ей не очень-то и весело. Сама она пребывала сейчас в полной растерянности: проснуться, чтобы обнаружить его присосавшимся к своим губам, потом смотреть в подернутые сонной дымкой глаза... И только-только ей захотелось ответить, назревает очередная ссора. - Хорошо, я поняла - ты меня не целовал. Тогда скажи, что делали мои губы у тебя во рту и почему ты их лизал? О боже. Сказанное вслух, все предстало в таком свете, будто он ее целовал. Инуяша содрогнулся. - Фех! Я не... - так, этим бредом он уже все испортил. Инуяша вздохнул, повесил голову и капитулировал: - Просто мне тут пришло в голову, что я... возможно... могу помочь и залечить поскорее твою рану... на губе. Я подумал... ну... что наверняка обладаю... какими-нибудь исцеляющими способностями, ведь я же демон... Кагоме коснулась нижней губы. Не больно. Она провела пальцем вдоль недавней ссадины и не смогла найти, где та находилась. Инуяша движение заметил и покосился из-под челки: - Ну, как?.. Она повернулась и улыбнулась. Нежно. - Прошло... Совсем-совсем прошло!.. Инуяша уставился на ее губы: - Дай-ка гляну, - и до того как Кагоме успела возразить, подхватил ее под подбородок и повернул к себе, с клинической дотошностью изучая свою работу и в итоге удовлетворенно фыркнув. - Ну, ниче так... Только не думай, будто я тебе теперь буду все царапины зализывать или типа того. Я тебе не аптечка - больше этого не будет! Ни с тобой, ни с кем другим! Кагоме дала ему насладиться маленькой победой. Недолго. - Хороший, хороший песик... Инуяша тут же набычился: - Я тебе не песик! Она рассмеялась его возмущению, смех защекотал его уши, и вся вздрюченность тут же улетучилась - от ее смеха на душе всегда становилось легче. Значит, Кагоме не разозлилась и не перепугалась, значит, он все-таки сделал правильный выбор... - Инуяша?.. - Чего? - Спасибо. Его губы начали растягиваться в робкой улыбке, но тут полудемон осмелился посмотреть ей в глаза и сразу забыл, что начал делать: Кагоме улыбалась. Самой прекрасной улыбкой на свете. Улыбалась ему. И глаза у нее были такие теплые, а запах... Он выпрямился, отлепившись от дерева и тем самым приближаясь к ней. Кагоме не отодвинулась. Инуяша перевел взгляд на синяк на ее щеке и помрачнел, а когда заговорил - неуверенно, гадая, что услышит в ответ, - голос звучал тихо и почти басовито: - Кагоме, ес...если хочешь... я могу... могу и другими местами... того... заняться...