«Я буду скрывать эту боль под маской безразличия, под маской радости. Я буду жить, но без тебя, как и ты без меня».
Наверное, самая ужасная боль, это боль душевного предательства. Когда ты любишь человека, всем сердцем веришь, а он равнодушно разбивает тебя на тысячи осколков. Одним словом. Одним поступком. Что-то не ясное скапливается в твоей груди, сжимается, становится тяжелым, а потом резко взрывается с криком. Остатки же, частично поступают комками к горлу, оставляя в груди осадок, который все так же давит, причиняя дикую боль, и освобождая подступившие слезы. Это своего рода отравление, отравление чувствами, которые превращаются в яд, постепенно разъедая изнутри, не оставляя за собой ничего, лишь незаполненную ничем пустоту, и ноющую боль. Пустота самопроизвольно расширяется, образуя, казалось бы, воздушное пространство, от которого дышать легче не становится. Ты задыхаешься, с каждым разом заглатывая все больше воздуха, который уходит в никуда. Руки леденеют, и ты, словно, теряешь душу, которая парализуется действием яда, и поглощается пустотой. Дальше ты уже находишься в состоянии аффекта, мысли спутаны, резкая боль постепенно проходит, а ноющая боль слегка напоминает о себе, оседая по стенкам где-то внутри. Пустота постепенно затягивается мембранной, которая пока тонка, при любом прикосновении, усиливает боль, распространяя ее в каждую клеточку организма. Когда мембрана окончательно затягивается, ты будто сгораешь, не чувствуя уже ничего, не радости, не боли, не разочарования. Душа потихоньку возвращается, покрытая толстой оболочкой затвердевшего осадка, представляющая собой равнодушие. Подсознательно, ты только чувствуешь страх, страх ошибиться снова, неожиданно получить нож в спину, ты окончательно закрываешься от этого мира. Для тебя перестают существовать все, и ты остаешься наедине с собой, не видя больше ни родных, ни друзей. Так приходит конец, конец всем чувствам, возродить которые не так-то просто.***
Мать — это неиссякаемый источник любви, самой чистой и искренней. Мама никогда не предаст, не обречет своего ребенка на страдания. В аду будет гореть она, но не ее частичка плоти. Материнская любовь несравнима не с одним чувством. Эта любовь всеобъемлющая, она любит и твои достоинства, и недостатки. Эта любовь всепрощающая, безграничная, настоящая. А отцовская любовь?***
На протяжении десяти лет в моем сердце ютится тепло материнской любви только к своей плоти и крови. Двое прекрасных птенцов, которые не знают о силе отцовской любви. Один не познал из-за жестокой игры жизни, а второй из-за жестокости своей матери. Я старалась приложить максимум усилий, чтобы искупить свою вину перед ней. Только эти цепи усилий лишают воздуха с каждым разом все сильней, с каждым взглядом на нее, с каждым разом, как я вижу в ней его. — Доброе утро, — в гостиной, как показалось бы на первый взгляд пустующего дома, появляется Павел Орлов. — Крестный, — из-за угла вылетает десятилетняя девчушка, с запутавшейся расческой в волосах, с большими карими глазами и простодушной улыбкой на лице. — Здравствуй, радость моя, — его губы прижимаются к темечку. — Как спалось? — Лучше всех, — заявляет девочка. — Это хорошо. Малыш, а мама где? — Мама в своей комнате. С уст десятилетнего ребенка срывается отчаянный вздох. «Одиночество. Только в одиночестве я могу обрести себя вновь». и она никогда не изменит этому. — Ну Здравствуй, Тина Григорьевна, — на выдохе поговаривает Орлов. — Привет, — она даже не взглянула. — Скажи мне, пожалуйста, сколько это будет продолжаться? Ты на себя, когда в последний раз смотрела? — Ты приехал мне нотации по моему внешнему виду читать или всё-таки по делу? — не отрываясь от рассматривания фотографий в альбоме задала вопрос Кароль. — По делу, — сухо ответил Павел. — Слушаю, — певица отложила в сторону альбом и перевела взгляд на друга. — Поступило предложение принять участие в одном проекте… — Не, не, не… Ты прекрасно знаешь, что участвовать в этих всех проектах у меня нет никакого желания. flashback Первый перерыв за четыре часа съемок нокаутов, они сразу же растворяются в зале и встречаются в одной из гримерок друг друга. На этот раз Дана. — Я соскучилась, — на выдохе протянула певица, уткнувшись носиком в шею певца. — Я тоже, родная, — поглаживая ее волосы отвечал Дан. — Ты сегодня у меня такая красивая, — провел рукой в доль внешней части бедра девушки. — и очень сексуальная, — томно прошептал на ушко. — Дааан, — ее ручка расположилась на его щеке, а губы уже изучали его — такие родные. flashback — Кароль, ты уже в девятый раз им отказываешь, так тебя вообще приглашать никуда не будут, — попивая кофе кинул Павел — Мне это неинтересно, — заявляет артистка. — Давай, ты идешь туда побеждать, а не Балана