Не уходи смиренно

Не уходи безропотно во тьму, Будь яростней пред ночью всех ночей, Не дай погаснуть свету своему! Первая строфа из поэмы Дилана Томаса "Не уходи безропотно во тьму" (1)

Генерал Аарон Херрес, председатель объединённого комитета начальников штабов стоял у себя в командирской палатке. Палаткой это было номинально, так как он находился в укреплённом задраенном бункере — воздух снаружи был непригоден для дыхания, если только человек не надевал боевую экипировку или высококлассный защитный костюм. Он вздохнул. Последняя боевая группа Америки... хотя, скорее, всего мира, не считая его собственной команды, была уничтожена несколько минут назад. Генерал-командир этой группы послал ему прощальное сообщение, которое сводилось к тому, что он считал честью служить под командованием его, Харриса. Эта смерть потрясла его так же, как и смерть каждого солдата, потерянного на этой войне. Даже больше — ведь этот человек в прошлом несколько раз обедал с его семьей. Теперь исчезли и он, и семья Харриса. Поглощены Чумой Фаро, роем машин, одержимых пожиранием органической жизни. Что подразумевало все растения, всех животных и людей в мире. Рой получил своё имя в честь создателя Теда Фаро, основателя и генерального директора "Автоматизированных систем Фаро". Когда они впервые начали конструировать автономные автоматизированные военные машины, каждая военная и околовоенная организация светилась словно ребёнок, открывающий рождественский подарок. Именно тогда машины стали заменять человеческих солдат. Зачем рисковать жизнями людей, когда можно бросить в бой машины, которые ещё и могут воевать самостоятельно? Более того, можно заставить их поглощать органическую материю, решив проблему с топливом. Сделать их самовоспроизводящимися, тогда и ремонт не понадобится. Подарить им умение взламывать любую автоматизированную оружейную систему. Зачем вообще людям драться теперь? Никаких мёртвых солдат по телевидению, никаких горюющих семей. Вместо этого исход войны решался бы тем, какая из сторон приобретёт более всего роботов Фаро. Но что Фаро не сказал им, так это, что у этого совершенного оружия не было выключателя, зато была совершенно не поддающаяся взлому защита. Понять иронию стало возможно, когда оружие, призванное остановить смерть, обратилось против создателей и начало уничтожать и пожирать жизнь. И ещё раз, когда уже списанных человеческих солдат вновь призвали защищать политиков и гражданских. Тех самых, которые променяли их на машины. Они сражались стойко — на кону стояла не только жизнь человечества; Чума Фаро пожирала даже растения и микроорганизмы, уничтожая всю биосферу. Но человечество боролось — не только солдаты, которые были счастливы постоять за свою страну, но и любой боеспособный гражданский, который желал взять в руки оружие и восстать против механического роя. И они держались более полутора лет. Тысячи людей умирали день за днём, сопротивляясь бесчисленному врагу, становящемуся всё изобретательнее с каждой битвой. Они отдали всё в надежде, что проект Новый Рассвет спасёт их. Но вот они стояли здесь, последние остатки человечества на поверхности. Остальные были мертвы или находились в загерметизированных бункерах. И на них надвигалась яростная чума машин. Херрес вздохнул и поднялся. Всё должно было закончиться именно так, он знал это. Но бездна вины и отчаяния, снедавших его, от этого знания не уменьшилась. Новый Рассвет спасёт человечество. Только не так, как полагают его люди. Сейчас проект казался ему скорее шуткой или далёкой мечтой, чем последней надеждой. Его люди не знали жестокую правду. Но он считал, что сражаясь так долго и так тяжело, с ужасом наблюдая, как их соседей и товарищей по оружию поглощают на их глазах, они заслужили право знать, что их усилия не пропадут зря. Он надел шлем боевого костюма и, когда тот с лёгким шипением загерметизировался, вышел из бункера. Осмотрел пейзаж. Снаружи осталась лишь пустошь. Оставшиеся деревья были мертвыми и почерневшими, не было ни одного животного, даже тараканы не ползали под ногами. Повсюду было видно людей в боевой готовности за световыми стенами и в траншеях. Все они приготовились встретить врага лицом к лицу, откуда бы он ни появился. Генерал активировал свой визор военного образца, чтобы связаться с командирами подразделений. Сейчас под его началом было три механизированных бригады и пять групп ополченцев, которых окрестили минитменами. Появились трое полковников и избранные ополченцами командиры. На полковниках были надеты боевые костюмы, аналогичные его собственному. Лидеры минитменов носили защитные костюмы последнего поколения. Хотя они и были бронированными, но им не хватало энергетического щита, включённого в более современную экипировку. Он не видел их лиц, но идентификаторы, светящиеся над их голографическими изображениями, давали ему понять, кто есть кто. — Господа, мне нужно, чтобы вы обеспечили мне связь со всеми вашими солдатами, — сообщил Херрес ровным тоном. — Я должен кое-что сказать им лично. Он видел, как они озадачены этим необычным приказом, но тем не менее, повинуются ему. Он также перевёл свой коммуникатор на открытый канал, на случай если кто-то был отключен. Получив подтверждение, что его слышат все, он начал. — Говорит генерал Херрес. Я хочу объяснить вам нашу ситуацию и раскрыть истинную природу "Нового Рассвета", — хоть он и не мог видеть лиц людей, но знал, что все, кто слушал его, замерли в ожидании и удивлении. — Несколько минут назад генерал Рамос и его люди были сметены чумой Фаро. Таким образом мы остаёмся единственным действующим силовым подразделением, если вообще не последними людьми на поверхности. В сети раздались голоса, полные удивления и отчаяния, гневные восклицания "то есть всё напрасно?". Он помолчал несколько минут, давая им возможность высказаться. — Правда в том, что другого исхода не было. Земля уже была обречена к моменту, когда чума Фаро достигла наших берегов. Состояние биосферы тогда достигло точки невозврата, — он вновь остановился, позволяя злым комментариям заполнить эфир, прежде чем продолжить. — Проект Новый Рассвет не был призван спасти нас. Его разработали, чтобы перезапустить мир после того, как мы все погибнем. Спустя пятьдесят лет проект взломает полифазные запутанные коды безопасности Чумы Фаро и заставит их отключиться. Затем Новый Рассвет займётся восстановлением и засеиванием Земли. Сотни лет спустя жизнь вновь появится на планете. Оглушенная тишина была ответом этому откровению. — Тогда... тогда за что мы сражались? Во имя чего жертвовали, если мы всё равно погибнем? — вопрос задал один из солдат, удерживавших позиции. Но без сомнения, он выразил всеобщее мнение. — Операция "Стойкая Победа" была лишь отчаянной попыткой выиграть время, чтобы завершить работу над "Новым Рассветом" Каждый день, каждая битва, в которой вы удерживали рубеж, не были напрасными, благодаря вашей решительности и принесённым жертвам. Не сомневайтесь в этом. Человечество продолжит жить, пусть и в далёком будущем. Да, это верно — я обманул вас и послал миллиарды ваших соотечественников на смерть, солгав им и вселив в них надежду. И за это вы... все вы — каждый солдат и минитмен, стоящий здесь и сражавшийся вплоть до этого момента, — заслуживаете бесконечное уважение. И я приношу извинения за то, что сделал с вами. Но знайте, Новый Рассвет был завершен несколько дней назад. Вы сделали это возможным. Вы защитили будущее человеческого вида. — И что теперь? — спросил другой солдат. Генерал Херрес вздохнул, будто с его плеч свалилась тяжкая ноша. — Как офицер военных сил США с наиболее высоким рангом на данный момент, я освобождаю вас всех от военной службы. Вы вольны уйти и выбрать, где хотите провести свои последние минуты жизни. Я не стану вас задерживать. В коммуникаторе слышались бормотания. Последние защитники человечества обсуждали, что будут делать дальше. — А если мы останемся? — прозвучал другой голос. Он не был громким или сильным, но другие разговоры в сети сразу смолкли. Херрес помолчал секунду. Он не ожидал такого вопроса. Он ожидал, что они в ярости уйдут или совершат на месте самоубийство. Может, даже захотят устроить самосуд над ним за обман. Он не стал бы их останавливать, честно. Он даже предпочёл бы такой исход, чтобы хоть как-то искупить свои грехи. Но вопрос солдата, что случится, если они останутся, застал его врасплох. Все также молчали, захваченные этой мыслью. — В нынешней ситуации на нас скорее всего обрушится вся Чума Фаро. Они уничтожат нас, в этом нет сомнения. Вопрос только в том, когда. Но ещё одна мысль посетила его разум. Желание сразиться с наступающей смертью. То ли в нём говорила гордость солдата, то ли отчаянное неприятие жестокой судьбы, но часть его желала продолжить сражение. — И я призываю её! — продолжил он. Голос его зазвучал решительно. — Если мне суждено умереть здесь, я умру стоя, с оружием в руках, сражаясь, пока могу. После этого заявления по сети пронеслась волна согласных восклицаний. — Если машины учатся на своём опыте, то я собираюсь преподать им урок, что с человечеством шутки плохи! Я собираюсь забить им в глотку память о нашей последней битве так глубоко, чтобы она проникла в их цифровую память и посылала им кошмары о нас, когда они наконец отключатся. Ещё больше согласия и одобрения было ему ответом, даже офицеры командования поддержали его. — Этот бой будет не ради страны, идеалов или выживания. Это будет наш клич всему миру, тем, кто ещё слышит, что наши последние мгновения мы провели, сражаясь изо всех сил, что мы не ушли во тьму без сопротивления! Теперь было слышно только боевой рёв воспрянувших духом людей. — Чума Фаро хочет убить нас, но мы так просто им не дадимся! — закончил Херрес свою импровизированную речь. Крики солдат стихли. Командиры доложили ему новость, лучше которой он в последнее время не слышал. Ни один солдат и минитмен не ушёл. Все желали остаться и присоединиться к вызову, который он бросил. В его памяти всплыло старое стихотворение, услышанное ещё в Вест-Пойнте. Не уходи безропотно во тьму, Будь яростней пред ночью всех ночей, Не дай погаснуть свету своему! Они принялись за реформирование планов обороны, чтобы сразиться с врагом, который нагрянет на них отовсюду одновременно. Хоть мудрый знает — не осилишь тьму, Во мгле словами не зажжешь лучей - Не уходи безропотно во тьму! К удивлению Херреса, на следующий день к ним прибыли ещё солдаты — остатки практически уничтоженных взводов. Они услышали его речь и решили сражаться с ним плечом к плечу. Хоть добрый видит: не сберечь ему Живую зелень юности своей, Не дай погаснуть свету своему! На третий день план противостояния был утверждён. Первые линии обороны составляли танки с двойными рельсотронами с несколькими более лёгкими танками и отрядами по их обслуживанию. Они продержатся столько, сколько смогут, а затем отступят под прикрытием артиллерии. С планом они закончили вовремя — радиолокаторы дальнего действия засекли несколько машин класса Гор. Их появление значило, что за каждой следует рой. А ты, хватавший солнце на лету, Воспевший свет, узнай к закату дней, Не уходи безропотно во тьму! Чума Фаро выжидала, призывая каждого робота в северо-западном полушарии. Без сомнения, она готовилась к сокрушительной атаке. Напряжение в отрядах ощущалось даже в отдалении, с поста командования. — Моя страна, пою тебе... край сладостной свободы, — раздался внезапный голос в сети. Он пел песню древних патриотов. — Страна, где умерли отцы, в ней пилигримов гордость, — подхватил другой голос. — От гор до гор пускай звенит свободы нашей песнь! (2) — к песне теперь присоединился целый хор. Закончив строфу, они тут же затянули следующую. Херрес обнаружил, что бессознательно присоединился и поёт вместе со всеми. Суровый видит: смерть идет к нему Метеоритным отсветом огней, Не дай погаснуть свету своему! Первая атака обрушилась на северный периметр, и, хотя она и была массивной, но не настолько, чтобы прорвать оборону. По большей части это были Скарабеи с несколькими дюжинами Хопешей в качестве поддержки. (3) Человеческие защитники не понесли потерь. Но и генерал Херрес, и каждый солдат под его началом знали, что это было всего лишь пробное нападение, не отражавшее и сотой доли сил противника. Если он собирался произнести последнюю речь, сейчас было самое время. — Всем вам, кто сегодня стоит со мной в этой последней битве, я хочу сказать пару слов, — Херрес взял паузу для того, чтобы дать людям возможность закончить последние приготовления перед битвой. — Всем, с кем я знаком, — для меня было честью знать вас, и я благодарю Бога за встречу с вами. Всем тем, с кем я так и не познакомился, — я сожалею, что так и не смогу этого сделать. Так как каждый, кто стоит сегодня здесь, — брат мне. И когда вы отправитесь навстречу новому перерождению, ступайте с гордо поднятой головой, зная, что перед лицом неизбежности вы не бежали, вы не рухнули в отчаянии на колени. Вы посмотрели смерти в лицо с той уверенностью и твёрдостью, которые мало кто испытывал на протяжении всей истории человечества. Он умолк — войска одобрительно зашумели. — Вы не будете героями исторических книг. Некому будет описать то, что вы сделали сегодня. Вы сражаетесь не за страну — её уже давно нет. Не за семьи, которые давно мертвы, если не считать братьев и сестёр по оружию рядом с вами. Вот за что вы сражаетесь — за себя и за тех, кто слева и справа от вас. Мы сегодня погибнем здесь. Но мы погибнем, зная, что не поддались отчаянию в самом конце. МЫ НЕ УЙДЁМ БЕЗРОПОТНО ВО ТЬМУ! Громогласные крики стали ответом Херресу. Он знал, что если бы не герметичные шлемы, то эти крики сотрясли бы землю. И он прекрасно понимал, что его вдохновение пришло из классического американского кино конца прошлого столетия. Хотя они не бились с инопланетянами, он подумал, что всё равно звучало уместно. — Покажем этим кучам металлолома, что мы гордые солдаты Америки! Вновь раздались восторженные крики. Менее чем через час на них всей мощью и со всех сторон обрушился враг. Тяжёлые танки бросили на Хопешей, в то время как пехота и более лёгкие танки сосредоточились на Скарабеях. Задача первой линии обороны была продержаться как можно дольше, чтобы вывести из строя титанов класса Гор. Полчаса спустя уже тысячи ботов были уничтожены, прежде чем они добрались до линии фронта. Люди пока что несли минимальные потери. Но ещё четверть часа спустя в битву вступили титаны Гор. Гигантские монстры с механическими щупальцами длиной более восьмисот метров. Настало время развернуть расположенные у командирской палатки гигантские рельсотроны по сотне метров в длину. Впервые их применили всего несколько месяцев назад. Четыре оставшихся у него, были единственными, которые развернули на поле боя. Баллисты А66. Они обладали мощью, достаточной, чтобы разрушить тело титана класса Гор одним выстрелом. Но огромные размеры делали их непригодными для использования мобильными механизированными бригадами. Не говоря уже о том, что каждая баллиста потребляла столько энергии, сколько хватило бы целому городу. И после каждого выстрела следовала задержка в пять минут. Но в городах больше никого не было, их отряд не собирался двигаться, так что эти неудобства можно было игнорировать. Как в старой поговорке — если играешь, играй по-крупному. Четыре орудия выстрелили почти одновременно, заставив всё содрогнуться будто от землетрясения. Каждый выстрел попал точно в цель, полностью разрушив тело титанов и ещё дюжины или даже сотни ботов, шедших позади них. Однако остальные титаны продолжали неустрашимо идти вперёд. Страх и потрясение не были заложены в их искусственный разум. Несмотря на полученные повреждения, они смогли достичь первой линии обороны. Их длинные механические щупальца смахивали танки и солдат, которым не посчастливилось оказаться на пути, словно игрушки. Несмотря на то, что он понимал неизбежность их гибели, всё равно его охватила острая скорбь по погибшим. Первая линия начала оттеснять титана — громадные размеры делали его также неповоротливым для быстрых манёвров на коротких дистанциях. Орудия отступивших танков наряду с огневой поддержкой второй линии не дали меньшим ботам преследовать выживших. Концентрированный огонь вывел из строя пару уже и без того сильно повреждённых титанов. Ещё четверых вынесли вновь заряженные баллисты. В какой-то момент им удалось уничтожить всех титанов в обозримом пространстве, но ещё больше новых пришло на их место. Ракетная бомбардировка накрыла пространство между первой и второй линиями обороны. Она нанесла значительный урон, уничтожив почти всех ботов в зоне поражения. Но неиссякаемый рой достиг второй линии. Баллисты вышли из строя — во время последнего выстрела повредились стволы оружия, что сделало дальнейшее функционирование невозможным. Без их защиты вторая линия понесла суровые потери и отступила к последней линии защиты. Херрес к тому моменту подхватил пушку Гаусса, намереваясь сражаться бок о бок со своими людьми. Последние оставшиеся танки и солдаты встали в кольцо. Рядом с генералом вперемешку стояли солдаты и минитмены. Хотя сегодня каждый был солдатом. Наступил конец, и они встречали его с оружием в руках, готовые узреть свою судьбу. Годы прошли с тех пор, когда Херрес лично принимал участие в боевой операции в первых рядах. Хотя точность выстрелов не будет проблемой, заключил он. На машины обрушился последний залп ракет перед тем, как сгорели батареи. Рой это почти не замедлило. — Момент настал! — сказал он без страха и без смирения. В его голосе звучали решимость и вызов. — Последняя битва за все проигранные битвы, за тех, кто будет после нас! Мы будем сражаться! Приближавшийся рой был встречен боевым кличем собравшихся. Последующие несколько минут — или это были часы? — заполнились непрерывными выстрелами и взрывами. Они держались изо всех сил, но рой постепенно и неумолимо начал брать верх. В конце концов вышли из строя танки, после чего друг за другом погибли и солдаты. Оставался Херрес и горстка выживших. Титан-Гор приблизился к ним. Другие машины, казалось, отключились, зная, что люди уже обречены, и решив не тратить на них усилий. Последние солдаты выстрелили в титана. Они понимали, что это тщетная попытка, но только так они могли выразить своё пренебрежение надвигавшейся смерти. Огромный механический отросток опустился на них. Отец, с высот проклятий и скорбей Благослови всей яростью твоей — Не уходи безропотно во тьму! Не дай погаснуть свету своему!