Никогда

Тяжелая дверь открылась, и в темный подъезд вошла девушка. На руке у нее висела сумка, из которой выглядывали учебники. Она не спеша зашла в лифт и нажала на кнопку последнего этажа. Двадцать пятый этаж, лифт будет ехать вечность... Она обессилено скатилась по грязной стенке. И это повторяется уже несколько месяцев. Изо дня в день, из месяца в месяц. Утро. Дорога. Школа. Дорога. Холодная и грязная стенка. Бессонница. Утро. Она ненавидела зиму за это. Солнца слишком мало, тепла нет, ничто не греет. Однообразно. Она любила белый цвет, но он стал невыносим. Депрессия поглощает человека в бездну страданий, ненависти и боли, а по жилам словно кислота течет. Трясина, из которой не выбраться одному. Двадцать, двадцать один, двадцать два, двадцать три, двадцать четыре... двадцать пять. Лифт слабо звякнул, и двери раскрылись. Несмотря на состояние стенок лифта, этаж чистенький, с кактусом на окне и картинами, нарисованными или вышитыми жителями дома. Идиллия… Не спеша она подошла к двери своей квартиры и, достав из сумки ключи, хотела уже открыть дверь, но… - Майя, - донесся холодно-равнодушный голос. Знакомый, но такой далекий, чем-то напоминающий эхо, звучащее из бездны. Она вздрогнула, а ключи тем временем полетели на пол. У окна, прислонившись к стенке, стояла её давняя подруга. Она давно перестала ее бояться, вот только пару секунд назад там никого не было. Хотя… не важно. - Что ты тут делаешь? - Мимо проходила, зайти решила,- в руках у нее была дымящаяся сигарета, яд от которой заполнял постепенно этаж, отравляя воздух. - Мы договаривались сегодня ночью на мосту. Проблемы? - Нет, рядом была… зайти решила. Не спрашивай меня больше! Лучше расскажи, как ты справляешься. Около месяца не виделись, что-нибудь изменилось? Майя подошла чуть ближе и села на деревянные коробки, стоящие возле окна. - Прекрасно, чудесней не бывает. Такие же насмешки, издевательства и презрительные взгляды. Вот только за спиной. В глаза улыбаются, говорят, что подруги. А я улыбаюсь, привычкой стало делать то, что не нравится. Не хочу оставаться одна в том здании, пусть с ними, но не одна. Противно, конечно, но уже свыклась… уже все равно. - Я знаю, тебе не плевать на мнение остальных, - перебила ее Ева. - Ты просто делаешь вид, что все равно. Но мы обе знаем - это не так. Стало привычно. Странная... кажется, класса с шестого тебя так стали называть. Дальше шли более оскорбительные и обидные названия. В седьмом классе ты начала резать руки. Приятно, правда? Боль моментальная, зато потом так легко. Я пробовала, когда кокаин заканчивался. Тогда отвернулся от тебя самый родной человек, который был твоей копией. Она просто слилась с толпой и в твой адрес полетели еще больше насмешек. От нее, от подруги. Лучшей. Бывшей. Больнее всего было слышать это от нее. Что же в тебе изменилось, что она не выдержала? Депрессии… Частые, продолжительные. Съедающие твой мозг и убивающие в тебе человека. Она была слаба, глупа и ничтожна. В ее крошечном мозгу не нашлось лучшего выхода из ситуации, чем просто бросить тебя в болоте саморазрушения. Спасение утопающего дело рук самого утопающего, помнишь? А тебе была нужна подруга, опора, на которую можно опереться. Ну, ничего, пережила ты это. Смогла вытянуться, а потом и я появилась. Вместе мы смогли. А помнишь тогда, когда мы стояли на крыше одного из зданий ночью, а она связанная валялась перед нашими ногами и рыдала? Громко, с ужасом умоляла остановиться. Ты тоже умоляла ее прекратить издевательства, она сказала, что таким шизофреникам, как ты не место в нашем мире. А знаешь, что я думаю? Таким нормальным, как она не место в нашем мире. Нормальным здесь вообще не место. Люблю ночной город, он прекрасен. Шум машин ни на секунду не прекращаются, а огни горят от заката до рассвета. Люблю ночи наполненные криками ужаса, оглушительным звоном серены скорой и милиции. Изумительно... На этом терпение Майи закончилось, и она отвесила звонкую пощечину подруге. - Зачем ты мне это говоришь? - закричала она. - Я помню! Пыталась забыть тысячи раз, сидя в холодной воде и разрезая тело лезвием. Ничто, ничто не поможет мне забыть ту ночь… сотни таких ночей. Ради этого ты пришла сегодня? Чтобы усадить меня в ледяную воду и топить в собственных грехах? Девушка устало съехала по стенке. - На самом деле нет. Я пришла попрощаться. Зная ее наклонности, под этим прощанием можно было подразумевать, что угодно. Это охладило ее пыл, но злость не покинула разум. - Ты уезжаешь? Слабый кивок, и Майя выдохнула. Но ее облегчение длилось не долго. - Ты бросаешь меня? Ты оставляешь меня одну? Здесь, в городе, где ходить одному нельзя даже в толпе при свете. Родителям здесь плевать на детей, а детям на весь мир. Наркоту можно купить в любом магазине даже ребенку, а тела убитых остаются на улице, если они не мешают людям идти по своим делам. - Меня заставляют, насильно… Они думают, что безумие началось со мной из-за этого Мертвого города, компании, школы, да хоть из-за нашего кота. Так просто обвинить кого-нибудь другого, а не себя... Меня куда-то увозят. Я не знаю, не помню… Ева вновь затянулась сигаретой. - Бросай. Ты же ненавидела сигареты. - Последний раз, обещаю. Только дай напоследок продлить момент. Я тоже люблю делать то, что не нравится. От наркоты мысли становятся светлее. В нужный момент. А дым от сигарет заполняет пустоту. Знаешь, я не чувствую привязанности. Могу в любой момент бросить. Они мне нужны для… не могу объяснить. Но они мне нужны. У меня нет ломки, когда я месяцами не употребляю вещества. А курить… курю я только по особым случаям, когда хочется уже уйти в бездну. Хуже этого города быть не может, даже в аду мне будут рады больше, чем дома. Если он существует, конечно… - Ты все равно меня оставляешь… Она улыбнулась. Грустно как-то, тоскливо. - Я всегда буду рядом. Никогда тебя не оставлю одну. Странные слова, тем более перед тем, как она собирается уехать? - Когда уезжаешь? - Сегодня. Вечером. "Сегодня, вечером", - эти слова эхом отразились у Майи в голове, словно они были в пещере. - А раньше? Раньше не могла сказать? Ева вдруг закашлялась. Так глухо, с хрипом, как будто задыхалась. - Тебе плохо? - тревога, как головная боль, ударила в голову. Она покачала головой, все еще кашляя. Жутко стало, она судорожно глотала ртом воздух, а из уголков рта потекла струйка темно-рубиновой крови. - Докурилась! Сейчас, подожди. Майя стала искать по многочисленным карманам телефон, но вспомнила, что забыла его с утра дома. Она быстро подняла с пола ключи и попыталась открыть дверь, но пальцы дрожали, и она не могла попасть в скважину. - Сейчас, сейчас подожди, я скорую вызову. Звучит смешно, но единственный выход. И плевать, что приедет не скоро. А может и не приедет. Просто нужно что-то сделать, а не смотреть, как она давится собственной кровью. Ева пыталась что-то сказать, но слова скрывались в хрипе. Но одно слово прозвучало отчетливо: Никогда. Наконец пальцы повиновались, и дверь открылась. Майя пулей залетела в квартиру и, схватив телефон с полки, вылетела обратно на площадку. Пальцы на ощупь начали набирать номер больницы, глаза затянула белая пелена. Подняв взгляд, Майя не сразу поняла, что на площадке никого не было. Пусто. Как будто никого и не было, лишь слабо дымящийся окурок от недокуренной сигареты. На всякий случай она сходила к лестнице. Звуков шагов не было. Вернувшись в недоумении к своей двери, она вновь взглянула на окурок. Телефон завибрировал, оповещая о новом звонке. На дисплее отобразилась Ило. Наркоманка, конченая. Ева пыталась её вытянуть из кайфа. Получалось, вроде. Через силу она нажала на зеленую кнопку. - Да. На конце провода послышались всхлипы и бессвязное бормотание. - Ты мне реветь позвонила или по делу? Говори, у меня времени мало! "Она, она... Ева..." и снова всхлипы. - Ило, успокойся. Говори четко. Снова под кайфом? Пару попыток и Ило, наконец, смогла сказать что-то внятное. "Ева выбросилась из окна…" Смешно. Очень. - Перезвони, как станет лучше. У тебя галлюцинации. Я несколько минут назад с ней разговаривала, все в порядке. Но страх поселился в ее разуме. Ни с чего, просто так. И сейчас он распространял свои холодные щупальца по всему телу, стремясь добраться до теплого сердца. В трубке прекратились всхлипы ровно на столько, чтобы Майя совсем поверила, что Ило ее разыгрывает. «Невозможно. Она выбросилась из окна полтора часа назад. Она… слетела с двенадцатого этажа…» в трубке опять послышались всхлипы, но продолжила. «Она выпала с двенадцатого этажа и разбилась. Ее ребра…они, они были видны! Ты не могла разговаривать с ней несколько минут назад. Сумасшествие. Я как полгода уже ничего не употребляла. Правда". - Ложь! "Майя, послушай..." Терпение. Майя им не отличалась, поэтому телефон полетел на пол. Он не особо пострадал, потому что уже через пять секунд пожалела, что бросила его. Подняв и отряхнув его, она набрала Еву. Ило еще заплатит за розыгрыш. Она заставит ее проглотить всю траву, которую найдет в городе… На том конце никто так и не ответил. Только надоедливые гудки, которые могли свести с ума любого. Когда после десятка сообщений и дюжины звонков, никто не ответил, девушка решила идти напролом. В телефонной книге нашелся телефон матери Евы. Уж она-то врать не будет. Скорее всего. Долгие гудки. Майя хотела уже трубку положить, но на том конце ответили. "Да?" - Вы не подскажете где Ева? Я никак дозвониться не могу, мы встретиться собирались. И... ничего в ответ. Потом, через несколько секунд, прозвучали те самые слова, которые сломали жизнь девушки пополам: "Она умерла. Ужасно, правда?" И дальше память отключилась. Всплывали иногда моменты, но лишь кусками. Она помнила, как разбился телефон вдребезги, как она упала на пол и зарыдала, не отрывая взгляда от сигареты. Пробел. А потом крыша. Ветер бил насквозь. Ничего не было, кроме пропасти и ветра. Голоса внизу смеялись, собралась публика, слышен был отдаленный звук сирены. Это не важно. Только ветер. Лишь пропасть. И одно. Одно. Потом она вспоминала в психушке об этом с иронической улыбкой, но она слышала. Ветер ласкал ее, донося до нее единственный голос, который отговаривал делать шаг вперед. Родной голос. И, казалось, после того, как она сделала шаг вперед, именно ветер толкнул ее обратно. И прошептал: "Никогда".