Прощание или прощение...

Время шло неумолимо быстро. На смену осени с ее проливными дождями пришла удивительно снежная зима. Минули новогодние и рождественские праздники, унесшие с собой и крещенские морозы. Беременность Евгении Павловны протекала вполне себе удовлетворительно: пониженный гемоглобин, повышенное давление, головокружения — в общем все то, с чем сталкивается большинство женщин в интересном положении. Оглядываясь на свою первую беременность в двадцатилетнем возрасте, она отчетливо понимала, что сейчас не было легкости, но в то же время было чувство бесконечного счастья, на фоне которого все меркло и становилось совершенно неважным. И с каждым прибавляющимся сантиметром в ее талии это чувство становилось все больше и осознаннее, а вместе с ним росла и любовь к маленькому чуду, поселившемуся под ее сердцем. Илья Анатольевич, как и было обещано, оберегал любимую жену как хрустальную вазу, окружая заботой и вниманием, стараясь уловить перемены в настроении и спонтанно возникающие желания. Когда у Евгении начались переживания по поводу увеличивающегося веса, он однажды обнаружил ее в кабинете практически в слезах из-за того, что очередной хирургический костюм оказался мал. Он тогда всего лишь усмехнулся, поцеловав ее в макушку. А затем старался незаметно подменить ее форму, чтобы она не расстраивалась по таким пустякам. Женя, конечно, все понимала, но виду не подавала, принимая эту невероятную заботу как одно из проявлений чувств с его стороны. *** Зашив расшибленный лоб очередному пострадавшему от образовавшегося гололеда, Евгения Павловна убедилась, что на сегодня больше нет пациентов по ее профилю, сдала все карты на сестринский пост и, дав назначения на ночь для некоторых больных, направилась в свой кабинет. Ее смена на сегодня подошла к концу. Сменив хирургический костюм на коричневое платье в мелкую клетку свободного кроя, Женя направилась в ординаторскую с надеждой скоротать время в ожидании мужа с операции в травматологии в компании любимой подруги, пару месяцев назад ставшей Фомичевой. — Олюшка, — войдя в кабинет и аккуратно присев на диванчик, протянула Женя, — ты когда домой собираешься? — Антон подъедет через полчаса. Вот жду. — разливая по чашкам ароматный чай, ответила Ольга. — А ты еще чего тут? — Илья на операции в травматологии. Попросили помочь. Когда закончат — неизвестно, а мне строго-настрого указано одной по скользким улицам не ходить. Поэтому ждем вместе. — погладив живот и улыбнувшись, произнесла Женя. В последнее время такие беседы за чашечкой чая все чаще заканчивались одной темой в силу интересного положения обеих. — Через сколько недель ты уходишь? — откусив малиновый зефир, поинтересовалась Оля. — Через две. Даже не представляю, что буду делать дома. А ты что, хочешь от меня избавиться поскорее? — хитро прищурив глаза, в шутку спросила Женя. — Да, конечно. Сплю и вижу. Ой, Женька, столько хлопот будет. Потом будешь вспоминать наши посиделки. Как уйдем с тобой в декрет, перестанем так часто видеться. — грустно произнесла Ольга. — Так, подруга, ничего подобного. — ободряюще потрепав девушку по плечу, сказала Женя. — Живем друг от друга не очень далеко. Будем с тобой в парке гулять с колясками. — мечтательно продолжила она. — Что, Евгения Павловна, не верится? — глядя на счастливую улыбку подруги, спросила Ольга Михайловна. — Ой, Олюшка, совсем не верится. — опустив взгляд на живот, ответила Женя. В ординаторской на мгновение повисла тишина. Обе женщины ощущали непередаваемые эмоции от своего положения, в которых хотелось бесконечно растворяться и которыми хотелось делиться со всеми окружающими. — Вы, кстати, определились с именем? — прерывая тишину, поинтересовалась у подруги Женя. — Как только узнали, что будет мальчик, Митя с Антоном решили, что будет Павел. Мне осталось только согласиться. — усмехнувшись, ответила Оля. — А вы определились? — Ой, Олюшка, лучше не спрашивай, — шумно выдохнув, сказала Женя. — Недавно чуть не разругались по этому поводу. Мне нравится одно, ему — другое. В общем, решили оставить этот вопрос до лучших времен. — Ну, вы даете. Нашли из-за чего ругаться. — поставив чашку на столик, заключила Фомичева. — Какие варианты хоть есть? — Мне нравится имя Елизавета. Илья хочет, чтобы дочку Ариной звали. Третьего не дано. Понимаешь, вот почти во всех вопросах мнения сходятся. А тут уперлись. Поэтому оба ждем, когда кто-то сдастся. — засмеявшись, ответила Женя. — Вот родится малышка, тогда и поймете: Лиза или Арина. А может вообще поймете, что эти имена не подходят. — сказала Оля. — Это точно. — Ты знаешь, я же тебе самое главное не рассказала. — с непередаваемым волнением произнесла Ольга Михайловна. Женя удивленно посмотрела на подругу. — Вчера укладывала Митю спать. А он положил мне ладошки на животик, — опустив руки на живот, словно показывая движение мальчишки, Ольга продолжила: — Заглянул в глаза и говорит: «Мама Оля, когда Пашка родится, я обязательно буду тебе помогать». А затем так крепко обнял. И я разрыдалась. Женька, это такое счастье. — вытирая скатившуюся по щеке слезинку, завершила она. — Милая моя, я очень рада за вас, правда. — обнимая подругу, сказала Женя. — Это так здорово, что мальчишка в лице тебя и Антона обрел семью. Через пару минут ординаторская наполнилась трелью телефона Ольги Михайловны. — О, Антоша приехал. — взглянув на экран мобильного, сказала она. — Все, Жень, я побежала. Ольга Михайловна, накинув на себя верхнюю одежду и прихватив сумочку, поспешила покинуть ординаторскую. — А я еще тогда немного поработаю. Пока, Олюшка. — проговорила Женя вслед подруге, собираясь закрыть дверь. — Это кто тут еще поработать собрался? — поинтересовался возникший словно из ниоткуда Илья Анатольевич. — Илюш, напугал. — тут же оказавшись в объятиях супруга, сказала Женя. — Как тут мои девочки? Заждались? — опустив одну руку на живот Жени, поинтересовался Илья. — Конечно, заждались. — поцеловав его в губы, ответила Женя. — Тогда поехали домой. — не желая отрываться от любимых губ, еле проговорил он, даже не дав ей ничего ответить. Руки тут же заблуждали по ее спине, по округлившимся изгибам такого любимого и желанного тела. В ту же минуту ему захотелось завладеть всем этим здесь и сейчас, повторить ту самую ночь, с которой все началось. — Ты точно сумасшедший. — подставляя шею его губам, томно прошептала она, погружаясь в эту спонтанно возникшую волну наслаждения. — А если кто-то войдет? — Я просто очень соскучился. — прерывая каждое слово очередным поцелуем, произнес Илья. — Давай продолжим дома. — останавливая это безумие и накрыв губы Ильи своей ладошкой, произнесла Женя. — Ты просто не оставляешь мне выбора. Давай тогда скорее собираться. — разочарованно вздохнув, но не отказав себе в удовольствии снова коснуться любимых губ, ответил Илья. *** В виду увеличившихся отеков, раздражительности и прочих прелестей интересного положения Илье, подкрепленному убедительностью Ольги Михайловны, отправить Женю в отпуск по беременности и родам в положенный срок оказалось не самым сложным заданием. Она, конечно, немного поупиралась, ссылаясь на то, что вполне еще может быть полезной в отделении, но точно также быстро сдалась, предвкушая хлопоты в связи с предстоящим материнством. В один из февральских вечеров, когда подходила к концу третья неделя декретного отпуска Жени, Илья Анатольевич устало брел по коридору приемного отделения. Время приближалось к десяти часам вечера. Его смена закончилась пару часов назад. Но ближе к ее окончанию привезли пациента после крупной аварии. Пришлось задержаться. Вместе с новым хирургом Вадимом Андреевичем, которого на свое место выбрала сама Женя, они боролись за жизнь молодой девушки. Не спасли. Летальный. Впервые за долгое время. Травмы несовместимые с жизнью. В душе поселилось липкое чувство опустошенности и вселенской несправедливости. Хотелось поскорее оказаться дома в теплых и уютных объятиях любимого человека. Несмотря на поднявшуюся метель, Илья добрался довольно быстро. Припарковав машину возле подъезда, он закрыл ее и, взглянув на окна квартиры, заметил в окне кухни промелькнувший силуэт, чему очень удивился. Обычно в такое время Женя уже спит. — Женечка, я дома. — закрыв за собой дверь, произнес Илья. Ответа не последовало. Без привычной улыбки жены квартира встретила его какой-то напряженностью и холодностью. Он спешно разделся и, проследовав в глубь квартиры, обнаружил Женю сидящей на диване в гостиной. — Женечка, — в мгновение оказавшись возле нее и взяв за руку, обеспокоенно произнес он, — что случилось? Ничего не ответив, она высвободила свою ладонь из его руки и, встав с дивана, заходила по комнате из стороны в сторону, нервно поглаживая живот: малышка сегодня была слишком активной. — Женя, не пугай меня. — совершенно не понимая, что происходит, и заметив красноватые, видимо от слез глаза Жени, продолжил: — Скажи мне хоть что-нибудь. — Илья, ты знаешь, который час? — кивнув в сторону настенных часов, строгим голосом спросила она. — Уже половина одиннадцатого. Твоя смена закончилась в восемь часов. Ты не звонишь, что я должна была думать? — Я же отправил тебе сообщение. — спешно достав из кармана брюк телефон и взглянув на экран, Илья осознал, что сообщение по какой-то причине не отправилось. — Черт! — воскликнул он, устало опустив лицо в ладони. — Я себе места не находила. — поглощенная собственными переживаниями, Женя даже не заметила, что супруг был мрачнее тучи. — Звонила тебе, а в ответ получала только бесконечные гудки. Что я должна была думать?! — переведя дыхание, Женя продолжила: — И вообще в последнее время ты постоянно то в больнице, то в институте. Дома тоже постоянная подготовка к лекциям. Мне иногда кажется, что ты совершенно забываешь о наличии беременной жены. — Женя, ты же прекрасно знаешь, что это не так. — как можно спокойнее произнес Илья, прекрасно понимая чувства Евгении в данной ситуации. — Я вообще уже ничего не знаю. — в сердцах воскликнула она и направилась в спальню, хлопнув за собой дверью. Илья только и успел проводить ее взглядом. Он понимал, что сейчас Женю лучше не беспокоить, а дать просто немного успокоиться. В следующий момент в поле его зрения оказался накрытый в гостиной стол с дотлевающими свечами. Он грустно усмехнулся, поняв, что сегодняшний вечер мог пройти совершенно по-другому, а затем, затушив догорающие языки пламени, направился самостоятельно разогревать ужин. Поужинав в одиночестве и приняв душ, Илья, тихонько открыв дверь спальни, вошел в помещение. Женя не спала. По ее легкой, немного виноватой улыбке, он понял, что она ждала его. — Успокоилась немного? Прости меня, Женька. Я был уверен, что отправил тебе сообщение. — присев рядом с ней, он поцеловал ее в висок и, обняв одной рукой за предплечье, вторую опустил на животик. — Илюш, — опустив голову ему на плечо и накрывав его руку своей теплой ладонью, произнесла Женя, — это ты меня прости. Налетела на тебя, даже не поинтересовавшись, что произошло. Ты же чем-то расстроен, да? — подняв на него глаза, тихо спросила она. Илья на минуту замешкался, раздумывая, стоит ли говорить Жене об операции, потому что знал, что она расстроится. Но в то же время понимал, что от нее вряд ли удастся что-то скрыть. Поэтому рассказал любимой супруге все, как есть. — Илюшка, — теснее прижимаясь к мужу после услышанного, произнесла Женя, — мне так стыдно. — Это мне должно быть стыдно за то, что снова заставил тебя волноваться. — целуя ее ладонь, сказал Илья. — И вообще, давай больше не будем об этом. Лучше расскажи, как твое самочувствие сегодня. — Ты знаешь, — снова опустив руки на живот, начала Женя, — наша малышка сегодня была слишком активной. Только сейчас успокоилась: наверное, почувствовала, что папа тоже рядом. — прислушавшись к своим ощущениям, продолжила она. — И еще целых два дня будет рядом. Отключим все телефоны, чтобы нас никто не беспокоил. — поцеловав Женю в щеку, заключил Илья. — А теперь давай спать. Сегодня был слишком напряженный день. Выключив светильник на прикроватной тумбочке, Илья по обыкновению устроился рядом с Женей, обняв со спины так, чтобы одна рука обязательно покоилась на животе, словно охраняя сон дочурки. Утомленные сегодняшними перипетиями, они быстро уснули, несмотря на завывавшую за окнами вьюгу, которая то и дело бессовестно заглядывала сквозь оконное стекло в комнату, будто просилась хотя бы минутку погреться теплом, которое исходило из самой глубины сердец этой по-настоящему счастливой семьи.