Freedom, cut me loose

Show me your scars and I won't walk away

—

      Поступь у Микки пружинистая и лихая — в крови все еще бурлящий переизбыток адреналина, — поэтому Джека и Марту, идиллически держащихся за руки, он нагнал в два счета. В нормальных обстоятельствах он бы вряд ли позволил себе повиснуть на малознакомой женщине, но обстоятельства были далеки от нормальных даже по меркам защитников Земли, да и ТАРДИС сообщала всем своим обитателям — прежним, нынешним и грядущим — чувство приятельского единения задолго до непосредственного знакомства.       — Что собираешься делать? — поинтересовался Джек с неослабной лощеной улыбкой.       — Что угодно. Не пропаду, капитан.       — Никто не сомневается, — рассмеялась Марта, запрокинув голову на плечо Микки. Всем им, едва выжившим и не успевшим перевести дух, хватало и малейшего повода, чтобы прорваться бурливым, чуть лихорадочным смехом. — Думаю, Джек хотел сказать, что и тебя хочет переманить в свое маленькое заведение.       — Не такое уж и маленькое, — многозначительно поправил Джек.       — Меня любое устроит. — Тут Микки поймал себя на мысли, что, кажется, начал флиртовать с ними обоими. И расхохотался. Наконец он вернулся домой.

—

      Он без труда обустроился в Кардиффе, неподалеку от залива. Торчвуд Джека Харкнесса не мог тягаться с Торчвудом Пита Тайлера ни по финансированию, ни по оборудованию, ни по численности команды, но Микки, будь на то его воля, с удовольствием истер бы из памяти всю параллельную вселенную.       Они с Джеком, не отдавая себе в том полного отчета, ждали, что вот-вот наверху послышится скрежет ТАРДИС. Их обоих жгло любопытство, и оба же они не проронив ни звука тосковали по Роуз. Но Доктор, казалось, нарочно игнорировал их существование.       — ... да не ревнуй, я ведь тоже ее люблю.       — Тоже?       — Как и она меня. Тебе, может, не говорили, но тогда на игровой станции она мне жизнь спасла.       — Это я ей помог.       Кивнув, Джек забросил ноги на стол.       — Жду не дождусь, когда они заявятся. Хочу показать ей хаб, познакомить со всеми. Ты знал, что я даже поблагодарить ее не успел?       — А я попрощаться. Все как-то наперекосяк вышло. Я думал, они к нам через неделю-другую наведаются.       — Не вешай нос, красавчик. Сам знаешь, что время там, — Джек указал подбородком куда-то вверх, на звезды, — идет иначе, чем на земле. Глазом моргнуть не успеешь, как ТАРДИС рухнет прямо на нас.       Месяц за месяцем — ни шороха. О Докторе вспоминать хотелось меньше и меньше. Уж точно не тогда, когда они с Мартой, по разные стороны океана и часовых поясов, не давали друг другу сна и отдыха — караваны смс без устали сновали с самого раннего утра и до самой глубокой ночи. Джек только головой качал, глядя как беспечно и умильно улыбался Микки экрану телефона.       — Ты бы ехал к ней, — проронил Джек как-то за кофе.       — Куда «к ней»? — исподлобья уточнил Микки.       — В Нью-Йорк. Не съезжаться же я предлагаю.       — Хочешь сказать, меня возьмут в ЮНИТ?       — Я хочу сказать, что ты не пропадешь. Слушай, я был бы счастлив, если бы Марта работала у меня, но, и это очень большое «но», вот это все, — он небрежно обвел рукой хаб, — максимум, что я могу предложить сотруднику. Каким бы выдающимся он ни был. Вот это — потолок. Я не имею права просить ее жертвовать карьерой и тебе не советую. Но ты можешь быть рядом, здесь-то тебя ничего не держит.       — Кроме тебя, — усмехнулся Микки.       — Кроме меня, — подмигнул капитан. — Но я серьезно. Она и так из-за Доктора прошла огонь и воду. Не усложняй ей жизнь, не заставляй выбирать.

—

      «Не пропадешь» из-за океана говорить легко. На месте же быстро обнаружилось следующее: в ЮНИТ без рекомендаций не прорваться, жилище в одиночку снимать невозможно даже в гетто, а ко врачу лучше не соваться, если не хочешь остаться без денег на возвращение домой. Впрочем, мало-помалу, со скрипом жизнь принимала более или менее вразумительные очертания — по наводке Марты, квартиру Микки делил с младшим братом интернет-друга Лео, а Craigslist, как оказалось при ближайшем рассмотрении, содержал в себе не только анкеты знакомств пыльных мужчин за пятьдесят, но и обширный список возможностей подзаработать. В том числе и по прямым специализациям Микки: инопланетной, автомеханической и компьютерной.

—

      Если бы с таким усердием в дверь колотили в мультфильме, она бы вогнулась внутрь, словно надутый парус; в реальной же жизни дробь просто тарахтела по притихшей ночной квартире до тех пор, пока Калеб, сосед Микки, игравший в приставку в гостиной, не впустил незваную гостью. Гостья была пьяна, и Микки спросонья долго не узнавал прыгающий голос Марты Джонс.       Лицом к лицу они не виделись больше месяца, и Марта, сидевшая на диване и тщащаяся сбросить с ноги ботинок, мало походила на Марту, пять недель назад проведшую с ним вечер в музее современного искусства. От нынешней Марты можно было и не ждать ничего отдаленно похожего на страстное и многословное объяснение о том, что учителя английского мучают детей не ради людоедского удовольствия, а потому, что каждый взрослый человек должен уметь разбирать и анализировать детали, чтобы самому дополнять смысл увиденного или прочитанного. От нынешней Марты он вообще не ждал ничего, поэтому беззвучно снял с ее ноги не слишком уж и сопротивляющийся ботинок и уселся рядом. Молчали все; от скуки Калеб принялся осматриваться — квартира точно не была готова к приему даже пьяных до бесчувствия гостей.       — Воды, — тускло прошелестела Марта.       Собрав грязную посуду, сгруженную вокруг телевизора, Калеб отбыл в кухню и тут же вернулся с запотевшим стаканом и в биндере, без него представать перед малознакомыми людьми Калебу пока было не по себе.       — Ну, как? Порядок?       Марта слабо качнула головой.       — Я бросила работу.       — Чего? — испуганно переспросил Микки.       — Работу бросила. Там. У них.       — Почему?       — Потому… Потому. Потому! — угрожающе повысив голос, Марта привстала и тут же прижала ладонь ко рту.       — К унитазу! — первым сообразил Калеб, и вдвоем они с Микки молниеносно схватили Марту под руки.       Сидя рядом, Микки держал ее волосы, а Калеб мял в руках чистое, но все еще влажное полотенце, с трудом отвоеванное у сушки. Марта, казалось, начинала выныривать из хмельных глубин. До поверхности, само собой, оставались еще целые мили, но слова ее после умывания стали складываться в крепкие предложения, а из глаз исчез снулый стеклянный блеск.       — Так что случилось?       — Слышали про Роберта Уайта? — сосредоточенно начала Марта.       Переглянувшись, Микки и Калеб промолчали.       — В семидесятые он пересадил голову одной обезьяны на тело другой? Значительное медицинское событие, освещавшееся по всему миру?.. Нет?       — Оно, может, и освещалось, но я-то еще не родился, — спокойно напомнил Микки.       Отмахнувшись, Марта продолжила:       — Вся идея в том, чтобы подсоединить живой мозг к кровеносной системе в чужом теле, так?       Слушатели ее неуверенно кивнули.       — ЮНИТ испытывают это на людях, — наконец звонко выпалила Марта. — Они называют это проект «Афина» — берут живой мозг и пересаживают в чьё-нибудь тело на несколько дней. И я не думаю, что хоть один человек давал на это согласье. Они хотели, чтобы я над ним работала. Я!       — Ну, ты же доктор. Что тут такого?       — Как ты не понимаешь! — еще громче воскликнула Марта. — Представь, что тебя посадили в коробку, только ты не знаешь, что находишься в коробке, и не можешь ни видеть, ни слышать, ни осязать… ничего. Никакой связи с внешним миром. Ты жив, сознание твое живо, но намертво замуровано в самом себе! Если бы ты только видел, как выглядят их показатели, не посмел бы и заикнуться про «что такого»!       Плечи и руки ее тряслись, но Микки не решался даже придвинуться ближе, не говоря уж о том, чтобы дотронуться.       — И самое страшное... они решили, что я на это способна! Что я на такое пойду! Что я буду стоять и смотреть! — глаза ее, разверзнутые негодованием и ужасом, замерли на лице Микки. — Почему я? Почему? Из-за Остерхагена? Почему? Почему я?       На мгновение взвились ее неспокойные руки и тут же пали на плечи Микки, сияющая слезами щека прижалась к его щеке, сырые ресницы щекотали висок.       Прерывистое дыхание тяжелело. Перетекала из тела в тело давящая усталость, превращавшаяся по пути в прохладную тишь. Снаружи долго шуршал мелкий предрассветный дождь.       — Спать не пора? — откашлявшись, полюбопытствовал Калеб.       — Пора?       — Пора, — кивнула она в плечо Микки.       Вмиг была проведена рокировка: Марта водворялась в спальне Калеба, поскольку его комната общепризнано титуловалась лучшей, Калеб — в спальне Микки, а сам Микки — в гостиной.       — Нужно бы отпраздновать твое освобождение, а? — застенчиво предложил Калеб, снуя по всей квартире со своей подушкой, — на других не спалось.       — Дай отдышаться ей, балбес, — с нажимом отозвался Микки.       — Все нормально. Почти. Пойдем вместе в «The Cheesecake Factory». Угощаю.       — Не дороговато?       — На билет домой останется.       — А что насчет ЮНИТа? — с тревогой перебил Микки. — Их ты не собираешься остановить?       — О, да. Да, собираюсь, — едко заверила Марта. — Как только смогу в одиночку двинуть против интернациональной милитаристской организации, то почему нет?       — Но ты не одна. У тебя есть я.       — И я! — выпалил Калеб.       — И Джек, и Доктор, и...       — Доктора нет ни у кого, — с неожиданной отчетливостью произнесла Марта. — Если бы он являлся каждый раз, когда в нем кто-нибудь нуждается, человечество уже давно бы жило в соларпанковой утопии, а не в мире, где еду выбрасывают в промышленных масштабах и люди гибнут от голода. Одновременно.       — Значит, плевать на Доктора. Я есть, никуда не собираюсь, знаю пару-тройку вещей о том, как свергать интернациональные организации. Завтра что-нибудь придумаем.       — Звучит так, будто нам и правда понадобится чудо.       — Добудем чудо, Калеб. Но завтра.       — Завтра. — Призадумавшись, тот махнул рукой на прощание и исчез в коридоре, шаркая тапками о пол.       Заметно воспрявшая духом, Марта утомленно откинулась на подушку, но тут же, словно передумав, поднялась на локоть и произнесла с очевидно непривычной развязностью:       — Ложись со мной.       Микки замер.       — Не-не-не. Не. Этот парень, — ткнул он себя в грудь, — с пьяным сексом завязал давным-давно.       — Боишься, что-то пойдет не так? — под полуприкрытыми веками ее плясали искры.       — Да нет, боюсь, что ты в меня влюбишься, — с напускным нахальством ответил Микки, решив оставить за скобками и то опасение, что для одного утра, пожалуй, было бы несколько чересчур обнаружить себя без работы, в чужой постели, в компании своего неустоявшегося романтического интереса.       — Это было бы несложно, — сонно ухмыльнулась Марта.       — Да, — вполголоса отозвался Микки и осторожно закрыл за собой дверь.