Глава 41. Харондор
19 июня 2020 г. в 09:50
Прошло еще два года. В Столице вновь состоялся Большой Совет Гондора. Лорды Провинций и королевские наместники докладывали Элессару о своих успехах в возрождении величия Воссоединенного Королевства дунэдайн. Однако после окончания совета выяснилось, что Король остался весьма недоволен тем, как продвигалось заселение и обустройство Харондора. Когда все разъехались, он призвал к себе Эарнила и поручил ему отправиться в Хиармению, чтобы расследовать, насколько эффективно осуществлялось управление новой провинцией. Известие о предстоящей миссии сына вызвало у лорда Фарамира серьезное беспокойство, и он, чувствуя непонятную тяжесть на сердце, очень неохотно отпустил его в это дальнее и обещающее быть непростым путешествие. К некоторому облегчению Принца, сопровождать Блюстителя в поездке вызвался Гвиндор.
Узнав, что Эарнил уезжает в Харондор, расстроенная Эрендис тоже просилась поехать с ним, но муж убедил ее остаться с детьми. Молодая женщина проводила его до Пеларгира и осталась с детьми в доме отца. Минастан был очень обрадован их неожиданным приездом, так как скучал по дочери, души не чаял в маленькой внучке и с большой симпатией относился к Фириэль. Через день Эарнил простился с женой и в сопровождении небольшой свиты сел на парусник, следовавший в Харондор. Спустя три дня корабль бросил якорь в новой гавани, и Блюститель отправился в столицу провинции, лежащую в двух днях пути от моря. Судя по окружающему пейзажу, мечты Элессара о цветущих садах явно не желали сбываться: Харондор так и остался блеклой степью. Постоялый двор, которого Эарнил и его спутники достигли к вечеру, был настолько мал, что путешественники с трудом поместились там на ночлег.
Еще больше Блюстителя расстроила столица Харондора Хиармениа. Город еще строился и выглядел бедно и неуютно. — «Интересно, последние несколько лет Король выделял на эту унылую степь немалые деньги… Надо было умудриться так бездарно их потратить. Похоже, что рассказы лорда Илверина на Совете о скором процветании Харондора не слишком соотвествуют действительности». Впрочем, дом Наместника оказался совсем не плох, а сам лорд Илверин вышел и очень любезно приветствовал прибывших. Их разместили в удобных и со вкусом обставленных комнатах, но Эарнил почувствовал, что Наместник был не слишком рад внезапным гостям из Столицы.
Через несколько дней, осмотрев строящийся город и поговорив с местными жителями, Блюститель окончательно убедился в том, что средства из казны исчезали неизвестно куда. Эарнил был более чем уверен в том, что Наместник участвовал в их исчезновении. Но нужно было еще собрать доказательства, а ему явно начало нездоровиться.
Вечером после ужина Гвиндор пришел в комнату Блюстителя.
— Ты неважно выглядишь, — заметил он.
— Похоже, я неважно переношу местную еду…
Эарнил подошел и открыл было окно, но вместо прохлады его обдало душной пылью, и он поспешил закрыть его.
— Скорее бы уехать отсюда… — хмуро сказал он.
— Ты думаешь, это Илверин присваивает деньги?
— Я уверен в этом. Возможно, он и не всё берет себе, но именно он распределяет их. Город мог бы быть в два раза больше и краше, если бы на его строительство шли все средства, выделенные из казны. Дорога из гавани — узкая и плохая… Постоялый двор ты помнишь... — внезапно Эарнил замер и поднес руку к лицу.
— Тебе нехорошо?
— Голова кружится, — Эарнил сел.
— Позвать лекаря?
— Не надо.
— Может быть, вернемся? Ты выяснил, что Илверин нечист на руку… Пусть Король пошлет кого-нибудь покрепче.
— Мы столько времени добирались сюда... Надо попробовать разобраться самим. Если мы сейчас просто уедем, к приезду следующего проверяющего Илверин успеет замести следы.
— Мне здесь… даже не знаю, как сказать… неуютно… — сказал Капитан.
— Мне тоже. Но, думаю, он только и ждет, чтобы мы уехали…
Эарнилу становилось хуже с каждым днем. Все труднее было сосредоточиться, часто кружилась голова. И вскоре во время посещения одной из строек города он потерял сознание. Гвиндор и Хурин отнесли его в резиденцию Наместника. Тот, узнав о случившемся, велел немедленно позвать врача. Очнулся Эарнил на попечении неизвестного ему лекаря. Тот был необыкновенно внимателен, заботлив и даже ласков. Приветливо улыбаясь, целитель дал выпить ему какую-то настойку, после чего больной снова забылся. На следующий день, когда в голове у Эарнила чуть-чуть прояснилось, он попросил лекаря позвать Гвиндора или Берегара, но тот сказал, что милорд серьезно болен, болезнь заразна, и никто не должен посещать его. Вскоре молодому человеку стало совсем худо, и он уже плохо сознавал, кто он и где находится...
Когда он все же очнулся, и попробовал сесть, у него ничего не получилось. Кто-то подошел и наклонился над ним.
— Лорд Эарнил, вы слышите меня? — раздался знакомый ему низкий голос.
— Да, — одними губами прошептал он.
Человек взял его за руку и аккуратно сжал ее.
— Где я?.. — спросил Эарнил.
— В относительной безопасности.
— Кто вы?
— Я гвардеец Хурин.
Чьи-то руки приподняли больного и к его губам поднесли какое-то снадобье.
— Пейте, милорд. Это не яд.
Он попробовал сделать несколько глотков, но лекарство оказалось очень горьким, и он больше не смог.
— Вливай с ложки, — услышал он чей-то голос.
Измученный человек попробовал отвернуться.
— Надо пить. Этот негодяй три дня пичкал тебя отравой. Это противоядие, — это был голос Гвиндора.
На следующий день Эарнил немного пришел в себя. Гвиндор, Берегар и Хурин рассказали ему, что, когда они принесли его в дом, то собирались сами привести его в чувство, но появился лекарь и отправил их. Сначала врач утверждал, что Эарнил скоро поправится, и ему просто нужен отдых и покой. Но вскоре он сообщил им, что Блюститель тяжело болен, болезнь заразна, и им нельзя навещать его. Берегар умолял позволить ему, несмотря ни на что, ухаживать за своим господином, но врач оставался непреклонен.
— Меня этот лекарь сразу насторожил, — сказал Гвиндор. — Уж очень приторно ласковый, прямо медовый, — Капитан выразительно поморщился. — И меня смутило то, как быстро он появился… Словно ждал, что тебе станет плохо. Когда же он не пустил к тебе Берегара, мне это совсем не понравилось… И Хурину тоже. В конце концов, я велел позвать его, чтобы он подробнее рассказал о твоей болезни, и, когда он нехотя появился, мы с Хурином схватили его и крепко держали, а Берегар прорвался к тебе.
— Вы лежали в бреду, милорд, и не узнали меня… Но что меня смутило… У вас не было жара. И… он явно плохо ухаживал за вами, — расстроенно сказал Берегар.
— Когда Берегар рассказал нам об этом, мы связали этого приторного крокодила. И вошли к тебе. Ты не узнал ни меня, ни Хурина, а запах в комнате был такой, что здоровому через пять минут худо станет. Мы унесли тебя в один из домов… И нашли нормального лекаря. Он осмотрел тебя и подтвердил, что ласковый мастер Хадор потихоньку травил тебя. Пришлось с ним поговорить… Не важно как, у нас не было выбора, ты был очень плох. И этот негодяй сознался, что пытался отравить тебя по приказу лорда-Наместника.
— Самое главное, он все же назвал яд, и мастер Остогер смог подобрать противоядие… — вмешался Хурин.
Эарнил лежал молча и слушал.
— Я плохо вас вижу… — вдруг сказал он.
— Зрение должно со временем вернуться, — раздался незнакомый ему голос.
— Если не вернется, то, клянусь, я не успокоюсь, пока Илверина и Хадора не повесят на главной площади нижнего Яруса Минас-Тирит, — сказал Гвиндор. — А если Король помилует их, я убью их сам, — пробормотал он.
— Тсс… Он забылся, — сказал врач.
Они оставили Эарнила и тихо вышли из комнаты.
— Надо увозить его отсюда, — сказал Хурин. — Пока лорд Эарнил в Харондоре, он в опасности.
— Что мешает Илверину, например, запереть окна и двери в дом снаружи и просто-напросто сжечь всех нас?.. — поддержал его Берегар.
— Желание жить, — ответил Гвиндор. — Спалить гондорского Блюстителя со свитой — значит признаться во всем. Он хотел отравить лорда Эарнила, но чтобы это выглядело, будто он заразился какой-то южной дрянью и умер сам. А потом бы демонстрировал всем свое глубочайшее сожаление и скорбь.
— Что же делать? — спросил Хурин.
— Если бы лорд Эарнил нормально себя чувствовал, то я спросил бы у него. Он не раз выбирался из таких переделок… — сказал Гвиндор.
— Надо уезжать… — настаивал Хурин. — Пока они не придумали новую пакость.
— Теперь им сложнее… Нужно избавиться не только от Блюстителя, а еще от меня, от Вас, Хурин, от Берегара… От мастера Остогера... А если мы все умрем или исчезнем в Хиармении, это будет слишком подозрительно.
— Вы предлагаете сидеть здесь, господин Капитан?
— Не знаю. Но дорога в гавань довольно малолюдна. Можно подстроить все, что угодно.
— Вы же сами сказали, что если Илверин захочет избавиться от всех нас, это вызовет подозрения, — заметил Хурин.
— Если мы исчезнем по дороге в гавань, можно будет свалить это на умбарцев, харадцев… Да на кого угодно… Хоть на Моргота верхом на Анкалагоне.
— А если все-таки рискнуть прорваться?
— Нет. Пока лорд Эарнил не может сносно держаться в седле, это исключено. В нынешнем состоянии ему нужны носилки. И даже если я или Вы повезем его в седле перед собой, то будем двигаться медленно и станем отличной мишенью для негодяев всех мастей. Харондор — место небезопасное.
Вечером Эарнил снова очнулся, и Гвиндор пришел к нему.
— Как ты?
— Не знаю. Я очень скверно соображаю.
— Плохо… Я так надеялся, что ты придумаешь, как нам уехать отсюда…
— Хорошо бы сообщить в Гондор… Хотя бы рассказать о том, что тут творится.
— С обычной почтой это ненадежно. Гонца могут перехватить. Почтовые голуби в ведении Илверина, — он вздохнул, глядя на покрытое пятнами лицо друга. — Ладно… лежи.
Эарнил выздоравливал очень медленно и, что очень расстраивало Гвиндора, его зрение почти не улучшалось. Густые волосы заметно поредели: Берегар, причесывая своего господина, ежедневно выбрасывал целые пучки волос.
— Скоро его вообще будет не узнать, — сказал Гвиндор лекарю.
— Требуется время.
— Сколько?!
— Господин капитан, это зависит не от меня. Я делаю все, что могу.
Вскоре Эарнила обрили.
— Вот теперь я настоящий каторжник — усмехнулся он, — бритая голова, клеймо на плече, тощий и весь в струпьях… Можем спокойно ехать… Скажете, что везете висельника.
— Ну уж нет. Как висельника я повезу Илверина и этого Хадора. Кстати, лицо у тебя немного очистилось.
— Сколько времени мы уже здесь?..
— Прилично. Свалился ты девять дней назад. И около недели, как у нормального лекаря.
Эарнил провел рукой по оголенной голове.
— Волосы не жаль…Плохо, что не могу нормально видеть.
— Лекарь обещал, что зрение вернется, — сказал друг, которому очень хотелось верить в это.
— Надо же было так влипнуть… Всё же я — круглый осёл. Нам не надо было останавливаться у Илверина в доме.
— Ты не круглый осёл, а тощий. И где бы мы тогда остановились? Постучали бы в первый попавшийся дом и попросились переночевать? И нас, десять мужиков, так сразу бы и пустили? Понятно, что мы отправились в резиденцию Наместника. Кстати, Илверин каждый день справляется о твоем здоровье. Гад.
— Нам не следовало заявлять о себе. Надо было приехать инкогнито и сначала понаблюдать, поговорить с людьми. Уже бы многое прояснилось, и можно было бы отправить сообщение в Гондор. А так мы застряли…
— Кстати, Илверин сильно нервничает, — перебил его Гвиндор. — Он не знает, куда делся сахарно-медовый лекарь. Мы сказали, что сами не знаем. Сбежал такой-сякой, бросил тебя, и мы были вынуждены найти другого.
— А где он?..
— Сидит в подвале, — ухмыльнулся Гвиндор. — Не волнуйся, его неплохо кормят, и его запрещено колотить. Я очень хочу посмотреть на его физиономию на королевском суде. И на эшафоте тоже.
— У тебя не было права лишать его свободы. Но по такому случаю я даю тебе разрешение задним числом — мрачно усмехнулся Блюститель.
Пришел врач. Гвиндор помог другу встать, и его завернули в простыню, пропитанную каким-то отваром, после чего усадил на стул.
— Если замерзнете — дайте знать, милорд, — сказал Остогер.
— Знаешь, какая у меня есть надежда?.. — произнес Эарнил.
— Какая? — спросил Капитан, с сочувствием взирая на «запеленутого» друга.
— Я обещал Эрендис, что буду каждую неделю писать ей. А написал только один раз, как только мы прибыли в Хиармению. Жаль, что ей придется волноваться… Но она может забить тревогу…
— Твое второе письмо должно было прийти в Пеларгир только пару дней назад. День-два, а то и три она будет просто ждать, считая, что почта опаздывает… И что потом?.. Она пойдет к отцу. Лорд Минастан, конечно, сообщит принцу Фарамиру и, скорее всего, Королю. Это еще дня три-четыре… А я отчасти согласен с Хурином. Илверин дни и ночи голову себе ломает, чтобы все-таки правдоподобно от нас избавиться. И чем дольше мы тут сидим…
— Тем больше вероятность, что он что-нибудь придумает… — закончил Эарнил. — Да и после того, что он уже сделал, понятно, что он способен на все.
Лекарь освободил Эарнила, и тот снова лёг.
— И еще… Самое неприятное… Наши лошади остались в конюшнях наместника…
— Гвии-индор… — прошептал Эарнил.
— Я уже думал, что делать! Подкупить конюхов, например… Похоже, здесь все хорошо продается и покупается.
— Даже если ты подкупишь конюхов, то как мы выведем незаметно десять лошадей?!
— А что я мог сделать?! Мы тебя едва из его резиденции вытащили. И даже если бы мы их забрали, то куда бы мы их дели в этом городишке?
Эарнил вздохнул.
— Хурин, конечно, предлагал попробовать по-хорошему… — продолжил Капитан.
— Это как?
— Пойти к Илверину, сказать, что все у него во владениях хорошо, и мы возвращаемся в Гондор.
— Так он и поверит… Ладно, Гвиндор, я устал. Прости… — Эарнил закрыл глаза.
— Конечно… Замучил я тебя.
Ночью в городе началось какое-то оживление. Слышались крики, в окнах замелькали отблески факелов. Эарнил сел на постели и прислушался. С улицы доносился звон оружия. В комнату вбежали вооруженные Гвиндор, Хурин и еще два гвардейца.
— Что происходит? — спросил Блюститель.
— Похоже, на Хиармению напали!
— О Небо, кто?..
— Не знаю, но мы будем охранять тебя. Вдруг это харадцы или умбарцы...
— Как бы они миновали незамеченными приграничные крепости?.. И если это все же они, то лучше вам сделать вид, что я больной доходяга, а не лорд.
— Кажется, все стихло, господин капитан, — обращаясь к Гвиндору произнес один из гвардейцев.
И действительно, стало намного тише. Гвиндор выглянул в окно.
— Похоже, им нужен дом наместника… — Капитан улыбнулся. — У Илверина будут неприятности. Но все же жаль, если его прибьют… Мне так хотелось увидеть его в петле.
— Не все ли равно, умрет он сейчас или в Минас-Тирит?
— Он заслуживает позорной смерти, а не гибели в бою.
Эарнил откинулся на подушки.
— Если будет что-то важное — разбуди.
Когда он проснулся, было светло. Эарнил вспомнил о ночном нападении. Или ему это привиделось?..
— Гвиндор?.. — позвал он. — Мастер Остогер?..
— Эарнил, — услышал он знакомый голос.
— Отец?!
В тот же миг он оказался в отцовских объятиях.
— Отец…
— Через несколько дней ты будешь в Пеларгире, и там тебя выходят.
— Вы в Хиармении! Но как?!
— Я расскажу тебе, когда ты поправишься.
— Это Вы приехали ночью?
— Да.
— Но как Вы узнали, отец?..
— Узнал.
Ошеломленный Эарнил сидел и всматривался Принцу в лицо.
— Мальчик мой, ты настолько плохо видишь? — встревоженно спросил Фарамир, сжимая его ладони.
— Уже немного лучше… Вас с Гвиндором не перепутаю, — улыбнулся он. — Вот разбойник… Я же просил его разбудить меня.
— Гвиндор не виноват. Я запретил тебя тревожить.
Эарнил снова лег.
— Сегодня же вечером мы поедем в гавань, — пообещал Фарамир.
— Отец… Этот Илверин… Он присвоил кучу денег… Или растратил… Я не успел разобраться…
— Илверин арестован. Будет рассказывать Королю и Совету, почему процветания Харондора не случилось.
Вскоре Принц оставил сына, и пришел Гвиндор.
— Вот это да-а… Я мог себе представить все что угодно, но то, что Принц Фарамир явится в Хиармению подобно войску Валар и наведет здесь порядок!..
— Он с войском?..
— Да. С небольшим, но очень хорошо обученным. И прекрасно подготовленным к этой операции. Илверин, наверное, обделался, когда Принц вошел в его покои… Как жаль, что я этого не видел!..
— У тебя будет возможность созерцать его физиономию на королевском суде…
— Надеюсь, у тебя тоже, — вздохнул он.
— Не забудь душку лекаря в подвале, а то слишком далеко возвращаться — хмыкнул Эарнил.
— Не забу-у-уду, — хищно улыбнулся Капитан. Я его уже познакомил с твоим отцом.
— И как его медоточивая физиономия?
— Знаешь, он не из трусливых. Мило улыбался, пытался говорить, что произошло чудовищное недоразумение, и мы его не так поняли.
— Ясно. Подумаешь, перепутал лекарство с ядом… С кем не бывает...
Вечером Эарнила уложили в крытые носилки, отряд покинул городок и двинулся в сторону гавани. Гвиндор ехал рядом с другом.
— Ты опять возвращаешься из Харондора на носилках и со свитой, — заметил он. — Хотя сейчас твое возвращение впечатляет намного больше.
— Тогда я был десятником, а теперь я целый Блюститель Гондора… — отозвался Эарнил.
— Замаскированный под каторжника…
Через день они поднялись на борт большого корабля, и тот взял курс на север. Спустя три дня парусник достиг Пеларгира. Эарнил мог уже потихоньку ходить без посторонней помощи, но видел довольно плохо. — «Неужели зрение не вернется?.. И я больше никогда ясно не увижу Эрендис, дочек, отца... Матушку…»
Корабль пристал к берегу. Первым спустился Принц, следом — опиравшийся на руку Гвиндора Эарнил.
— Эарнил! — услышал он родной голос.
Жена подбежала к нему и крепко обняла.
— Эрендис... — он прижал ее к себе и поцеловал куда-то в волосы.
Она взяла его под руку.
— Дети здоровы?.. — спросил он.
— Да.
Супруги сели в повозку, и она тронулась в сторону резиденции Минастана. Когда они приехали, тесть встретил Эарнила, помог подняться по лестнице и проводил к покоям дочери. Молодой человек сел в кресло. Эрендис подошла, сбросила с головы мужа капюшон и некоторое время рассматривала его.
— Таким я еще тебя не видела… — задумчиво сказала она, целуя его в макушку, где едва начали пробиваться темные волосы.
— Я себя таким толком не видел… Смешной?
— Нет, — она обняла его. — Привести детей?
— Да, я соскучился.
Вскоре дверь открылась, и вошла Гильмит с Фириэль и Эарвэн. Няня сказала девочкам, что вернулся отец, и радостная Фириэль хотела было броситься к нему, но невольно остановилась. И теперь внимательно изучала тощего безволосого человека, сидевшего в любимом отцовском кресле.
— Фириэль, — он повернулся и позвал ее.
Глаза и голос остались прежними, и девочка, взяв за руку удивленную и слегка упиравшуюся младшую сестренку, подошла к нему.
Эарнил обнял дочек и усадил их на колени.
— Отец, почему Вы такой? — подумав, спросила старшая.
— Я был болен.
— А где ваши волосы? — тревожно спросила она.
— Остались в Харондоре. Через несколько месяцев отрастут новые.
Фириэль помолчала.
— А почему вы все время щуритесь?
— Потому, что я все еще плохо вижу… Надеюсь, ты будешь читать мне, пока зрение не вернется?
— Буду, — кивнула девочка.
Вскоре пришел лекарь, и Гильмит увела детей. Врач внимательно осмотрел Эарнила.
— Значительная часть струпьев отпала, — произнес он, — но компрессы с отваром нужно продолжать и дальше, — лекарь повернулся к Эрендис и Берегару. — Хорошо, что харондорский врач делал ему обертывания
— Скажите… Есть ли надежда, что зрение вернется? — спросил он.
— Не знаю, — честно ответил лекарь.
Эарнил помрачнел.
— Я пришлю лекарство, которое, возможно, поможет… Но ничего не обещаю.
— Благодарю, — Эарнил заставил себя улыбнуться.
Врач откланялся и ушел. Эрендис вышла вместе с ним. Берегар помог своему господину надеть рубашку.
— Иди, Берегар. Спасибо.
Когда слуга скрылся за дверью, Эарнил закрыл лицо руками. Потом вспомнил, что в любой момент может вернуться Эрендис, вытер слезы и взял себя в руки. — «Надо умыться… Умывальник?..» Но опоздал. Дверь скрипнула и появилась жена. — «Эарнил?»
Она стремительно подошла и обняла его. Эарнил вдруг с тоской подумал, как ляжет с ней в одну постель. Лысый, покрытый струпьями, словно ящерица... Он же сейчас просто противен.
— Ложись… Тебе нужно отдохнуть.
Она подвела его к кровати, и он покорно лег. Эрендис смочила полотенце, умыла его и прилегла рядом.
— Я не хочу быть беспомощным… Зависеть от других… Если свет яркий, я могу обходиться без посторонней помощи… А вот когда темно — ничего не вижу. Да и в полумраке тоже.
— Я читала, как один знатный человек потерял зрение… В замке протянули веревки из его покоев. В главный Зал, в трапезную… Можно сделать так же, пока ты не начнешь видеть.
— Пеларгирский лекарь честнее. Он сказал, что не знает, смогу ли я нормально видеть. Возможно, он просто готовит меня к тому, что зрение не вернется. Наверное, это правильно… Не лишать надежды сразу… А постепенно, когда человек начинает свыкаться со случившимся.
— Не надо отчаиваться прежде времени, — она склонилась над ним и поцеловала. — Кстати, уезжая в Харондор, ты оставил меня не одну.
— Ты ждешь дитя?
— Да.
— Это мальчик или девочка?
— Узнаешь, когда родится.
К некоторому огорчению сына, лорд Фарамир через три дня уехал в Минас-Тирит, оставив Эарнила выздоравливать в Пеларгире. Гвиндор отправился вместе с ним.
— Надеюсь, в Пеларгире с тобой ничего не случится, а я очень соскучился по своим мальчишкам,— сказал он, крепко обнимая друга на прощание.
(C) 2020 murzwin