Ранние годы Марка Клювса

Вылупился из яйца Марк почти четверть века назад. Родители строили планы о том, каким будет их ребенок — матери хотелось, чтобы он стал экономистом, а отцу — чтобы вырос спортсменом. Тогда они еще не знали о том, что у их отпрыска, когда он подрастет, планы на будущее будут совсем иными... Маленький Марк очень любил общаться. В детском саду черноглазого птенчика с нежными серыми перышками и обаятельной улыбкой знали воспитатели и дети из всех групп. Вокруг него тогда была куча друзей. Заводила и озорник Марк был душой компании, постоянно придумывал новые игры. Тогда еще Эмма была простой швеей, поэтому их гостиная всегда была завалена коробками ниток, выкройками, пакетами с тканью, лентами. С ранних лет ее сын засыпал и просыпался под стрекот швейной машинки. Чтобы спокойно работать, миссис Клювс включала наследнику телевизор, и малыш мог часами смотреть все, что только показывал ему «голубой экран». Отец семейства Барри работал учителем физкультуры в школе, приходил домой ближе к вечеру, быстро ел, падал на диван, включал спортивный канал и пару раз радостно воскликнув «гол», засыпал как убитый. Мистер Клювс не был типичным физруком с пивным пузом и тремя подбородками, который постоянно твердит: «Спорт — это жизнь!». Хоть глава семьи тоже частенько повторял эту фразу, из его клюва это звучало более или менее убедительно, так как он был подкачанным и спортивным. Правда, его наследник не представлял для Барри особого интереса из-за того, что мальчик был хилым и неуклюжим. Родители попугайчика были постоянно заняты и почти не занимались сыном. Да и зачем — утром и днем он в садике, а вечером играет или смотрит мультики и не путается под ногами. Отправившись в школу, маленький Клювс был на сто процентов уверен, что станет первым заводилой в классе. Загодя он придумал новую игру и при первой же возможности рассказал ее суть и правила одноклассникам, но те не оценили его стараний: — Бегать и прятаться по коридорам — глупо и скучно, а на чердак или в подвал нас точно не пустят! — С чего ты решил, что будешь главным? — На приставках играть интереснее! — Да он просто недалекий придурок, вот и все! — слышалось со всех сторон. В общем, играть с Марком не захотел никто. Он был очень расстроен. Прошло два года, а попугайчик так и не завел себе друзей в школе. Читать он не любил, придумывать игры бросил. Зачем нужна игра, если с тобой никто не хочет поиграть? По вечерам он часами смотрел мультики, мечтая о том, как вырастет и докажет всем, что он заслуживает большего, чем имеет, что он — круче всех. Птенчик понял, что хочет иметь свой личный мобильник. Он долго копил деньги, откладывая со школьных завтраков, его мама доложила немного к сумме и на день рождения купила сыну вожделенный сотовый телефон. Радости попугайчика не было границ. Мальчик установил на девайс кучу различных игр, и теперь, почти забыв про телевизор, все свое свободное время отдавал мобильнику. Ему это нравилось — он еще был ребенком, хотел играть, а ему никто не желал составить компанию, а теперь у него есть друг с кучей кнопочек, с которым можно развлекаться как хочешь, когда хочешь и сколько хочешь. Когда Клювс пошел в пятый класс, в продаже помимо лоховских «кирпичей» и «раскладушек» стали появляться телефоны лишь с тремя кнопками. Марку страстно захотелось иметь такой. Тогда уже его отец стал работать тренером в престижном фитнес-клубе, а мать — дизайнером одежды, и у них теперь хватало денег на любые «хотелки» единственного сына. Парнишку уже не занимали игры, и он решил установить на мобильник социальные сети и показать всему миру, какой он крутой и добиться признания, любви и уважения к своей персоне хотя бы в интернете. Одной решил не ограничиваться: скачал Твиттер, Инстаграм и Фейсбук и приступил к делу. Марк взял мамашины темные очки и стал фотографироваться на фоне кирпичной стены своего дома, развернув телефон камерой к себе (тогда еще в мобильниках не было фронталки). — О, вот так! А теперь с наушниками! А сейчас в кепке! Приспустим очки! И еще одно фото! И еще! Подросток стал просматривать получившиеся снимки: — Блин, тут смазано, тут кепки не видно, тут я моргнул... Даже сложно сделать нормальную фотку! Когда я вырасту, я сделаю так, чтобы в любом устройстве была камера не только сзади, но и спереди! А сейчас возьму мамашино зеркало, вынесу во двор и буду фотографироваться! Теперь кадры получались куда лучше, и Марк продолжил оживленно щелкать камерой, но его творческий процесс прервал визгливый вопль его маменьки: — Маркус, что ты творишь? — Я просто творю. Запечатлеваю на камеру мой чудесный профиль! Скоро всем интернет-знаменитостям придется потесниться — Марк Клювс вступает в их ряды! — Я ни слова не поняла из того, что ты сейчас сказал! Ай, черт с тобой, делай, что хочешь, только зеркало не разбей! — Ла-а-а-адно. — протянул тинейджер. Наделав сотню снимков, попугайчик принялся регистрироваться в соцсетях, ставя везде разные аватарки. Ловко тыча в экран, он стал писать статусы. — Вот стану скоро популярным... — мечтательно произнес Марк. — Все мои однокашники станут завидовать моей славе и все в школе сразу захотят дружить со мной, когда узнают, какой я крутой! Радостный мальчишка теперь практически безвылазно находился в Сети, выпуская из ручонок мобильник лишь во время душа, приема пищи или сна. Учиться стало труднее. Марк стал рассеянным, часто засыпал на уроках. Миссис Клювс стали вызывать в школу, и она каждый раз обещала учителям, что возьмется за сына, но когда Эмма пыталась с ним поговорить, он вставлял наушники и продолжал тыкать в экран. Если мать пыталась отобрать у Марка его имущество, он или ругался, или просто молча и со злобой смотрел на родительницу. Обращаться за помощью к мужу было бесполезно. «Из него не получится достойного члена общества. Что выросло, то выросло. Сама во всем виновата, надо было заниматься с ним, когда он был маленьким, а теперь уже поздно. Хорошо хоть в телефон свой тычет, а не с дружками всякую дрянь пьет или нюхает», — неизменно говорил тот, и женщина срывалась на крик, обвиняя Барри в том, что это и его сын тоже и он должен был им интересоваться. Марк в это время обыкновенно лежал под кроватью, свесив с ее края простыню так, чтобы его не было видно, и продолжал сидеть в интернете. Подросток обижался на мать. «Сама во всем виновата. Лезет ко мне с тупыми разговорами: школа, учеба, образование. Да плевать я хотел на все это. Меня этот долбаный мир вообще не интересует. Все о всякой ерунде переживают. И папаша мой не лучше — пашет как проклятый в своем клубе, а про меня вообще не думает! Или иногда орет, что я хлюпик и меня в армию не возьмут! Даже если так и будет — то и отлично! Мать горбатится с утра до ночи на своих старух — новые фасоны шмоток все придумывает! На улицу выйдешь — лица у всех мрачные, если кого заденешь — такой зверь наружу вылезет!» — думал он, вздрагивая от громких криков выясняющих отношения родителей, которые были слышны даже сквозь плотно закрытую дверь и музыку в наушниках, включенную на полную громкость. Теперь каждое утро у юного Клювса начиналось с проверки соцсетей. Поначалу все развивалось довольно медленно, но Марк был рад результату — первый лайк на его фото в Инстаграме был для него сродни первому поцелую, а может, даже еще приятнее. Паренек с улыбкой просматривал новости, другой рукой насыпая в миску хлопья в карамельной глазури и заливая их молоком. — Маркус, ты мог бы выпускать телефон из рук хотя бы тогда, когда ты ешь? — поинтересовалась его матушка, что-то помешивая поварешкой. — Конечно же, нет. Мне же надо выложить фотографию с тарелкой! Все-то тебе объяснить нужно, мама! — недовольно закатил он глаза. Нацепив ранец, тинейджер отправился в школу. «Эх, опять нужно тащиться в эту поганую шарагу, где меня никто не ценит и не уважает! Ну ничего, ничего, скоро все изменится» — думал он, ни на секунду не отлипая от драгоценного телефона. С огромным трудом дотянув до конца последнего урока, Марк в стотысячный за сегодня раз проверил новости. Ура! В Инстаграме его последнее фото набрало тридцать пять лайков, а на его страничку подписано уже сто человек, в Твиттере число его читателей также достигло отметки в сотню, в Фейсбуке каждая его запись собирает кучу оценок. «Неплохой результат за пару месяцев. Надо бы это отметить» — решил подросток, зайдя в магазин. Он купил там пакет чипсов, бутылку сладкой газировки и направился к дому. Вернувшись в родную комнату, юный Клювс по привычке залег под кровать, хотя родителей еще не было дома. Он загрузил в соцсети новое видео, и, хрустя чипсами, наслаждался, наблюдая, как растет число просмотров и лайков. Ох, сколько же успокоения дарит людское признание. — Маркус, ты дома? Как дела в школе? Уроки сделал? Есть будешь? — прорвался сквозь наушники голос матери, вернувшейся с презентации нового бренда одежды. — Ну, дома. Ну, буду. — пробубнил тот, вылезая из своего укрытия. Попугай встал и изо всех сил потянулся. Эмма вошла в комнату и распахнула окно. — Вечно у тебя бардак! Кровать не убрана, грязища на полу! Опять ты пил эту дрянь! — миссис Клювс показала на валяющуюся бутылку из-под ванильной «Кока-колы». — Я столько раз уже говорила тебе, что от этой гадости почки садятся! — Давай по порядку. — рассерженно пробормотал тинейджер, подключая разрядившегося «друга» к зарядному устройству. — Зачем застилать кровать, если вечером опять расстилать? И не такой уж у меня и бардак — несколько тетрадей, пакет из-под чипсов и бутылка. И еще — куда эти почки садятся? За стол или под стол? Не парься, с ними все нормально. Что там на ужин? Мать разогрела суп и, положив в тарелку большой кусок мяса, поставила перед сыном. Марк жадно накинулся на еду. Он не ел с самого утра. Пакет чипсов и пол-литра колы — не в счет. **** Шло время. Юный Клювс жил в Сети и учился с каждым годом все хуже и хуже. В девятый класс его взяли лишь при условии, что после его окончания он уйдет из школы. Единственный педагог, который его уважал — учитель информатики. Попугай участвовал в олимпиадах по этому предмету, занимая первые места, и преподаватель часто прикрывал Марка перед другими предметниками, убеждая их в том, что подросток очень способный, но ленивый, и что они должны натянуть ему оценки. Аттестат с трояками и с одной-единственной пятеркой по информационно-компьютерным технологиям смотрелся бы довольно странно. Кое-как, через пень-колоду, со всеобщей помощью, парнишка сдал экзамены и ушел из школы с вполне приличным табелем. После этого все учителя, наверное, вздохнули с облегчением. — Какой же ты олух, Маркус! — распекала вновь уставившегося в экран телефона сына. — Ты мог бы стать экономистом, но нет — ты всю среднюю школу протыкал в мобильник. Ну и к чему тебя это привело? Тебя выгнали в шею, и теперь ты пойдешь в профессионально-техническое училище, потому что тебе больше ничего не светит! — Отлично! — обрадовался тинейджер, видимо, не поняв сути. — Наконец-то меня будут учить профессионалы, а не эти бездари-любители! Миссис Клювс застонала. Ее наследник безнадежен! Марк решил свалить из-под родительского крова, чтобы больше не слышать родительских упреков в свой адрес. «Я такой, какой я есть, и только я могу решать то, кем я хочу стать в будущем. Я не просил маму нести яйцо, это было ее личное решение, а значит, она не вправе ничего от меня требовать, в частности того, чтобы я воплотил в жизнь ее мечты. Это моя жизнь, и только я решу, как хочу ее прожить» — злился юный Клювс, заталкивая свои пожитки в огромный рюкзак. В колледже пареньку понравилось куда больше, чем в школе. Там платили стипендию и учили определенным дисциплинам, а не всему и сразу. Марк даже успевал подрабатывать в сервисе по ремонту компьютерной техники и за четыре года накопил приличное состояние. Свой капитал он решил вложить в развитие бизнеса, и за три года он стал одной из самых важных птиц в Дакбурге. Единственное, что порядком трепало ему нервы — регулярные звонки от мамаши, которая постоянно его упрекала в том, что он что-то делает неправильно, не по ее усмотрению. Миссис Клювс, ставшая законодательницей моды и взявшая себе псевдоним Гламур, не терпела возражений ни от кого, включая сына. Она распекала его просто так, без конкретной и ясной причины, срывая на Маркусе, как она его называла, свою досаду и раздражение.