Твёрже алмаза

- Слабо. Слабо. Слабо! На каждое слово – по яростному удару. Звуки маленьких кулаков, обрушивающихся на тренировочный манекен, сотрясали старый зал. В столь ранний час в округе не было почти никого, и Нацу мог спокойно заниматься, сколько ему хотелось. Всю ночь мальчик ворочался, не в силах уснуть и прогнать тревожные мысли, крутящиеся вокруг одного и того же. Игнил. - Где же ты? – шептал мальчик, останавливаясь и давая передышку задеревеневшим мышцам. Сжимая и разжимая кулаки, он старался вернуть онемевшим ладоням чувствительность. Сбитые в кровь руки и ступни, натёртые до кровавых волдырей, прожгло болью. И эта боль отныне стала его спутником. Всё же, чтобы найти ответы на свои непростые вопросы, придётся стать сильным… Нет, не просто сильным. Самым сильным! Он сметёт любого, кто посмеет преградить ему путь. Шумный вдох. Рваный выдох. «Слабо», - Нацу хмурится, чувствуя, как колотится сердце, как шумит в ушах кровь и дрожат перетруженные конечности. Одышка раздирает грудную клетку, перед глазами всё плывёт – то ли из-за того, что он, так и не сумев уснуть, сбежал сюда; то ли из-за пота, ручейками стекающего по телу. «Этого недостаточно!». Его слегка качает из стороны в сторону – усталость медленно берёт своё. - Я не слабый, - сипит охрипшим голосом, чувствуя на языке противный рыбный привкус. В носу стоит железный запах крови. – Я всё ещё стою. Если упаду – встану. Словно подтверждая свои слова, Нацу, еле переставляя ноги и держа в голове вызубренную боевую комбинацию, старается её повторить в трёхсотый раз. Но когда он сгибает колени, желая спружинить силой мышечного импульса, они предательски подламываются. Маленький упрямец рухнул на пол, глотая пыль. Чертыхнувшись, он злобно стукает рядом с собой кулаком, на что тело отзывается новой вспышкой боли. Сбитые локти нещадно саднит, перетруженная спина противно ноет. Подняться удаётся далеко не с первого раза . Пригладив трясущейся рукой лоснящиеся, потемневшие от пота и грязи волосы, мальчик начал двигаться вновь. Кожа должна быть прочнее стали, алмаза и чего-либо ещё. Как…драконья чешуя. Его тело не имеет право так быстро уставать! Никто не должен знать, как тяжело ему даётся собственная сила. Их жалость бесполезна, а желание помочь лишь помешает цели. Шаг за шагом он будет двигаться вперёд. Даже, если рядом никого нет, и защищать нечего. Как бы не ныла пустота, поселившаяся в груди. Как бы сильно не хотелось плакать. Он должен… - Эй, головёшка! – этот противный голос, казалось, всверливается в его уши, проникает в мозг. Нацу раздражённо цыкнул, однако не повернулся, продолжив выполнять сложные фигуры. - Я недавно выучил новый приём и мне нужна живая мишень, - лениво протянул Грей. Этот придурок всегда держится отстранённо, словно стараясь казаться старше, чем есть. Хотя и ежу понятно, что его спокойствие – это словно желание пропитать магическим льдом свою душу, защитив уязвимое сердце. Кому как не Нацу об этом знать. Огненный мальчишка, злобно зашипев, со всей дури вдарил по измочаленному манекену. Усталости будто не бывало, вся боль куда-то делась, подарив телу второе дыхание. Его главным топливом была злость. Грей, недовольный тем, что наглый рыжий пацан его игнорирует, начал осторожно шевелить пальцами, выстраивая магическую сеть сложного заклинания. Новенький свалился, как снег на голову, и ведёт себя хуже зверя – шипит и скалится, ввязываясь в драку с любым, кто не так заговорит или посмотрит. Ему даже плевать, если это будет кто-то взрослый! Совсем отбитый. Где только то добродушие, о котором мастер рассказывал? Сейчас Фуллбастер видел перед собой лишь очередного ребёнка, которому пришлось стать взрослым слишком рано. Этот безмозглый ещё и одержим своим желанием стать лучше всех, и из-за этого он ни с кем не дружит. Поведение новенького сильно тревожит Макарова, и он попросил юных согильдийцев присмотреть за рыжим и, если получится, подружиться. Ни у кого, конечно же, не получилось – Нацу был слишком замкнутым, хмурым и скрытным, чтобы к нему была хоть какая-то возможность подступиться. В итоге юному магу льда всё это надоело, и он принял решение – раз не получается сдружиться, надо стать соперниками. И план сработал! Хоть до взаимопонимания было так же далеко, как до Луны пешком, Грей решил, что попробовать стоит. Остальные давно уже перестали пытаться его понять и просто смирились со сложившимся странным враждующим дуэтом. Пусть так. Главное, что, чем больше Грей находился рядом с этим отбитым на всю его рыжую голову, тем лучше понимал, что им движет. - Не смей меня игнорить, козлина! – запальчиво крикнул мальчик, выпуская тучу ледяных игл в объятую пламенем фигуру. Острые холодные лезвия впились в стену, описав чёткий силуэт Нацу, но не задев его кожи. Рыжий, так и оставшись стоять в незавершённой боевой стойке, даже не вздрогнул. Ненадолго воцарилась тишина: лишь выводили свои мелодичные трели птицы и тихо шипел, тая, лёд. Расчёт сработал: мальчишка, деланно расслабив мышцы и выйдя из стойки, медленно развернулся, глядя на противника исподлобья. Взгляд злых зелёных глаз на мгновение приобрёл мистическое сходство со змеиным или..драконьим. Фуллбастер чувствовал, что загипнотизирован. Запахло палёным: маленькие окровавленные кулаки объяло пламя, испаряя сочившуюся из ранок кровь. «Это нельзя применять, если не владеешь регенерацией или хотя бы заживляющей техникой, кретин», - рассеянно размышлял Грей, выходя из состояния странного транса и глядя за телодвижениями противника. «Ты себе так все руки только сожжёшь». - Опять мешаеш-шься, - разозлённо проурчал зверёныш, сверкая глазюками. – Как ты меня дос-стал. - Силёнок не хватит меня побить, - хмыкает, а сам осторожно следит за каждым движением этого безмозглого. Ответ не заставляет долго ждать: вскинув ладонь, рыжий делает сложный пасс. Вспыхивает и почти сразу же гаснет выжженный огнём круг. Нацу, стоя в его центре, ухмыляется и приглашающе машет. Мгновенно приняв правила игры, Грей начал отзеркаливать плавные, танцующие движения соперника. Удивительно, сколько нечеловеческой грации таится в такой неуклюжей головёшке! Недавно же ещё спотыкался и толком встать не мог, валясь от усталости. А всего-то и надо было кинуть парочкой ледяных игрушек, чтобы пробудить в нём силу. Они принялись отражать боевые техники друг друга, то сходясь совсем близко, то отбегая. - Я с-сотру твою с-самодовольную рожу об этот пол. - Я сделаю это первым. Первый вражеский выпад подкинул Грея маленьким взрывом и швырнул об огнеупорную стену. В ушах сначала засвистело, а затем голову расколол звон. Приложился он знатно. «Чёрт, как бы не пришлось тащиться к Полюшке. Ну и попадёт же нам от Макарова, если мы тут опять всё разнесём», - были последние мысли, мелькнувшие в смоляной голове. Скривив рот в ехидном оскале, обнажившем маленькие клыки, Нацу предвкушающе прошипел: - Я аж вос-спылал. Раннее утро Фиора огласил злобный вопль враждующего дуэта.