Может, у нас получится всё собрать?

      Лондонский воздух чувствовался совсем по-другому, нежели американский. В нём витал дух Старого Света со всеми его замками, рыцарями и городскими легендами. Но было в нём и что-то родное. Возможно, это «что-то» появилось лишь сейчас, когда с этим городом в воспоминаниях каждого из них возник отдельный уголок.              За окном виднелся парк с зелёными газонами и полными воодушевления людьми. Новый Год, всё-таки.Всадники, сидевшие в серебристом автомобиле, тоже были полны радости и приятной усталости. Лула никогда не испытывала подобных чувств. Люди, окружающие её на данный момент, стали роднее всех кровных родственников и когда-то близких друзей. Среди них она нашла любимого человека. Она наконец нашла семью.              Но даже чувствуя головокружение от переполняемых её эмоций, она смогла заметить в глазах остальных какую-то… Тоску, что ли. Да, в глазах каждого она видела частичное отражение своих: та же радость, та же гордость, то же послевкусие после выполненного трюка. Но сквозь всё это виднелась непонятная Мэй боль. Казалось, больше всего это странное чувство проявлялось в глазах вечно равнодушного и холодного Атласа. Он с печалью в глазах наблюдал за приближающимся зданием обсерватории, и всё удовольствие от законченной операции почти растворилось. «Что не так?» — хотела спросить она, но вслух произнесла:              — Ну что, бойцы, готовы свернуть горы?              — Возможно, — с улыбкой, глядя в зеркало заднего вида, произнёс Дилан.              — Ох, думаю, можно попробовать, — сказал Джек, крепче прижав Мэй к себе.              — Может хоть до дома доберёмся, а потом уже горы? — с притворно страдальческим видом простонал Мерритт.              Лула ждала какого-то язвительного ответа от Дэниела, но его не последовало. Девушка повернула голову и увидела адресованный Атласу взгляд Дилана, который, как бы странно это не звучало, был наполнен сочувствием.       

      ***

             Как только иллюзионисты выбрались из автомобиля, входная дверь отворилась, и из неё с хитрой улыбкой появился Ли. Он пригласил их за собой.              Внутри Гринвичская обсерватория оказалась не совсем обсерваторией. Члены Ока превратили её в свой штаб, и теперь она была похожа одновременно и на волшебный уголок фокусника со всякими картами Таро и странными символами, и на тайную квартиру Шерлока Холмса: по всюду были развешаны фотографии со всех выступлений Всадников, каждый из них по отдельности, на столах лежали концепты трюков, макеты сцен.Они следили за ними.Команда волшебников разглядывала свои собственные лица, пытаясь понять и поверить в то, что с самого начала они находились под покровительством Ока. Конечно, они знали о его существовании, ведь тогда они согласились на эту аферу веря в то, что в мире есть тайное сообщество фокусников, которое желало видеть в своих рядах кучку «уличных магов». Но тогда, действуя по указаниям невидимого руководителя, они и представить не могли, насколько огромен масштаб.

      

      Одна так и не смогла представить.

      

      ***

             — Джек, пойми, я так больше не могу!              — Ты же слышала Дилана — скоро всё закончится, мы лишь…              — Должны стать единым организмом, — продолжила выученную наизусть фразу рыжеволосая. — Я слышала это миллион раз. Мне надоело постоянно ждать чего-то. Когда мы станем единым организмом? Что должно сделать нас им? Объясни мне, прошу!              Младший Всадник с печалью посмотрел в карамельные глаза напротив, в которых плескалось желание свободы. Прошёл почти год с того дня, когда они встретили Дилана у карусели. Первые месяцы они с воодушевлением ждали указаний таинственного Ока, но их всё не было. Родс всё повторял: «Око готовит для нас операцию, мы сможем приступить к ней, когда станем единым организмом». Всадники не могли выйти на улицу, ведь они всё ещё находились под прицелом ФБР. Целыми днями они сидели в квартире, развлекаясь фильмами и играми в карты. Каждый из них жаждал выйти в какой-нибудь парк и, словно вернувшись в прошлое, устроить для обычных прохожих маленькое шоу. Но это было невозможным. Фокусники не хотели устраивать свои маленькие шоу сокамерникам, поэтому были вынуждены сидеть взаперти и с трепетом ждать новостей от Дилана. То, что он повторял изо дня в день, выбивало всю веру из иллюзионистов. Что,если нет никого Ока? Почему они вообще слушают какого-то Дилана? Чего они ждут?              Эти мысли реже всего появлялись в голове молодого Уайлдера. Он искренне доверял Родсу. Он был рад находится в обществе ребят, и уж тем более рядом с Дэниелом. Каждый день он чувствовал благоговение перед фокусником, а когда Атлас был в особенно хорошем настроении и был готов научить Джека чему-то новому, у младшего Всадника и вовсе замирало сердце. Он так же чувствовал себя, когда Мерритт обучал его основам гипноза. На самом деле Уайлдер ощущал, будто МакКинни открывал ему все тайны бытия и всегда слушал старшего со всем вниманием, на которое только был способен. И как бы не пытался, он не мог понять Хенли. Ему было больно.              Мерритт наоборот понимал Ривз, ему также не нравилось сидеть на одном месте и ждать знаменательного момента, в который они наконец станут единым организмом. Он как мог пытался скрасить серые будни для рыжеволосой Всадницы: постоянно пытался разговорить, развеселить, включал её любимые фильмы. Хенли была непреклонна. Он не мог винить её. Мерритт каждый день видел в её взгляде невероятную тоску, что с каждым днём поглощала её бойкую натуру. Он больше не видел тех горящих энтузиазмом глаз, тех самых глаз, что были наполнены тёплой карамелью. Теперь они превратились в потухшие огоньки, и МакКинни не хотел видеть их такими. Если то, что она собиралась сделать, вернёт ту яркую волшебницу, то гипнотизёр был готов отпустить её.              Ривз хотела свободы. Она ненавидела то, что её руки были связаны, и впервые она не могла развязать узел. Она полюбила каждого из ребят и расставаться с ними было тяжело. Она не хотела этого, но и вместе с ними остаться не могла. Её тошнило от бездействия. Она просто хотела, чтобы всё было как в тот первый год, когда они вчетвером готовились к огромному и невероятному трюку, когда они не могли заснуть от идей, что переполняли их с головой. Когда она смеялась над пошлыми шутками Мерритта, когда слушала забавные истории Малыша Джека, когда просто молчала рядом с Дэниелом.              О,Дэнни… В какой-то момент ей даже показалось… Она почувствовала, что… Что в его ледяном, как ей всегда казалось, сердце появилась трещина. Что она смогла растопить его своим теплом и любовью. Тогда давно, когда Хенли была его ассистенткой, она даже не могла представить этого. Ривз всегда казалось, что он просто не способен на любовь. Что он настолько чёрствый и бездушный, что ему плевать на всех, кроме себя. Но вопреки всем этим убеждениям, рыжеволосая поняла, что она всё чаще желает, чтобы он смотрел только на неё, чтобы дотрагивался до её талии своими на первый взгляд холодными руками, чтобы просто был рядом. Фокусница была в смятении, когда осознала, что полюбила этого эгоистичного и циничного иллюзиониста. Но, увы, в ответ иногда она получала лишь пошлые взгляды и обычные профессиональные замечания. Она хотела вырвать собственное сердце, что с каждым днём любило всё больше. Со временем Атлас изменился. Он стал придираться к ней просто так, постоянно был недоволен ей. Хенли начало казаться, что он её ненавидит. Она плакала каждую ночь, не понимая, что делает не так. Однажды вечером, возвращаясь с прогулки, у двери в квартиру Дэниела она увидела его самого, целующего какую-то девушку. Ривз даже не представляла, что она может почувствовать боль сильнее, чем уже бушевала в ней. Она всё ещё продолжала работать с ним, а её сердце продолжало разрываться. Каждый вечер она видела его с новой девушкой. Каждый вечер агония внутри неё становилась всё сильнее. И она не выдержала. Ушла.              И когда они вновь встретились, Дэниел был всё таким же. Те же уверенная ухмылка, взгляд. Только на неё он смотрел по-другому. Хенли не взялась разгадывать, что было в его глазах. У неё не было ни желания, ни сил. Но со временем обида и желание забыть ушли на второй план, а любовь вновь завладела её сердцем. Он, казалось, тоже что-то чувствовал. Она помнила те вечера, когда Мерритт и Джек уходили прогуляться и поговорить о своих уроках гипноза, а они с Дэнни оставались одни. Они смотрели старые комедии, фокусница лежала на коленях Атласа, а он с нежностью гладил её огненные волосы.              Всё закончилось так же быстро, как и началось. Только это чувствовалось не так сильно, так как они все были поглощены выступлениями, трюками, догонялками с ФБР. Когда всё это кончилось, к Ривз вернулись те чувства, которые были с ней во времена работы с Дэнни. Он вновь стал таким же равнодушным. Разве что, девушек не водил. Она снова не понимала, что делает не так.              Она бы осталась! Осталась бы, скажи он ей хоть слово! Но он молча наблюдал за Диланом, который пытался остановить Хенли от поспешных решений, за Мерриттом, что с сочувствием смотрел на девушку и веселил её всеми способами, и за Джеком, который чуть ли не со слезами уговаривал Ривз остаться:              — Я не знаю, Хен, честно… Я прошу тебя, пожалуйста! Не уходи…              — Прости, Джек, я больше не могу, — она опустила глаза и ушла к себе в комнату.              Дэниел продолжал молчать, а остальные боялись влезть в их отношения.              Через месяц в квартире больше не было запаха женского парфюма, на спинке кресла не висело мятное платье, а утром в ванной никто с воплями не пытался нарисовать ровные стрелки.       

      ***

             Теперь в их команде появилась неугомонная Лула. Она, конечно, заряжала их всех энергией. Ну, пыталась. Единый организм. Способен ли существовать этот самый организм без сердца, что качает живительную красную жидкость по сосудам?              Четверо Всадников вошли в комнату, в которую в самом начале вошёл Дилан.              — А вот и Всадники, — произнёс Таддеуш Брэдли, вставая с дивана.              Шрайк провёл рукой по глазам и тоже поднялся.              — У нас тут накопилось несколько вопросов… — сказал Атлас.              — Говоря «несколько», он имеет в виду миллионов пять, — развёл руками Мерритт.              Брэдли усмехнулся:              — Что ж, ищите ответы, — услышав возмущения со стороны команды фокусников, продолжил. — Но, думаю, вам могут помочь в их поисках.              — О чём ты? — недоумевал лидер.              — Ни о чём, а о ком.              Он хитро улыбнулся, наблюдая за непонимающими лицами Всадников.              — Вы не считаете, что уже достаточно говорить загадками? — простонал Джек.              — Больше никаких загадок.              Все обернулись в сторону двери. Бо́льшая часть фокусников не могла поверить, хотя давно уже можно было понять, что нет ничего невозможного. Таддеуш всё ещё с улыбкой смотрел на команду. Мэй была в восторге от всего происходящего:              — Боже ж ты мой! Это же…              — Хенли! — с искрящимися глазами воскликнул Уайлдер и кинулся к подруге с объятиями.              Он подхватил рыжеволосую на руки и начал кружить, пока она сама искренне смеялась, обхватив Джека руками за шею.              Оказавшись на ногах, Ривз чмокнула младшего Всадника в щёку и чуть отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза:              — А ты вырос, Малыш Джек, — усмехнулась фокусница.              — Но как… Что ты тут делаешь?              — Хороший вопрос, — сказал Брэдли.              Команда иллюзионистов всё пыталась совладать с эмоциями и выйти из оцепенения, а Таддеуш продолжил:              — Думаю, мисс Ривз будет рада объяснить вам всё сама, — посмотрел в улыбающиеся глаза Хенли. — А вот мне уже пора. Желаю удачи.              Он незаметно подмигнул Дилану и, надев шляпу и захватив пальто, вышел из комнаты.              Между «почти членами команды» повисло молчание. Уайлдер всё не мог выпустить девушку из объятий и молча уткнулся ей в плечо.              — Так, я, конечно, всё понимаю, но ты тут не один соскучился по нашей рыжей красавице, — мягко отстранил Мерритт своего ученика. Затем обратился к рыжеволосой. — О, дорогая, я уже и не мечтал снова посмотреть в твои волшебные глаза!              Он крепко обнял Ривз, почувствовав её руки на своих плечах.              — Боже, МакКинни, я так по тебе соскучилась.              — Ты даже не представляешь, как мне не хватало запаха твоего шампуня в ванной!              Своей репликой он вызвал смех не только у Хенли.              — О, ты хочешь сказать, что тебе не нравится запах моего? — со смехом возмутилась Лула.              — Буду честен с тобой — я ненавижу ваниль, — со «скорбным» видом признался гипнотизёр.              Мэй состроила гримасу обиды, за которой всё ещё виднелись смешинки.              — Рад видеть тебя, — как только Мерритт выпустил девушку из объятий, её сразу мягко притянул к себе Дилан.              Ривз прижалась к его груди. Она тоже была бесконечно счастлива вновь быть рядом с ними. Ей было так приятно находиться в объятьях каждого из ребят. Но она всё ждала, когда человек, о котором она так много плакала, скажет хоть что-то. Нет, он не пытался выглядеть равнодушным, что он делал на протяжении всего их знакомства. Дэниел просто молчал и смотрел на Хенли. Он ничего не делал, он даже не скрывал своего прямого взгляда. Просто стоял и наблюдал за тем, как остальные обнимали девушку и говорили тёплые слова.              Лула хоть и участвовала в разговоре, но всё ещё стояла чуть поодаль и боялась подойти ближе. Конечно она знала, кто такая Хенли Ривз. До того, как Шрайк пригласил её вступить в ряды Всадников, она буквально фанатела от этой невероятной иллюзионистки, которая способна выбраться из любых пут даже в резервуаре с водой. Пока трое мужчин обнимались с рыжеволосой, она неуютно переминалась с одной ноги на другую и осматривала комнату. Неожиданно она наткнулась на Атласа. Ну, точнее на его взгляд… Кто бы мог подумать! Так вот почему он был так расстроен — он думал о Хенли!              — А ты — Лула? — услышала Мэй голос и отвернула голову от Дэниела. На неё смотрели карамельные глаза Ривз. — Приятно познакомиться, — она протянула руку для пожатия и искренне улыбнулась.              — О, я… Мне тоже очень… Я очень рада познакомиться с тобой! — ответно улыбнувшись, Мэй аккуратно сжала руку рыжеволосой девушки в знак приветствия. — Я — твоя огромная фанатка! Ты — невероятная фокусница! — а потом добавила она так, чтобы никто не услышал:       — О, Боже, кажется, у меня сейчас закружится голова…              — Оу, мне очень приятно. Классная причёска.              У Лулы, кажется, вправду закружилась голова, и она не могла вымолвить ни слова.              — Чёрт, Хен, ты, кажется, сломала её, — Джек положил руки на талию своей возлюбленной, придерживая. — Хей, Лу, всё в порядке?              Какой уж там! Хенли Ривз нравится её причёска. Она спит?              — Ох, что же это в твоих глазах, Джекки? — стараясь не обращать внимания на взгляд Атласа, Хенли заметила другой и радостно протянула. — Неужели наш малыш влюбился?              — Я буду рад посвятить тебя в историю их любви сразу после того, как ты пояснишь твоё здесь нахождение, лисичка, — привлёк внимание Мерритт, пока Уайлдер, немного зардевшись, смущённо отвёл взгляд. Гипнотизёр же, чуть наклонившись к Ривз, специально громко прошептал. — Честно, без понятия, как эта история вообще появилась, но это так.              У Лулы же в голове, пока она отходила от «фанатского шока», родился один очень интересный план, в котором она должна была выступить в роли сводницы. А что? Не каждый день видишь Великого и Ужасного Джея Дэниела Атласа, который влюблённо смотрел на Хенли Ривз, застыв посреди комнаты. Рыжеволосая же всеми способами пыталась полностью погрузиться в разговор с другими членами команды и не смотреть на голубоглазого фокусника. Но иногда взгляд всё же обращался к непривычно обрезанным волосам, острым скулам, сжатым рукам. И пока Мерритт, Джек и Дилан болтали с девушкой, Мэй могла немного обдумать план действий. Но, нагло помешав всем её размышлениям, в комнату неожиданно вошёл Ли.              — Я дико извиняюсь за моё варварское вторжение в ваше радостное воссоединение, но-о, — почёсывая затылок, протянул он. — Там бабушка хочет удивить вас привезёнными чаями из Китая…              — О, вы просто обязаны попробовать! — воскликнула Хенли.              «Нет! В смысле попробовать? Как же оставить вас наедине?» — Луле пришлось молниеносно придумывать план, поэтому, почти не задумываясь, она выкрикнула:              — Джек! — Уайлдер обернулся к ней с удивлением, а может и с испугом в глазах. — В смысле… Я… Точно! Я забыла телефон в машине!              — Да ладно, зачем он тебе сейч…              — Ты же знаешь, мне спокойней, если он у меня в кармане. И ещё, Мерритт, я случайно положила в сумку твой… — она не знала, каким образом она догадалась засунуть к себе телефон МакКинни, но сейчас это играло ей на руку.              — Ой, пусть лежит, я всё равно планировал побеседовать с нашей дорогой Хенли, так что он мне особо не нужен.              «В смысле не нужен?!»              Она наткнулась на взгляд Дилана, который, кажется, каким-то образом догадался о её благих намерениях — вот это единый организм! – и собирался ей помочь.              — Слушайте, ребят, — начал лидер. — Мне нужна ваша помощь с кое-чем в машине.              Мерритт с Джеком были не особо довольны тем, что их отрывают от девушки, по которой они очень соскучились, но всё же не отказались и, с извиняющимся видом для Ривз, поплелись к двери. Дэниел было тоже пошёл за ними, но Дилан сказал, что они справятся, и, положив руки на спины МакКинни и Уайлдеру, быстро повёл их за дверь.              — Что за сексизм? Я тоже могу помочь! — с бравым видом сказала Лула и устремилась вслед за мальчиками.              — Ну, а вы пок… — начал Ли приглашать за стол сконфуженных Хенли и Атласа, старавшихся не смотреть друг на друга.              — А они пока нас подождут! — Мэй выпихнула друга из комнаты и захлопнула дверь.              В комнате остались двое бывших напарников, отчаянно желавших стать кем-то большим.       

      ***

             Хлопок двери, а затем тишина. Парень и девушка смотрели куда угодно, только не друг на друга. Хенли отрицала, что как только в помещении не оказалось никого, кроме неё и Дэниела, сердце неоднозначно ёкнуло. Она не хотела говорить с ним. То есть, да, она хотела сказать «привет» или «вау, эта причёска тебе идёт!», чтобы Всадники, стоявшие рядом, поняли, что всё хорошо, они не ненавидят друг друга, можете не волноваться. Но в комнате не было никого, за исключением их двоих. И как-то странно хвалить сейчас его причёску. С другой стороны всё было проще. Как бы больно ей не было, она всё же соскучилась. Вопреки всем её мыслям, она не решалась начать разговор.              Атлас не знал, что делать. Да, было стыдно это признать, но он боялся оставаться наедине с рыжеволосой. Он мог непрерывно смотреть на неё, когда вокруг ребята отвлекали её своими разговорами и объятиями, но сейчас, когда единственным, кто мог привлечь её внимание, был он сам, губы почему-то отказывались разомкнуться. Некоторое время он, как и она, смотрел куда-то в сторону, но потом сдался и продолжил разглядывать её, пока она делала вид, что наблюдает за проплывающими за окном облаками.              За время её отсутствия он, хоть и немного, научился быть честным с собой. Да, он скучал. Да, всё время рисовал её образ у себя в голове. Хотя, все его мечтания и воспоминания никогда не сравнятся с оригиналом. Дэниел смотрел на неё и не понимал, как человек может быть настолько прекрасным. Ему казалось, будто он мог вечно смотреть на неё. Смотреть на её огненные волосы, что струились по её плечам почти до середины спины, словно она была охвачена языками пламени. На губы, подчёркнутые вишнёвым блеском, к которым он мечтал прикоснуться с первой встречи, но не мог позволить себе такой роскоши. Смотреть в тёплые карамельные глаза, всегда смотревшими в его с нежностью и мольбой, а он и не замечал. Не замечал.              Подумав пару секунд, он произнёс:              — Рад видеть тебя.              Ривз вздрогнула и перевела взгляд на фокусника. На неё смотрели два ледяных кристалла, которые теперь казались ей теплее обычного. Ей не хотелось, чтобы он подумал, что она испытывает какой-то трепет, находясь рядом с ним, поэтому быстро сменила взгляд с испуганно-влюблённого на дружеско-деловой:              — И я тебя, Дэнни, — Хенли немного улыбнулась и прочистила горло. — Кхм-кхм… Шикарно выступили!              — Спасибо, — не отводя взгляда, произнёс Атлас.              «Почему он больше ничего не говорит?! Ждёт чего-то от меня? Я понятия не имею, что нужно говорить!» — пронеслось в голове у иллюзионистки.              Дэниел, как бы внимая её мольбам, продолжил:              — Как давно ты здесь?              — Дня три, — протянула она, но увидев скептический взгляд собеседника, сказала. — Ой, ты не об этом! С-с самого… Гм… Ухода.              Атлас заторможено кивнул, а потом по-птичьему наклонил голову. Он понимал, что она волнуется, особенно по тому, как она неловко теребила рукав молочного оверсайз свитера. Парень заметил это и немного закусил нижнюю губу. Может, её взволнованное поведение заставило его действовать смелее, а может сил терпеть больше не осталось, но он просто спросил:              — Почему ты ушла?              Этот вопрос застал её врасплох, она замешкалась, сложила руки на груди. Запустив руку в копну рыжих волос, Хенли пробормотала:              — Эм… Я…Я же говорила миллион раз, что я ненавижу сидеть взапер…              — Было же что-то ещё, верно?              — С чего ты взял? — Ривз не собиралась отступать от своей изначальной позиции «ты-мне-безразличен», поэтому стоически выдержала провокационный вопрос и испытующий взор голубых глаз.              Она не понимала, зачем он вообще задал этот вопрос, как и то, что он, Дэниел, выдал сейчас:              — Прости.              — В смысле?.. За что? — рыжеволосая недоумённо сморщила лоб, в глубине души ожидая услышать один из его ответов, которые она представляла себе за всё время разлуки.

      

      Может, у неё получится всё собрать?

             — За то, что пялюсь на твои губы, — с извиняющимся видом Атлас поднял глаза, и они встретились с её.              Несмотря на веру, появившуюся в сердце девушки, Хенли вспомнила, кто перед ней стоит. Странно вообще было надеяться на что-либо, учитывая, что этот человек каждый вечер приглашал разных женщин в свою постель. «Какая любовь, дура!» — с горечью оборвала она себя. Ривз отвела взгляд от парня, чтобы тот не прочитал в её глазах боль и разочарование. И блестевшие слёзы.              До того, как она перевела взгляд обратно на пасмурное лондонское небо, Дэниел успел увидеть, что в её глазах засверкали слёзы. Нет, они ещё не катились по щекам, но были и так заметны. Это было хорошим знаком.              В смысле… Нет, конечно нет, он не радовался её страданиям! Комментарием про губы он хотел вывести её на эмоции. Или на их отсутствие. Атлас хотел понять, правда ли, что одной из причин её ухода послужил он сам, как Мерритт или Джек говорили во время каких-нибудь ссор. Ответ он мог прочитать по слезе, скатившейся по фарфоровой щеке фокусницы.              Это произошло слишком быстро, Хенли не успела сдержать её. Боже! Она ревёт на глаза у человека, перед которым она зареклась никогда не показывать своих чувств! «Почему ты такая слабая, Ривз?!» — ругала она себя. Девушка глубоко вздохнула, пытаясь прогнать набежавшую пелену перед глазами, но боль и злость слишком сильно разъедали её изнутри. Чувства, слово яд, не давали ей справиться со слезами. «Да пошло оно всё к чёрту…» — в какой-то момент Хенли осознала, что скрыть влагу на глазах и щекахуже не получится и отпустила себя.              Слёзы неспешно скатывались по её кукольному лицу, бесшумно падая на ковёр. Она больше не пыталась скрыть их от него. Дэниелу было больно смотреть на происходящее с ней, он не хотел, чтобы она плакала из-за него. Ха, смешно. Если бы ты знал, сколько раз она проливала слёзы по твоей вине. Нужно срочно её успокоить. Он хотел поговорить с ней. Объяснить, почему вёл себя, как мудак. Стереть наконец эти чёртовы слёзы! Но слова почему-то колючим комом застряли в горле, и иллюзионист тупо смотрел на плачущую рыжеволосую девушку, которая даже и не думала успокаиваться.              «Чёрт! Хен, не плачь, прошу! Если я сейчас что-нибудь скажу, то сделаю только хуже…»              «Глупая, какая же я глупая… Ему плевать! Он просто стоит и смотрит, как я рыдаю! Да почему он молчит?!»       

      ***

             — То есть мы сейчас стоим на улице, потому что вы хотели дать Атласу и лисичке побыть наедине? — с непонимающим видом спросил МакКинни.              — Да, Мерритт, верно, — ответила ему Лула. — С ума сойти, Атлас влюбился! Я всё это время думала, что он вообще ничего не чувствует.              — То есть я сейчас стою на улице и даю Атласу возможность поговорить с Хенли, вместо того, чтобы самому этим заниматься?! — не унимался Мерритт. С чего вдруг он вообще должен позволять Дэниелу находиться в радиусе десяти метров от Хенли, если он сам однажды успокаивал девушку после очередного глупого комментария фокусника? — Мэй, честное слово, я тебя вообще не понимаю!              Пока гипнотизёр пытался вразумить новоиспечённую Всадницу, Дилан и Джек стояли около автомобиля, на котором приехали сюда час назад.              — Ты уверен, что это хорошая идея?              — Что именно? То, что мы оставили их вдвоём или то, что вообще собрались их свести?              — Всё.              — Я не знаю, Джек, честно. Они же любят друг друга, это видно. Атлас всё то время, пока мы разговаривали с Хенли, глаз с неё не сводил. Я понимаю, что он долго делал ей больно, но в конце концов, не полный же он идиот.              — А я считаю, что полный! — воскликнул МакКинни. Видимо, у него не получилось переубедить Лулу — кому-то вообще удавалось это сделать? — своими обвинениями в сторону Атласа, и теперь он решил попробовать с Диланом. — Ты серьёзно думаешь, что он там сейчас будет извиняться перед ней и признаваться в любви?! Дилан, очнись, это Атлас! У него в постели побывало больше половины всех женщин Нью-Йорка! Как тебе в голову вообще пришло оставить этого извращенца в одной комнате с Хенли?! Да ещё и одних! Я клянусь, если она там ревёт из-за него, я его ударю!              — Лучше я, — немного неуверенно сказал Уайлдер. Затем, видимо что-то решив для себя, более твёрдо добавил. — Да, если он опять её обидит, я не буду просто смотреть.              — Джек, он же твой лучший друг! Дай ему шанс! — с каким-то отчаяньем воскликнула Мэй.              — Хенли тоже моя подруга. Даже сестра. Я не хочу, чтобы он снова причинял ей боль. Если он действительно сейчас опять скажет ей что-то глупое, я не буду подыгрывать вам.              — Ну наконец-то здесь появился здравомыслящий человек!              — Стой, Мерритт, подожди. Джек, подумай, неужели Дэниел станет продолжать вести себя так? Хенли уже два раза давала ему понять, что её ранят его выпады. Может, дадим ему шанс?              — Мы даём его ему прямо сейчас. Через двадцать минут мы возвращаемся к ним, а там посмотрим: идиот он или нет.       

      ***

             Пока часть команды Всадников решала на улице, идиот Атлас или просто запутавшийся влюблённый, напряжение между другой её частью накалялось до предела.              Дэниел пытался сформировать план действий у себя в голове. Он не хотел причинять Хенли ещё больший вред своими словами. Он вообще не умел говорить о своих чувствах, и выражать их словами всегда было для него проблемой. Да сами чувства были для него проблемой! Атлас никогда особенно не привязывался к кому-либо. Родители особо не обращали на него внимания, потому что были слишком молодыми и слишком рано завели ребёнка. Что уж говорить, они вообще не планировали его, всё произошло неожиданно. Нет, они, конечно, не относились к нему наплевательски, но в большинстве случаев относились к нему так, словно он был игрушечным пупсом, за которым нужно убирать, иногда кормить, учить говорить, ходить. Он не был для них тем, на кого они смотрели с любовью и нежностью; не был тем, кого они желали и ждали с нетерпением. Они просто должны были «научить его быть человеком» и делить с ним жилплощадь. Когда Дэниел немного повзрослел и пошёл в школу, он пытался во всём быть идеальным, считал, что если он будет прилежен и хорош во всём, то родители начнут ценить его. Но они, скорее, были больше увлечены друг другом, чем кудрявым ребёнком, что из кожи вон лез, чтобы понравиться собственным родителям. Глупо. Чуть позже, перейдя в старшую школу, он осознал, что особо никому не нужен. Стал равнодушным и холодным, стал таким, каким его сейчас видели Всадники и Хенли.              Атлас не хотел, чтобы команда считала, что он способен радоваться только трюкам и картам. Дэниел ведь действительно… Полюбил их. У него не было настоящей семьи, и он не знал, какого это –волноваться за кого-то, радоваться за кого-то. Он хотел показать им, что они стали для него очень важны, но попросту не мог. Фокусник привык скрывать свои чувства ото всех, а привязанность для него всегда была чем-то ненужным, он никогда ни в ком не нуждался.              Но одно дело испытывать родственную любовь к ребятам, а другое — любовь по отношению к Хенли. То, что он испытывает к ней какие-то чувства, кроме профессиональных, он понял не сразу. Прошло много времени с тех пор, как он нанял её на работу, и Дэниел начал больше смотреть на неё, чаще думать о ней не как о ассистентке. Она этого не замечала, но так было даже лучше. Потом иллюзионист понял, что любовь к Ривз может разбить его и его когда-то заледеневшее сердце. Он решил затопить чувства в сексе, в громкой музыке ночных клубов, в ненависти к рыжеволосой девушке, что пробралась слишком близко к нему. Каждую тренировку он старался быть как можно более жестким, старался задеть её. В какой-то момент он даже перестал задумываться об этом, и колкие комментарии в сторону ассистентки стали привычкой. А потом она ушла, просто исчезла, ничего не сказав. Атлас пытался заставить себя радоваться, ведь человека, к которому он был неравнодушен и который мог причинить слишком много боли, больше не было рядом. Но мог чувствовать только пустоту, перекрывающую басы колонок.              Когда они встретились снова, он решил попробовать стать ближе к Хенли. Может, любовь на самом деле действительно такая, как описана в книжках? Да, она вправду была тем волшебным чувством, которое заставляло Дэниела слышать шелест хрупких крылышек бабочек, что раскрывали в его животе цветок нежности и счастья каждый раз, когда в поле его зрения оказывалась Ривз. Не то чтобы он открыто показывал свою любовь, но и не отталкивал её. Они могли просто молчать, и эта тишина не была неловкой или напрягающей, а совсем наоборот, она была правильной. И что было таким же радостным осознанием, это то, что Ривз чувствовала то же самое. Ну он так считал. По крайней мере, она тоже чувствовала себя комфортно рядом с ним и не стеснялась прикосновений. Когда это произошло в первый раз, Дэниел сначала растерялся. Они просто смотрели фильм, и вдруг она поставила чашку с какао на столик и положила свою голову ему на колени. Его сердце тогда, казалось, сделало несколько акробатических трюков, прежде чем Атлас, справившись со смущением, запустил пальцы в её волосы и стал медленно поглаживать. Она тогда довольно улыбнулась и еле слышно замурчала, словно кошка. Он тоже улыбнулся, а его сердце застучало в разы быстрее. Это происходило каждый раз, когда они смотрели фильм, и в те моменты им было всё равно на окружающий мир, их тогда было только двое.              И вдруг в голове что-то щёлкнуло, и всё пошло так же, как и было. Дэниел опять стал обижать её, пытаясь отдалиться и не понимая, зачем вообще делает это. А Хенли, как и раньше, не стала дожидаться, когда его наезды и претензии достигнут пика, и ушла. И если в первый раз он чувствовал лишь пустоту и больше ничего, то в этот боль прожигала его изнутри. Атлас закрылся в себе, ни с кем не разговаривал, никого не подпускал. Он же так хотел попробовать! Так хотел чувствовать взаимную любовь и держать за руку рыжеволосую фокусницу. Но опять что-то помешало, опять он всё испортил! Эти мысли не отпускали его ни на минуту, словно они были выжжены на подкорках его разума. Дэниел закрывал глаза и видел только образ Хенли Ривз, в которую был бесповоротно влюблён и никогда уже не разлюбит. Она жила в его голове, снах, ни на секунду не исчезая. От этого было ещё больнее. В реальности она всегда уходила.              Вот он стоит перед своей бывшей ассистенткой, по щекам которой текли капельки, похожие на кристаллики. Атлас так и не придумал, что нужно сказать, поэтому только сочувствующе смотрел на неё.              Хенли в это время пыталась совладать с собой и прекратить поток солёной жидкости, что всё текла и текла по её лицу. Она подняла взгляд и встретилась с глазами Дэниела. Он смотрел на неё с жалостью и сочувствием. Не выдержав этих жалостливых глаз, она вспыхнула:              — Ну почему ты такой?!              — Какой?.. — надломившимся голосом спросил фокусник.              — Такой глупый и чёрствый! Ты сначала делаешь больно, втаптываешь меня в грязь, а потом смотришь с извиняющимися глазами! Что я такого сделала, чем заслужила всё это?! За что ты так ненавидишь меня, Дэнни?!              — Я не ненавижу тебя, Хен…              — А как это называется?! Зачем нужно было давать мне надежду на то, что ты что-то чувствуешь, а потом просто плюнуть в меня?! Зачем ты играл со мной?! Тебя забавляют мои слёзы? Забавляет боль…              Дэниел энергично мотал головой, отрицая все её слова:              — Нет, совсем нет, это не так…              Щёки Ривз уже налились злым румянцем, в глазах плясало пламя вместе с обидой, а рот и не думал затыкаться:              — … Может тебе нравилось смотреть на то, сколько боли мне причиняют твои слова? Ещё хочешь узнать, было ли что-то ещё, что заставило меня уйти от вас? Да, было! Да, это был ты! Это ты хотел услышать?!              Но Атлас не отвечал. Он чуть приоткрыл рот, в попытке набрать в лёгкие больше кислорода, а глаза, казалось, были на мокром месте от слов, сказанных Хенли. Да, он хотел услышать это. В его мечтах он должен был испытывать радость, ведь теперь он точно знал, что его любовь взаимна, а не делал предположения на простых наблюдениях. Но счастья не было. Ему было больно смотреть на её страдания, было больно слышать её вопросы, на которые он не знал ответа.              — Почему ты молчишь?!              — Что ты хочешь услышать от меня? — с болью спросил он.              — Зачем ты говорил всё… «Это»?              — Я не знаю.              — В каком смысле «я не знаю»?! А кто знает, Атлас?              — Да не знаю я, слышишь?! — Дэниел понимал, что не должен срываться на ней, ведь во всём, что сейчас происходит, виноват он сам. Но он тоже не железный, он не знал, что должен ответить, потому что сам не до конца разобрался в своих действиях. — Я не знаю, зачем говорил всё «это»! Я не знаю, почему я такой! Я не знаю, почему отталкивал тебя, хотя сам хотел другого!              — Чего ты хотел?! Я не понимаю тебя! Чего «другого»?! Хотел, чтобы я бегала за тобой, чтобы ублажала тебя всем, чем только можно?! Думал, что я такая же, как и те, которых ты встречал в клубах, приводил к себе в квартиру, а они потом перед тобой ноги раздвигали?!              — Что ты несёшь?! Я никогда в жизни не думал о тебе в таком ключе! А если бы думал, ты бы уже давно побывала в моей постели!              — О, то есть я даже до этого, — Ривз изобразил в воздухе кавычки, — «ранга» не дотянула?!              — С чего ты вообще взяла, что я думаю только о сексе?              — Нет, с чего ты взял, ты же сам только что сказал, что никогда не хотел меня, как женщину!              — Я не говорил так!              — А как ты сказал?!              — Я сказал, что никогда не думал о тебе, как о тех девушках, с которыми у меня был секс на одну ночь!              — А как ты думал обо мне?! Ой, извини, ты же сам миллион раз говорил, что́ думаешь про меня!              — Я не имел этого ввиду… Да я… Я же сказал, что не знаю, почему говорил это!              — Боже, Дэниел, что за детский сад! Люди никогда ничего не говорят просто так! На всё всегда есть причины! — она шумно выдохнула и устало прикрыла глаза на пару секунд. У Ривз уже заканчивались силы, голос стал тише, а слёзы уже прекратились. Вновь открыв глаза, она продолжила, смотря прямо на Атласа. — Хочешь знать почему я ушла? Мне было тошно сидеть в квартире. Нам же тогда нельзя было на улицу подышать выйти! Я ненавижу бездельничать, ненавижу ждать чего-то, не имея гарантий. Мы целый год пытались стать единым организмом, но всё чего-то не хватало, что-то всегда было не так. А может, это я просто не была создана, чтобы быть в команде, — она горько усмехнулась, но не остановилась, — Но я бы смогла остаться… Если бы ты что-то сделал…              Атлас слушал, не смея прерывать девушку, а сердце билось всё быстрее. Он смотрел в её глаза и видел, как ей больно и страшно говорить всё это, но она уже так устала, что полностью отключила голову и говорила то, что так давно рвалось наружу. «Если бы ты что-то сделал»… Фраза словно ударила его по животу, выбивая весь воздух из лёгкий. Дэниел опустил взгляд, не выдерживая. Хенли не перестала говорить, но её слова от изнеможения превратились в еле слышный надломленный шёпот:              — Боже, Дэнни, я бы просидела в квартире ещё год, если бы ты… Если бы ты извинился за все слова, а я бы простила, понимаешь? Я бы забыла все подколки и ехидные комментарии о моём весе, если бы ты хоть что-то сказал в те месяцы…              Казалось бы, всё было так, как парень представлял себе и желал услышать это от неё: она тоже любила его, причиной её ухода в какой-то степени был он, и он мог тогда остановить её. Она сказала это сама. Да, сама, минуту назад вытерев слёзы, которые всё ещё высыхают на ковре.              И то, что он не испытывает никакого наслаждения от происходящей ситуации, вполне логично. Неужели Дэниел думал, что будет ликовать после её фраз?              Хенли практически стеклянными глазами смотрела на опущенную голову иллюзиониста.На первый взгляд её поза была расслабленной, но внутри она была напряжена до предела. Она выплеснула всё наружу и теперь немного боялась реакции Дэнни. Она искренне не понимала его. Ей ведь действительно показалось, что за время их существования как команды «Всадники», они с Атласом очень сблизились, и всё было просто прекрасно. Но Дэниел пошёл наперекор всему, что делал до этого. И сейчас, совершенно не имея понятия о происходящем в его разуме, Ривз терпеливо ждала.              У фокусника уже болела голова от всех мыслей, мечущихся у него перед глазами. И если у Хенли глаза остеклели от безысходности, то его заблестели от слёзной жидкости, которой он не знал со старшей школы. Виски сжимались, сдавливая мозг, который итак кипел. Атлас решил отпустить себя, как это сделала рыжеволосая, и делать не думая. Просто то, чтохотел.              Голубые глаза встретились с такими любимыми карамельными. Он так хотел, чтобы они снова игриво подмигивали ему, а не выжидающе смотрели на него.

      

      Может, у него получится всё собрать?

             — Прости меня.              — Ты не пялишься на мои губы.              — Не за это, — Дэниел набрал побольше воздуха в лёгкие и продолжил, — Прости за моё идиотское поведение. Просто… Боже, Хен, я никогда такого не чувствовал. Я каждый день сходил с ума, глядя на тебя. Я так боялся, что ты ничего не хочешь, что решил, что будет лучше, если я оттолкну тебя. Что так будет легче…              — Кому легче, Дэнни? — Ривз молящими глазами смотрела на него, делая маленький шаг к нему навстречу, — Неужели тебя успокаивала мысль, что т…              — Меня успокаивала мысль о том, что ты не сделаешь мне больно. Если я буду закрыт и груб, то ты не захочешь подойти ко мне ближе.              — Но почему? С чего ты решил, что любовь причиняет боль?              — Я не знаю, что такое любовь, Хенли. Поэтому, наверное, и боюсь.              Фокусница медленно продолжала приближаться к парню:              — То есть все эти глупые слова… — нога мягко опустилась возле дивана, — эта глупая стена перед тобой… — она уже на половине пути, — отводы взглядов… — они стояли на расстоянии вытянутой руки, — всё из-за страха, что я сделаю больно?              Атлас смотрел ей в глаза, даже не думая говорить. Ответом на её вопрос был лишь влюблённо-болезненный взгляд, который исходил из-за влажной пелены. Казалось, он даже задержал дыхание.              — Я не знаю, почему тебя отталкивают чувства, Дэниел. Я вижу, что тебе больно. Но и ты мне причинил боль. Теперь я уже не могу просто забыть, — Ривз подступила ещё чуть ближе.              — Прос… Господи, прости меня! Я не хотел, — видимо, решив, что Хенли не могла больше простить его, он отступил от неё, поджимая губы и качая головой, — Я не должен был… Я… Понимаю…              Иллюзионист почти развернулся в сторону двери, но вдруг почувствовал, что его запястье обхватили нежные пальцы его бывшей ассистентки.              — Может, ты сможешь мне помочь? — Ривз закусила нижнюю губу и заглянула в глаза Дэниела.              — В смысле? — Атлас, нахмурившись, произнёс полушёпотом.              Рыжеволосая опустила руку чуть ниже и сплела свои пальчики с пальцами опешившего фокусника. Она сделала ещё шаг, и теперь её лицо было опасно близко к его. Дэниел услышал, как она сглотнула, а потом неуверенно заговорила:              — Я не могу так просто забыть всё, Дэнни, — повторила она, сжимая руку парня чуть сильнее. Немного подождав, продолжила:              — Но ведь… Если ты будешь рядом, мы справимся с этим вместе.              Хенли, не дожидаясь ответа, сократила расстояние между их лицами и мягко коснулась губ Атласа.              Дэниел подумал, что у него остановилось сердце. Буквально. Он почувствовал, как вторая рука фокусницы расположилась на его щеке. Его глаза сами по себе закрылись, когда он собирался ответить на поцелуй. Но за секунду до этого Атлас перестал чувствовать губы Ривз на своих. Он встретился взглядом с Хенли, которая в ответ растерянно смотрела на него.              Иллюзионистка сама не понимала, зачем отстранилась. Пока она пыталась выудить из своей головы хоть какую-то мысль, рот немного приоткрылся, пытаясь набрать больше воздуха, грудь часто поднималась.              Дэнни же отчаянно желал вновь прикоснуться к её губами и так же быстро дышал. Не давая себе возможности передумать, он выдохнул:              — Так ты хочешь попробовать?              — Только если и ты этого хочешь, — немного собравшись, проговорила Хенли.              «Ладно, возможно, это круче удачного трюка», — описал Атлас свои чувства. Хотя, описать всё, что он ощущал, вряд ли было возможно. У него кружилась голова. Эмоции переполняли его голову. Казалось, он не чувствовал от счастья ног. Боже, столько времени нужно было бежать от этого? Уголки губ сами поползли вверх, и Дэниел радостно усмехнулся:              — Глупо думать об обратном.              Не давая Ривз ответить, он положил свою ладонь на руку девушки, лежавшую на его щеке, и впился в её губы чувственным поцелуем. Прикрыв от наслаждения глаза, она обняла его правой рукой за шею. Из-за разницы в росте она приподнялась на носочки и сильнее прижалась к фокуснику, чувствуя его руку на своей талии.              Теперь её сердце разрывалось не от боли, а от переполняемой всё её существо любви. Хенли будто летала в облаках и чувствовала лишь руки и корпус Дэниела. Казалось, именно этого поцелуя фокусница ждала половину жизни. Пока Атлас владел её ртом, её саму поглощали непонятные ей чувства и эмоции. Всё было действительно так, как показывают в фильмах и книжках: шелест бабочек в животе, желание целовать часами напролёт. Внешние звуки исчезли так же. Всё перестало существовать, были только они вдвоём.              Парень переместил вторую руку на талию рыжеволосой и начал по-собственнически изучать её тело. Девушка же не была против, а наоборот прижалась к Дэниелу ещё сильнее и еле слышно простонала от удовольствия. Она убрала руку с щеки фокусника, и пальчики коснулись коротких волос. Носик немного сморщился от недовольства и Хенли чуть отстранилась:              — Я всегда хотела потрогать твои кудряшки.              — То есть тебе не нравится? — на лице Атласа расцвела игривая улыбка.              — Нравится, — Ривз улыбнулась в ответ и нежно провела ладонью по голове Дэнни. — Но они были такими шикарными.              — Не волнуйся, Хен, — он чмокнул её в нос. — Они ещё отрастут.              Фокусница, несколько секунд посмотрев в голубые глаза, обвила руками шею иллюзиониста. Она прижалась виском к виску Дэниела и прошептала:              — Я тебя люблю.              Атлас зажмурился и втянул воздух. Он так долго ждал этих слов, но все эти годы ожидания мгновенно рассыпались, когда девушка трепетно поцеловала его в щёку. Всадник открыл глаза, вдохнул запах огненных волос и произнёс:              — И я тебя люблю. Очень.              Дэниел оставил влажный поцелуй на шее бывшей ассистентки и сильнее сжал в объятиях, уткнувшись в мягкие локоны.              Идиллию нарушило неожиданное:              — Ну вот, а ты говорил!              Влюблённые отстранились друг от друга и посмотрели в дверной проём. Лула стояла около МакКинни, облокотившегося о дверной проём. Гипнотизёр загадочно ухмылялся, а Мэй радостно улыбалась и смотрела на обнимающихся фокусников.              — Ладно, может, он не такой уж идиот, — улыбаясь шире, проговорил Мерритт.              — Эй! — возмущённо воскликнул Атлас.              Но его возглас был перекрыт звонким смехом девочек и подошедших Джека и Дилана.              — Пойдёмте-ка чая попьём, — искренне радуясь за ребят, предложил Шрайк.              — Ага, идёмте, — всё ещё глядя на Ривз и Дэниела, сказала Лула, следуя за держащим её за руку Уайлдером.              Пока все выходили из комнаты, Хенли успела чмокнуть возлюбленного в его улыбающиеся губы. Потом парень переплёл их пальцы и повёл за остальными Всадниками. Где-то поодаль послышался неуверенный вопрос Лулы:              — Слушай, Джек, а ты ведь пошутил насчёт того, что Атласа ударить можешь?              — Что ты пошутил? — недоумевающе крикнул Дэниел.       

      ***

      Их жизнь вдвоём ещё только начинается, и им предстоит многое узнать. Но одно они уже знают точно: они любят, а остальному они научатся. Ради друг друга.