Букет.

Хоукай крутила поводок в руках, то складывала его, то распрямляла. Хаяте носился неподолёку, ловил каких-то бабочек. Июнь. Жара. Она встала со скамейки, оправила юбку. Время прогулки подошло к концу, пора было возвращатся домой, в душные четыри стены квартиры, к закатному солнцу, так не кстати светившему именно в спальное окно. В воздухе витал аромат отцветшей сирени, и только-только зацветшего шиповника, и, кажется, белой чайной розы. - Хаяте, - голосом не требующим возражений, Лиза подозвала пса, - Пора домой, - она зацепила поводок и погладила вертлявую голову, Хаяте радовался чему-то своему, собачьему. Ему, видимо, всё равно куда и зачем идти, главное быть рядом со своей хозяйкой. Интересно знать, окружающим она, Старший лейтенант Хоукай, тоже казалась такой вот собачкой? Только намного более грозной и готовой по одному лишь взгляду своего "хозяина" сорваться с цепи, перегрызть глодти всем неугодным? Они давно откинули привычные имена "Рой", "Лиза". Нарицательные плотно въелись, срослись личиной, стали почти родными "Ястребиный глаз", "Огненный алхимик", "Герои Ишвары". Посмешище. Они с Хаяте двинулись к выходу из парка, мимо пробегали дети, радующиеся приятной погоде и наступившим каникулам, гуляли другие собачники, молодые матери с колясками, не подрлёку прошла пожилая пара. Парк жил и дышал множеством своих деревьев и трав, прохрдящих мимо лиц. Хоукай щурясь от солнца, вглядывалась вдаль. Люди иногда так делают, пытаются разглядеть смутное будущее где-то там на горизонте, средь раскидистых зелённый деревьев, полупрозрачных серенево-розовых лепестов, парковую пыль, силуэты прохожих. Её будущее завтра и многие года вперёд казалось слишком чётким, как картинка на открытке или буквы и цифры отчётов. Вот на что способна вера в другого человека, пусть это было не совсем её будущее, её, Лизины, мечты и цели, но они заставляли двигаться вперёд и отрывать взгляд от горизонта, жить, зная что будет завтра. *** В квартире было душно, застоявшийся воздух тяжело вдыхался и лейтенант поспешила открыть окна. Хаяте просеменил в гостиную, служившей Хоукай одновременно и спальней. Конечно, ей было положено жильён намного побольше, но снятая заранее квартила давала чувство небольшой свободы. Наверное, Полковник чувствовал себя также, ютясь в тесном домишки подальше от города. "Свобода таким как мы не положена! Либо расстрел, либо на каторгу поближе к Бриггсу," - непривычно пьяно вещал, ещё тогда Майор, Хьюз, не слишком радостные речи, для того кто праздновал рождение дочери. Лиза заварила чай, чаинки плясали в подкрашенной воде, завораживали, отвлекали отвездесущих мыслей. Она прикрыла глаза, мотнула головой, отгоняя навождение. За окном садилось июньское солнце.