Потерянные

Сильной женщине подвластно искусство уходить красиво. — Котик, ты слишком напряженный. Андер не стал отвечать. Мартина понимающе кивнула, откинув все подозрительные мысли подальше. Ей не хотелось портить момент. Они чокнулись, каждый был в предвкушении прекрасного вечера. — Ты уже уладил дела на работе? Дотронувшись его руки, Мартина переплетает их пальцы и одаривает его улыбкой. — Еще нет. — Еще нет, — язвительно повторила девушка, закатывая глаза, — а когда? Я уже устала ждать, скорее хочется полететь. Его лицо стало озабоченным, он явно о чем-то думал. — Через неделю-две, пока не могу обещать — состояние Карлы ухудшилось, она в больнице. — Что случилось? Равнодушно спросила брюнетка ради приличия — на самом деле ей было плевать. — Бронхит. Но сейчас уже легче. — Ясно. Ее лицо осветила улыбка, когда она поняла, что Андер больше не собирается возвращаться к обсуждению здоровья своей жены. Если говорить совсем честно — ее до сих пор немного беспокоил характер их с Андером отношений, и лишние разговоры о жене только подливали масла в огонь. Они вечно прятались, проводили время в Мадриде исключительно в одном ресторане, в отдельном зале, где было всего два столика, таким образом они были «защищены» от посторонних глаз, и вероятность быть «пойманными» сводилась к нулю. Ресторан и ее квартира в центре — вот что им оставалось. Она ненавидела сложившуюся ситуацию, но в то же время не могла требовать большее — в последнее время они встречались чуть ли не каждый день, а не как обычно два раза в неделю. Андер старался находить время среди своего загруженного графика. Мартина не сразу заметила, как начала влюбляться в него. Сначала он вообще не привлек ее — да, красивый и богатый мужчина, но не более того. Но именно в тот момент, когда Карла радостная сообщила о их помолвке, в душе что-то кольнуло. То ли зависть, то ли ревность. Тогда было непонятно. Они часто виделись на разного рода мероприятиях, но редко когда разговаривали, лишь перекидывались парочкой дежурных фраз, вроде «привет» и «как жизнь». Но несколько месяцев назад (если быть точнее десять) она и Андер случайно пересеклись в баре. Мартина пришла, чтобы развеяться после тяжелой рабочей недели, а Андер, как она позже выяснила, своеобразно скорбил по своей первой настоящей любви. Когда они начали встречаться, спустя месяц они оба узнали, что в семье Андера появится ребенок. Тогда он сказал, что точно не бросит Карлу, потому что боится за нее, ее психику и беременность, и новость, которую он должен был объявить жене, благополучно отложилась на неопределенное время. — Если бы не ее беременность, мы бы уже нормально жили, а не ныкались по углам. Раздраженно проговорила она и уткнулась в свою тарелку. — Это ты называешь «ныкаться»? Усмехнувшись, Андер пальцами взял ее подбородок и приподнял лицо. — Ага. — Твою мать, Мартина. Я из кожи вон лезу, лишь бы найти время с тобой встретиться, мотаюсь по стране ради нескольких дней наедине с тобой, а тебе все мало? Наглеешь, дорогуша. Тини ухмыльнувшись, качает головой. — Меня это устраивало. Раньше. Но теперь я устала, ты мне нужен, Андер. Не по два часа два раза в неделю, а каждый день. Стабильно. Я хочу стабильности! — Я стараюсь, поверь мне. Последние две недели я постоянно был с тобой. — Я, блять, не могу любить тебя, когда ты говоришь те же слова, что и мне, ей. — Я не говорю ей то, что говорю тебе. Он улыбнулся. — Я должна сказать спасибо? — Если хочешь. — Не хочу. Мне начинает это надоедать. — Потерпи. Мартина ежится. Самое ужасное, что можно сказать человеку — это «потерпи». Все образуется, станет лучше и бла-бла. Сглотнув, она говорит через силу. — Хорошо. Но только ради тебя. Она правда готова потерпеть ради него.

***

— Черт, Карла, это уже сотый боди для ребенка. Успокойся. Оглядывая новые покупки, что были аккуратно разложены на кровати, взглядом, произносит мужчина. Сотый — сказано явно образно, на деле их в два, а то в три раза больше. — Ты скупила весь магазин? — Ты знаешь о таком понятие как шопинг-терапия? Андер наблюдает, как она входит в комнату с еще одним большим пакетом в руке. И почему он думал, что она ограничится только тремя? — Нет. — Теперь знаешь. Хмыкнув, она начинает вынимать содержимое из пакетика бренда RALPH LAUREN. — Смотри, разве не красиво? Карла увлеченно разглядывает белую футболку с изображенным на ней медведем. — Красиво, конечно. Но это уже чересчур. У этих детей вещей больше, чем у меня и тебя вместе взятых! Карла удивленно оборачивается. — «Этих» детей? Она останавливается. — Ты обалдел? Это наши с тобой дети, придурок. Андер виновато опускает голову и кивает, понимая, что сказал. Он не хотел, но в последнее время сдерживать себя стало сложно. Они на финишной прямой. Карла совсем скоро родит, и ему, признаться честно, эта мысль приносит лишь облегчение. Андер запрещал себе думать так, но неохотно признавал — его это вымотало. Оказалось, он совершенно не готов к полноценной семейной жизни. Идеальной беременности, как оказалось, не бывает, и Карла так же начала чудить — чаще это проявлялось в частых сменах настроения. Он почему-то наивно думал, что у них получится этого избежать. С каждым днем он нехотя возвращался домой, где его в одиночестве всегда ждала она. Порой грызла совесть — она ведь совершенно не заслужила подобных мыслей о ней, не то что его действий, но видимо он может договориться и с совестью. — Прости. Тихо прошептав, он даже не посмотрел в ее сторону, стараясь как можно скорее уйти из ее общества, но Карла догнала его уже в дверях. — Скажи мне, что происходит с тобой в последнее время, — она тяжело вздохнула, прежде чем продолжить, — если это связано с Валентиной… Андер уверенно покачал головой, но девушка продолжила. — Я понимаю, что она много значила для тебя и… она была твоей первой любовью. Я все понимаю, правда. И стараюсь, чтобы тебе и мне было проще, мне то же нелегко. Ты же знаешь… Андер поморщился, а Карла ободряюще погладила его по щеке, а позже оставила легкий поцелуй. «Она правда думает, что все это из-за смерти Вале» — мигом пронеслось в его голове. Он обманывает ее. Когда она беспокоится о нем и всем своим видом показывает, что доверят ему, он нагло плюет ей в душу. Это ужасно, но он — трус, потому что не может признаться. Когда она узнает, не простит. Карла не устроит скандал, не будет громко выяснять отношения с ним, как в итальянских фильмах, она лишь закроет дверь в свою жизнь и никогда не впустит обратно, не вернется, уйдет навсегда. Он знает это точно. — Я хочу стать твоей последней любовью, Андер.