Спор, Желание, Вино

Благочестивый обман можно простить, ведь дело касается души, чего-то эфемерного, а ложь ради спасения плоти — нет. Раньше я не обращала внимания на трактовку многих учений, но, столкнувшись лицом к лицу с неизвестным и невероятным, задумалась обо всём: о своей душе, устройстве мира и ошибках. Однако страх перед близким — воинами, морем, голодом — не дал мне утонуть в пучине раскаяния. В один солнечный, но прохладный день я вышла из палатки и, окинув взглядом ближайшие шатры и людей, позволила себе не думать о богах и наказаниях. Когда беда нагрянет — тогда и буду спасаться. Вдруг этих всемогущих и великих можно обмануть так же, как и людей? — Что именно ты хочешь здесь найти? — окликнул меня Торфинн. Раздался противный хруст и эхом отозвался в каждом темном углу. Торфинн шел не спеша, временами останавливаясь у какого-нибудь завала и пристально его разглядывая. — Для начала нам надо найти Бьерна. — Да поди сдох уже, а здесь уже все обгорело, — он сел на корточки и достал нож, — вон, одни только кости остались. Я поморщилась. — Он не мог так просто умереть, не Бьерн. — Влюбилась, что ли? Прежде чем ответить хоть как-то на последовавший язвительный смешок Торфинна, я спросила себя: «Не слишком я усердно выделяю Бьерна и Аскеладда на фоне других? А они? Не сочтет ли команда это чем-то плохим и в момент недовольства не решит приставить нож к горлу, чтобы как-то привлечь их внимание?» Мне стало не по себе. Черный от копоти зал бывшей церкви с пятью, если не больше трупами, оставивших после себя доспехи и кучу углей, больше напоминающих древесину, чем кости человека, угнетал не хуже мыслей и ярких представлений. — Мне дорога команда, — устало произнесла я. — Аскеладд, Бьерн, ты, Торфинн, Барди с Атли и его братом. Мне было бы грустно, если бы вы умерли. Торфинн лишь хмыкнул и подковырнул что-то ножом в золе. — Если найдешь какие-то металлические изделия, похожие на мои, скажи об этом. Я вышла из церкви и тут же сделала большой вдох. Если раньше мне казалось, что в самой крепости все до одури провоняло людьми и гарью, то после замкнутого пространства я кардинально поменяла свое мнение. Перед лицом надоедливо мелькали люди Лотаря и Гуго, раненые враги, которых они либо тащили в лагерь, либо добивали, перед этим что-то спрашивая. Громогласный отчаянный вой обрушился столь внезапно, что на секунду толпа замерла. К общему изумлению, крик принадлежал маленькому мальчику, а не затравленному волчонку или медвежонку. Чуть поодаль от него, отбиваясь от полноватого воина, беззвучно плакала девочка. Примерно такого же возраста. Я невольно сделала шаг им навстречу, однако увидев отделившихся от толпы и направляющихся к ним рыцарей, остановилась. «Мне нужен человек, знающий язык. Или все же?..» — Александра, — одернул меня Торфинн, — сколько тебя звать надо?! Оглохла совсем. — Торфинн, — я сделала небольшую паузу и внимательно посмотрела на него, — сколько тебе было, когда ты попал на корабль? — Я не помню, — растерянно произнес он. Если как-то затрагивалась тема его прошлого и рядом не было кого-то из команды от агрессии Торфинна ничего не оставалось, вместо нее виднелась тоска. Он быстро выучил правила этого мира и адаптировался под них, но этого было мало. Я понимала это, стараясь лишний раз не спрашивать о случившемся, однако в этот раз меня слишком удивили дети. Они были худыми и изможденными. При всем этом их одежду нельзя было назвать плохой. Волосы девочки были коротко острижены, местами они стали совсем редкими, на запястьях виднелись черные синяки. Однако они точно были не от кандалов — другая форма и слишком разный уровень расположения. С мальчиком все было не лучше. Такой контраст состояния кожи и волос с одеждой и их чистотой вызывал недоумение. — Примерно такой же, — очевидно поняв причину моего ступора, уже привычным голосом сказал Торфинн. — Совсем… маленькие. — Беда не спрашивает, маленький ты или большой, когда приходит. Ты либо справляешься с этим, либо подыхаешь. Я тяжело вздохнула, прекрасно понимая, что продолжать этот разговор бессмысленно. Если Торфинн уловит во взгляде хоть малейший намек на сожаление к себе, он определенно взъестся. Он ненавидел это чувство так же сильно, как ужимки Аскеладда. — Ты случайно не знаешь, откуда они? — Откуда я могу знать? — Торфинн пожал плечами, а затем резко вытянул руку. — Так вот, это ты искала? — Это не очень похоже на Бьерна, — сказала я и вновь обернулась на жалобные детские голоса. — Даже не думай, — внезапно серьезно сказал он и схватил за руку, но тут же отпустил. — Не время, поверь. Непривычно встревоженный взгляд метался между мной и толпой рыцарей. — Если мы что-то устроим, то… — он отвел взгляд, — не будет никакой дуэли. Он откажется. Торфинн сделал шаг назад, освобождая мне путь. Теперь его утреннее раздражение стало более понятным — у них очевидно перед этим был неприятный разговор с Аскеладдом. — Эх, — я потерла переносицу, — даже если я к ним подойду, они, скорее всего, нас не поймут, а Хлодвига здесь нет… — Кого? — Ну, воина, что сопровождает меня обычно. Торфинн непонимающе похлопал глазами. — Ну у тебя и память, — удивилась я. — Ты с ним много раз разговаривал. — Буду я еще всеми голову забивать, — огрызнулся он. — Так, — я посмотрела на спины удаляющихся рыцарей, — что тебе надо сделать для Аскеладда? Торфинн поджал губы и слегка закатил глаза. — Понятно. Для чего ты меня звал? — А, так из-за этого! — Торфинн резко дернул головой. — Там еще такие есть. И… ты еще раз будешь все осматривать там? В церкви. Я без особого интереса посмотрела на круглый глиняный горшок. Он был крупнее моих привычных емкостей, но куда меньше привычных кувшинов для вина и воды. — До пожара они были обмотаны веревками и висели, — уточнил Торфинн после недолгого молчания. — От них еще пахло… странно. Я поднесла к носу горшок и аккуратно понюхала, однако уловить запах, о котором говорил он, мне не удалось. — Чувствую только гарь, да и этот мне не подходит ни по размеру, ни по материалу, — я окинула взглядом площадь и полуразрушенные здания рядом с ней: — Погоди, ты уже был здесь до пожара? Ты пришел сюда сына Лотаря спасать? — А, ты не знаешь, — удивился Торфинн, — не было здесь никакого сына. Так, ты посмотришь? — Что? Не было сына? — Был оруженосец, вроде, этого сына, но он умер. — Когда умер, до или после… не понимаю. — Ладно, думал, что так быстрее будет, но очевидно не с тобой, — вздохнул Торфинн. — Только на тела и людей смотришь, а не… Ты, наверное, помнишь первую неспокойную ночь после того, как тебя схватили? Я неуверенно кивнула. — Тогда действительно прибыл его сын, но не с таким количеством воинов, как говорилось, — Торфинн стал пристально рассматривать ничем не примечательный домик рядом с церковью. — В крепости никто не знал, как он выглядит, поэтому было не так страшно, если увидят его лицо. — В отличие от людей Лотаря. — Да, — подтвердил он без особого энтузиазма. — Они поменялись перед самым «неудачным» взятием, однако… когда мы нашли его труп в крепости, стало ясно, что он погиб еще несколько дней назад. Информацию никакую у него уже не получишь. — Так, зачем информация, если уже всю крепость взяли, — удивилась я. — Ты с Аскеладдом совсем не разговаривала, что ли? — Аскеладд не отчитывается передо мной. — Ну, — Торфинн почесал затылок, — но это знает большая часть команды… Я пристально посмотрела на Торфинна, желая вложить в этот взгляд все осуждение, которое у меня накопилось. За последнее время я слишком часто стала слышать подобные фразы. — Пока шла осада или не задолго до этого, никто толком не знает, часть золота хозяина крепости была украдена. — Чего?! Кем? — К счастью, плешивый это выяснил довольно быстро — какой-то большой священник, что был при этом… вассале, — ответил спокойно Торфинн. — Однако пытать нормально его нельзя, поскольку может сдохнуть. Чахлый какой-то дед и мерзкий. Сейчас Лотарь дал задание двум командам найти золото, при этом не принося особые физические увечья мужику с крестом, — он тяжело вздохнул и тут же добавил: — И как эти тупицы это себе представляют? — А-а, — протянула я, пытаясь вспомнить, как давно от него не слышала слово «мерзкий», — теперь понятно почему мы тут кругами ходим. — Нам надо еще раз зайти туда, — Торфинн подошел ко входу в церковь. — Мы что-то пропустили, не могу понять что. — Хорошо, только потом… — Я помогу тебе его найти, — Торфинн повернулся ко мне лицом и хитро улыбнулся. — Ты упустила такую очевидную вещь в его поведении, что даже смешно. — О чем ты? — спросила я и проследовала за Торфинном в церковь. — Он берсерк, Александра, так далеко он бы не залез. Скорее всего, он что-то разнес вместе с людьми рядом со вторыми воротами и свалился без сил, — Торфинн небрежно махнул ножом в воздухе. — Поэтому он либо там валяется, либо так крепко спит, что его положили к трупам. — А раньше сказать нельзя было? — Ты, — Торфинн почесал затылок, — глазастая и много знаешь об этой вере, думал, заметишь что-то в церкви «чужое». Я негромко засмеялась, чем смутила Торфинна. Сперва он округлил глаза, а затем недовольно засопел. Комментировать мою реакцию так и не удосужился. — Время теряю! — Хорошо, — заключила я, все еще улыбаясь, — пойдем, поможем друг другу. Маленькая хитрая лиса. Говорить ему, что он бы сэкономил больше времени, рассказав все сразу, я не стала. В конце концов, это уже бы ничего не изменило. Нам пришлось вернуться ко вторым воротам, поскольку первые были уже осмотрены с утра из-за моего любопытства и, как оказалось, поручения Торфинна. Оценив взглядом предстоящую работу, я не на шутку испугалась. Ясно помню, что в те жалкие минуты даже заметить тело Бьерна казалось чем-то сверхъестественным. Однако Торфинн в очередной раз проявил небывалую сноровку, умело лавируя между разбросанными телами и конечностями, и быстро осмотрел завалы около ворот. Спустя небольшой промежуток времени он махнул рукой, давая знак, чтобы я двигалась на юг вдоль стены. В голове крутились образы, как израненные и измотанные воины были вынуждены подниматься по телам падших товарищей и врагов. Возможно, кто-то из них сперва был несерьезно ранен, но из-за толкучки в одно мгновение слабости был затоптан. Тучи сгущались. Хотя за стенами не было сильного ветра, понижение температуры все равно явно ощущалось, как и повышение влажности. Я стала опасаться, что скоро пойдет дождь. — Погода портится, — громко сказала я. — Давай я тебе помогу. Быстрее будет. — Здесь ты будешь только мешать. Позже поможешь, где я просил. Его голос звучал ровно и достаточно тихо. Медленно двигаясь между грудами камней, сломанных мечей и копий, Торфинн прошел мимо меня. — О, Александра! — окликнул меня он. Я тут же повернулась и поскользнулась. . Мне удалось избежать падения, но теперь подол платья, что я так старательно пыталась не испачкать, был измазан в темной, отвратно пахнущей крови, золе и грязи. — Черт, — выругалась я и поморщилась. Торфинн не стал звать меня дважды. Он смиренно ждал, когда я подойду, полностью игнорируя мое ворчание из-за грязных ног и подола. — Он… — я ощутила сильный прилив адреналина, руки непослушно задрожали. Забыв о грязи, трупах, крови, я со всех ног побежала к Торфинну. Сердце бешено стучало в груди. Голова немного закружилась. Дыхание… Дышала ли я? — Он жив, просто… — я осеклась и затем практически сразу добавила: — Отодвинь его от них. Торфинн недовольно скорчился. — Я тебе помогаю, ты мне. Его раны неглубокие, но если он получит заражение от своих «соседей», ему этого хватит, чтобы умереть. — Не тараторь. Я тебя понял. — Торфинн вздохнул и взъерошил волосы, затем негромко добавил: — Нам в лагерь возвращаться надо будет, это все время…

***

Мотаясь между перевязками господ, беспокойством о состоянии Бьерна и Барди, я ходила вместе с Торфинном в крепость. Наши походы нельзя было назвать успешными, отчего с каждым днем он становился все мрачнее и мрачнее. — Ты один этим занимаешь, что ли? — Нет, но мне важно что-то найти первым. Я поджала губы и проследовала за Торфинном в узкий каменный коридор. В нос ударил неприятный запах затхлого воздуха и сырости. — Не знаю, что это, но на тайный ход не похоже, — констатировала я. — Если ты продолжишь так активно махать факелом над одеждой — у нас будет новый пожар, — раздраженно прошипел Торфинн. — Здесь тоже ничего. — Это место странное, — не обращая внимания на слова Торфинна, произнесла я. — Для слуг слишком хорошая комната, для хранения вещей, что ли? — Для любовницы может? Здесь кровать была. — У священников их не должно быть. Официально. — Официально они и воровать не должны. Сама так говорила. — О, ты запомнил, — усмехнулась я и добавила: — Здесь уже все перевернуто вверх дном, вряд ли мы что-то найдем. — Опять, — раздраженно крикнул Торфинн и пнул со всей силы доску, раньше являющейся частью изголовья кровати. — Уходим! — Подожди, — проголосила я, стряхивая с себя щепки, — подожди! Удар был настолько мощный, что древесина влетела в стену и разлетелись на еще более мелкие куски, и погнула… кусок стены. Я шустро приблизилась к аномально деформированному участку и аккуратно провела по нему рукой. Моментально ощутив холод и сырость камня, мне захотелось одернуть руку, но любопытство взяло верх, и я надавила на камни еще. — Здесь деревянная перегородка с глиной, просто отделка сделана более тонким камнем. Такого же цвета и размера. Из-за плохой освещенности и аккуратной работы, это даже не вид… Не успела я договорить, как Торфинн отпихнул меня в сторону и тут же со всей силы ударил по стене. А затем еще и еще раз. Послышался характерный треск. Безумство полностью обуяло им: он не слышал ни моих слов, ни боль разбитых кулаков. — Они перевернули здесь все, но не догадались постучать по стенам, — наконец-то заговорил он с ухмылкой. — К счастью, они глупцы! — По-по-правде сказать, такой силой… мало кто владеет, Торфинн. Очевидно поняв, что меня напугало его поведение, он чуть поддался назад и махнул головой так, что тень челки скрыла глаза. — Мне надо все проверить, прежде чем я пойду к Плешивому… Если что-то пойдет не так, ты сообщишь об этом команде. — Подожди, — я подскочила к нему и схватила за рукав, — они не воспользовались этим укрытием во время осады, чтобы переждать и нужный момент проскочить. С ним точно что-то не так! — Меня не волнует моя жизнь, — сказал он и грубо отмахнулся. — Если… если я не найду то, что надо ему, я никогда больше не получу шанса отомстить. — Ты же знаешь, что Аскеладд это сказал просто… — Нет, — гаркнул Торфинн. — Есть вещи, есть клятвы и обещания, которые он держит. Как это происходит с тобой. Мне не хотелось, чтобы он пострадал, но ничего сделать с его решимостью было невозможно. Сделав пару шагов назад, я сжала руку в кулак и смиренно произнесла: — Буду здесь, пока ты не придешь или не позовешь на помощь. — С… спасибо, — после недолгого молчания шепнул Торфинн и после уверенным шагом направился к зияющей черной дыре, ведущей в неизвестность. «Хоть бы это было просто хранилище, а не плохой тайный проход…»

По возвращению в лагерь Торфинн сразу направился к Аскеладду, в то время как мне следовало проведать Барди. По пути к нужной палатке, я встретила Хлодвига, сидевшего на земле и сосредоточенно смотревшего в сторону реки. Рядом с ним лежала скомканная бумага. — Давно не виделись, — как можно приветливей произнесла я. Хлодвиг повернулся в мою сторону и устало улыбнулся. — Всего день, хотя Вы так увлеченно спорили с Торфинном, что так и не ответили мне. Очевидно заметив мое смятение, Хлодвиг рассмеялся и похлопал по земле, рядом с собой. — Как ваши поиски? Как лечение? — Сегодня нам удалось найти новую зацепку, но ничего толкового это не дало, — ответила ему я и вздохнула. — Твоему сеньору становится лучше, а вот Лотарь, как и Барди, делают, что хотят, а потом жалуются на медленный результат. Я решила пока не говорить о том, что мы нашли заваленный проход. Судя по словам Торфинна, он был сделан гораздо позже тайного небольшого коридора, предназначенного для наблюдения за близлежащими комнатами. — Отвечать за это все равно вы будете? Я поморщилась. Мне все еще была непривычна его манера скакать с «ты» на «вы» из-за окружения. — За Барди нет, насчет сеньора… я не знаю. — Я уверен, все обойдется, Вас любит Бог. Чуть не брякнув об извращенном понятии любви и сочувствии, я вынужденно улыбнулась и кивнула. — А ты? Тебя Бог любит? — Думаю, он даже не знает, что я существую, — Хлодвиг осекся. — Что вы смотрите так удивленно? — Ты выжил здесь, значит, проживешь долго, — произнесла я и легонько толкнула его плечом. «Он какой-то не такой сегодня». — Думаю недолго, — бесцветно сказал он. — Поскольку здесь моя помощь больше не нужна, меня скоро отошлют в другое место. Мой средний брат должен взять в жены племянницу Гуго, и в знак признательности и преданности сьеру у меня появились новые наставления от отца. — Почему у тебя, а не у брата? — У брата свои обязанности при дворе. Раньше я радовался, что преуспевал в фехтовании в отличие от своих братьев. Теперь мне кажется, что они просто были умнее меня, — договорив, Хлодвиг горько усмехнулся. — Я не смог преуспеть и просто ждал в лагере во время осады. Какой позор. Учитывая интонацию последней фразы, я предположила, что он процитировал предложение из письма. — Твоему отцу так написали? — Кто-то из оруженосцев, скорее всего. — Я надеялась, что ты здесь будешь до конца нашего заказа. — Что? — удивленно спросил Хлодвиг. — Зачем я вам тут? — Это прозвучит довольно наивно, но я тебе доверяю. К тому же, ты знаешь наш язык, язык саксов и франков, это очень важно, когда пытаешься что-то найти. — Быть здесь — единственное, что я умею. — Скорее, это единственное, чему тебя научили. Кстати, я тогда очень пожалела, что тебя не было рядом. Кое-что странное заметила… — Да? — спросил Хлодвиг и потянулся за скомканной бумагой. — Я заметила двух детей, они были изможденными, но при этом хорошо одеты, чистые. Этим они отличались от других. Ты ничего об этом не слышал? — Кажется, я понимаю, о ком идет речь. Это рабы аколита, служителя церкви. — Аколита? — замялась я. — Я думала, что это внебрачные дети какие-то. — Нет, у этого человека особые… вкусы. Он не любит женщин или мужчин, — Хлодвиг устало потер лом. Было видно, что эта тема давалась ему тяжело. — Он любитель детей. Причем, если верить слухам, то он совокуплялся не только с ними, но и заставлял их делать это друг с другом при нем. Смотреть… Если так подумать, здесь, в местной церкви, хранились тайны не только от вассала, но и от Рима. Пока аколит не столкнулся с пытками и не выдал своего покровителя. Более подробно ты можешь узнать у своего капитана. Мне показалось, будто в одно мгновение нагрелся воздух. Дышать стало невыносимо. — Аскеладд мне ничего не рассказывал об этом. — Я не узнала собственный голос. Слишком низкий. Слишком хрипучий. В горле противно жгло, словно я выпила дешевый крепкий алкоголь. — Сказал, что не знает ничего о детях. — Это странно, — Хлодвиг нахмурился. — Слухи о том, что он их заставлял спать друг с другом, я не могу подтвердить, но все остальное — точно. — Ты хочешь сказать, что один молчал о воровстве, потому что другой покрывал и, возможно, даже приводил ему новых детей? — Скорее всего, возможно, не настолько они друг другу доверяли, чтобы делиться более подробно, но дети пахарей частенько пропадали по вечерам. Они не первые. Я рьяно потерла глаза, словно это как-то это могло помочь развеять все ужасы, что рисовало воображение. Простудная лихорадка отзывалась болью в каждой клеточке тела, в каждом позвонке. Меня трясло, но я чувствовала отнюдь не холод, моя кровь закипала от уже знакомого и противного гнева бессилия. Несмотря на то, что человек, что пытался изнасиловать меня и убить, уже давно мертв, воспоминания той ночи по-прежнему жили во мне. Пусть и не горели так ярко. Я не собиралась себе лгать и внушать, что дело исключительно в детях. Постепенно стало приходить осознание, что если я не буду ассоциировать себя с теми жертвами, прикасаться к их чувствам через свою память, — смогу жить, смогу плавать и даже спокойнее переносить бесчинства команды, но… стоило лишь допустить мысль, отвлечься, пропустить… как все спрятанные и подавленные эмоции обрушивались на меня. Мне хотелось рвать и метать. Ощутив на себе внимательный взгляд Хлодвига, я отвернулась и сделала вид, что что-то вдали привлекло мое внимание. — Разве никто из жителей не заподозрил неладное? — спросила я и сделала медленный, едва слышимый, вдох и выдох. — После некоторых странных событий, хотя как по мне стражники просто перебрали на службе, пошел слух, что в стенах поселился дьявол. Я покачала головой и подумала, что люди были не так уж и далеки от истины. Только у их дьявола не было рогов и хвоста, но все же — поселился в крепости. — Казалось, что уже привыкшая ко всему, но нет. — Знаешь, — Хлодвиг заговорил чуть тише, — все что ты можешь представить жестокого или недопустимого — уже есть в этом мире. Вопрос в том, когда ты это встретишь и что будешь с этим делать. — У тебя были идеи? — В этом уже нет смысла, — спокойно ответил он. — Его и так скоро отправят на развлечение вашим командам. Покидают в него что-то, попугают, глядишь, он и помрет. Я не могу смотреть на чьи-то пытки, одно дело просто убить, а измываться… но этому человеку не желаю легкой смерти. Обезглавливание было бы слишком милосердным наказанием, — с явным пренебрежением произнёс Хлодвиг и будто невзначай добавил: — Вряд ли хоть кого-то расстроит его смерть. — Все не так однозначно. В глазах других людей моя команда — демоны, но без них… моя жизнь была бы адом и участь была бы не лучше, чем этих детей. Конечно, это заслуга не всей команды… — Капитана и того мальца, Торфинна? — Их в первую очередь, — улыбнулась я и вновь посмотрела на Хлодвига, — а затем… Бьерна. Рядом с ними я не боюсь жить здесь, в этом мире. — Но для других они страшнее дьявола. Думаете, есть кто-то… кто будет оплакивать аколита? — Возможно. Но нас это не касается. Никто не должен сочувствовать Торфинну или Аскеладду, потому что они хорошие для меня. Как и мы не должны жалеть святых, что решат стать нашими врагами. — Это достаточно эгоистично, — сказал Хлодвиг и нахмурился. — Но мне нравится. Звучит, словно… это свобода. Ненавидеть или поддерживать исходя из твоих чувств и отношений, взглядов, а не долга, что дается при рождении. «И отчасти трусливо: я не решусь на действия, зная, что погибну. За все это время, не считая Георга, мне удалось укрыть в доме лишь одну семью», — подумала я, но вслух сказала лишь: — Да, отчасти это свобода. — У детей, кстати, семью нашли. У мальчика, точнее. Но девочку тоже забрали. — Они сейчас все в заключении, что ли? — Вы о чем? Они вернулись к своим делам. Без этих людей проку будет мало от этой земли. — Вот почему тебе прислали письмо. Поиски будут продолжаться, но с меньшим составом, сейчас основная цель — восстановление. — Да. Хлодвиг вновь обратил внимание на бумагу. По нему было видно, что он не мог выбрать, что ему делать: выбросить ее в костер или развернуть. — Твой взгляд так и мечется. — Отец редко когда мне пишет лично, но само его содержание не хотелось бы видеть вновь. Интересно, он хоть когда-нибудь ждал моего возвращения? — спросил Хлодвиг и затем неловко улыбнулся: — Спасибо, что слушаете. Никогда еще так не говорил и не спрашивал то, что действительно хотел. — Всегда могу тебя выслушать. Знаешь, после этих слов я поняла, что ты куда сильнее, чем казался. И ты, — сказала я, вспомнив, как он сокрушался в прошлый раз, — не выглядишь жалким. — Разве? — усмехнулся он. — Не думал, что нытье показатель силы. — Я могу сравнить два пути: когда идешь с поддержкой семьи или когда ты идешь без нее. Каждый камень на дороге жизни ощущается куда болезненнее, когда ты один. Ты прошел слишком много, чтобы быть жалким или слабым, Хлодвиг. — Ты… — Хлодвиг прочистил горло и продолжил: — Вам надо вроде куда-то идти, своих перевязать. — О, ты всегда все помнишь! — воскликнула я. — Хоть у меня и нет четкого времени, но сильно задерживаться не стоит. — Раз у вас там неспокойно, может, с тобой сходить? Мне все равно на дежурство только вечером заступать. — Неспокойно? —переспросила я, даже не пытаясь скрыть удивление. — Конфликты между твоей командой и командой Ивара стали чаще и агрессивнее. Вы разве не замечали? — Нет. Ко мне никто не подходил. — Это хорошо, — Хлодвиг отвел взгляд в сторону. — Видимо, люди Ивара не совсем считают вас частью команды Аскеладда, вот и не трогают. Либо их предупредил советник сьера Лотаря. «Что происходит? Ни Бьерн, ни Торфинн не говорят. Аскеладда не видно практически». В сопровождении Хлодвига я отправилась к Барди. Шли мы неспешно, сперва обсуждая ситуацию в лагере, погоду, а затем свое детство. После его рассказа, как они со старшим братом переодели среднего после проигрыша в девицу и отправили гулять по саду, я решила поделиться своей историей. — Ты говоришь один из гостей был очарован? — спросила я и громко рассмеялась. — Он ничего такого не делал, — улыбаясь, ответил Хлодвиг. — Он просто прошел мимо, когда увидел гостя, поклонился и быстро удалился. — Ох, гости. Ты мне кое-что напомнил! У нас верили, что около старого дерева ночью в полнолуние можно увидеть призрака. Разумеется, — произнесла я и развела руками, — никакого призрака там не было. Просто однажды я убежала с… дочерью гостей моих родителей, чтобы искупаться в реке. Ночь была лунная. Казалось, будто река была покрыта серебром! Пока мы тихонько спорили, где лучше зайти в реку, чтобы не упасть, мимо нас проскользнула чья-то тень. Мы испугались и смолкли сразу. Это было страшно… — Верю. В детстве ночью все выглядит иначе, — сказал Хлодвиг и взял копье левой рукой, чтобы оно больше не разделяло нас и он смог идти ближе. — Мы притихли и на еле передвигающихся ногах доползли до дерева. Присели, чтобы спрятаться в тени. До сих пор помню, чем громче становился шорох, чем сильнее девочка, Анна, впивалась в мое плечо. В какой-то момент я не выдержала нарастающего напряжения и выскочила из укрытия, чтобы быстрее с этим покончить. Кричали все: я, Анна и местный воришка яблок. Воришка убежал, растеряв все. А на утро уже пошли слухи о призраке. — Вы были нетерпеливы с детства, — сказал Хлодвиг, но столкнувшись с моим взглядом, тут же рассмеялся. — А потом, — проигнорировав его подкол, продолжила я, — мы пару раз намеренно попугали зевак. Учитывая вид дерева из-за его возраста, поскрипывание веток на ветру и саму силу ночи, нам было достаточно просто там быть. Страхи все делали сами. — Да, страх сильное оружие. Родители потом узнали? — Раньше… я проговорилась только от одного взгляда отца. — Поморщилась я. — Сильно влетело? — спросил он и тут же добавил: — Понимаю. Нам за те платья сильно досталось, точнее, мне и среднему. Старшему брату как-то удалось выкрутиться. Помню, еще отцу пришлось объясняться, что он не прячет ни от кого свою дочь. — Видно, брат у тебя красивый, — усмехнулась я. Я не заметила, как мы дошли до Барди. Хлодвиг хоть и проявлял интерес к моему ремеслу, но не переходил границу дозволенного. Он достаточно быстро понимал намеки, когда я была не против поделиться знаниями или когда следовало бы ему удалиться. В кои-то веки Аскеладд был доволен, что я пусть не полностью, но воспользовалась его советом и поняла, что некая тайна и незаменимость — моя подстраховка. — Я быстро, — кивнула ему я и нырнула в палатку. В отличие от Медведя Барди восстановился гораздо медленнее. Помимо колоссальной разницы в здоровье от природы Бьерн, пусть и неохотно, выполнял все рекомендации, Барди же — имел глубокую, узкую и часто цветущую рану из-за нежелания соблюдать гигиену. Чтобы хоть как-то достучаться до него, я настращала его тем, что вскоре эта рана сильно заболит в бою, и он погибнет глупой смертью. Судя по состоянию раны после этого разговора, умирать Барди в ближайшем времени не собирался, хоть и говорил обратное. — Какого хр… — Как интересно, — перебил меня Бьерн, ухмыляясь. — Правда? Не скрывая удивление, я посмотрела на все еще бледноватого Бьерна, а затем на неожиданную сцену. На земле сидел запыхавшийся Бул. Временами потирая раскрасневшееся запястье, он с хищной улыбкой наблюдал за ошарашенным Хлодвигом. — Так ты в благородную девицу играешь, да? — спросил он и смахнул кровь с губ. — Только вот зачем? — Благородная для тебя та, что не пытается убить со спины? — спросил Хлодвиг, приподнимая бровь. — Давай, Бул, задай ему! — кто-то крикнул со стороны. — Точно! Чего расселся! Я не знала, что мне делать. Видя беспомощность англичан при каждой стычке с командой, мне не на шутку стало страшно за Хлодвига. Бул внезапно отклонился в сторону, и, схватив что-то с земли, резко вскочил и со сдавленным рыком кинулся на противника. Яростными бросками, словно дикая змея, он явно хотел задеть Хлодвига, но пока выходило только прощупать реакцию. С каждой секундой Бул становился раздражительней и неаккуратней, однако продолжал с напором теснить Хлодвига к проходу между палатками. — Что ты пристал ко мне? — не выдержал наконец Хлодвиг. — Заняться больше нечем? — Их надо, — сказала я и сделала шаг, но тут же ощутила тяжелое запястье на руке. — Что ты делаешь? — Не лезь в это, — голос Бьерна звучал безразлично, однако руку он не убрал. — Надо посмотреть. — Бул его просто прирежет, если войдет во вкус, — прошипела я и дернула рукой. — Нам сейчас проблемы не нужны. — В том то и дело, что нет, — усмехнулся он и отпустил руку. — Посмотри, Хлодвиг даже особо не хочет с ним возиться. — С вами никто в трезвом уме не захочет драться, а Хлодвиг… только отступает. — Сейчас дело в другом. Ты разве не задумывалась, — Бьерн заговорил тише, чтобы услышала только я, — что подозрительно хорошего воина к тебе приставили? Он был прав. Я много раз задумывалась, почему добрый, веселый и временами неуклюжий рядом со мной воин, обладал такими хорошими знаниями и умениями, но выполнял поручения… не особо значимые и мелкие. Меня разрывало надвое: одна часть верила, что это происходит из-за отношения его семьи, другая — что все или практически все сказанное было ложью, и он через меня следит за командой по поручению Гуго. Его уважаемого сеньора, от которого уже тошнило. — Чем этот бой вам в этом поможет? — устало спросила я. — О наших делах он знает столько же, сколько лагерь. Он мне даже больше рассказывает. — Оценить-то его надо. Но теперь все это выглядит еще страннее, учитывая его навыки. — Значит, мне его меньше брать с собой? — спросила я и подумала: «Как же я хочу, чтобы мы ошибались». — Думаю, не стоит. Это будет уже подозрительно, — Бьерн посмотрел куда-то в сторону. — Хотя еще зависит от того, что узнал Аскеладд. — И… как мне узнать результат? — Он скоро подойдет с Иваром и этим ако… священником. Если тот еще не помер. — Вы так хорошо его обработали? — Там даже работать не пришлось. — Махнул рукой Бьерн. — Трус каких поискать. — О, какое разочарование. Бьерн удивленно посмотрел на меня и чуть погодя спросил: — С каких пор? Или он тебе успел как-то дорогу перейти, сидя взаперти. — Я не настолько талантлива на проблемы. — Как ты там к ним обращалась… Господа… Госпожа неприятность, ты недооцениваешь себя, — саркастично произнёс Бьерн и засмеялся. — Эй! На мой возглас повернулась часть команды. — Кто бы подумал, что тебе будет это интересно, — удивился Атли, интерпретировав мою реакцию по своему, и затем повернулся к Булу: — Видишь, даже она в шоке! Чего расселся? Золото отдавай, раз проиграл. — Сейчас-сейчас, — отозвался Бул, недовольно косясь на Хлодвига, который к его большому раздражению даже не запыхался. Практически сразу, как закончилась стычка между Булом и Хлодвигом, последний направился ко мне. Одновременно с этим я заметила краем глаза, как Бьерн встал с земли и отряхнулся. — Это было неплохо, — усмехнулся Бьерн. — Можно же просто договориться о тренировке, а не кидаться… — Була очевидно задели слова, что он выглядит хиловатым рядом с тобой, — Бьерн говорил медленно, смакуя каждое слово. От его тяжелого и изучающего взгляда Хлодвиг слегка поежился и сильнее сжал копье. Бьерн был на голову выше и шире в плечах, однако ощущался гораздо свирепее и крупнее. Иронично, что в такие моменты его спокойная манера говорить вовсе не успокаивала собеседника, а пугала настолько, что они временами боялись вздохнуть лишний раз. — Я же не виноват в его слабости, — ответил Хлодвиг, не отводя взгляда от Бьерна. — Ты прав. Если есть слабость и какие-то другие упущения, в этом надо винить только себя. «Слабость и упущения… Это, скорее, описывает нас сейчас». Нас зажали со всех сторон. Предатели и помощники пойманного сеньора до сих пор были в лагере. Возможно, около меня и некоторых наших воинов бдели прихвостни Гуго, не говоря о Лотаре, который без всякого прикрытия следил за нами и стравливал со второй командой. Другие северяне… после того, как Аскеладд преуспел в отличие от их капитана, они стали более раздражительные. — Страх, золото, проигрыш, гнев, — тихо проговорила я. — Дьявол. — Что ты там бубнишь себе под нос? — спросил Бьерн, а следом добавил: — Я знаю этот взгляд. — Бьерн, тебе не кажется, что было бы неплохо снять напряжение между командами? — Что… Что ты хочешь нам предложить? — вмешался в разговор Атли. — Предлагаю узнать, кого из вас больше любит удача, — улыбаясь, ответила я. — А за одно и наказать одного человека. — Это как? — заговорил уже Хлодвиг. — Ты не участвуешь, а вы — скоро узнаете. Атли, Бьерн не начинайте со священником без меня… Ну, если начнете, то тогда никто не получит золотые монеты, — договорила я и махнула Хлодвигу: — Пойдем, у нас небольшое дело есть. — Что ты задумала? — Расскажу на месте. Не волнуйся, я ничего не начну делать, пока вам с Аскеладдом не объясню. Сейчас мне надо подготовиться. — Я могу это… знать или помочь? — Хлодвиг смотрел то на меня, то на Бьерна. — Да. В отличие от Хлодвига, Бьерн не встретил мою инициативу с улыбкой, однако спорить или останавливать не стал. Единственное, что он все же потребовал — объяснить в двух словах, что я собираюсь «выкинуть на этот раз». Мне не хотелось рассказывать, поскольку я не была уверена, что успею все подготовить вовремя. Но спорить с Бьерном было нельзя. Не только потому что я уважала его из-за положения, но и исходя из его… беспокойного взгляда. После бури, когда он спас меня, после набега, когда я позаботилась о нем, мы смогли поговорить непривычно откровенно о нас. Я была безмерно рада наконец услышать, что он ценит меня не только как лекаря, но и как друга, как сестру. — Может, кто-то из наших поможет тебе? — Нет, так будет быстрее из-за языка. Ему надо будет сходить в церковь. — Вы хотите, чтобы я помолился? — удивился Хлодвиг. — Не только, — усмехнулась я. — Бьерн, скажи всем желающим, что если они хотят не просто покидать в священника копья, а получить пару или даже больше монет — пусть проявят терпение. Бьерн медленно кивнул в ответ, а затем пристально посмотрел на Хлодвига. — Я… за ней присмотрю. — Да-да, особенно сейчас, — вмешался Атли. — Монеты мои, то есть, интересно, как это будет.

***

— И чем нам это должно помочь? — спросил Аскеладд, посматривая на толпу, тянущих жребий для участия. — Тем, что сосудов с травами, с зеленой водой, больше, чем я сказала. — То есть, будет больше победителей, — уточнил он. — И что это даст? — Азарт захватывает. Радость от небольшой победы вселит в них уверенность, что они преуспеют в другом. Тогда они немного отстанут от нас. — И будто найдут золото быстрее, — заключил Аскеладд. — Да. — Но ты не знаешь, что именно у них будет больше попаданий, — наклонившись ко мне, произнес Аскеладд. Прозвучавший голос практически над самым ухом поднял волну приятных мурашек. — Или? — Я не знаю, кто именно выиграет, а вот участников… — Это нечестно! — раздался раздраженный голос Атли. — Их уже гораздо больше! — Какая разница, Атли. Здесь каждый за себя, — как можно уверенней произнесла я. — Тем более, ты уже один из участников. — Вот именно, — вмешался мне незнакомый воин. — Она же сказала, что жребий решит. Здесь воля людей ничего не решает. Аскеладд сдавленно усмехнулся. — Хлодвиг не знает, что ты мухлевала при жеребьевке или просто хорошо изображает искреннее удивление? — Не знает. Я повернулась к Аскеладду полубоком. Из-за того, что мы стояли слишком близко, я случайно задела его плечом. Однако несмотря на это, он не сдвинулся с места, продолжая изучающе на меня смотреть и ухмыляться. — Тебе лучше озвучить правила самой. — Может все-таки ты? Капитан. — Конечно, — скептично подметил Аскеладд, — когда тебе надо я всегда капитан. Оглядев собравшуюся толпу, Аскеладд недобро хмыкнул, а затем так быстро, что я не сразу сообразила, что происходит, сложил руки и вытолкнул меня вперёд. «Скотина!» — чуть не вырвалось у меня. Где-то очень глубоко внутри я испытала не дюжее разочарование. Говорить перед неизвестными воинами здесь и сейчас — так себе перспектива, но дело было в самом разгаре, и отступать уже было нельзя. Как нельзя было показывать страх и волнение. В подобном окружении это было сродни кровотечению в море рядом с акулами. — Правила просты, — проговорила я и похлопала в ладоши, чтобы привлечь больше внимания: — Тот, кто разбивает сосуд с водой — ничего не получает, кто с травами, зеленой водой, — одну монету, тот, кто разобьет сосуд с иной жидкостью — получит все. Можете кидать топор, копье, стрелять из лука — что хотите, но по одному разу, затем опять ждите своей очереди. — А как мы поймем, что разбили нужный? — кто-то бросил из толпы. — Простая вода от травяной настойки отличите по цвету, а особый сосуд вы узнаете сразу — по его крику, — уточнила я и непроизвольно коснулась шеи. Подойдя близко к аколиту, я еще раз проверила крепления главных сосудов над его головой и тихо прошептала: «Начинай молиться и надеяться, что твой Бог не будет просто смотреть на твои муки». Посмотрев в расширенные от ужаса зрачки мужчины, я с радостью для себя отметила, что произнесла все правильно. Хлодвиг предупреждал о том, что он поймет язык северян, но именно эту фразу мне захотелось сказать на его родном языке. Для меня стал удивительным тот факт, что здесь язык северян знало куда больше людей, чем в Англии. По крайней мере, в тех местах, что бывали мы. Вернувшись на свое место рядом с Аскеладдом, я дала команду начинать. Сперва то ли не до конца понимая сути, то ли еще не войдя в раж, все протекало достаточно тихо, но стоило пролиться первому травяному настою, как людям захотелось золота. Каждый раз, слыша звук врезающегося оружия в цель и звон разбитой посуды, пастер жмурился и мотал головой. С каждым новым стуком он становился все беспокойнее. Бормотание себе под нос сперва изредка сменялось на громкие выкрики, а затем — они стали постоянными. Аколит не знал, что будет следующим: вода, травы или то самое наказание, а может и вовсе кто-то кинет ему топор в руку или голову. Судя по состоянию ран и ссадин, травы хорошо выполняли свою функцию и усиливали его дискомфорт. Вскоре, он действительно стал молиться, что еще больше раззадорило толпу. — Почему он тебя разозлил больше других? — Аскеладд говорил тихо. Нас мог услышать только Бьерн, стоявший недалеко. — Мне… это будет сложно объяснить, — ответила я и невольно сжала руки в кулак, поранив ногтями ладонь. — Как я и думал, что дело не только в том, что ты хочешь помочь команде. Этот ответ не был адресован мне. Я внимательно посмотрела на Аскеладда. Он не выглядел расстроенным или разочарованным, скорее, задумчивым. Раздался радостный крик — кто-то опять получил монету. В царившем гуле, я еле слышно бросила ему: «Я знаю, чем еще могу вам помочь. С тем главным». — Мне не хотелось бы, чтобы ты занималась этим, — Аскеладд провел указательными пальцами по надбровным дугам и на несколько секунд прикрыл глаза. Судя по землистому оттенку лица и немного впалым глазам, он по-прежнему плохо спал. — У тебя без того много забот. Однако, к сожалению, как получить информацию я еще не придумал. — Надеюсь, смогу тебе помочь, — я невольно улыбнулась. Мне не хватало в последнее время разговоров с саркастичным капитаном. Было слишком много дел и тайн. У всех. — Уже, — усмехнулся он и посмотрел вперед, где все еще продолжались муки аколита. Раздавшийся дикий крик напугал меня. Сперва это были трудно различимые наборы звуков, но в какой-то момент я почувствовала, что он звал Бога. Мои предположения о том, что будет происходить оказались далеки от действительности. Точнее, я не была готова до конца увидеть последствия своих действий. Поймав себя на мысли, что моя маска вот-вот треснет, я выпрямила спину и сделала два небольших вдоха через нос. Смотреть. На. Последствия. По следам на коже можно было понять, как именно пролилась на аколита кислота. Где ее было больше, где меньше. Он кричал, извивался, пытался вырвать руки, чтобы хоть как-то остановить жжение. Глаза… Даже если его оставят в живых, со временем его травма приведет к слепоте. Он уже больше никогда и никого не увидит. Какая же это была едкая ирония, учитывая его наклонности. Несмотря на громкую реакцию, воины смотрели на меня. Единственный, кто стал исключением — это Хлодвиг. Он продолжал наблюдать за извивающимся и визжащим мужчиной. На его лице не было ни тени сочувствия. — Победитель забирает оставшиеся золото из мешочка, — сказала я и поправила выбившуюся прядь. — И разбивает два красных сосуда, что висят у него прямо над головой. — Это… я, — неуверенно произнес неизвестный мне воин. — А дальше с ним что делать? Я не чувствовала ожидаемой радости, облегчения или эйфории. От первоначального страха о содеянном тоже ничего не осталось. Не было ни-че-го. — Что захотите. Вновь раздался звук разбивающейся посуды. Мужчина пуще прежнего завопил, а затем неожиданно и резко смолк. Толпа загудела. — Он, кажется, уже умер, — бросил кто-то из людей Ивара. — Да нет, отключился. Где-то звучало недовольство знакомых голосов Атли, Торгрима и Ухо, даже Барди выполз посмотреть на происходящее. — Так подождите просто, — выкрикнул Атли. Бьерн подошел еще ближе к нам с Аскеладдом и спросил: — Что это было? — М-м, это… даже если они решат это смыть водой — ему это уже не поможет. — Нам следует все обсудить в другом месте, — перебил нас Аскеладд. — Сейчас или позже? — Сейчас, — ответил Аскеладд. — Вечером тебя часто сопровождает этот… щенок. «Значит, Аскеладд не сильно может повлиять на его присутствие или отсутствие, по крайней мере, сейчас. Странно, что у меня выходило…» Предстоял второй акт. Куда более масштабнее и сложнее, чем отвлечение команды Ивара от нашей.