То, о чем, я не знаю.

- Ты думаешь, я не знаю о чем ты так усердно молишься каждый день? Я вздрагиваю когда вдруг слышу голос Чона за спиной. Уже вечер, солнце красиво садится на воду, я в последнее время быстро устаю потому и ложусь рано. А вот он в такое время ещё не возвращается. - Не знала, что ты так рано сегодня. Я пытаюсь улыбнуться, отходя от раскрытого балкона. Полузакрытые шторы хлопают на ветру и заполняют паузу между нами. В комнате почти темно, я плохо вижу Чона, но мне не нужно смотреть на него, чтобы знать - он снова пьян. С тех пор как полгода назад все закончилось, ни один из нас больше не притрагивался к дури. Но алкоголь, очевидно, не входит в число запрещённых веществ для Чона, не помню, когда в последний раз видела его трезвым. Думаю, Бен нашёл бы, что сказать ему. Но Бена тут нет. - Я знаю. Чон тупо повторяет, уставишь куда-то мимо меня. Его растрепанные отросшие волосы прикрывают глаза, но даже не заглядывая в них, готова поспорить, он снова видит тот день. Думаю, я больше не могу с ним говорить именно из-за этого взгляда. Раньше я его не понимала, но теперь выражение "тонуть в чьих-то глазах" утратило свой романтический смысл. Теперь, глядя в глаза Чона, я тону только в наших общих дерьмовых воспоминаниях. Так что, обычно я просто выбираю ничего не значащие разговоры. - Как прошёл твой день? - Я сама украдкой готова поморщится от своего через чур бодрого голоса, так что, даже не осуждаю Чона, когда он это делает. Чтобы чем-то занять руки, я начинаю складывать стопки чистого белья на комоде. Я купила его только сегодня, комната совсем новая, и, честно говоря, меня все ещё вполне успешно отвлекают покупки и вся эта суета с ремонтом. - Так же бесполезно, как и твой, я смотрю. - Чон, наконец, решил подать голос, видимо, он все-таки, был ещё не настолько пьян, как мне показалось сначала. Я вздрогнула, когда Чон пнул лежащую у двери коробку с новыми вещами, всем своим видимо демонстрируя презрение к моим попыткам наладить нашу жизнь. Будто, я и так не знаю, что он об этом думает. Я оставляю белье в покое, скрещиваю руки на груди и молча смотрю на Чона в ожидании продолжения пьяного представления, но что-то сегодня он не торопится. Будем честны, Чон вообще никогда не умел жить. Боюсь, смерть - все, в чем он разбирался когда-либо, больше я не тешу себя иллюзиями на этот счёт. Да, знаю, согласна: красиво было бы последовать за Беном в тот день. Умереть вместе и прочая романтическая чушь. Да, я хотела, даже успела в красках это представить, пока в оцепенении смотрела, как Чон сосредоточенно пытается зажать жуткую рану на горле Бена. Но ничего не вышло. Жизнь, к сожалению, не дешёвая мелодрама по кабельному. А потом все резко изменилось - я узнала, что беременна. Это было в больнице, где-то спустя неделю, пару попыток с завидным молчаливым упорством отцепить от себя кучу трубок и приборов жизнеподдержания, и спустя целую тонну успокоительных. Просто однажды я пришла в себя, увидела непривычно осунувшуюся и отчего-то совсем не гламурно-идеальную маму и прежде, чем успела в очередной раз попытаться что-то сделать, услышала от неё новости. Очевидно, тогда она посчитала это последней возможностью вернуть меня в мир живых, несмотря на все заверения врачей, что меня тогда лучше было так не волновать. Чтож, стоит признать, некоторых материнских инстинктов она оказалась, все-таки, не лишена. До меня не сразу тогда дошло, что это значит. Я никогда не мечтала стать матерью, у меня и примера-то хорошего не было, скорее уж наоборот, да и на фоне всего произошедшего мысль эта воспринималась с трудом. Срок был около месяца, у меня было ещё время, но когда я отсчитала его назад, меня словно бы заклинило. Я постаралась сделать все, чтобы скорее выйти из этой чертовой больницы и вдруг поймала себя на мысли, что больше даже не задумывалась ни разу о том, чтобы прекратить своё существование. С тех пор мир не обрёл волшебный новый смысл или яркие краски, но, по крайней мере, он снова стал для меня существовать, и я решила, что, все же, могу попытаться, откуда-то даже обнаружились силы на это. А вот Чона новость тогда не впечатлила. Не смотря на все раны, он оправился быстрей меня и все это время просто ждал. Бог знает чего - меня, удобного случая, чуда... Не знаю. Но когда я сообщила ему о ребёнке и своём решении попытаться что-то сделать с той грудой обломков, в которые превратилась наша жизнь, глаза Чона будто остекленели окончательно. На секунду, правда, в них мелькнул непонятный огонь, помню, как он окинул меня каким-то бешеным взглядом, живым, почти как раньше. Но потом я договорила, объявив срок... И на лицо Чона опустилась стальная ширма, по крайней мере, так мне тогда показалось. "Понятно. Надо будет найти новый дом, этот уже продан". Вот и все. И в следующий раз, когда я его увидела, все ещё находясь в больнице, он уже был пьян. С тех пор так мы и живём, каждый за своей ширмой. Да, по своим каналом Чону удалось получить долю в охранном бизнесе одного из своих бывших сослуживцев, а благодаря деньгам, вырученным за продажу всего, что у нас было и даже некоторой поддержке моей матери, мы смогли купить хороший дом на берегу и вести весьма обеспеченную жизнь, которая, увы, уже ничего не могла изменить. - Я знаю, о чем ты молишься. Чон снова повторяет это своим пьяным голосом и бессильно прислоняется к косяку. Кажется, внезапный запал прошёл. Я вздыхаю и закрываю балконную дверь и шторы, на море начинается гроза. - И о чем же? - Ты молишься, чтобы это был его ребёнок. Я замираю, обернувшись к Чону. В темноте мне кажется, что его взгляд неожиданно трезвеет, но чем дальше, тем больше речь становится все бессвязнее и быстрее, и я не успеваю что-либо ответить, когда он продолжает. - Будь мы оба честнее, ты бы молилась и о том, чтобы в тот день это был я, а не он. Но ничего. Я бы тоже об этом молился, если бы помнил, как это делать. Если бы это могло помочь. - Чон прислоняется к косяку затылком и прикрывает глаза. Я так и стою неподвижно, пока он продолжает говорить. - Знаешь, ирония в том, что ты, в любом случае, никогда не смогла бы любить меня так, как любила его. А Бен никогда бы не любил тебя так, как я. Он был из другого теста, наш Бен, не то что мы с тобой. - Первая вспышка ещё тихой грозы озаряет спальню, и я вижу, как губы Чона кривятся в горькой усмешке, а когда раздаётся гром, он иронично салютует зажатой в руке бутылкой в сторону грозового неба, будто соглашаясь с чьей-то неслышной репликой. - Ну, чего молчишь, малышка? Ладно тебе, ты и без меня это всегда знала. Просто пока все было, как раньше у нас с тобой не было резона высказывать это друг другу. А Бену было просто до лампочки, он всегда был сам по себе. Я поджимаю губы, видя, как Чон неуверенной походкой бредёт в сторону окна, по дороге наваливаясь всем весёлом на недавно собранную детскую кроватку в центре комнаты. - Чон, тебе нужно прилечь. - Одна половина меня с сочувствием глядит на его нелепые попытки удержаться на ногах, эта половина действительно всегда принимала все стороны Чона, но есть и другая часть меня и эта часть хочет как можно скорее оказаться в уютной и спокойной безопасности. Подальше от Чона. Я отказываюсь комментировать сейчас все, что он сказал, даже в своей голове, все же, я ошиблась - он был очень пьян. Я прикрываю живот и делаю небольшой шаг от окна к двери даже быстрее, чем успеваю подумать, о том, что делаю. - Ты не знаешь, что мне нужно. - Он наконец оказывается у балконной двери и снова её распахивает. В его тихом рыкающем голосе слышатся интонации уставшего матёрого зверя загнанного в угол. - Я думал, что знал, но я ошибался. Мы все ошибались, Офелия. Чон редко звал меня по имени, даже раньше, всегда ограничивался тем, что я предпочитала - просто О, ну или обычным для себя "малышка". Вот Бен, тот назвал, да. Для него это было все равно что милое прозвище, он всегда так растягивал звуки, будто пропевал его, и в эти моменты, как бы я не ненавидела своё дурацкое имя, из его уст оно вдруг на мгновение превращалось во что-то волшебное. Такой вот был у Бена талант - даже настоящий кусок дерьма он мог превратить в волшебство, даже нас с Чоном. С неба хлынул дождь, капли начали заливать ковёр, но Чон, казалось, не замечал этого. - Я видел фото. Ты их в рамочку даже вставила. Те, что с нашего последнего ужина. - Чон, наконец, отвернулся от окна, что-то такое сверкнуло в его глазах вместе с молнией, и я непроизвольно сделать ещё один шажок к двери, но быстро опомнилась. - Меня на них нет. - Не правда, Чон, видимо, ты не все посмотрел. Там чудесные совместные фотографии. - Я старалась, как всегда, когда он начинал впадать в подобное состояние, говорить с ним спокойно, предпочитая игнорировать все опасные подтексты. - Вот именно, - губы Чона разрезала сардоническая жёсткая усмешка, которая когда-то мне даже нравилась, теперь это только пугало, - совместные. Там есть твои фото, его фото и совместные. Последнее слово он произнёс источая такой яд, что моё тщательно выстроенное новообретенное спокойствие чуть не дало трещину. - Я не знаю, что ты пытаешься мне таким образом сказать, Чон, но уже поздно. Завтра рано утром мне нужно к врачу, а тебя, на сколько я помню, ждут в твоей охранной компании. - Я смотрела, как постепенно его глаза снова становятся из полыхающих пустыми. Но сейчас это только радовало, хорошо, значит все снова возвращается на круги своя. - Завтра ещё зайдёт моя мама, нужно будет оборудовать детскую окончательно. - Я нашла в себе силы снова отвернуться от него и принялась поправлять коробки, которые он пнул, заходя в спальню. - К врачу значит. - Голос Чона мало что выражал, в нем все ещё ощущалось влияние алкоголя, но угрозы я больше не чувствовала. Не то чтобы он когда-либо действительно угрожал мне, но в последнее время было куда спокойнее ощущать эту его пустоту. Я предпочту не проверять. Когда я уже почти вышла в коридор, меня неожиданно догнал вопрос. - Ты все-таки спросишь кто это? - Чон задал его каким-то не читаемым тоном, но и безразличным его назвать было нельзя. Я замерла, как была, на пороге. Я поняла, о чем он спросил, с удивлением обнаружила, что, оказывается ему это интересно. Но... - Я предпочитаю не знать. - Сюрприз? - Горько усмехнулся Чон. Я молча перешагнула порог. Шагов Чона не было слышно за спиной, он так и остался в комнате. А вот меня завтра, и правда, ждало много дел.