Беги от себя

      Йоэль не помнил, когда все это началось. Переломным моментов в его жизни это не стало. Он вливался в компанию постепенно, давая им принять себя, а себе принять их идеологию, которой, на деле не было. Было только что-то животное, глубоко внутри, вновь и вновь прорывавшееся наружу. Они были словно хищники в ночи, мощь, которой никто не может дать отпор. Они считали себя львами, все остальные — падальщиками. Их ненавидели, но их и боялись. Это был сладкий привкус власти, к которому Йоэль привык и не хотел с ним расставаться.       Они были беспощадны, хоть их и молили пощадить. Они накрывали жертву темной аурой ужаса и кружили вокруг нее, словно стервятники над умирающим. Им нравилось доминировать, чувствовать, как у их цели все внутри покрывается инеем от страха, который заставляет цепенеть.       У них было немало игрушек, но тех, кого особенно любили в компании, всего несколько. По пальцам можно пересчитать. И периодически они пересчитывали, наступая ботинками на пальцы жертвы и слушая ее крики. Но был один. Он никогда не кричал, что бы с ним не делали. В его глазах читался бесконечный ужас и боль, но его рот всегда был закрыт, даже когда наполнялся кровью. Он был слишком сильным для того, чтобы они могли его сломить. Стойкий одиночка, который никогда не просит. Это заставляло Йоэля проникаться к нему каким-то извращенным уважением в глубине души. Он никогда не трогал его, но никогда и не останавливал шоу, которые с ним творили остальные. Он боялся их, а Йоэль даже не знал, как его зовут. Просто потому, что было плевать.       — Ну что, Нииииико, — издевательски растягивая слова произнес Микко, в очередной раз нанося удары, от которых голова парня то и дело моталась из стороны в сторону. — Чем порадуешь нас сегодня, маленький засранец?       Нико почти не двигался — мешала подвернутая нога, которую он сейчас старался прикрыть от ударов сумкой, которую с трудом можно было так назвать. Его лицо было в кровоподтеках, а от губы к подбородку струилась кровь, капая на его темную кофту. Казалось, он вот-вот отключиться, но никто не собирался останавливаться.       — Я предупреждал тебя столько раз, чтобы ты не бродил один по Оулу по ночам, — прошипел Микко, почти нежно проводя пальцами по подбородку Нико и резко дергая его на себя, чтобы посмотреть в его глаза. — А ты никогда меня не слушаешь. Никогда.       Он резко отшвырнул от себя Нико, из-за чего голова того ударилась об стену. В один момент он обмяк, словно робот, в котором сели батарейки. Он был похож на восковую куклу, оставленную на солнце. И он смог напугать Микко. Йоэль это видел в его глазах и движениях, когда тот потянулся пальцами к его шее.       — Просто в отключке, — фыркнул он, поднимаясь с колен. В его взгляде было облегчение. Он не убил. — Пойдемте, очнется — сам отсюда уйдет. Дадим ему часик на размышление, а потом вернемся.       Все дружно зашумели и направились к дороге. Кроме Йоэля, который не отрываясь смотрел на Нико. Он знал, что что-то не так. Словно видел то, что не видел другие. Мимолетное, малозаметное. Хокка решил подождать. Зайдя в тень стены, он притаился, всматриваясь в такую же тень в конце проулка. Парень не шевелился. Минуту, две. Уже стихли крики и свист в конце улицы, а Йоэль успел назвать себя идиотом, когда парень пошевелился. Сначала осторожно, словно проверяя, нет ли кого поблизости. Потом движения стали паническими. Резкими, словно из-за страха, что сейчас все вернутся, если он не встанет. Если не сможет. Он опирался на стену, но едва попытался встать, как застонал от боли и упал обратно на асфальт.       Йоэль был уверен, что Нико не был в отключке. Он научился притворяться, причем так хорошо, что даже Микко ему верил. Интересно, сколько раз он уже проворачивал такое? Но в одном Хокка был уверен — парень слышал про час и знал, что Микко не блефует. Он действительно вернется, если сказал. Всегда возвращался.       Нико же не оставлял попыток подняться, с каждый разом делая это все более обессиленно. Боль совершенно его истрепала и он уже несколько минут сидел на асфальте, тяжело дыша и крепко зажмурившись.       От этих движений у Йоэля внутри что-то дрогнуло. Он не знал, почему в нем проснулась жалость к очередной их игрушке. Возможно, потому, что Микко раньше никогда не позволял себе такой жести. Все их жертвы могли спокойно убежать, если получилось вырваться. С Нико же он обошелся с особой жестокостью, не оставляя ему даже надежды на спасение. Это было низко, даже учитывая все то, что они делали с ним до этого. Игра с нарушением собственных правил.       Йоэль сделал шаг вперед из своего укрытия, выходя на свет. Не понимая, почему и зачем это делает. Просто чувствовал, что должен был.       Нико дернулся, едва услышал шорох, и открыл глаза. Он с трудом сфокусировал их на Йоэле, но когда ему это удалось, он попятился назад, волоча за собой сумку. Ползти ему далеко не пришлось — он уперся спиной в ту же стену, о которую приложился головой.       — Не… не надо, пожалуйста, — Нико сбивчиво шептал, и его голос становился тем тише, чем ближе Йоэль подходил к нему. — Пожалуйста… Я слишком измотан…       Казалось, одного Хокка он боится больше, чем всю компанию. Йоэль не понимал почему. Он остановился за несколько шагов до парня и присел на корточки.       — Я не причиню тебе вреда, Нико, — произнес Йоэль, видя, как парень мотает головой и с такой силой прижимается к стене, словно пытается пройти сквозь нее. — Я… Я помогу. Не бойся меня.       Эта фраза смешно звучала даже в голове у самого Йоэля, но он не мог придумать ничего лучше. Мысли в голове отчего-то смешались в одну кучу, едва он видел, с каким страхом на него смотрит Нико. Раньше такое окрыляло, теперь же почему-то тянуло якорем на дно.       — Тебе нужно уходить… Они вернутся, ты и сам это знаешь. Мы оба знаем. Я хочу лишь помочь. Я не сделаю тебе больно, обещаю. Просто это нечестно, оставлять тебя без шанса.       Нико лишь криво усмехнулся от его слов, а Йоэль словно мог прочитать его мысли. А толпа на одного — это честно? Налетать кучей со спины — правильно? Бить слабых нужно для их же блага?       — Я только помогу тебе… Ты же знаешь, зачем они вернутся. Почему. Черт возьми, Нико. — Йоэль сделал шаг вперед и парень сжался, словно над ним занесли кулак. — Времени осталось не так много. Послушай меня…       — Отойди, — совсем тихо произнес Нико, не отрывая взгляда ужаса от Хокка, и кое-как поднявшись, попытался улизнуть из проулка, но сделав всего шаг вновь оказался на асфальте, громко вскрикнув от боли.       — Стой, я помогу, — Йоэль подскочил к Нико и помог ему подняться, несмотря на все попытки парня его оттолкнуть от себя и хоть как-то защититься. — Я обещаю, что никто не узнает, где ты живешь. Доверься мне. Я клянусь.       Хокка видел смирение в глазах Нико. Он прекрасно понимал, что даже если слова Йоэля откровенная ложь, хуже ему не будет. Его изобьют в любом случае, а так есть хотя бы крошечная надежда добраться до дома и распрощаться с этим днем.       Они шли медленно, хотя и оба понимали — любое промедление приравнивается к поражению. Нико понимал, что ему достанется в любом случае, а Йоэль не хотел огрести из-за своей резко проснувшейся доброты. Не в этой компании. Здесь никогда не любили предателей.       Йоэль до сих пор вспоминал с ужасом, как его однажды затащили на разборки с одним из таких. И то, что они делали со своими игрушками, казалось просто сказкой по сравнению с тем, что испытывали те, кто решился прекратить это безумие. При Йоэле парня избили до состояния фарша, совершенно не тронув лицо. И никто не осмеливался идти в полицию, иначе бы всплыло то, что они сами творили.       Едва Нико добрался до порога своего дома, как тут же быстро юркнул внутрь и захлопнул за собой дверь. Йоэлю нечего было ему сказать, да даже если бы и было, парень не стал бы его слушать. Хокка прекрасно понимал, что он пошел с ним только потому, что выбор был невелик, а не из-за резко проснувшегося в Нико доверия.       

***

      — Я никогда не думал, что буду испытывать к человеку такое отвращение, — прошипел Йоонас, едва Йоэль переступил порог его гаража. — Я никогда не думал, что мой друг окажется таким ушатом говна.       Хокка замер, едва услышав эти слова. Порко говорил это ему без всяких сомнений. Его взгляд был наполнен отвращением настолько ощутимым, что Йоэлю на секунду показалось, что он полностью измазан в чьем-то дерьме. Но он прекрасно понимал — это только его дерьмо.       — Серьезно, ты блять прислуживаешь тому говнюку? — Олли буквально кричал от злости, сжимая руки в кулаки. Йоэль знал, каков Матела в жизни, но никогда не подозревал, что его можно вывести из себя. Он всегда был спокоен, любил подурачиться, но его душевное спокойствие было непоколебимо. Сейчас же он буквально кипел от злости, явно сдерживаясь от того, чтобы не накинуться на Йоэля, который был совершенно ошеломлен такой реакцией.       — Что произошло? — Хокка откровенно не понимал, что происходит, хотя после слов Олли у него в голове и появились некоторые мысли. И он боялся, что они станут реальностью.       — Что произошло? Серьезно? Ты у нас спрашиваешь, что произошло?! — подлетев к нему, прорычал Йоонас, смотря Йоэлю прямо в глаза. Его взгляд пылал настолько, что все внутри парня превратилось в пепел. Они знали. Знали обо всем, что Йоэль так тщательно скрывал от нормальной, дневной жизни. Никто не знал, что происходит по ночам, и кем он становится. Насколько аморальный урод живет глубоко внутри него и выходит только, когда солнце скрывается за горизонтом. — Мне отвратительно разговаривать с тобой, смотреть на тебя, а ты спрашиваешь, что произошло. Ты, сука, прекрасно знаешь, что произошло. Я никогда не думал, что мой лучший друг такой уебок. Я не могу подобрать слов, чтобы они в красках описали то, что я о тебе думаю, Хокка.       Йоонас, не сдержавшись, обеими руками толкнул Йоэля в грудь. Хокка даже не сопротивлялся, понимая, что заслужил. Причем даже больше, чем просто толчок в грудь настолько сильный и озлобленный, что он еле устоял на ногах.       — Откуда… Откуда вы узнали?       — Об этом весь колледж знает, — подал голос молчавший до этого Томми. Его голос звучал так холодно и резко, что Йоэлю захотелось провалиться под землю. Лалли всегда был для них кем-то, вроде наставника, старшего брата. От него всегда веяло домом. А сейчас в его взгляде читалось лишь то, что Хокка умер для него в этот день. — Мы до последнего надеялись, что это слух, но ты видимо понял, про что мы разговариваем.       — Я… я…- Йоэль хотел оправдаться, защитить себя от всего этого гнетущего молчания, повисшего после слов Томми. Но никак не мог придумать, что он может сказать. В голове совсем не осталось мыслей, словно их там никогда до этого и не было.       — Не пытайся оправдываться, блять. Не пытайся говорить хоть что-то, — Йоонас вновь вплотную подошел к Йоэлю. Хокка видел — Порко едва сдерживает себя.       Он знал Йоонаса почти с самого детства и помнил, что больше всего он ненавидит несправедливость. К кому-то, к чему-то, неважно. Просто это было единственное, что могло вывести его из себя. Довести до такого состояния, в котором он перестанет думать, будет только чувствовать.       — Ты ублюдок, Хокка, трусливая сука, которая только и может, что пиздить слабых и беззащитных, просящих о пощаде, — парень буквально выплюнул эти слова, а секунду спустя, замахнувшись, ударил Йоэля в челюсть, заставляя его этим пошатнуться и застонать от боли. — Как тебе такое, блять? Когда один на один? Когда нет дружков и человек может дать сдачи? Как тебе такое, Хокка?       Йоонас ударил бы еще, но вовремя подоспевший Томми успел оттянуть его подальше от Йоэля от греха подальше.       — Ты сдох для нас, сука, и нам совершенно не жаль, — кричал Порко, удерживаемый уже и Олли, хотя в глазах Матела и плескалось желание сделать так же, как сделал Йоонас. — Лично мне жаль, что ты действительно не умер.       Дальше Йоэль слушать не стал. Он выбежал из гаража и бежал, куда глаза глядят, подгоняемый одной только фразой.       

Лично мне жаль, что ты действительно не умер.

      

***

      Йоэль несся по улицам, словно сама темнота придавала ему сил. Сегодня он бежал одним из первых, выкрикивая какие-то слова, смысл которых он не понимал. Его накрывала злость, ярость. И он не мог их сдержать. Внутри все кипело и выло, а в голове отголоском все еще бились слова Йоонаса. Они, словно новое сердце, пульсировали в его сознании.       В ушах свистел ветер, а ноги словно и не знали, что такое усталость. Он был окрылен свободой, которую испытывают люди, летящие со скалы в пропасть. У них нет надежды, им нечего терять. Можно только утащить с собой того, кто столкнул тебя в эту бездну, за собой.       Нико. Никониконико. Это имя отражалось от стенок черепной коробки, рассыпаясь горстью осколков. Это он столкнул его вниз, он уперся руками в его спину. И совсем неважно, что Йоэль сам подошел совсем близко к краю, а земля под его ногами уже начинала осыпаться. Он бы смог удержаться, схватиться за край. А теперь он летит на встречу неизвестности. Без возможности ухватиться, быть спасенным. Ведь каждый, кого он любил, отказался от него. Вышвырнул на улицу, словно нашкодившую кошку. И от этого хотелось выть.       Йоэль толкнул руками Нико в спину, едва нагнал его. Тот, не удержавшись, повалился вперед и проехался по асфальту, раздирая ладони и колени в кровь. Он только и успел обернуться, как Йоэль тут же вновь налетел на него, больно ударяя затылком об землю.       — Ну что, добегался, сучоныш, — прошипел Хокка, склоняясь почти к самому лицу Нико. Он видел его глаза. Там был ураган. Буря из боли и такого ужаса, которого парень никогда до этого не испытывал. В один момент он словно окоченел, превращаясь в безвольную куклу. — Давай развлечемся, малыш.       Йоэль бил наотмашь, не глядя. Бил с такой силой, что удивлялся, как этот засранец еще в сознании. Он пытался закрываться руками, но ничего не выходило. Даже не пытался дать отпор, просто пытался выжить.       Хокка не обращал внимания на остальных, которые довольно гудели, подначивая продолжать. Ему было плевать. Глаза застилала ярость, и видимо больше всего именно этого боялся Нико. Он бы согласился, если бы его бил Микко или кто-то другой из компании. В них нет столько злости, им просто скучно. Нико боялся за себя как никогда.       — Эй, эй, это не только твоя игрушка, — крикнул кто-то из толпы и схватил Йоэля за плечо. Но тут же отпрянул, едва он обернулся и зарычал. В нем была только животная ярость, которой сознание уступило место. Он не видел буквально ничего, а в голове бились только слова Йоонаса, нарастая с каждой секундой.       Нико почти не шевелился, все его лицо было в крови, а сам он был похож на отбивную. Он часто дышал, ослабшими руками пытаясь прикрыть голову и тихо скулил. Йоэлю даже казалось, что он слышит тихий шепот: «Не надо, пожалуйста… пожалуйста».       Хокка хотелось сделать ему больно. Так же больно, как и ему самому было сейчас. Боль клокотала внутри него, кричала и рвалась наружу, когда сам Йоэль, вскочив на ноги, пнул перевернувшегося на бок Нико в живот. Тот вскрикнул и скорчился от нее, и теперь уже все услышали его мольбы.       — Не надо… Пожалуйста… Прошу, не надо, — негромко умолял парень, вскрикивая от новых ударов. Боль разрывала его изнутри и он едва оставался в сознании. Он уже почти отключался, но новые вспышки боли вновь и вновь приводили его в сознание. Ему казалось, что он в аду, но он не оставлял попытки остановить это. — Пожалуйста…       — Из-за тебя, сука, я лишился всего, что любил, — прошипел Йоэль, хватая Нико за волосы. — Друзей, которые мне были как братья, девушку, уважение… А ты просишь прекратить, тварь? Я только если навсегда прекращу твои страдания.       Хокка не обращал внимания ни на то, что Нико кричит от боли, ни на то, что давно никто не радуется развлечению. Толпа была напряжена, они никогда не доводили свои игрушки до такого состояния. Они были максимум избиты, но никогда настолько сильно. Некоторые уже начали покидать проулок, боясь стать свидетелями чего страшного.       — Пожалуйста… — прошептал Нико, еле шевеля окровавленными губами и цепляясь пальцами за руку, сжимающую волосы. Ему никогда не было так больно, но даже не знал, что может быть настолько больно.       — Пожалуйста? — Йоэль страшно рассмеялся и оттолкнул от себя парня. — Спокойной ночи, сука.       После этих слов он ударил Нико ногой по лицу. Его голова дернулась и он замер, больше не издавая звуков. По толпе пополз шепот, а Хокка лишь убрал челку с глаз. Костяшки ныли от ссадин, но он не обращал на них внимания. Слабая плата за справедливость.       — Ты запомнишь эту ночь, сука, — рыкнул Хокка, несильно пиная обмякшее тело.       — Пойдем, — Микко взял его за плечи, приказывая остальным проверить, как там их игрушка. — Нужно поговорить.       Уже через пару секунд все выдохнули спокойно — Нико был жив, просто отключился от боли. Значит ничего страшного, придет в себя и добредет до дома. Хотя и не все были уверены, что такое теперь в принципе возможно. Уж слишком Нико теперь напоминал бифштекс с кровью.       — За что ты его так?       — Сболтнул лишнего, видимо, — отмахнулся Йоэль, даже в таком состоянии понимая — прознай Микко про его помощь Нико, он и сам будет не в лучшем состоянии.       — Не о том ли, чем ты с нами занимаешься по ночам? — Микко говорил вкрадчиво, пока они вдвоем шли по дороге. Никого рядом из компании не было и это Хокка напрягало даже больше, чем если бы его окружили.       — Об этом.       — Зря ты с ним так, — усмехнулся парень и Йоэль понял — он все знает. Знает и о его словах, и о том, что он помог. Он знает абсолютно все. — Это я пустил тот слух. Ты же понимаешь, то, что мы делаем… За это можно посадить каждого. Благо букашки молчат под страхом. Но когда кто-то из моих ребят начинает помогать букашкам из справедливости… У меня начинают закрадываться подозрения. Я думал всю оставшуюся ночь тогда, а не стукач ли ты? Как видишь, я придумал, как это выяснить. Точнее наказать за то, что ты сделал. И опередил тебя.       Йоэль сглотнул. Прямо сейчас он осознал, что до полусмерти избил неповинного человека. Чуть не убил его. Но ничуть не меньше его пугала перспектива оказаться на месте Нико.       — То, что ты сделал, ребята сняли, — произнес Микко, остановившись посреди тротуара. — Я не хочу больше видеть тебя в своих рядах, но не дай бог ты когда-нибудь перейдешь мне дорогу. Или я подумаю, что ты собрался это сделать. Видео окажется в сети и у полиции. Тебя посадят, Йоэль. Надолго.       От этих слов Хокка накрыл страх, первобытный, всепоглощающий, словно у него в руках была лишь палка, а он встретил целого мамонта. И он побежал. Побежал вперед по улице, подгоняемый криком:       — Ты никогда не убежишь от этого, Хокка.