Рыжий-рыжий оруженосец

      В Фабианов День унары стояли шеренгой, а генерал – церемониймейстер прохаживался вдоль нее и вглядывался в слегка испуганные молодые лица. У Константина аж веснушки побелели. С отцом он старался вести себя «правильно», то есть – тихо и покорно. И не носиться в растрепанном виде, не шуметь, не смеяться слишком громко, а лучше не смеяться вообще. Фридрих Эммануилсберг нечасто общался с сыном, из-за службы, но уж если видел его, спешил «навоспитывать» на месяц вперед. И, разумеется, это не слишком нравилось рыжику. Зато без отца он превращался в рыжий вихрь, умудряющийся бывать в ста местах одновременно и делать тысячу дел сразу. А что камзол порвался, воротник сбился, и рукава затрепаны – так кому какое дело. Но сейчас Константин был приглажен, волосы не торчали на макушке непослушным «гребешком», и улыбка исчезла с веснушчатого лица.       Протрубили фанфары, герольд сообщил привычную фразу о юных дворянах, которые исполнены рвения, обучены наукам и владению шпагой и ждут решения Лучших Людей Талига. «Ага, чтим и ожидаем,» - шепнул Константин стоявшему рядом Эстебану. И хихикнул, заработав грозный взгляд церемониймейстера. Лионель выслушал несколько клятв, принесенных сеньорам – голоса звучали то тихо и спокойно, как у Валентина Придда, то громко и слегка сбивчиво, как у Альберто Салины. Тот от восторга сбился на марикьярский акцент. Но тут возникла заминка. Энтони Давенпорт не спешил называть имя младшего Савиньяка. Арно заметно волновался. И, хотя крутиться было строго запрещено, то и дело поглядывал беспомощно на Галерею, где сидели братья. Цивильный комендант выбрал первого из фабианцев, тот принес клятву, словно делая одолжение. Ги Ариго назвал Эдварда Феншо. Леопольд, граф Фиеско - Бласко Дельгадо. «Разрубленный Змей, похоже, братишка останется без сеньора. И куда запропастился этот кошачий Давенпорт?» Эмиль встал: - Я, Эмиль, граф Лэкдеми, генерал от кавалерии, прошу и выбираю Арно, виконта Сэ. Олененок просиял и чуть ли не вскачь пустился по ступенькам. Оттараторил слова клятвы – так в детстве он читал стишок к Зимнему Излому, быстро и не вникая в смысл слов. Прижался щекой, вопреки правилам, к руке Милле и замер за его креслом. Темные глаза сияли. Ли поглядел на братьев и кивнул. «Все, что ни делается, все к лучшему» - подумал он. И после пения фанфар встал сам: - Я, Лионель, граф Савиньяк, капитан личной гвардии Его Величества Ферданинда Второго, прошу и выбираю Константина, виконта Манро. Четкий громкий голос разнесся над площадью. Дорак прикрыл глаза в знак одобрения. Генерал Эммануилсберг строго взглянул на сына, который замешкался слегка. Не ожидал он такого поворота событий. Но тут же рыжий унар поднялся на Галерею и принес клятву: - Я, Константин, виконт Манро, благодарю графа Савиньяка за оказанную мне честь. Я клянусь служить ему и в его лице служить Талигу. Отныне бой графа Савиньяка – мой бой, его честь – моя честь, его жизнь – моя жизнь. Дальше, как заученный урок, сказал про сломанную шпагу и имя, преданное позору. И наконец: - Обещаю служить ему до тех пор, пока он не отпустит меня. Ли подал ему руку, тот даже не коснулся кожи губами, лишь обозначил «поцелуй». И встал за креслом Лионеля, глядя прямо перед собой с прищуром. Ли оглянулся. «А мальчишка-то упрямый, вон как губы поджал. А глазищи-то - зеленые, словно у Повелителя Кошек. Явно мой выбор стал для него сюрпризом». И интуитивно почувствовал, что с юным Манриком ему будет сложно. А тому – с ним, Лионелем. «Ничего, обломаем», – отчего-то с недовольством подумал Ли. Но, едва он взглянул на братьев, недовольство испарилось. Арно радовался, как ребенок, а Эмиль сиял, словно начищенный талл. Будет теперь разговоров в столице. Старший брат назвал младшего. Такое бывало нечасто, и потом долго обсуждалось в салонах и кулуарах дворца. Такое было несколько лет назад, когда Ги Ариго назвал младшего брата. Поговаривали, что он сделал это из-за нежной и не совсем братской любви к юному и прекрасному Иораму. И Лионелю не хотелось бы слышать подобное про Эмиля и Арно. Болтунам, конечно, легко закрыть рот шпагой, но все-таки… А когда Рокэ Алва выбрал, вопреки ожиданиям Дорака, короля и всех собравшихся, Ричарда Окделла, Ли вздохнул спокойнее. Не то, чтобы он радел за сына мятежника – но теперь Эмилю и Арно не грозят сплетни. Следующие пару месяцев будут обсуждать только Алву и его выходку.