***
— Та-ак, отлично, охрана на месте, в комнате порядок — значит, Блум удалось его задержать. Вот обожаю эту демоницу, ей скажи — она хоть самого Люцифера задержит. Вот что значит желание подняться по рангу… Так, дорогуша, а тебя ставим сюда, — он поставил кубок на кровать, после чего отошёл и щёлкнул пальцами, — вуаля! — ваши ноги-руки с вами, благодарности и денег не надо, только ваша душа и щепотка любви. — А-ай, а боль подойдёт? — прошептала Марина, потирая ушибленный бок. Когда оковы заклинания спали, девушка ещё несколько мгновений не могла пошевелиться, а после она резко качнулась, забыв, что она более не кубок, а кровать — не пол, так что через секунду Марина уже лежала на полу, обиженно шипя и потирая бок. — Боли и так хватает, но для вас сделаем скидку, — произнёс он шутливо, но тут же резко добавил серьёзным, даже несколько взволнованным голосом, — так, ладно, засиделся я тут с тобой. Маммон может появиться… В общем, не важно. Приятно было познакомиться, прекрасная донья, надеюсь, что увидимся ещё… И только было демон собирался открыть дверь, как вдруг внезапно хлопнул себя по лбу и сказал: — Я же совсем забыл предупредить, у каждого демона есть свой запах. — О нет… — Зришь в корень, уважаемая сеньора. Маммон тут же почует и мой запах, и собак… А так, как собаки в Аду только у меня, то… В общем, настоятельно рекомендую попшикаться духами не жалея. Он ещё тебе принесёт. Чао-какао, милая леди, — он помахал ей рукой и скрылся в дверном проёме. И вновь она осталась одна. «Возможно, оно и к лучшему… Этот Габриэль такой непредсказуемый. Фиг поймёшь, когда он говорит серьёзно, а когда шутит… Хотя, мне кажется, что за этими шутками скрывается горькая правда. Но не об этом, главное, что мама не волнуется, а значит — можно гостить в Аду, как это абсурдно звучит, и наслаждаться, ещё лучше, жизнью. Тем паче, что здесь кормят вкусно и краски хорошие, кисти, холсты, да и антураж… Создам вот серию картин «Из Ада», так и назову, и критики будут в шоке!» — думая, она прижалась спиной к прикроватному столику, обхватила руками колени и уперла взор в серый каменный потолок, в чью мощную плоть вонзились цепи подвесного светильника в форме клетки, внутри которой ютились свечи. Внезапно она услышала шаги. Их невозможно было не услышать даже такому несовершенному человеческому слуху. Тяжёлая, властная, несколько замедленная поступь — такая была лишь у одного обитателя этого мрачного замка, а точнее у её хозяина. Марина тут же вспомнила про запах. «Только не хватало, чтобы он ещё учуял!» — она резко встала, пошатнулась и бегом бросилась к трюмо, на котором громоздились похожие на драгоценные камни баночки всех цветов, форм и размеров. Длинное голубое платье мешало, так и норовило стать преградой. И стало. Марина наступила на одну из нижних юбок и с криком полетела вперёд, прямо на трюмо. Раздался жалобный треск, звон разбитого стекла и тихий стон наполнили комнату. Шаги тут же ускорились. И девушка, буквально не чувствуя руки от пронзившей боли, схватила большой прямоугольный флакон с привлекательной золотой надписью «Шанель №5» и что есть сил ударила его об землю. Раздался финальный звон, и апогеем этой странной симфонии стал скрип распахнувшейся двери и тяжёлый вздох Маммона, который обнаружил свою «подопечную» полулежащей на трюмо, поверхность которого была посыпана осколками, словно торт орешками, а пудрой служило разноцветное месиво из различных порошочков, что некогда покоились в стеклянных баночках. Оба замерли на мгновение: её испуганный, ошарашенный, наполненный болью взгляд встретился с его удивлённым взволнованным взором. Однако оцепенение прошло так же внезапно, как и появилось. Маммон тут же бросился к Марине, которая уже начала предпринимать попытки подняться. — Милая… Марина, как? — только и смог произнести он. Демон осторожно помог ей подняться, после чего, не обращая внимания на извиняющийся лепет девушки, притянул маленькие ладошки к себе. Он с ужасом смотрел, как по бледной коже стекают алые ленты, смешиваясь с разноцветными порошками. Осторожно он коснулся одного из осколков, что с наслаждением впился в мягкую плоть. Марина ощутимо вздрогнула, плотно сжав губы, чтобы сдержать крик и повернула голову в сторону, не желая видеть страшную картину. Но на удивление боли не было. Девушка почувствовала лишь лёгкое покалывание, похожее на то, когда затекают руки. Она недоверчиво, с опаской взглянула на свою руку и обнаружила её совершенно здоровой и даже чистой. — Ох, вот это магия… — прошептала она, на что Маммон лишь безмолвно покачал головой. Однако демон не спешил отпускать её руку, наслаждаясь каждой секундой, мгновением соприкосновения с нежной, чуть шершавой, но такой мягкой, тёплой… родной кожей. Сотни его поцелуев касались этой кожи века назад. И хоть его возлюбленная не помнит прошлого, однако он сможет воскресить воспоминания в её душе. И тогда… Тогда… Тогда они вновь будут вместе. Она вновь будет лежать в его объятиях, мягко гладить его по волосам и тихо звать по имени… Поскорее бы вновь увидеть этот знакомый блеск в глазах, поскорее бы… Марина с замиранием сердца наблюдала за демоном, погруженным в свои думы. Художница отметила, что вблизи он кажется ещё старше и несчастней. «Бедный…» — подумала она, и демон, почувствовав этот внезапный новый поток эмоций, что тонкой нитью вплелся в пряжу чувств, чуть крепче сжал маленькую ладошку, а после поднёс её к губам и едва ощутимо коснулся её. Марина тут же вспыхнула, смутилась и опустила взор, одновременно желая продлить мгновение и провалиться под землю. Хотя… Она уже под ней. Мамон выпустил её ладонь и более мягким, чем в прошедшие дни, тоном произнёс: — Марина, как у тебя получилось вот так упасть? — Я… Эм… Это все из-за платья! — Платья? — Да, понимаете, дело в том… Что сейчас, вы сами видели, девушки не носят такие длинные платья с десятком нижних юбок. — А что ты обычно носила? — спросил он, не отрывая взора от лица девушки. «Эх, почему так неудобно-то?..» — подумала она, однако виду не подала, продолжая стойко переносить его взгляд. — Я… Штаны, в основном, юбки, но не такие длинные и редко. — Какой кошмар… — Ну, конечно, это были не самые дорогие вещи, но до кошмара им далеко, — обиженно протянула Марина. — Нет, нет, я не то имел ввиду. Так самолично губить свою женственность, нежность, изящность… Это действительно надо уметь. — Но вот из-за этой женственной изящности надо уметь ходить, чтобы не загубить свой нос и не только. Маммон усмехнулся и резко подошёл вплотную. Марина невольно отступила на несколько шагов и едва вновь не перелетела, в этот раз через стул, однако демон вовремя обхватил её за талию, остановив падение. — Кажется, дело далеко не в платье, — с улыбкой протянул он, смотря на испуганное лицо девушки, — однако сейчас тебе надо переодеться, ибо продолжать разговор в таком виде не очень прилично. — А ведь и правда… — протянула она, осмотрев свой наряд. Некогда лазурное платье сейчас напоминало произведение авангардистов. Высший демон покачал головой и пригласительным жестом указал девушке на шкаф. — Эм… — Я отвернусь, — произнёс он и действительно отвернулся, начал рассматривать гобелен. «Ну, он на извращенца не похож, бояться нечего. Я надеюсь…» — подумала Марина, смотря на широкую спину демона. «Я разве так похож на извращенца?» — с удивлением подумал Маммон, рассматривая гобелен. Неужели он как-то скомпрометировал себя? Дал ей повод думать так? В конце концов, списав все на подозрительность современных людей, он успокоился. Однако не прошло и пяти минут, как из-за ширмы донёсся тихий голос. — П-помогите, пожалуйста, платье сзади застегнуть. Вздохнув, Маммон подчинился просьбе: зашёл за ширму и замер, не в силах пошевелиться вновь. Вот она стояла перед ним совсем как раньше: согнутая спина, шёлк платья, что словно лепестки укрывали её тело, даже цвет тот же — темно-алый, почти бордовый и все же ближе к красному. Демон видел, как мелко дрожат её плечи. Только не от холода, а смущения и страха. По всей видимости, он — первый мужчина, который видит Марину в таком виде. И это отличает её от нее… Та не смущалась, хотя, видит Бог, ему не раз хотелось увидеть алый румянец на бледных щеках. — Всё в порядке? У меня там на спине… Ничего не выросло? — этот вопрос окончательно убил романтику и нежность момента. И в этом они похожи: она тоже всегда портила вот такие романтичные моменты созерцания. А ведь была художницей, и как никто иной знала важную ценность таких моментов. — С чего ты взяла, что должно было? — спросил он, одним лёгким движением застегнув молнию. При этом демон не удержался и осторожно когтем коснулся горячей кожи шеи. Он ощутил, как Марина вздрогнула, словно от удара током, однако не повернулась, продолжая стоять к нему спиной. — Просто вы так долго стояли, что я думала, будто у меня действительно крылья прорезались, раз вы так удивились. — Ещё не хватало… — прошептал демон. Она осторожно повернулась и, вздрогнув, неуверенно прошла мимо него, смотря себе под ноги. И Маммон почувствовал, будто в сердце что-то кольнуло, но виду не показал. — Вот теперь намного лучше, можно и поговорить. — О чем? — Спросила Марина, сев на краешек кровати. Как и в прошлый раз демон пододвинул роскошное кожаное кресло, однако на сей раз ближе к ней, почти вплотную, что очень смутило художницу. — Я принёс… Одну вещь… Которая очень важна… Была, — с болью добавил он, — для нас обоих. Марина ощутила, как её дыхание будто перехватило. Казалось, что горло сдавили удавкой и она вот-вот упадёт в обморок. «Новое испытание… Даже неизвестно, хорошо ли будет, если я его не провалю…» — Тонкими пальцами она сжала мягкую холодную ткань платья. И Маммон видел её волнение. Он сам прилично волновался, хоть и скрывал это гораздо более умело, нежели его пленница. Мужчина безмолвно снял с шеи золотой кулон и осторожно, как величайшую ценность, преподнёс его Марине. Дрожащими руками она приняла украшение и начала рассматривать его. Это был обыкновенный овальный золотой кулон, в которые раньше вставляли изображение дорого сердцу человека. Про себя девушка удивлённо отметила, что металл не потускнел от времени. Почему? Возможно, дело в демонической магии, а возможно, и в чем-то ещё, однако не то сейчас было важно. На крышке было искусно выгравировано изящное сплетение стеблей неизвестных ей цветов. Марина невольно залюбовалась такой тонкой и аккуратной работой. Маммон же не торопил, с придыханием наблюдая за ней, надеясь, что сейчас в её глазах блеснёт огонёк удивления. И он поймёт, что это она, его Хелин, вновь вернулась в этот мир. Однако шли томительные мгновения, а она так и продолжала сидеть, рассматривая кулон словно диковинную вещицу, экспонат в музее, но не то, что было столь дорого её сердцу. Тем временем Марина осторожно открыла кулон. Тихий щелчок пронзил напряженную, замершую в ожидании тишину комнаты. Оба демон и девушка невольно вздрогнули, однако ничего не сказали. Внутри, за тонким, словно иголка, стеклышком томился маленький цветочек синего колокольчика. Нетронутый временем цветок, казалось, продолжал благоухать даже в стеклянной камере. — Какая красота… — прошептала Марина. — Да… Она подарила мне его в первую нашу встречу, — девушка слышала, как неподдельная нежность вплелась в мощные звуки его голоса. Даже взгляд стал мягким, грустным, делая сурового демона более похожим на простого влюблённого человека. — А… Если не секрет, то как вы познакомились? — Я случайно заметил её купающейся в озере. — Оу, даже так… — Помню, она даже не смутилась, только весело рассмеялась и попросила меня отвернуться. — И вы отвернулись? — Не сразу, за что получил комком грязи по сапогам, — демон усмехнулся, все более погружаясь в воспоминания. Единственное, что грело его бессмертное существо. — Благо, что не по голове. — О да, она после говорила, что запустила бы грязи мне в волосы, если бы я на прекратил так нагло пялиться на неё. — Она была боевой женщиной. — Не скажу, скорее умела за себя постоять. — Но при чем здесь колокольчики? И как вы познакомились, если… — Она сама изъявила желание. Когда я отвернулся и собирался было уходить, Хелин окликнула меня, сказав, чтобы я обождал несколько минут, пока она наденет платье… И после… Мы начали говорить. Она расспрашивала меня, кто я, откуда и чего ищу в их деревне… И не мудрено, в этом Богом и Дьяволом забытом месте редко бывали люди, и каждое новое лицо вызывало повышенное внимание местных… В конце беседы она сорвала этот колокольчик и вплела мне его в волосы. Сказала, что они, — Маммон вновь грустно усмехнулся, — очень понравились ей. Что они хорошие, ухоженные, лучше, чем у многих женщин в её деревне. Марина затаив дыхание слушала историю, боясь пошевелиться или даже вздохнуть, дабы не спугнуть этот чудесный момент, что подобно редкой красивой бабочке опустился на цветок их отношений, слабый, хрупкий, но набирающий силы с каждым новым днем. Демон грустно вздохнул, поняв, что и в этот раз провал. Надежда гасла с каждым днем. У него осталось не так много вещей, что могут напомнить ей о прошлом её души. И если все напрасно, то ему придётся отпустить её. Вновь. И замок его опустеет, станет мрачной каменной гробницей, в которую он заточен навека. «Возможно, ещё не все потеряно…» — подумал он, с надеждой вспоминая о том, что ещё осталось ей показать. Тем временем Марина вернула ему кулон. С щемящей болью в сердце художница наблюдала за тем, как золотая слеза исчезает в складках мрачной одежды мужчины. Демон уже собирался встать, чтобы попрощаться и вновь покинуть её на неопределённое время, как вдруг неожиданно не только для Маммона, но и для себя Марина взяла его за руку, удерживая. И мужчина замер, поражённый внезапным жестом и теплом, что пронзило его существо. — Пожалуйста, останься. — З-зачем? — промолвил он внезапно дрогнувшим голосом. — Я… Я… Хочу нарисовать тебя. — Меня?.. Но зачем? — Ты… Очень красивый, — с улыбкой сказала Марина и медленно спустилась с кровати, не отпуская холодной руки, кожей ощущая, как острые когти царапают кожу, — а я художница, и моя священная обязанность — запечатлеть красоту, чтобы… Чтобы её могли видеть другие и чтобы сам художник мог любоваться тем, что в последствии изгладит память. Она жестом указала демону на кресло, в котором он восседал несколько минут назад. И Маммон был не в силах сопротивляться этой робкой просьбе. Она сама захотела его нарисовать… Она назвала его красивым… Может, ещё не все потеряно? И она помнит его, просто «корка» воспоминаний слишком прочна? Ведь пошло более четырёх сотен лет, и его Хелин прожила не одну жизнь за это время. Но здесь было что-то ещё. Он невольно услышал её мысли, ощутил щемящую жалость и нежность, которая тонкими нитями исходила из её сердца. «Бедный… Ему так больно, он действительно любил эту Хелин. Признаться, по рассказам она настоящая женщина-кремень… Не знаю, как так получилось, что я на неё похожа. Чувствую, только внешне, но не это сейчас важно… А может? Точно, может, ему будет приятно, если я нарисую его портрет? Я уверена, что ему рисовали сотни… Миллионы… Но может… А, чем чёрт, прошу прощения, не шутит!» Поэтому он покорно сел, с нескрываемой нежностью смотря на то, как Марина расставляет мольберт, натягивает холст на подрамник. — Готовься, это будет долгий процесс, — промолвила она, посмотрев на демона. Она даже не заметила, как перешла на доверительное «ты». — Мне некуда спешить. Они просидели около четырёх часов. Марина настолько увлеклась процессом, что мир для неё прекратил свое существование, сузившись до одной небольшой комнатки, сидящего в ней демона и холста, на котором линия за линией началось прорисовываться уставшее, бесконечно холодное, но прекрасное лицо.***
Габриэль появился на следующий день. Причём в прямом смысле. Упал прямо с потолка на кровать, где Марина спокойно читала «Дьявола и Сеньориту Прим» Коэльо. — Доброго утречка юным дарованиям! — воскликнул он, порывисто обняв Марину хвостом. — Какого хрена, вашу мать?! — воскликнула девушка, выронив книгу. — Понимаю, Гамлет задавался вопросом: «Быть или не быть?» А это модифицированная его версия: «Вашу мать или не вашу, вот в чем вопрос!» — Конечно, ведь Гамлета пугал призрак его отца, а меня — ты! Как тут не задаться вопросом… — Ну, не совсем пугал, но пусть… Мне скучно! — Скучно? — спросила Марина, с опаской глядя на обхвативший её талию и ноги хвост. — Да! Они здесь все такие унылые старые пердуны, чтобы ты знала! Вот я хотел пошутить над Вельзевулом! Казалось бы, безобидно, распространить такой слушок, мол, одна из его любовниц сказала, что у него, — и Габриэль показательно подвигал мизинцем. Марина, безуспешно стараясь сдержать смех, прыснула. А демон тем временем продолжил: — Но откуда я мог знать, что эта шутка заденет его и без того маленькое достоинство. Вот мне пришлось скрыться в замке у Маммона. Кажется, этот псих уже одну башню в замке разнёс… Эх, вот же влетит мне от Короля, когда он вернётся. — Ты не в своём замке это сделал?! — Я что, по-твоему, на дурака похож, что ли? Конечно же, не в моем. — Кажется, у тебя девять жизней… — Бери выше, милочка, если бы девять, то я бы уже украшал комнату главной истерички Ада рядом с ангельскими крыльями и головами чудищ, — Габриэль беззаботно улыбнулся, словно для него это ничего не значит. Марина же вздохнула, покачав головой. — Так… А я чем тебе могу помочь? — Полетели ко мне в замок. — Опять? Да он же там тебя найдёт… — Не-а, — демон покачал указательным пальцем, словно учитель, объясняющий нерадивому ученику лёгкую задачку, — он же сейчас громит замок Сатаны. Его там стража остановит, Аббадон, я его там видел, да и Асмодей пишет докладную, каким дьяволом его легионы не были на нужной позиции. Ну, если совсем припечет, то придёт Ваал, он живёт недалеко, повырывает всем рога и обратно уйдёт к себе. И что Марина могла ответить на подобное предложение? Конечно, она могла отказать и остаться читать Коэльо под защитой каменных стен, однако одна мысль о том, что она подобно мумии будет забинтована одиночеством и помещена в саркофаг тишины ещё на неопределённый срок, ведь вчера Маммон ушёл, предупредив, что ему вновь придётся удалиться на несколько дней, вводила в ужас. — Хорошо, разве я могу тебе отказать. — Я знаю, что я обаяшечка, так, а теперь… — Опять кубок? — спросила Марина, откладывая книгу в сторону. — Зришь в корень, милая дона. И после вновь знакомой процедуры обездвиживания она оказалась помещена в холщовую сумку и уже через некоторое время вновь оказалась в замке Заместителя Короля. Однако не успели Марина и Габриэль поздороваться с большей половиной собачьей стаи, как в огромную залу, стуча каблуками о мрамор, вошла Блум. — Господин… — О, Блуми, присоединяйся к нам! Твоя любимая чихуахуа уже заждалась. Демоница вздрогнула и бросила тяжёлый уничтожительный взор на маленькую чихуахуа цвета сухого печенья, которая тут же скривила черную мордочку и начала лаять. — Видишь, как она рада тебе! — Господин, Король вызывает вас к себе. — Что?! — Габриэль подскочил, прижав к груди злобную собачку, которая так и норовила выскользнуть из рук хозяина. — Но он как минимум должен был вернуться через два дня! — Видимо, ситуация изменилась… — Или любовница не справилась. Ну, что за девушки, самого простого, эх, — он махнул хвостом, опустив чихуахуа, которая тут же с лаем кинулась на Блум. — Ладно, пойдём, чувствую, получу я по рогам. — Он был очень недоволен, когда увидел, что на башне, в которой хранилась часть его коллекции картин, то есть, уже на её обломках, гордо восседает цербер, — голос девушки более походил на рык. Было видно, что она желала стряхнуть с штанины чихуахуа, но не могла. И это злило её ещё больше. — А я всегда говорил, что Роза любит искусство! Ладно, Марина, оставайся здесь. — Но… — Не бойся, чтобы у нас долго и через жопу ни делалось, но наказания прилетают со скоростью смены настроения Асмодея. Марина уже хотела было вскочить, однако огромный золотистый лабрадор с удовольствием лёг ей на колени, полностью лишив её возможности двигаться. — Чао-какао, милая леди! Не скучай и посмотри картины, они с левой стороны ближе к двери! — последнее он сказал уже у дверного проёма, где его уже ждала Блум, освобожденная от атаки чихуахуа с помощью Габриэля. Через секунду дверь за демонами закрылась, однако перед этим Марина успела заметить долгий, изучающий взор Блум, направленный на неё. Смертная девушка невольно вздрогнула, обняв довольного лабрадора. И вот она одна… Почти. Собаки разбрелись по своим углам, чтобы лечь, мучительно ожидая возвращения своего блудного хозяина. И только чихуахуа скреблась в дверь, визгливо лая, желая последовать за Блум. «Ну, что же, значит я не совсем одна, уже хорошо… Черт, прошу прощения, ну и попала я. Если вдруг Габриэля задержат, то я даже не знаю, как мне будет вернуться назад… Ну и попала же я. Вот все время говорила, что героини сериалов и игр глупые, не сидят на месте, а сама вон… Хотя, с другой стороны, я человек и мне нужно общение… Как будто это кого-то волнует!» — Она смотрела в полок, поглаживая мягкую нежную шерстку лабрадора. — Так, хорошо, мальчик, а теперь вставай, милый. Позволь тёте Марине посмотреть, что за бесценные произведения хранит тут твой хозяин. И пёс как будто понял: сладко зевнул и поднялся, при этом задорно повлиял хвостом, а после медленно побрел, цокая когтями о камень. — Всё понимает, — с улыбкой прошептала Марина и поднялась, с наслаждением потянулась и направилась в указанном Габриэлем направлении. Сегодня зала была освещена ярче, чем обычно. Видимо, демон заранее подготовился, памятуя о неспособности людей видеть в темноте. — Боже… Какая красота! –Девушка была не в силах сдержать восторга. И воистину ещё ни разу в жизни не видела она таких полотен. Огромные, под десять метров в высоту и неподдающиеся исчислению в ширину, в золотых рамах, что словно жидкое золото стекали с холстов, являясь частью композиции, а не тем, что лишь удерживает их на стене. Но оформление лишь часть произведения. Сами картины представляли собой различные сцены из жизни на Небесах, насколько поняла Марина. На одной из них яркими красками был изображён удивительной красоты сад. Неестественно яркая зелень, несмотря на соки, что буквально переполняли её, тянулась ввысь, воспевая хвалу Создателю. Невероятной красоты цветы разноцветными бабочками затаились в зелёной роскоши. Лазурный небосвод же казался лёгкой дымкой, той, что обычно бывает ранним утром, когда робкие солнечные лучи ещё несмело пробиваются сквозь плотный пушистый покров туч. А посреди всего этого великолепия стояло дерево с тяжёлыми сладкими, сочными, желанными для красивой нагой женщины плодами. Она сидела с поднятой головой, внимая шепоту змия, соблазняющему её на грех, предрешивший судьбу всего рода человеческого. Следующая же картина изображала ангелов, всего их было семь. Все мощные, облаченные в сияющие золотые доспехи с пылающими пламенем мечами в сильных руках. Однако один выделялся среди них. Марина невольно вздрогнула: настолько он был красив. Золотистые волосы могли сравниться сиянием с самим солнцем, даже блеск доспехов мерк в свете, исходящем от него. Но главное лицо. Девушка тут же пожалела, что не взяла с собой ничего, чем можно и на чем можно рисовать. Её внутренний художник метался в панике, желая запечатлеть столь чудесный лик. Она догадывалась, кому он принадлежит и теперь была не удивлена, почему его нарекли «Светоносным». «Если бы я могла хотя бы набросок… Насколько же он прекрасен… Все, теперь я могу хвастаться, хотя бы сама себе, что я видела Люцифера до его падения!» — Марина, продолжая смотреть на картину, двинулась вперёд, однако внезапно ударилась лбом о стену. — Ауч! — прошипела она, потерев лоб, и тут же опешила: — Стоп… Там же дальше картины и… — однако на её губы тут же лёг длинный костлявый палец с острым чёрным когтем. — Т-с-с, — прошептала «стена». Скованная страхом девушка замерла и только сейчас смогла разглядеть, что «стена» носит белую рубашку и кожаный жилет. «Твою ж…» — подумала она, резко сделав шаг назад, но незнакомец оказался быстрее. Обхватив художницу за талию, резко притянул её к себе. — П-пожалуйста, не надо, — её тихий голос разбил мистическую, хрустальную тишину комнаты. Она настолько погрузилась в свои мысли, что не заметила, как собаки прекратили скрести своими коготками мрамор. «Какая же я дура, дура! На кого я наткнулась на этот раз?» — Ну, не стоит так себя ненавидеть, милейшая, — голос этого демона буквально сводил с ума: бархатный, тягучий, словно шоколад, обволакивал, заставлял забыть обо всем, он полностью подчинял себе, не оставляя права выбора. И Марина обмякла в его руках, уже более не сопротивляясь, лишь надеясь вновь услышать этот чарующий голос. А демон усмехнулся. И, о боги, она была готова многое отдать, лишь бы он услышать этот смех вновь! Тем временем мужчина осторожно приподнял её голову за подбородок, опасно коснувшись кончиком когтя горла. Теперь Марина могла рассмотреть обладателя столь чудесного голоса. Он был высок, она едва ли доставала ему до груди. Длинные чёрные волосы волнами спускались ниже плеч, касаясь широкой груди демона. Казалось, что они были чуть влажными. Красивое аристократическое лицо с удивительно острыми чертами имело выражение удивлённого любопытства. Однако в красных словно сама кровь глазах отражался неподдельный интерес. Неожиданно он отпустил её лицо, но тут же пленил ручку и коснулся её холодными тонкими губами. — Ох, простите мне мои манеры, я совсем забыл представиться. Асмодей к вашим услугам, милая леди.