Белый шум

июнь 1962 Не знаю сколько прошло дней, я потеряла отсчет времени. Меня переведи в закрытое отделение, медсестры заметили мое нервное поведение и доложили об этом врачу. Если раньше я могла отвлечь себя прогулками и редким общением с другими пациентами клиники, то сейчас я в действительности схожу с ума. В моем свободном распоряжении только палата и коридор. Все, что здесь остается — это смотреть в одну точку. В такой атмосфере и здоровый человек свихнется. И я невероятно сильно хочу спать. июнь 1962 Никогда не думала, что буду так рада крикам пациентов в клинике. Внезапные вопли вырывают меня из ужасных, хоть и коротких снов. Я по-прежнему не пью те таблетки, которые мне приносят. Не знаю, может из-за этого, а может и нет, но периодически у меня стали случаться панические атаки. Они настолько сильно выбивают из колеи, что у меня трясутся руки, и я не могу писать. Неужели это будет происходить все чаще? Пока что меня отвлекают лишь мои записи, и если я лишусь возможности вести дневник, то моя смерть не заставит себя долго ждать. Мне тяжело, но я делаю все, что в моих силах. Я не хочу бояться засыпать. Но когда я закрываю глаза хотя бы на секунду, на моем теле появляются новые ссадины, синяки и порезы. Мне страшно, и я не знаю, что с этим делать. июнь 1962 Не знаю, как это произошло, но я снова заснула. На этот раз мерзкое бесформенно чудище заговорило со мной. Она сказало, что до моей кончины осталось совсем немного, надо только выждать особый день. Какой день? Что должно произойти? Ничего не понимаю. А главное спросить то не у кого! Если расскажу кому-то, что мне угрожает монстр из снов, меня снова отправят на шоковую терапию, а я не хочу, чтобы мое сознание отключалось хоть на секунду. Не знаю, что мне делать. Что он имел ввиду, какой день? У меня нет ничего, что могло бы мне помочь в понимании того, что происходит. Остается только ждать.