Белый шум

23 мая 1962 Он дал мне холст, краски и сказал, что я должна рисовать пальцами. Якобы это дарит положительные эмоции. Не знаю, как это поможет, но мне нравится. Единственно, все мои рисунки какие-то мрачные, ведь я рисую только то, что мне снится. Боюсь, что эти художества станут моим билетом на постоянное пребывание здесь, а я этого не хочу. И все же, несмотря ни на что, врач настаивает, чтобы я продолжала это делать. Может он думает, что если я буду выплескивать все свои мысли и сны на холст, то мне перестанут сниться кошмары? Не знаю. Пока что делаю только то, что он говорит, ведь если буду противится, рискую снова испытать все ужасы шоковой терапии. 26 мая 1962 Я слышу какие-то голоса, как будто кто-то зовет меня. Не понимаю откуда. Такое ощущение, что меня намеренно сводят с ума. Наблюдают за этим, как будто злорадствуют. Также, как и я наблюдала за пациентами клиники. Только я не пугала их странными звуками и ужасными криками. Видимо доктор все же не ошибся в том, что я больна. Только у меня не расстройство личности, о нет. Шизофрения — вот мой диагноз. 28 мая 1962 Не понимаю откуда у меня все эти синяки. Я не одна из этих буйных пациентов, которые бьются головой об стену и переворачивают кровати. Откуда они? Голоса в голове не умолкают. Я набралась смелости и рассказала все доктору. Он лишь посоветовал мне чаще гулять на свежем воздухе и продолжать арт-терапию. Неужели он не понимает, что это не помогает. Или он просто видит мое состояние и не хочет говорить мне, что все слишком плохо. Оттягивает момент моего окончательного безумия. Надеюсь, что он все же пытается мне помочь, а не просто безмолвно ждет последней стадии расстройства.