После

С преувеличенным вздохом раздражения и страдания от полного недостатка терпения Генри плюхается на синее кресло и распластывается всем телом на подушке. Он размахивает ногами, в истерике бьёт своими черными лоферами по обивке стула. "Генри." Его имя произнесено глубоким голосом, предупреждая, что его нынешнее поведение вызывает недовольство. Маленький мальчик закатывает голову, пока его щека не прижимается к мягкой подушке, пока не видит своего отца, сидящего на диване с другой стороны длинной и узкой комнаты. Он некоторое время наблюдает за своим отцом, наблюдает, как Чак внимательно просматривает электронные письма на своем телефоне, не поднимая глаз. «Но, папочка», - скулит Генри в ответ. Он бьет ногами по стулу в раздражении еще раз для ровного счёта. «Она там уже вечность!» Он вытягивает последнее слово и произносит его так долго, как только может, чтобы подчеркнуть, как он чувствует, что время прошло. Губы его отца на мгновение изогнулись, прежде чем он отложил свой телефон в сторону и посмотрел на сына с нечитаемыми чертами. «Подойди сюда, Генри», - Чак жестким указанием показывает на место на ковре прямо перед ним. Генри медленно со вздохом сползает со стула и волоча ноги идет по комнате, чтобы встать перед отцом. Он спотыкается о свои заброшенные игрушки, лежащие в середине комнаты, заставляя деревянный автомобиль лететь по полу и позже остановиться чуть ниже последней ступеньки лестницы. Он останавливается перед своим отцом, высовывает губу, чтобы попытаться отразить любые последствия, которые могут принести его действия. Он опускает подбородок, смотрит на отца сквозь поникшие грустные глаза . Чак игриво дергает нижнюю губу Генри большим и указательным пальцами. «Хорошая попытка, приятель», - говорит Чак с дразнящей улыбкой. «Но даже маме такое не сходит с рук». Генри переходит к плану Б, начиная тянуть руки к шее отца в предложении обнять. Чак ловит его руки, осторожно перемещает их назад в сторону Генри, а затем обнимает Генри за талию, чтобы маленький мальчик стоял и слушал. «Генри», твердо говорит Чак. «Что мы с мамой говорили насчет битья мебели?» «Не бить её», тихо отвечает Генри. Он отводит взгляд, отказывается смотреть Чаку в глаза и шаркает ботинком о пол. Чак протягивает руку, наклоняет голову Генри, чтобы у маленького мальчика не было другого выбора, кроме как смотреть в глаза своему отцу. «Я не слышу.» «Не бить её», - повторяет Генри на этот раз громче, перед тем как добавить преувеличенное сопение в конце. «Даже когда мы злимся или расстраиваемся, верно?» Генри кивает головой в согласии, устно отвечает, когда Чак поднимает бровь и запрашивает звуковое подтверждение того, что Генри понимает правила. «Извини, папочка», - тихо говорит Генри, обнимая Чака руками и крепко сжимая. «Я люблю тебя.» «Я тоже тебя люблю, и спасибо за извинения», - отвечает Чак, возвращая объятие и ободряюще похлопывая Генри по спине. «Теперь, не можешь ли ты убрать свои игрушки?» Генри выскальзывает из рук отца, уходит, чтобы убрать грузовики и машины, которые он оставил разбросанными по комнате. Он поднимает синюю машину и зеленый грузовик, оглядывается, чтобы найти красный, и замечает его лежащим на лестнице, ведущей на третий этаж. «Прости, Обезьянка», - говорит Генри, переступая через спящую собаку. Стареющая дворняга растянулась у входа на второй этаж лестницы, намереваясь вздремнуть после прогулки, не слишком далеко от своего хозяина и лучшего друга. Обезьянка открывает один глаз, чтобы наблюдать, как маленький мальчик переступает через него, и с облегчением закрывает его, когда мальчик переступил хвост. (Эти двое попали в трудную ситуацию, когда Генри был малышом, потому что маленький мальчик с удовольствием дергал Обезьянку за хвост и швырял игрушки в него для развлечения. Все было прощено, но Обезьянка все еще немного пуглива, когда речь заходит о близости Генри к его хвосту) Генри поднимает красную машину и возвращается в гостиную с огромной охапкой. Он кладет машины в корзину для своих игрушек в углу комнаты, ласкает голову своего плюшевого жирафа с любовью, когда заканчивает. Затем Генри бросается на диван, убирает подушку, чтобы он мог сесть рядом со своим отцом. Чак снова обратил свое внимание на свой телефон во время уборки Генри, и Генри смотрит через его руку, чтобы посмотреть, что он делает. «Что делаешь, папочка?» «Я пытаюсь поместить этот график в другое электронное письмо», - отвечает Чак, предполагая, что его заявление прошло через голову его маленького сына. Он разочарованно вздыхает, когда на экране его телефона появляется еще одно сообщение об ошибке. «Я могу это сделать», - уверенно отвечает Генри. Он протягивает руку и пытается убедить отца передать трубку, пока Чак удивленно смотрит на сына. Генри предлагает ему уверенную улыбку и, понимая, что это не повредит, Чак передаёт телефон. Генри держит телефон в своих маленьких руках, стучит по экрану крошечными, ловкими пальцами, в то время как его отец смотрит в изумлении. «Я сделал всё хорошо?», — Генри спрашивает, поднимая взгляд от телефона на своего отца. «Это идеально», — отвечает Чак с ободряющей улыбкой. Он протягивает руку через плечо сына и нажимает кнопку «Отправить» на электронном письме. - «Ты такой умный, Генри.» Маленький мальчик сияет от похвалы своего отца. Он нажимает маленькую кнопку в нижней части телефона, чтобы вернуться на домашний экран, и просматривает список приложений, чтобы посмотреть, есть ли у телефона его отца его любимое. «Что ты ищешь?» «Тетя Серена показала мне игру на своем телефоне на прошлой неделе, когда мы с мамой обедали с ней», - говорит Генри, прежде чем грустно добавить, что у Чака нет игры. Чак вынимает телефон из рук Генри, спрашивает название игры и сразу же начинает скачивать приложение для удовольствия сына. «Спасибо, папочка!», — Генри взволнованно визжит, когда он принимает предложенный телефон. Он запускает игру и концентрируется, пока Чак удивляется тому, как быстро мальчик переходит к выполнению задания и переходит на следующий уровень. «Мистер Чак», — кричит Дорота, когда она достигает второго этажа и входит в гостиную. — «Мисс Блэр почти готова. Я звоню Артуру сейчас». Чак открывает рот, чтобы ответить, но его обрывает вид жены, спускающейся по лестнице. Он встаёт на ноги, а Дорота с улыбкой ускользает. Чак шагает по комнате, достигает Блэр и нежно целует ее в щеку, пока Генри продолжает играть. «Ты хорошо выглядишь», — сообщает ему Блэр, поправляя лацкан его пиджака. Он улыбается на ее комментарий, и она предлагает ему дразнящую улыбку в ответ. «Почти такой же красивый, как Генри.» «Ну, не всем же так повезло с генофондом, как ему», — ухмыльнулся Чак. «Ты выглядишь восхитительно. Может быть, нам стоит остаться сегодня вечером и ...» «Нет!», — Генри протестует, пробиваясь между родителями. Чак и Блэр смотрят на маленького мальчика; предлагают ему ошеломленные улыбки из-за его настойчивого желания разлучить их. «Это моё свидание с мамой». «Все в порядке, детка», — мягко отвечает Блэр, нежно проводя пальцами по каштановым волосам Генри. «У нас все еще будет свидание. Но помнишь? Мы договорились , что папа сможет прийти, чтобы ему не было одиноко?» Генри обдумывает напоминание матери на короткое мгновение, прежде чем принять его с раздражением и закатыванием глаз. Он до сих пор не согласен с причиной, почему папа должен пойти с ними на свидание. Дорота и Обезьянка будут здесь сегодня вечером, и Генри никогда не бывает одинок, когда проводит с ними время. Блэр тихо смеется, благодарит Генри за то, что он такой любезный, прежде чем толкнуть Чака в бок с требованием, чтобы он тоже поблагодарил их сына за то, что он позволил ему разрушить их свидание. «Мисс Блэр, мистер Чак», — прерывает Дорота, держа в руках три пальто, которые она достала из шкафа внизу. «Артур ждет впереди.» «Спасибо, Дорота», — отвечает Чак, беря пальто Блер у горничной и открывая его жене, чтобы она могла проскользнуть сквозь руки. Дорота заправляет пальто Чака под мышку, открывает для него пальто Генри и пытается убедить самого молодого члена семьи Уолдорф-Басс надеть его. «Подожди», — кричит Генри, вспоминая подарок, который он спрятал от взгляда своей матери. Он подбегает к мольберту у окна гостиной и мгновенно возвращается с подарком, протянутым в руке. «Спасибо, Генри», — отвечает Блэр, медленно сгибая колени и опускаясь до его уровня. Она обнимает его за талию, притягивает к себе, чтобы она могла крепко его обнять и поцеловать в щеку. Она берет в руку букет розовых пионов, прижимает их к носу и встает. Рука Чака скользит под ее рукой, чтобы помочь успокоить ее, когда она возвращается в вертикальное положение. «Они прекрасны. Вы выбрали их самостоятельно?» «Угу», — охотно отвечает Генри. «Папа, Обезьянка и я пошли в магазин цветов, когда мы брали Обезьянку на прогулку». «Ну, разве вы двое не хитрецы?» Генри позволяет Дороте, наконец, помочь ему надеть пальто, хотя он всё-таки настаивает на том, чтобы надеть свой шарф самостоятельно. Он кладет свою маленькую руку в руку матери и обхватывает ее пальцами, чтобы вытащить ее из дома и направить к ожидающему лимузину. «Пошли!», — он инструктирует с нетерпением, и три взрослых в комнате смеются над его энтузиазмом. Он спускается по лестнице, отпуская руку Блэр, когда она движется слишком медленно, и выбегает из дома. Артур радостно приветствует его и открывает заднюю дверь для молодого мистера Басса. Генри начинает лезть, но замирает одной ногой в машине и одной ногой на тротуаре, когда вспоминает, что его папа и дядя Нейт рассказали ему о свиданиях. Он выходит из машины, подходит к Артуру и терпеливо ждет, пока его родители последуют его примеру, хотя он не может не взволнованно подпрыгивать, пока ждет. «Ты первая, мамочка», — говорит Генри. «Ты леди, а леди идут первыми». Блэр улыбается ему за его вежливость, гордо улыбается своему мужу из-за того джентльмена, которым становится их сын. Она проскальзывает в лимузин и садится на среднее сиденье, чтобы во время поездки рядом с ней сидели оба Басса. Генри влезает следом за ней, занимая место поближе к краю и заставляя Чака обойти машину, чтобы занять другое место. Генри рассказывает об их поездке, повторяя Блэр то, что он уже сказал Чаку на их прогулке сегодня днем. Он рассказывает ей о динамике игровой площадки и охотно отвечает на ее серию вопросов о том, что он узнал сегодня в школе, даже после того, как лимузин подъезжает к месту назначения, и семья выходит из машины. Он держит руку матери в толпе, но быстро отпускает её, когда отец идет впереди них, чтобы первым добраться до билетной кассы. «Нет», — протестует Генри, вставая перед Чаком. «Это мое свидание. Я плачу!» «Хорошо», — соглашается Чак, отступая назад и наблюдая, как его сын вытаскивает бумажник из кармана пальто. Кожаный бумажник — миниатюрная копия бумажника Чака, хотя прорези для кредитных карточек заполнены визитными карточками его родителей, тети, дядей и бабушки с дедушкой, потому что даже для Уолдорф-Басса он слишком юн, чтобы иметь кредитную карту. Генри достает несколько долларовых купюр, подходит к окну и встает на цыпочки, чтобы сказать кассиру, что ему нужны два билета. Кассир смотрит на Чака и Блэр и выполняет приказ Генри только тогда, когда его родители одобрительно кивают головами. Он принимает деньги от маленького мальчика, кладет сдачу Генри обратно под стеклянную перегородку вместе с двумя оранжевыми билетами в завершение сделки. Генри спешит к матери, размахивая билетами в руке. «А как же папин билет?» Генри хмурится, отрицательно качает головой и сообщает ей, что дядя Нейт сказал, что он должен купить билет только для себя и своей спутницы. Блэр начинает уговаривать его купить билет и для папы тоже, но Чак прерывает его, чтобы сказать сыну, что он прав – никто никогда не покупает билет для соревнования. Он подходит к окну, жестом приглашает Блэр и Генри пройти внутрь, а сам покупает билет. Уходящий покровитель держит дверь в заведение открытой для них, и Генри пользуется случаем, чтобы взять свою мать за руку, когда он ведет ее в здание и прямо в свою любимую часть. «А можно мне взять большой?», — Спрашивает Генри, указывая на самый большой размер на дисплее. Ведро почти такое же большое, как его голова, и Блэр указывает ему на это. Она говорит ему, чтобы он заказал для себя детский размер, и отклоняет его предложение купить что-то для нее с благодарностью. «Ты уверена?», — спрашивает Чак, обнимая рукой ее талию. Блэр снова отказывается, морщит нос при мысли о том, что ей придется проглотить такую маслянистую углеводистую закуску. «Блэр», — мягко говорит ее муж, но она отмахивается от его беспокойства и сосредотачивается на том, как их сын покупает свои угощения полностью самостоятельно. «Прости, что не могу взять тебя за руку, мамочка», — извиняется он с грустной улыбкой, когда семья Басс идет по длинному коридору. Генри идет медленно, осторожно сжимая картонную коробку двумя руками, чтобы не рассыпать ничего на одежду или на землю. Мать с улыбкой уверяет его, что все в порядке, и открывает им обоим дверь, когда он не может этого сделать. Генри идет впереди, выбирает места в середине зала и с благодарностью принимает помощь отца, чтобы снять пальто и забраться на сиденье рядом с матерью. Его ноги болтались далеко от земли, и он выглядел так, как будто был поглощён красным бархатом, когда его мама помогла ему повесить пальто на спинку стула. Чак кладет коробку на колени Генри, прежде чем занять свободное место между Генри и проходом, как раз когда свет начинает тускнеть. Он кладет руку на спинку стула Генри, любовно проводит тыльной стороной пальцев вверх и вниз по плечу Блэр, когда на большом белом экране начинает проигрываться предварительный просмотр. Его взгляд, однако, сосредоточен на Генри и Блэр, сосредоточен на том, как Генри радостно жует свою маленькую порцию попкорна, все еще крепко держа руку матери. Блэр чувствует на себе тяжесть его взгляда, поворачивается и вопросительно улыбается Чаку поверх головы их сына. Она смотрит вниз, на то, как ее пальцы вплетены в маленькие пальцы Генри, лежащие на подлокотнике, прежде чем наклониться и прошептать вопрос на ухо Генри. Маленький мальчик отрывает глаза от экрана и в замешательстве смотрит на мать. «Но ты же должен держать свою пару за руку в кино», — отвечает он с едва заметным нытьем в голосе. «Папа так и сказал! Ты - моя пара. Но только не его.» «Можно мне взять папу за руку? Я могу быть парой для вас обоих», — заверяет его Блэр. Генри качает головой и тут же отвергает эту идею, сообщая матери, что у папы уже есть пара. «Уже есть? А кто пара папочки, если не ты или не я?» Генри выгибается всем телом, толкает коробку с попкорном и чашку с содовой, протягивает руку через подлокотник и осторожно кладет ладонь на выпирающий живот матери. «Ребёнок может быть папиной парой», — отвечает Генри. Он улыбается ей, улыбается, когда она кладет его маслянистую руку на другое место у нее на животе, и ребенок брыкается в его ладонь. «Вот видишь! Она хочет быть папиной парой.» «Думаю, ты прав, Генри», — с улыбкой говорит Блэр. «Папа и твоя сестра будут держаться за руки, папа и твоя сестра будут ходить в кино точно так же, как мы с тобой.» «И так же, как мама с папой до твоего рождения», — добавляет Чак с улыбкой. Генри переводит взгляд с матери на отца, подносит один палец к губам, что бы они замолчали, а потом снова поворачивается к экрану, чтобы посмотреть фильм. Чак снова поглаживает пальцами плечо Блэр, и их взгляды встречаются поверх головы Генри. С невысказанными словами, но с чувством все еще сильным, как всегда, Блэр произносит три слова, десять букв. «Я тоже люблю тебя, Блэр.»