Проклятый Мир

– Тебя зовёт к себе Хозяйка. Спайдер, как обычно, не вошёл нормально, а свесился сверху. Перемещался он гадко – по натянутой паутине. Толстые, как верёвки, нити уходили куда-то вдаль. Морро бы не хотел, чтобы его задушили такой. Он умер бы скорее не от удушья, а от омерзения к этим белым нитям. Спайдер. Очень ожидаемое имя для такой твари. Спайдер был мерзок. Ужасен. Невозможен. Если бы Морро попросили его описать, он вряд ли смог бы это сделать так, чтобы передать всю мерзость этой твари. А хотелось бы, потому что этот призрак вызывал у мастера ветра массу неприятных ощущений, и хотелось с кем-то ими поделиться, чтобы стало легче. И чтобы не тошнило. Спайдер представлял из себя гладко выскобленную внутри шкурку человека, заполненную пауками. Они были самого разного размера, формы и цвета. Твари густо покрывали призрака паутиной, висели на лице и на одежде и постоянно шевелились. Особо жирный – да ещё и светящийся – восседал на гарде меча, по специально вырезанным на клинке каналам на лезвие стекал зелёный паучий яд. Насколько Морро помнил, при жизни Спайдер был отравителем. Но самая мерзкая тварь висела на спине. Вернее, на её остатках. Паук размером с, наверное, самого Спайдера, а то и с Морро, буквально врастал в голые кости позвоночника. Существо при этом жило своей собственной жизнью и вращало головой, тыкаясь в кости Спайдера. Именно эта часть тела – наверное, только так можно назвать этого вросшего паука, – и пускала путину, а потом по ней ползала. Выглядело это невозможно и дико. Морро не испытывал тревоги при виде пауков, он ими когда-то питался. Но пауки Спайдера были омерзительны. Хуже, чем встретиться с этим призраком, было только увидеть, как он разговаривает со своими пауками, гладит их и сюсюкает. Гады при этом ползали по его лицу, залезали в рот и вываливались из пустых глазниц, катаясь по его лицу, как дети по горке. Спайдер смеялся. Непонятно, как, ведь внутренностей у него не было, но он глухо хохотал. Пауки при этом сыпались изо рта и ползли, ползли, ползли. Гадость. Странно, что его пауков не уничтожили, как тех, что тут жили. Наверное, это какие-то другие пауки, для Высочайшей не опасные. Яд не тот, рисунок на спине другой, лапок больше или меньше. Сейчас Спайдер висел на дереве вверх тормашками. Из его глаз падали пауки, шлёпались в траву и поднимались вверх по паутинкам. Призрак был корабликом для них, общей рабочей лошадкой, любимым домиком. Морро невольно представлял, как твари ползают внутри по его горлу. Шагают на своих многочисленных лапках, протискиваются дальше, вниз... У мастера ветра в горле запершило, стало тошно. Однако тварь, к которой предстояло идти, была даже хуже, чем Спайдер. – Ты не мог бы идти на ногах? Меня тошнит от твоей перевёрнутой рожи. Призрак проигнорировал его слова. Он что-то беззвучно проговорил и пополз по направлению к замку. Вернее, полз паук, а приклеенное к нему тело Спайдера просто висело дохлой мошкой. – Провожаешь меня? – с насмешкой крикнул ему вслед Морро. Идти ему не хотелось больше из принципа, поэтому он упрямо стоял на месте. – Хозяйка велела проследить за тобой. Ах вот оно что. Значит, будет что-то важное. Поэтому идти точно не стоит. Спайдер удалялся, а мастер ветра не двигался с места. Паук остановился и помахал Морро лапой, мол, шагай давай. Мастер ветра помотал головой и выкрикнул: – Иди к своим паукам! Он об этом пожалел. Одно из самых неприятных унижений в его жизни, хорошо, что никто, кроме Спайдера, не видел. Призрак выстрелил в Морро паутиной. Наверное, если бы мастер ветра был живым, его бы тут же стошнило – тело облепили грязно-белые нити, причём основной пучок попал точно в лицо. Гадость хлынула в рот. Если бы Морро был живым, наверняка почувствовал бы вкус соплей, хотя паутина, наверное, была ещё гаже. Вырвать его при всём желании бы не смогло, поэтому он просто свалился в траву, когда Спайдер потянул за нитки. Вверх взлетела пыль. Жалко новую военную форму, Атилла что, зря таскал из внешнего мира материалы? – Уроооод! Спайдер глухо засмеялся, Морро от злобы побежал догонять, чтобы сшибить этого гада с паутины. Жаль, нельзя убить его во второй раз. Сбить призрака никак не получалось. Как ни старался Морро, Спайдер ускользал по своей паутине. Мастер ветра раскачивал её, как мог, однако она не падала и не рвалась. Спайдер знал толк в противных белых верёвках. Морро явно был не первым, кто покушался на их целостность. Мастеру ветра было жаль не столько чистоту своей рожи, сколько одежду. Заявляться в чужой мир в обносках было стыдно, поэтому Высочайшая подарила Морро настоящую военную форму, с доспехом и плащом. Шили всё это каким-то образом угодившие сюда ткачи, причём все были здоровыми мужиками со страшным лицами и отравленными булавками. С девушками в Проклятом Мире почему-то было туго. Сложность изготовления была больше не в самом пошиве, а в добыче материалов – впрочем, с этим Атилла справился идеально – и превращением их в пригодные для призрака. Чтобы мертвец смог надеть такую форму, нужно как бы перенести её на тот же слой реальности, на котором находится призрак. При этом «материальность» ткани теряется. Однако форма служит не только для красоты: плащ обработан специально и не пропускает воду. Самая ценная вещь во всём Проклятом Мире, наверное. Несколько раз пытались спереть, но обмануть Морро было трудно. Потом они получили и от Высочайшей. Мастер ветра стыдился её заступничества и не знал, что с этим делать. Форма – это хорошо, но покровительство заботливой «мамочки», сочащейся сахаром, даже такого подарка не стоит. Сейчас мамочка в очередной раз позвала его к себе. Где-то весело над ним смеётся Лучник. Замок был одной из самых неприятный частей Проклятого Мира. Морро внезапно понял, что ещё придавало ему отстойности. Низкая и вытянутая громада здорово напоминала гроб, из которого сухой мёртвой рукой торчала башня с такими же мёртвыми часами, которые отсчитывали время лишь по привычке, уже без солнца. Однако Проклятым этот отсчёт был просто необходим, это единственное, что не давало сойти с ума. Надежда на то, что время всё-таки идёт, а значит, что-то ещё может измениться. Завтра Рейд. Ему захотелось отомстить Спайдеру. Гад висел низко, и Морро быстро протянул руку, сорвав наука с его одежды. Тварь запищала, Спайдер заорал, мастер ветра с победным видом откусил пауку голову, а потом проглотил урода полностью. Спайдер зарыдал. Мерзость. Вход напоминал гнилую рану, разрыв, из которого жалобно торчали остатки вырванной с мясом решётки. Волосатые сильны, ужасно сильны, и стены от такого не спасают. Из-за ворот сочился зеленоватый туман, всё чин чином. Любимые декорации. Не хватает танцующих скелетов. Морро зашагал по этому туману. Из-за него казалось, что ноги у мастера ветра пропадают, и вместо них образуется такой же сгусток света, «хвост», как у Лучника или Рейта. Морро это не нравилось, ему ноги были необходимы, чтобы драться. Поэтому туман он не любил. Дальше стало веселее. Стены дворца были чёрными, когда-то, наверно, красивыми. Постепенно появлялись клетки, которые заполняли бывшие ниши для скульптур. Это место походило на передвижной зверинец, обитатели клеток были такими же замученными и вялыми, как те звери. Они с грустными и пресными лицами стояли, упираясь мордами в железки и обхватив прутья руками, почти хором говорили «Помогите». Без всякой надежды, пусто, бессмысленно, не ожидая никакого ответа или изменений вокруг. Просто повторяли, потому что так задумано Высочайшей для жуткой атмосферы этого места. Некоторые клетки были пусты – призраки предпочли полное исчезновение такому существованию. У многих призраков отсутствовали ноги, руки, другие части тела. Кое-где оставалась только голова. Они исчезают, а однотонное и тупое «Помогите» оставаётся в воздухе. Такая голова провисит какое-то время у прутьев, а потом растеряет последний рассудок и отправится кругами летать по клетке, превратившись в скримера. Таких волосатые выпускают. Эти потерявшие разум и личность призраки хороши в качестве, например, собак, которые возьмут след жертв и загонят их до полусмерти. Всё, что у них остаётся – длинные, сильные, чувствительные языки, которыми хорошо ощупывать объекты и узнавать их состав. Или даже душить кого-нибудь. Главное – не думать о том, что раньше это были такие же люди, как и ты сам. Превратиться в скримера, тупую псину с длинным языком – одна из худших судеб, которые ожидают тебя в Проклятом Мире. Это позорно, это унизительно, это просто досадно – потерять весь свой разум и опыт, превратиться в тупое животное. В главном зале тоже были клетки. Это была парадная Проклятого Мира, в которой была собрана вся прекрасная жуть этого места. Она имела мало общего с серыми унылыми реалиями, но создавала прекрасный антураж. А большего людям и не надо. Впечатлятся, дрогнут и сдохнут. Зал был огромен, и в нём умещалось всё впечатляющее: самые большие клетки, огромное количество тумана, цепи, мостики со свисающими вниз верёвками... И, конечно, Высочайшая. Отлёживается. Отдыхает. Гадость. Завтра Рейд, и можно будет сбежать. Красавица – так называли болванку в виде девушки на одном из щупалец Высочайшей – поднялась из тумана и приветливо помахала ручкой. Как будто кто-то поднял куклу и поставил её на ноги. Неприятно, мерзко, как и всё, что связано с волосатой. Болванка плавно поплыла прочь из главного зала, поманив Морро за собой. Он бы плюнул на неё, но быть задавленным гигантским щупальцем за день до свободы ему не улыбалось. Поэтому подчинился и пошагал сквозь густой туман за ней. Он слышал, как приятно шуршит юбка – тоже, видимо, Атилла и дяди-швеи и постарались. Красивая одежда, интересный узор. Чёрно-белый, всё строго. Но болванке не идёт. Ей в принципе ничего не идёт, но лучше бы надевать на такую гадость безвкусное яркое платье, чем хорошее. Шорох тянущегося внизу, в тумане, щупальца Морро слышал куда яснее, чем шуршание ткани. Они куда-то шли, сворачивали, поднимались. Морро силился запомнить дорогу, но у него не получалось. Всё было одинаково – чёрные стены и мусор, заброшенность и ненужность. Но вот галерею, которая оказалась пунктом назначения, можно было бы даже назвать уютной. В архитектуре Морро понимал чуть меньше, чем ничего, поэтому всё, что он мог бы о ней сказать – большие окна. Арки с тонкими резными столбиками, в них ватой набита серость. Потом мастер ветра заметил то, от чего весь уют галереи мигом изчез. На полу лежало толстое чёрное щупальце, и Морро прекрасно знал, кому оно принадлежало. Обычные конечности волосатой омерзительны: холодные, гладкие, гадкие. А эта была во много раз хуже. Щупальце в одном месте сильно утолщалось, и там на нём находилось три зелёных нароста с углублениями посередине. Они походили то ли на откинутые в стороны ровно разрезанные куски кожи, то ли на цветы с толстыми мясистыми лепестками. Да, точно, мясистое, вот как можно было это назвать. В центре каждого «цветка» было что-то очень склизское, мягкое, нежное. Время от времени оно шевелилось и раскрывалось. Утолщённые место словно было надуто изнутри, на нём проглядывали жилы. Казалось, что оно сейчас лопнет. И хорошо, если бы лопнуло и издохло. Лучше вообще не думать, что это такое и зачем оно нужно. Мало ли как устроена Высочайшая, лучше просто не думать, не думать, не думать. Хорошо, что Морро мёртв. Наверняка оно ещё и пахнет. Красавица улыбалась. Как же её милое личико не вязалось с этой жирной покрытой плесенью колбасой, лежащей тут же рядом! – Ты готов к миссии? Да пошла она, эта тварь. Чудовище с единственным глазом-ртом, способное только толстеть и отращивать болванки. И жрать, жрать, жрать. – Да, Высочайшая. – Точно помнишь все инструкции, все тренировки? Мастер ветра кивнул, чтобы не пачкать второй раз рот этим титулом «Высочайшая», который она сама же себе и придумала. И заставила всех её так называть. Уродина. Тварь. Но можно сбежать. – Тогда позволь приподнести тебе последний подарок. Она улыбнулась и подползла ближе. Морро хотел наконец убежать, но упёрся ногами в заплесневелую колбасу, которая завернулась вокруг. Болванка залыбилась сильнее и положила руки Морро на плечи. Лапы у твари были ледяными, мастер ветра, несмотря на пластины брони, плотную ткань и отсутствие живой кожи под ней, это почувствовал. Тогда ему стало по-настоящему страшно. Волосы у болванки вроде бы были чёрными, но Морро вдруг понял, что они жидкие и седые, белые, белые, как и всё тут. Чёрный – это обманка. И кожа белая, но не аристократично-бледная, а как поверхность гриба или пушистой плесени. Если на неё нажать, вдавится и потемнеет. Пальцами можно вырывать куски и скатывать в грязные сальные комочки. И глаза. Не было у неё глаз, только зеленоватое мяско. И тянулось оно всё ближе и ближе. Губы алые, но плёнка потрескалась – а под ней такой же белый пух, как и везде. Морро попытался отпихнуть эту гниющую гадость, но болванка оказалась неожиданно сильной. Она засмеялась и прижалась к Морро всей своей резиновой ледяной тушкой. И тут он почувствовал. Он ничего не чувствовал с момента смерти, ни прикосновений, ни тем более запахов. Это ему очень не нравилось, так как он немало полагался на обоняние, особенно когда определял, насколько безопасно место. По запаху можно узнать многое. Высочайшая воняла распаренным гниющим мясом. Воняла грязью и отходами. Сладковатой гнилью и чем-то особенно мерзким, чем-то намного хуже, чем мертвечина. Морро не смог определить, что это, его просто затошнило. Жаль, что рвать ему было нечем, неплохо было бы испачкать эту плесень и посмотреть, как она съёжится под жижей. Но он не смог. Мастер ветра с силой сжал кусок кожи на плече болванки, надеясь причинить ей боль. Кожа смялась и превратилась в кашу, как грибок, а болванка только засмеялась и в ответ прижалась к щеке Морро. Потом он почувствовал язык. Длинный язык, сильный, как у скримера, им можно задушить. Им можно задушить. Мастер ветра понял ещё кое-что, что загнало его в полнейшую безнадёжность. Тело стало ватным от сознания того, что Высочайшую ему не победить. Никому не победить. Болванка – это крохотный кусочек, который не чувствует боли. Просто резиновая гадость. Само тело огромно и покрыто непробиваемой кожей. Может, её можно разорвать, если в упор выстрелить из пушки, но где сейчас взять пушку, где? Если волосатая захочет, сожрёт его. Опустит в свой глаз-рот, где он сварится в необъятном желудке. Превратится в кашицу. А захочет – уложит в такой кармашек с зеленоватым плесневым мяском и будет укачивать, отчего-то ей это приятно. Морро чуть не вырвало во второй раз, как жаль, что не получилось. На поясе у него висел кинжал, если верить своим же выдумкам, вещь отца. Морро с ним никогда не расставался. Должен выручить, должен, ну пожалуйста, помоги мне, спаси меня. Почувствовав, что мастер ветра шевелится, болванка начала сильнее двигаться и сильнее вонять. Морро не успел дотянуться до рукояти кинжала, его руку обхватило откуда-то взявшееся щупальце. Оно принялось бережно отстёгивать броню на запятстье, ну и фиг с ним, пусть гадость забирает свои гадские подарки. Все как бомжи – и он такой будет. Морро решил сделать вид, что смирился, покорно опустил руку. Анакондрай, выручайте. Костяная звёздочка разрезала щупальце вдоль, и оно обвалилось. Но Морро поранил и себя, руки у него тряслись от накатившей жути. Болванка надула губки и погрозила ему пальчиком. Потом поймала его руку и прижала ладонь к кровавой полосе. Мастер ветра почувствовал, как в порез проснулся пух, и теперь внутрь него растёт плесень. Ноги оказались зажаты между колбасой и щупальцем болванки, он понял, что не сможет вырваться, что не сможет сбежать. Омерзительно. Позорно. Где-то посмеивается Лучник, хотя на него уже плевать. Морро попытался сдавить белую руку – плесневая кожа податливо содралась, а вот толстая резина под ней была слишком плотной. Болванка в ответ вцепилась в его руку, парень почувствовал, как у него ломаются несуществующие кости. Но она отвлеклась. Левая рука вонзила кинжал твари в шею. Болванка с наигранным беспокойством захлопали ресницами. Из разрыва со свистом выходил воздух. Морро не хотел знать, что у неё там внутри, но тварь преспокойно растянула разрыв. Толстая, мясистая оболочка, зелёная в разрезе. А внутри множество таких же зелёных пупырок, похожих на кораллы. Их хотелось расковырять, чтобы потёк гнилой сок, и тварь сдохла. Как же воняет... Но Морро знал, когда будет хуже. Когда болванка стянет платье. Понятно по объёмистой юбке, по выпуклым жилам на голых плечах. Характерное утолщение. Куски толстой кожи. Живое, шевелящееся мясо. Платье натянуто на колбасу, которая не имеет ничего общего с человеком. Морро всё-таки не выдержал и заорал. Ему было так плохо, что он не мог не бить, не злиться. Просто кричал, чувствуя, как его наполняет вонища. Как шевелится мясо вокруг. Лучше не думать, что это, не думать, как это, не думать, зачем. Да пошла она. Пошла. В топку. Пусть корчится, чернеет и горит в воде, пусть шипит и мучается, пусть ей будет так же плохо, как ему сейчас! Даже отцовский кинжал не помог. – Ё-ё-ё-п, что это у вас за безобразие? Гадость внутри Морро сменилась чем-то тупым. Просто тупым. Он не мог больше принимать информацию, слишком много потрясений для него. – А я-то тут раньше тренировалась... Больше ноги моей тут не будет. Как-то с разочарованием она это сказала. С горечью. – Помоги, – прохрипел Морро. Пока он тупил и размышлял, щупальца давно оплели его по горло. Голова болванки двигалась отдельно от всего остального, шея вытянулась белым червём. Она обнюхивала, везде, где можно и где нельзя. – Помоги, – повторил Морро ещё раз, чувствуя, что дольше он просто не выдержит. Как же воняет. Принять помощь от девчонки – позор. Но в такой ситуации лучше так, чем... Лучше не думать. Банша стояла и раздумывала. Как же долго! Болванка в её присутствии немного насторожилась, но не очень испугалась. Если что, задушит, понял Морро. Баншу не так уж и сложно задавить, она мелкая и не слишком хитрая. Прямолинейность её погубит, а может, уже погубила. Ни Лучник, ни Спайдер не отважились бы выступить против Высочайшей, но Банша оказалась глупее, чем они, и Морро был ей за это благодарен. Банша. Просто прелесть. Она попёрла вперёд, к нему, разрубая тянущиеся навстречу щупальца. Высочайшая была быстра, но Банша оказалась быстрее. Она была, пожалуй, красива, как всякий человек, который занимается любимым делом, и делает это с большим мастерством. О ней мастер ветра знал немного, только то, что она была – да и является – превосходным мечником. Болванка наблюдала уже напряжённо. Множеством особенностей обладал меч Банши. Очень необычный, двойной, он обладал странный свойством. Лезвия как бы зажёвывали пространство, из-за чего нанесённые раны не заживали. Меч, кажется, даже обладал собственным разумом. Но сегодня она почему-то была не с ним, а с двумя обычными, но похожими. Насчёт разума Морро не знал, а вот лезвия присутствовали. Они слегка светили зелёным – и это был совсем не плесневый цвет болванки, а иной, сильный и живой оттенок. Высочайшая сражалась с ней при помощи щупалец, однако поймать Баншу не удавалось. На ней было мало брони, зато ничего не стесняло движений – может, поэтому она была куда проворнее Морро. Сам мастер ветра был эмоционально пересыщен и просто сидел, даже не замечая того, что колбаса убралась, а обмотавшие его щупальца издохли и попадали вниз. Болванка, поняв, что конечности надо поберечь, обратилась в бегство. Но Банша настигла её и стала рубить на части. Почему-то её клинков тварь боялась. Видимо, дело в обработке. Хорошая вещь... Платье и плесень смялись в единую кашу, Банша притоптала их ногами для верности. Морро просто сидел и смотрел. – Вставай. Он встал – Спасибо. – Я тебя спасла, – Банша лучезарно улыбнулась, не как болванка, а как ребёнок, который прогнал страшного жука прочь палочкой. – Я тебя спасла! Если бы не я, ты бы тут... Ой-ой-ой... Радуйся. Кажется, к неё пунктик на превосходство над ним. Ну и ладно. Ну и пусть. Морро сейчас не в том состоянии, чтобы об этом волноваться. Пусть порадуется. Она в любом случае молодец, здорово дерётся. Морро хотел сказать ей об этом, но решил, что не стоит. Она и так об этом знает. Из галереи они выбирались вместе, Банша была весела, Морро еле тащился. От предложения помочь ему «встать на ноги после таких впечатлений» он отказался, ещё чего не хватало. А вообще ему не было даже стыдно, ему вообще ничего не было. Он наконец понял, как же он устал. В этом бесконечном сегодня произошло слишком много гадости, слишком много. Нужна ночь, чтобы отдохнуть. Почему тут никогда не наступает ночь, вот почему? – Возьми их, – голос Банши пробился к нему сквозь густой туман. – Чтобы отбиться, если она опять приставать будет. – Это твоё оружие, – пробормотал Морро. Язык у него стал сухим и шевелился с болью. – Это тренировочные. Я их не очень люблю, но развиваю технику владения ими, чтобы быть готовой ко всему. Свой настоящий меч я берегу для Рейда. А эти ты возьми, пригодятся. – Нет. – Взял быстро. Мастер ветра моргнул, появилась какая-то ясность. Банша была обычной – внешне, в смысле. Ни белой кожи, ни чёрных, как сама тьма, волос, ни алых губ, ни сапфировых, ворш их сожри, глаз. Обычная, и в этом было что-то очень хорошее. – Ты молодец, – тупо проговорил Морро, пытаясь выразить всю гамму своих чувств. – Хорошо дерёшься. – Как же я хотела это услышать! Банша опять заулыбалась. Мастер ветра и не думал, что она так много лыбится. Он всегда видел её в хмуром и злобном настроении. А тут прямо какой-то проблеск радости. Может, от признания. Аж расцвела. – Возьми. – Хорошо. Спасибо. Морро принял мечи так, будто Банша доверила ему свои собственные руки. Словно они были живыми. Девушка говорила ещё о чём-то, Морро что-то отвечал. Тошнота проходила. Что-то об оружии, о воинском искусстве, о том, что Банша, несомненно, молодец. О том, что она заслуживала места фаворитки Высочайшая больше, чем Морро... до того момента, как произошёл сегодняшний инцидент. Потом они сменили тему и снова перешли на оружие. Банша улыбалась. Потом она ушла. Морро сидел на траве под стеной дворца и думал о том, как же тупо всё выходит. Хорошие мечи. Вещь, однако.