take my hand

Ему всегда было интересно, как чьи-то ресницы, могут веером расходится по щекам, как тонкие лепестки хризантем, как шаль освобожденной от яркого света звезд ночи. Её ресницы изгибаются в идеальную форму полумесяца, тенью ныряя на заостренный нос и на изгиб пухлых, розовых губ, которые во сне складываются в сморщенное выражение. Дэмиан не всегда был таким. Он привык видеть лица людей, но только как лица и ничего больше, выражения и черты, слепленные вместе в лица людей, чьи глаза и мысли были сосредоточены на нём больше, чем на чём-либо или ком-либо другом. Но с этим человеком, с этим конкретным человеком, его глаза как будто приобретают что-то, что позволяет уловить больше деталей. Он замечает, как солнечный свет скользит по её лицу, может уловить самую маленькую, едва заметную, ямочку на её щеках, чувствует, как звук её смеха эхом отдается в собственной груди. Она лежит рядом с ним, отдыхая на травяных полях, а Дэмиану кажется, что весь его мир перевернулся с ног на голову. Это должно быть опасно, ведь всё связанное воедино внутри него заставляет его верить, что учащенное сердцебиение не означает ничего хорошего, что он должен отступить, подумать о чём-то другом, обдумать планы на сегодняшний день, позаботиться о своём будущем с Лигой, но он не мог. Он должен чувствовать себя слабым из-за того, что не может отвести от неё взгляд, но Дэмиан не чувствует ничего, кроме какого-то странного чувства. Это чувство, было своего рода зависимостью, с которым никто не сможет договориться. Он часто ловит себя на том, что отказывается от своих обязанностей лидера, отводит взгляд на случайную часть стены, понимая, насколько теплым выглядит белый цвет и насколько безопасным кажется фиолетовый, но полностью игнорирует образ пары глаз и белый плащ, которые привлекают его глаза. Любовь. — Это слово часто бросается в глаза, — мысленно заключает Дэмиан. Он знает о многих её формах, особенно в наши дни. Любовь, что существует между родителем и ребенком, а также, любовь между товарищами и друзьями. Он может быть новичком в тысяче различных вещей, и долго будет изучать сотни различных чувств, но это похоже на любовь. Это похоже на любовь, потому что он думает о вещах, которые сделают её счастливой, слишком долго смотрит в её спину, когда она уходит на какое-то задание. Но именно то, что он так часто прижимает свою руку к собственной груди, чуть выше того места, где бьется сердце, заставляет его понять, что это за любовь. В каком-то смысле — это инстинкт, почти всегда сопровождаемый взволнованным румянцем. Дэмиан знает, что это такое, знает, что это продолжается уже целое десятилетие, и потому, не может вынести ещё один день исполнения глупого танца под названием: «очередная упущенная возможность.» Рейвен пошевеливается, поправляя плащ, который сняла, чтобы использовать в его качестве легкого одеяла, и медленно приподняла веки. Позади неё красиво расцветают фиолетовые тюльпаны, по которым трепещет легкий ветерок. И даже они, кажется, благоговеют перед цветом, который разделяют с её глазами. Она сонно моргает и поднимает глаза на Дэмиана. — Он довольно красив, не так ли, — это первая мысль, которая приходит в её затуманенный разум после нескольких минут сна. Его кожа цвета меда, улавливающая оттенки атмосферы — никаких резких отражений или теней, только мягкое оседание солнечного света на коже. Его глаза цвета можжевельника, и каждый раз, когда он смотрит на неё, она чувствует, как собственная кожа горит под его нежным взглядом. В такие моменты Рейвен не может не думать о той стороне его натуры, которую видит только она, о той стороне, которую не видит никто другой. Он инстинктивно протягивает руку и зачесывает прядь полуночных волос, которая слегка вьется вдоль склона её щеки. Этот жест даже не заставляет её вздрогнуть, ведь в такие спокойные, мягкие моменты один из них всегда делает что-то, о чём никто из них не говорит позже.  — Если бы только твой отец был хорошим человеком, — начинает Дэмиан тихим шепотом, а звуки его слов красиво сливаются с щебетом далеких птиц и нежным шелестом травы. Рейвен остается без ума от звука его голоса в течение нескольких секунд, прежде чем они, наконец, оседают в её голове. Он смотрит на неё таким взглядом, который уже наверняка сделал её щеки розовее, чем цвет неба, который менялся от лучей закатного солнца. Его слова были такими невероятно тяжелыми, словно каждое слово, которое заставило её покраснеть ещё сильнее, тяжело оседало поверх зелени.  — О чём ты говоришь, Дэмиан? — Шепчет она в ответ так же нежно, надеясь, что он не заметит, как она склоняется к его ласкающему прикосновению. На его лице появляется призрак улыбки, которую он не осмеливается скрыть, и быстро привыкает, попутно подставляя под голову локоть свободной руки, а пальцы другой руки возятся с травинками, которые растут на земле, легонько касаясь её щёк. Её щёки очень красные, и Дэмиан находит это невероятно очаровательным. Он даже не думает, когда произносит следующую фразу, но сразу же понимает, что это самое правильное, что он когда-либо говорил за всю свою жизнь:  — Так было бы гораздо проще попросить твоей руки, — тихо говорит он, глядя в сторону. Её сердце упало в пятки. Его слова обрушиваются на Рейвен подобно грохочущей волне, не обязательно резкой или мягкой, а скорее, большим потоком ледяной воды, которая ошеломляет и наводняет во всех смыслах. Её сердце стучит громко, один его удар ударяет всё её тело, как землетрясение.  — Что? — Его слова повторяются в её голове всё громче и громче, и она не может не думать, что неправильно поняла его, не расслышала то, что он сказал. — О чём ты говоришь, Дэмиан? Дэмиан снова ложится, наклоняя голову в другую сторону, потому что сейчас, ему легче смотреть на склоны холмов, чем на чистое потрясение на лице Рейвен. Это было ожидаемо, конечно, её реакция была ожидаемой, но он также ожидал, что эту часть будет легко принять. Рейвен не отводит от него взгляд, смотрит на его острый подбородок, на то, как его челюсть сжимается от напряжения, на то, как он беспокойно сглатывает через несколько минут, и все эти минуты полностью принадлежат Рейвен. И поэтому она пристально смотрела на него, вбирая в себя услышанное, пытаясь понять, что он имел в виду. Он хочет попросить моей руки? Её щеки раскраснелись, а тело разгорячилось, как будто она находилась под безжалостным оком тысячи пылающих звезд. Её сердце, то опускается, то снова поднимается, как тяжелое ведро с водой в колодце. Она почти чувствует головокружение от того, как сильно оно бьется, и как бы сильно она не старалась успокоиться, пытаясь вспомнить каждое мгновение, которое не имело для неё смысла, это не помогло. Рейвен так боялась, так сильно боялась, что он не чувствовал того же, что и она. Она была уверена в каждом его прикосновении, в каждом особом слове или взгляде, но где-то в её голове всегда раздавался тихий голос, умоляющий её мыслить здраво. Увидеть, что он проводил с ней больше времени на тренировочных площадках, что он всегда бросался на её защиту или находил любой предлог, чтобы прикоснуться к ней — что всё это было просто плодом её воображения. Она видела, как Брюс смотрел на своего сына дольше обычного, когда тот делал подобные вещи, и могла представить, ухмылку своей матери, если бы она поймала их. Обычно такие мысли были редкими, особенно учитывая все обстоятельства, но всё же впечатляющими. Она всегда задавалась вопросом, действительно ли это плод её воображения. Но в один прекрасный день он официально станет чужим, и надеяться на такое взаимодействие уже не будет правильным.  — Дэмиан, — шепчет она, но он не откликнулся. Рейвен задается вопросом, действительно ли красный оттенок на кончиках его ушей присутствует, или это лучи закатного солнца хотят сыграть с ней злую шутку. — Дэмиан.  — Если ты не хочешь ничего менять, — говорит он, его голос звучит слишком тихо, слишком уязвимо и неуверенно для Дэмиана Уэйна, но в то же время в нём звучит какая-то уверенность. Он словно знал, что его чувства ничего не изменит. — Тогда давай оставим всё как есть.  — Дэмиан, — Рейвен протягивает руку и ласкает мягкую линию его подбородка, скользя пальцами к основанию его шеи и запутываясь в его коротких волосах. Неужели это слишком? Она задумывается лишь на мгновение, а затем протягивает вторую руку и дотягивается до его подбородка, поворачивая его лицом к себе. Он открывает глаза, и Рейвен не может не задаться вопросом, было ли лучше, когда его глаза были закрыты, потому что мириады эмоций, кружащих в его зеленых глазах, выбивали воздух из её легких. Такой милый.  — Ты можешь повторить это ещё раз? — Она шепчет, но он снова отворачивается. Рейвен приоткрывает губы, чтобы повторить свои слова и мягко прижимает руку к его губам. — Ты можешь сказать это снова, глядя на меня на этот раз? Дэмиан Уэйн смотрит на неё так, словно она только что показала ему все возможные чудеса мира с одиноких небес. Рейвен не понимает, не может понять этого также, как не может осознать, как сильно дрожат её пальцы у его губ. Он медленно, мучительно медленно обхватывает своей большой рукой её нежную ладонь. Кожа его рук слегка огрубела от рукояти мечей, которые он всегда держит при себе, но она всегда восхищается ими больше всего на свете, хоть и не признает это в слух. Его ресницы ветвятся на бронзовой коже, он закрывает глаза и невероятно нежно прижимается губами к подушечкам её пальцев. Она слышит собственный вздох и не может удержаться от того, чтобы не впасть в транс от его жеста. Все её мысли и чувства растворились в воздухе, всё исчезло, кроме Дэмиана, нежности в его глазах и самого нежного поцелуя. Он сильнее сжимает её руку, приближая тыльную сторону её пальцев к своим губам, запечатлевая там ещё один поцелуй, а затем тянется к костяшкам её пальцев, к промежутку между ними, и запечатлевает там поцелуй. Сердце Рейвен затрепетало. Дэмиан прижимает тыльную сторону своей ладони и к её губам, в таком глубоком и личном жесте, и хмуря брови, как будто думал о чём-то очень серьёзном, очень важном, очень необходимом. Она нужна ему. Он долго не отпускал её руку, прижимая её пальцы к своим губам, ровно настолько, чтобы она могла почувствовать его дыхание на своей коже, которая вдруг стала такой чувствительной к каждому мельчайшему прикосновению, что Рейвен ближе прижала пальцы к его губам. Его глаза скользят вверх, сливаясь с её взглядом, заставляя всё вокруг неё замереть на месте и покрыться льдом.  — Я немногословный человек, — говорит он, выглядя противоречивым, словно он хотел знать, как собрать воедино то, что чувствует, вместо того, чтобы тратить много времени на то, чтобы превратить мысли в слова. — Но я знаю, что никто не похож на тебя. От его слов, в уголках её глаз что-то щиплет. Рейвен и представить себе не могла, что кто-то сможет сказать такие вещи о ней, особенно, когда она была так поглощена плохими мыслями о себе.  — Рейвен, я хотел сказать… — шепчет он, и о боже… неужели её имя всегда звучало так притягательно, или же, она никогда раньше не замечала этого? — Могу ли я просить твоей руки? Существовали сотни способов справиться с этим и все они заканчиваются принятием, некоторые из них, были более продуманы, и, возможно, более поэтичны, но нет ничего прекраснее, чем не позволить ему сделать что-то, что заставило бы её сердце затрепетать, а бабочкам закружить в животе. Нет ничего более подходящего, чем прижать его губы к своим губам. И вот что она сделала. Рейвен подскакивает, прижимая руки по обе стороны его головы, едва давая ему возможность ответить, будучи полностью захваченной этим мальчиком, этим мужчиной, который рисковал всем, что когда-либо знал, всем, что имело смысл, чтобы пойти на огромный риск и стать уязвимым на несколько мгновений. Его губы, как лепестки тюльпанов, разглаженные нежным ветром и согретые солнечным светом. Дэмиан чувствует, как закручивается спиралью и тонет, пока не понимает, что нет ничего лучше, чем потерять в ней всё сознание. Он тянется к её плечам, к спине, не в силах удержаться, чтобы не ахнуть от близости её изгибов сверху. Он никогда не думал, что будет чувствовать себя так рядом с кем-то.  — Это… — шепчет он, когда они на мгновение расстаются, сам не понимая, что говорит, но ошеломление, выходящее наружу, подступает к его горлу. — Это слишком…даже для тебя. Это так невинно. Он, напряженный, противоречивый и эмоциональный, изливает всё это за один раз, и Рейвен понимает, что возможно, это свойственно всем Уэйнам. Она может чувствовать биение его сердца, там, где её большой палец покоится на яремной вене под его челюстью, может чувствовать, как он заикается, как тихий гром. Она чувствует, как улыбка появляется на собственном лице, а потом внезапно прерывает поцелуй, от того, что улыбается одна. То, к чему она не привыкла. Но он не отпускает её, наслаждаясь ощущением её улыбки на своих губах, полностью очарованный звуком её смеха, до тех пор, пока призрак улыбки не расцветает на его губах, а маленький, сдавленный смешок не покидает его губы.  — Я всегда думала, что ты будешь прямолинеен, если сделаешь кому-нибудь предложение, — нежно говорит она, держа его запястье обеими руками. Любовь в его глазах переполняет её, переполняет каждое её слово. Дэмиан прижимает одну руку к её талии, а другую тянет к её подбородку.  — Ты самый близкий мне человек, — шепчет он. Рейвен приглаживает прядь волос, упавшую на его глаза, чувствуя, что вот-вот погибнет от всех эмоций внутри себя. — Больше не заставляй меня ждать.  — Я принимаю твоё предложение, — мгновенно отвечает она, закрывая глаза от ощущения того, как его грудь опускается, словно с него сразу свалилась сотня гирь, и от улыбки, которая не перестает пытаться завладеть её губами. Он тянется, чтобы поцеловать её в щеку, а Рейвен вдыхает запах его одеколона.  — Это несправедливо, — шепчет он, слегка подталкивая её переносицей. — Посмотри на меня, Рейвен. И Рейвен открывает глаза. Она смотрит на Дэмиана Уэйна, который смотрит на неё в ответ, существует, показывая ей ту сторону самого себя, которую она видела только мельком. Маленькие мгновения, которые длились несколько секунд, несколько минут или, возможно, несколько часов, в течение которых его защитные стены, полностью разрушаются перед ней. Но сейчас это не будет длиться какое-то время. Сейчас это станет вечностью, словно она действительно его самый близкий человек. И даже если в её сознании всё ещё существовал какой-то голос сомнения, то чистота и искренность в его улыбке — это то, что позволяет ей легко посмотреть в его глаза, и снова повторить:  — Я принимаю твоё предложение.