Прошлое, К, М. Празднование
14 февраля 2022 г. в 04:54
Примечания:
Новогодний ивент: празднование Нового года и иже с ним моими богами
Кощей поднимается в терем. Морана стоит у окна. Ставни распахнуты в мир, и вместе с ветрами и вьюгой в терем вливаются голоса. Морана себя обнимает за плечи, но объятия эти не от холода и одиночества — от размышлений и любопытства.
Ей интересно.
Впервые, пожалуй, за целую жизнь, что она нитью сплела после Скипер-Змиевых пут, ей страстно хочется знать, что же делают люди. Без обиды и злобы она смотрит в снега, и среди причудливой пляски снежинок различает морозные узоры и дрожащее пламя на свечах в домах.
Кощей ступает тихо, словно опасаясь нарушить святую тишину и покой обители. Морана поглаживает себя по плечам и оборачивается. Прежде, чем Кощей успевает хоть слово вымолвить.
— Кощей?
У Мораны в волосах, что чернее крыла воронова, седина блещет серебром. Морщинки тёмными линиями застыли на бледном лице. И только глаза сверкают по-прежнему ярче, чем звёзды и чистый лёд. Сверкают завораживающе получеловеческим восторгом.
— Ты пришёл.
Лыбедью подплывает к нему Морана, и Кощей тянет руку к её холодной щеке. Холодная улыбка трогает жёсткое, колющее щетиной лицо:
— Я не могу не прийти.
— Чудный праздник, не правда ли? — ладонь Мораны скользит по груди Кощеевой, пальцы заплетаются в тёмном меху его плаща; а в улыбке её — лукавство и коварство.
Кощей знает: на любой ответ у неё есть своё мнение. Поэтому мягко касается своим лбом её лба и тихо дышит. Покуда скакал он сюда, в терем на краю Яви, дабы повидать супружницу свою, в серебро разодетую, да вспомнить тёмную Чернобожию ночь, что связала их нити тугим узлом, видал много разного... Чудного да чудного.
Видел, как люди разодевались в маски уродливые — намеренно притворялись не теми. Со смехом терялись среди марух, волкодлаков да прочей мелкой нечисти, что в ночь эту становится заметней обычного. И верили, что способны обмануть нечистую силу и даже саму смерть.
Кощей сжимал меч, кончиками пальцев прохаживался по тонкому его лезвию.
И подгонял коня, так что кости его гремели тревожно над густо темнеющими небесами.
Улыбаясь.
— Сегодня такая ночь, когда людям приятно позволить заблуждаться, будто бы они способны обмануть нас. Зиму и смерть.
Морана тихо смеётся и легонько качает головой. Она из-за заиндевевших окон своих видела совсем другое. Видела, как люди, раньше боявшиеся касаться деревьев вечнозеленых — тех, чьи лапы скрывали Морану от тоски, печали и коварных глаз — теперь бесстрашно зажигали их огнями. Теперь стояли ели в богатых домах, горели в венках из еловых лап да остролистов свечи жизни, омелы в арках богатых домов соединяли сердца. Видела, как дети бесстрашно звенели бубенцами в санях, строили снежные замки и кидались снежками, аки силой могучей.
Морана глядела на это, и становилось ей... Хорошо.
— Сегодня такая ночь, когда люди по-настоящему чествуют нас. Смерть и зиму.
У Мораны был праздник — масленица, когда, сгорев в огне, она ступала в Навь. Молодая, сильная и неизменно прекрасная. У Кощея праздника не было вообще.
До того, как люди поняли, что в смерти есть жизнь и что жизнь есть бесконечно вращающееся колесо. До того, как смело коснулись ароматных ветвей хвои и пустили их в дом, так что стены терема восторженно затрепетали...
До этого дня.
— Ты счастлива.
— Пожалуй. Не меньше, чем ты. Знаешь, какую традицию я меж людей углядела?..
— Их немало. Они все забавны.
— Эта — особенная, — глаза Мораны сверкают, и нутро Кощеево натягивается, подобно тетиве. — Говорят, из-за морей её привезли. Под омеловыми ветвями поцелуй дарит вечную и крепкую связь любящим. Друзьям. Супружникам.
Кощей усмехается и обхватывает нежное лицо Мораны обеими руками. Подушечками больших пальцев скользит по морщинкам и глядит на тёмные губы.
— Нам не нужна никакая омела, чтобы связать нас: мы и так связаны намертво. А поцеловать... Так что ж. За этим я сюда и шёл.
Кощей приникает к губам Мораны. На губах тают снежинки. От испитого вина или чуждого им тепла...