Ради Непеты...

«Без его улыбки.»

Соня сидела на кровати рыдала, закрыв лицо руками. Всё произошедшее не укладывалось в её голове: ещё сегодня утром он спасал её, а сейчас… Его уже не существует на свете.

***

Как всё хрупко в этом мире: всего несколько часов, минут, секунд, одно лишь мгновение может разрушить всё, что существовало веками. Как Нотр-Дам, что строился веками, стоял тысячелетие, почти полностью погиб за девять часов.

Помпеи. Всего за сутки извержения Везувия погибли несколько городов, тысячи людей.

Таких событий бессчётное число. Но сегодня погиб Баку, тот, кто всегда был рядом, чтобы помочь, тот, кто никогда не предал бы. Тот, кого неправильно поняли...

Она считала его волком в овечьей шкуре, что настанет момент, когда Баку предаст её и уйдет, захватив с собой Книгу Снов. Но он просто хотел жить. Он просто хотел, чтобы его поняли, приняли и полюбили таким, какой он есть. Но он так и погиб за неё, оставшись непонятым, одиноким и никому не нужным…

***

Раздался звонок в дверь. Майер проигнорировала его, ей было сейчас плевать на всё, она бы отдала что угодно, чтобы ещё хоть раз увидеть его улыбку, услышать заразительный смех… Снова звонок в дверь, за ним последовали три гулких удара. Девочка встала и вытерла слезы рукавом, размазав тушь. Она открыла входную дверь, там стояла Настя, у неё был взволнованный вид, а в руке она сжимала какую-то бумажку. — Соня, что случилось? Почему ты плачешь?! — она скинула рюкзак и схватила сестру за плечи. Соня уронила голову Насте на плечо и зарыдала ещё громче. — Настя… Там Баку. Вера звонила… — почти каждое её слово сопровождалось всхлипами. — Что? Баку? Что с Баку?! — испуганно воскликнула Настя. — Его… Его у-убили! — Соня вновь громко зарыдала. — Кто?! Как… Это Билл Шифр?! — Я н-не зна-аю… — Майер отстранилась от сестры и обессиленно села на кушетку. — А… Вот, записка была… У меня под дверью, — медленно проговорила Настя, совершенно не понимая, что происходит, — Просто «Беги к Соне. Д.Б.» и всё. — Настя, он никогда не хотел нам зла. Мы просто не понимали его…

***

Прошёл месяц, как Баку погиб. За это время не произошло ни одного происшествия, связанного с потусторонним миром, Соня и Настя ходили в школу, и лишь иногда Непета начинала рыдать прямо посреди урока, потому что что-то напоминало ей о Пожирателе Снов. Первые три дня успокоить её было невозможно, и Соня почти не спала по ночам, беседуя с Морфеусом, который мог хоть как-то заставить её перестать плакать. Вера больше не звонила и не отвечала на звонки. Распустились листья на деревьях, зацвели одуванчики, приближалось лето. Каждый раз, когда Соня думала об этом, она вспоминала Баку, и понимала, что тот никогда больше не увидит этой красоты… И слезы вновь и вновь текли по её щекам. И вот, одним майским утром, когда Сонины родители уехали в командировку, взяв с собой Ксюшу, Соня позвала в гости Настю, а та, в свою очередь, естественно принесла Рузиков. Они пили чай и разговаривали, как вдруг в дверь кто-то позвонил. Поднявшись со стула, Майер неуверенно подошла к двери и открыла её. На пороге стоял парень лет шестнадцати, в белой футболке, черной кожаной косухе и черных джинсах. Его черная челка закрывала лицо. — Эм, простите… Вам кого? —  тихо спросила Майер у незнакомца. Тот откинул голову назад, и чёлка открыла лицо. Довольная чеширская улыбка, игривый взгляд черных глаз… — Скучала без меня?.. Майер глубоко вдохнула, и бросилась ему на шею, заливаясь слезами. Слезами счастья. — Я думала… Я думала, что ты погиб! Баку!.. Я скучала… — Майер крепко поцеловала его в щёку. — Я тоже, — тихо прошептал тот ей в волосы. В кухне послышался звук разбитой чашки, Настя прибежала к двери и довольно улыбнулась, увидев эту картину. Она тихо кашлянула, чтобы обратить на себя внимание, Соня опомнилась и отстранилась от Баку, смущенно утерев слёзы ладонью. — Баку… А что ты здесь делаешь, и почему у тебя человеческое тело? — с подозрением прищурившись, спросила Настя, — Чьё тело ты опять спёр? — Ничего я не пёр, это я! — усмехнулся Пожиратель Снов, прислонившись плечом к стене. Соня заметила, что не может оторвать взгляд от его фирменной чеширской улыбки, и густо покраснела, отведя взгляд. — Ну, тогда… Проходи, Баку, — тихо сказала она.