"Арсенал военной академии"

      Гу Яньчжэнь смотрел на нее сверху вниз, растянув губы в усмешке, с совершенно невозмутимым выражением лица: – Что смотришь? Тебе, наконец, стало понятно, какой я привлекательный и неотразимый? Се Сян осознала, что происходит, и резко оттолкнула его. Пытаясь прийти в себя и успокоить бурно колотящееся сердце, она сконфуженно спросила: – Разве ты не пошел провожать барышню Цюй? – Эта истеричка весь вечер заливала свое горе вином. Потом закатила скандал, орала на меня всю дорогу и жаловалась на жизнь. Я ее припугнул немного, потом вызвал шофера и отправил ее в гостиницу. Гу Яньчжэня совершенно не интересовала безопасность и личные дела Цюй Маньтин, он сразу же забыл о ней. Се Сян не смогла удержаться от смеха: – Не так давно кто-то домогался внимания этой истерички, а сегодня он от нее бегает. Вот это уж действительно неожиданность! Гу Яньчжэнь поднял на нее взгляд. Его темные глубокие глаза как-то подозрительно заблестели, сегодня он был неожиданно покладист. К ее удивлению, он даже не попытался оправдаться. От резкого порыва холодного ветра Се Сян вздрогнула. Гу Яньчжэнь снял свой плащ и накинул ей на плечи. – Ночью холодно, а у тебя такое слабое здоровье, того и гляди простудишься. – Он прищелкнул языком. – Действительно хилый, как девчонка. – Ты… – Се Сян скинула плащ, со свирепым видом сунула его Гу Яньчжэню и пошла прочь от него. Порывы ветра донесли звуки двух ссорящихся голосов, однако это больше походило на дружескую перебранку. На следующий день в половине двенадцатого, когда звонок оповестил всех об окончании занятий и наступило время обеда, просторная столовая академии была странно безлюдной. Все курсанты приникли к окнам учебного корпуса, с серьезными лицами наблюдая за происходящим внизу. Там стоял Люй Чжунсинь, заложив руки за спину и впившись взглядом в главные ворота Академии. За его спиной неподвижно замерли два охранника при полном вооружении. Солнце ярко сверкало, силуэты людей колебались в знойном мареве. Однако они стояли совершенно неподвижно уже долгое время, словно пустив в землю корни, одетые в форму цвета хаки и почти сливаясь с растущими у края дороги кипарисами. Армейский грузовой фургон выехал с территории тюрьмы, стоящей в южной части города, пересек несколько кварталов и наконец благополучно прибыл в военную академию «Арсенал». Дверь фургона распахнулась, и полицейские конвоиры помогли арестантам спуститься. Все заключенные были японцами. Все трое были одеты в черные кимоно с белым растительным узором по подолу, длинные волосы уложены в классическую прическу японских самураев, на ногах сандалии-гэта. Как только появился первый заключенный, все стоящие в коридоре курсанты сразу же оживились. Шум голосов начал нарастать, особенно выделялся звонкий голос Чжу Яньлиня: – Нечего больше обсуждать! Они все на нашей территории. Хотите покорно сносить унижения или все же мы скажем решающее слово? Не получится открыто, сделаем тайно. Тюрьма сырая и холодная, да еще грязная и вонючая. Если японцы в таких условиях заболеют, это не будет чем-то неожиданным. Воодушевленные слушатели, казалось, были готовы немедленно взяться за дело. Однако сказать легко, а вот взять и сделать гораздо сложнее. Вообще говоря, все это было просто фантазиями. Се Сян перестала слушать от Чжу Яньлиня и повернулась к окну. Охранники Академии забрали заключенных и повели их на гауптвахту. Передавший арестантов полицейский конвой забрался обратно в фургон и уехал. Люй Чжунсинь за все это время не произнес ни слова, лицо его было мрачнее обычного, брови почти сошлись на переносице. Но Се Сян чувствовала, что под этим панцирем холодной невозмутимости эмоции бушевали сильнее, чем у шумящих курсантов. Заключенные были сотрудниками японской Торговой палаты. Вчера ночью эти трое японцев подожгли общежитие и склад только открывшейся фабрики по производству хлопчатобумажных тканей. Семеро рабочих и один ребенок погибли во огне. Но японская Торговая палата открыто покрывала преступников, что вызвало резкое возмущение всего Шуньюаня. Рабочие объявили забастовку, студенты митинговали. Все они требовали, чтобы власти наказали убийц в соответствии с законом. Поскольку они ничего не предпринимали, митингующие студенты напали на представительство японской Торговой палаты. Они выволокли убийц из здания, но подоспевшая полиция спасла японцев от расправы, разогнав толпу студентов. Четверых активистов арестовали. На данный момент их держали в тюрьме Соннам. Сославшись на то, что невозможно держать бунтовавших студентов с японцами вместе в одной тюрьме, последних перевезли под конвоем в военную академию под ответственность Люй Чжунсиня. По официальной версии убийцы ожидали рассмотрения дела в суде, но было общеизвестно, что в данный момент правительство Пекина вело переговоры с японцами о выводе войск по всему побережью залива Цзяочжоу вплоть до Шаньдуня. Из-за происшествия в Шуньюане командующий Чжан не мог нарушить хрупкое перемирие с Японией. Скорее всего задержанных японцев продержат на гауптвахте академии несколько дней, а потом по-тихому освободят. Публичное обещание суда было сделано лишь для успокоения волнений в городе. Се Сян взглянула на Шэнь Цзюньшаня. Он стоял, прислонившись к стене, и молча наблюдал за происходящим на улице. Его лицо было скрыто в тени, поэтому Се Сян не могла видеть выражение глаз, но она догадывалась, что сейчас никто из курсантов не мог быть злее Шэнь Цзюньшаня. Западная Китайская хлопчатобумажная фабрика принадлежала Торговой палате Шуньюаня. Шэнь Цзюньшань был вместе с братом на открытии фабрики. Потом он рассказывал об этом, улыбаясь больше, чем обычно, так как был очень рад присутствовать на этом событии, важном для всего города. Как-то Се Сян оказалась в комнате Шэнь Цзюньшаня и увидела на его столе в рамке фотографию, сделанную в день открытия фабрики. На фото Шэнь Цзюньшань держал на руках девочку семи-восьми лет, девочка выглядела счастливой, на пухленьких щечках были видны прелестные ямочки. Се Сян предположила, что эта очаровательная девочка – сестренка Шэнь Цзюньшаня. Мягко улыбнувшись, он пояснил, что девочка – самый юный работник их ткацкой фабрики. Ее мать нанялась работать на фабрику и попросила разрешить ее дочери Сяо Тао жить вместе с ней в общежитии. Видимо, эта девочка и погибла в пожаре. Выйдя из раздумья, Се Сян обнаружила, что Шэнь Цзюньшань куда-то ушел. – Кого высматриваешь? – Се Сян оглянулась. Это был Гу Яньчжэнь. Он протиснулся сквозь возмущенную толпу курсантов и подошел к ней вплотную, будто выглядывая в окно. Как ни странно, он был одет в гражданское, словно собирался выйти в город. Се Сян вздрогнула от такого натиска. Ее саму начал удивлять тот факт, что она моментально вспыхивала, стоило Гу Яньчжэню приблизиться к ней ближе, чем на метр. Решительно развернувшись и задрав голову, она холодно посмотрела на него: – Не твое дело! – Думаешь, я не видел, что ты пялился на Шэнь Цзюньшаня? – Гу Яньчжэнь неожиданно придвинулся еще ближе. Он пристально смотрел на нее, его тяжелый взгляд словно прожигал ее насквозь. Оробев от такого напора, Се Сян растерялась и опустила голову. Гу Яньчжэнь заметил ее реакцию, слегка отстранился и с неестественной улыбкой сообщил: – Не волнуйся, Ичиго Сато достиг своей цели и больше не будет подвергать жизнь Шэнь Цзюньшаня опасности. – Цель? – Се Сян резко подняла голову. Она очень удивилась услышанному и не совсем поняла, о чем говорит Гу Яньчжэнь. Она припомнила инцидент на банкете в резиденции Баньшань между Шэнь Тинбаем и Ичиго Сато. Последний тогда угрожал Цюй Маньтин, – Но, разве его целью была не барышня Цюй? – Не совсем так. Цюй Маньтин была всего лишь началом длительной операции. Наверняка ты до сих пор хорошо помнишь полевые учения? Так вот, именно японская Торговая палата наняла тех бандитов. Они должны были похитить звезду, японцы получили бы рычаг для давления на Шэнь Тинбая, чтобы принудить его закрыть новую фабрику по производству хлопчатобумажных тканей. План провалился. Они не только не смогли схватить эту ненормальную, но еще и вызвали гнев Шэнь Тинбая. Он ворвался в японскую Торговую палату и самолично убил Шиноду Шиничи. – Что? – Се Сян удивленно вытаращила глаза, услышав столько подробностей от Гу Яньчжэня. Больше всего ее шокировало, что всегда такой сдержанный и любезный Шэнь Тинбай оказался настолько страшен в гневе, что ворвался в японскую Торговую палату и пошел на открытый конфликт. Конечно, его противники не могли спустить это ему с рук и сделали ответный шаг, только вот он оказался еще более жестоким. Курсанты все еще возмущенно шумели и даже не собирались расходиться. Толпа колыхнулась и их прижали друг к другу. Их лица оказались так близко, что Се Сян невольно смутилась. Ее ослепил яркий солнечный свет, поэтому она не могла понять, куда смотрит Гу Яньчжэнь. Почувствовав, как она неловко завозилась, Гу Яньчжэнь крепко взял ее за руку, вытянул из галдящей толпы и отвел в сторону. Повернувшись к ней, он наклонился, и обдав ухо теплым дыханием, прошептал: – Дома у меня кое-какие дела. Так что, если эти бестолковые задумают что-то неладное, – он серьезно всмотрелся в удивленное лицо Се Сян, – Даже не думай участвовать в этом. Мелкий, ты меня понял? Ни в коем случае! В подтверждение своих слов он так сильно сжал пальцы, что руке Се Сян стало больно. Нахмурившись, она поймала его взволнованный взгляд. Он не собирался сдаваться: – Слышишь? Просто жди, моего возращения. Се Сян фыркнула: – Тебе я доверяю гораздо меньше, чем им. С чего вдруг я должен слушаться? – Серьезно? – Гу Яньчжэнь холодно прищурился. Сжав губы, Се Сян постаралась стойко выдержать его взгляд. За последние несколько дней их отношения немного улучшились, может поэтому Гу Яньчжэнь попросил ее об этом? А он действительно не ожидал встретить такое упрямство с ее стороны. Вздохнув, Гу Яньчжэнь тряхнул головой и манерно поправил прядь волос: – Мы же не чужие люди друг другу, соседушка. Просто будь умницей и сделай то, о чем прошу. Се Сян даже не нашлась что ответить. Она просто стояла и пялилась на него, издавая непонятное мычание: «Э-эм…» Получив хотя бы такой невнятный, но положительный ответ, Гу Яньчжэнь уже мягче взглянул на Се Сян и улыбнулся. Отпустив ее руку, он направился сквозь толпу к выходу. Через некоторое время Чжу Яньлинь повел толпу возмущенных курсантов наружу. Провожая их взглядом, Се Сян даже не могла предположить, что они задумали. Но после предупреждения Гу Яньчжэня уже не сомневалась, что вечер спокойным не будет. Их опасения оправдались. С наступлением темноты Чжу Яньлинь с группой курсантов пробрался в камеру к заключенным. Но их там ожидал неприятный сюрприз в лице Люй Чжунсиня. Инструктор пришел в ярость. Горе-диверсанты были наказаны приседанием с бревном на плечах, так полюбившимся Гу Яньчжэню и Се Сян. Люй Чжунсинь сообщил им, что пока они не сделают положенные упражнения, не видать им теплой кровати. Холодный ночной ветер уносил тепло ушедшего дня. Се Сян, прижав ладонь к стеклу, с сочувствием наблюдала за провинившимися. Между тем в воротах появилась широко шагающая фигура и направилась к общежитию, весело размахивая руками. Таким наглым и беззаботным мог быть только один человек – Гу Яньчжэнь.