Rock-n-roll lifestyle

Утро выдалось тяжелым. Это еще легко сказано. Мало того, что мы легли вчера только в два часа ночи, пока привели наше жилье в вид, пристойный хотя бы для ночлега, так еще и вставать пришлось ни свет, ни заря: опаздывать не хотела ни одна из нас, а дорогу обе знали плохо. В общем, будильник прозвонил в 5.45. Я еле открыла глаза – они ужасно болели. Даже думать о контактных линзах было бесполезно. Но под общую усталость и суматоху смириться с мыслью о том, что день я проведу в очках, оказалось не так уж сложно. Я попробовала пошевелиться на кровати. Ноги и руки слушались плохо, но сейчас вообще не до раскачки было. Кое-как перекатилась на пол и попыталась выудить из чемодана все самое необходимое. Ида на соседней кровати не подавала признаков жизни, но, уходя в ванную, я точно расслышала, как она протянула в подушку: - Я хочу сдохнуть… Пока умывалась, задалась тем же вопросом. Хочу ли я умереть прямо сейчас от усталости? Нет, не хочу. Я довольна. Даже тем, что в холодильнике стерильно, нет ни чая, ни сахара, только горячая вода из-под крана. Вернулась в комнату. Ида седела в кровати, озираясь по сторонам, с видом потерявшегося птенчика. - Так, я сейчас встану, - говорила она, скорее всего, сама с собой и, отбросив в очередной раз копну рыжих волос с лица, уползла в ванную. Я попыталась придумать себе такой наряд, чтобы он был в состоянии отвлечь внимание от моего лица. Обувь на каблуках со всей этой беготней надевать явно рискованно. Решилась на черную юбку чуть выше колена и черную же маку со вполне пристойным декольте. Не слишком ярко, но никто еще не отменял уловку с красной помадой. Волосы собрала в пучок, чтобы скрыть все несовершенства, с позволения сказать, прически и на всякий случай обезопасить себя, если предстоит очередная поездка с открытым верхом. Ида вышла из ванны. Перед ней теперь тоже стояла сложная задача выбора одежды. И я видела, как на ее еще совсем недавно безмятежном лице прорисовывается небывалая серьезность, почти граничащая со вселенской тоской. - Плевать. Джинсы мне и пиджак мой бежевый. Все равно опять сегодня целый день в макулатуре копаться! Лучше я себе стрелки красивые нарисую… За полчаса кое-как собрались и решили выбраться куда-нибудь поесть. Потому что лично я, получается, голодала уже вторые сутки. Конечно, Саму бы наверняка меня накормил, но при нем кусок в горло не полезет. В небольшом, но вполне милом кафе взяли себе по кофе и булочке. В такую рань я не могла съесть больше. Аппетит как назло просыпается во мне ближе к полудню, когда возможность перекусить сводиться к минимуму. Недовольная ощущением кофе в голодном желудке, я угрюмо потянулась к метро, молясь о том, что пускай хотя бы ужин у меня сегодня будет достойным. Ну или что я устану настолько, что о еде вообще забуду. Найти нужный дом без подсказки давнего жителя Хельсинки, конечно, было чуть сложнее. Но я все равно справилась. Прошла мимо консьержки, поднялась на лифте, позвонила в дверь. Ровно в половину восьмого, как и договаривались. За дверью послышалось движение и мне открыл растрепанный Саму в светлых джинсах и белой майке. Волосы взъерошены, выражение лица по-утреннему недоуменное, видимо, еще не до конца проснулся. Я приветственно улыбнулась, он ответил тем же и отступил на шаг от двери, позволяя мне войти. - Доброе утро, - наконец поздоровалась я, прислоняясь к стенке, чтобы разуться. - Доброе, - кивнул Саму. Голос немного отдавал хрипотцой. Хабер вообще пока был преимущественно молчалив. В глубине квартиры послышалось движение, и из темноты коридора, обдав меня запахом сладких духов, выплыла вчерашняя знакомая – журналистка, бравшая у Саму интервью. Они с Хабером улыбнулись друг другу, мне же достался просто кивок головы. Запрыгнув в свои золотистые босоножки на хорошеньком каблучке, девушка вышла из квартиры. Звук, закрывшейся за ней двери показался мне особенно приятным. Отлично, так значит мисс «Сливочный десерт» ночевала здесь… Настала немая сцена. Я нагнулась, сделав вид, что еще не закончила с туфлями. Саму, судя по всему, стоял надо мной и просто созерцал мою спину. Было крайне неловко. Я не могла придумать, что ему сказать, даже просто взгляд поднять не могла. Наконец, не дождавшись от меня ничего, Хабер двинулся к кухне, очевидно намереваясь выпить кофе. Поняв, что могу встретиться взглядом хотя бы с его спиной, я выпрямилась и просеменила следом. - Будешь что-нибудь? – в обычной непринужденной манере поинтересовался Саму, возясь с чашками и по-прежнему не смотря на меня. Паузы между его словами не были длиннее обычного, но мне казалось, что между каждым из них наступает звенящая тишина. - Чаю, как обычно, - со сдавленной улыбкой на всякий случай отовралась я. Ничего мне не хотелось. Но не могла же я ответить: «Нет, спасибо, ничего я не буду. И так слишком сладко, аж в горле все слиплось. И я задыхаюсь от этого ощущения. Мне неприятно, хотя, кроме работы, нас никакие обязательства не связывают…» - Угу, - Хабер медленно кивнул. Все-таки он был прав, говоря, что для него рано заканчивается в час дня. Сейчас Саму очевидно все еще спал, умело делая вид, что вполне осознанно держится на ногах. С негромким стуком он поставил мой чай прямо у меня перед носом, а сам плюхнулся напротив – спиной к двери, лицом к окну. Я уставилась в свою чашку. Чашка как чашка – самая обычная, высокая, с гладкими бортиками позитивного светло-зеленого цвета, внутри не слишком крепкий черный чай. Ложки нет, в отличие от меня Хабер за этим хорошо следил. Я понадеялась, что сахар уже размешан или хотя бы лежит на дне. Решила попробовать. Сделала маленький глоток, обожглась, вкуса не почувствовала и наконец решилась посмотреть на Саму. Он сидел напротив меня с закрытыми глазами и как кот на солнце, слегка запрокинув голову, морщился от удовольствия над своим ароматным кофе. Мне даже показалось на секунду, что он заснул. Придется будить… Кстати, о кошках. - Саму? – тихо спросила я. - Да, - лениво протянул он, не открыв глаза. - А где твои кошки? Я по Инстаграму помню, что их должно быть две, а я до сих пор ни одной не видела. Хабер покрутил головой, разминая шею, медленно открыл глаза и, посмотрев на меня, ответил: - Сестра возила их к ветеринару вчера. Должна с минуты на минуту привезти, увидишь, - он улыбнулся. Я уже поняла, что как дурочка копирую его мимику, и сдерживать ответную улыбку не было смысла. Хабер отпил кофе, и тут раздался звонок в дверь. - Видишь? Я подскочила с места, готовая открыть, если что. - Сиди уже. Лучше я сам, а то воплей кошачьих не оберешься потом. Не любят мои девочки ездить к доктору, - Саму поднялся с места, с явным сожалением оставив чашку, и пошел к двери. Сестру его я так и не разглядела – она не прошла в квартиру, передав переноску через порог. Очевидно спешила. Да и мне слегка загораживал стеллаж с цветочными горшками и прочей декоративной и просто нужной ерундой, отделявший кухню от прихожей. Я попробовала прислушаться, но из их финской беседы извлекла мало, точнее, совсем ничего. Черт, надо бы учить язык. Но вот когда? Дверь снова закрылась, Саму прошел в гостиную и, поставив большую переноску на диван, развернулся ко мне в пол-оборота. - Готова? – поинтересовался он. – Я выпускаю! Стоило открыть решетчатую дверцу, как из пластикового ящика вырвались две пушистые тени и убежали в противоположном от меня направлении дальше по коридору. Саму опустил переноску на пол со словами: - Хорошо, что не набросились на тебя. Два дня подуются на меня и отойдут. А то я же предатель, посмел следить за их здоровьем. - Мой кот тоже не любит к ветврачам ходить. Правда, по возвращении, он наоборот дня два у меня с колен не слазит. Хабер улыбнулся, но отвечать не стал, предпочитая сделать еще один глоток. Затем бросил быстрый взгляд на часы сказал: - Так, подожди, пожалуйста. Я сейчас соберусь, и мы поедем уже. О наших планах расскажешь по дороге. Хорошо? - Хорошо, - согласилась я. - Замечательно, - поставив почти нетронутый кофе в раковину, Саму ушел собираться. Я смотрела ему вслед, пока стена не скрыла его фигуру от моего взгляда. Остаться наедине с собой в его квартире было еще хуже, чем вдвоем с Хабером. Так он хотя бы отвлекал меня в плохом или хорошем смысле этого слова. А теперь, когда о его присутствии напоминает только приглушенный звук льющийся воды, мое больное воображения, используя оригинальные декорации, пытается восстановить события, развернувшиеся здесь прошлой ночью. Вот они пришли вместе, возможно, уже страстно целующиеся, перевалились через порог. Блондиночка, может быть, пыталась разуться, но ей этого сделать не удалось, так как Саму сам в тот момент был занят другим и ей мешал. Перебирал ее длинные волосы, касался кожи, забирался под одежду… Мог схватить на руки и унести в том же направлении, куда ушел сейчас сам, туда, где мне никогда побывать не суждено. О том, что было дальше, я даже задумываться не решалась. Из жуткой болезненной задумчивости меня вывел образовавшийся в прихожей Саму. Он стоял и смотрел не меня своим задорным пытливым взглядом: - Ты чего такая грустная? – кивая в мою сторону спросил он. - Я? – замялась, отвечая. – Да так. Устала просто. Новоселье все так и не отметим, нашей квартире нужно много внимания. Еще одна вымученная улыбка, которую Саму принял благосклонно. И, удовлетворившись этим ответом, развернулся к выходу. *** - Куда мы сегодня? – спросил он, уже выезжая с подземной стоянки. - По плану вы с ребятами записываетесь для утреннего шоу, так что едем на канал, - не притрагиваясь к бумагам, по памяти ответила я. - Это где? – поинтересовался Хабер. Пришлось все-таки открыть папку и посмотреть адрес. Он был записан по-фински и прочтению в моем исполнении не поддавался вовсе. - Эээ… - замялась я и протянула Саму лист, указывая на то самое место с какими-то почти Мордорскими письменами. Саму рассмеялся и поспешил сам проверить адрес, пока мы стояли на светофоре. Секундой позже он издал ряд вполне мелодичных, но очень уж замысловатых звуков и посмотрел на меня. - Ты всерьез предлагаешь мне это повторить? – удивилась я, что аж лоб наморщился. – Я даже пытаться не буду. Хабер рассмеялся. - Зря ты так. Учи язык, он красивый. - Красивый. И учить надо. Но времени-то у меня на курсы финского пока не хватает… - слегка пристыженная ответила я. В студию телеканала мы приехали последними. Когда поднялись на нужный этаж, вся команда уже была в сборе. Санрайзы рядком сидели в креслах, где их усердно гримировали. Саму пожал руку Сами, оказавшемуся ближе всех к нему, и сел на свободное место рядом, явно намереваясь досыпать все то, что упустил за ночь. Я прошла за спинами ребят в глубь помещения. Пока я проходила, каждый на свой манер поспешил поздороваться со мной. Но сложилось впечатление, что особенно рад встрече именно Осмо. Уж больно лучезарно он улыбался, тем самым, отчаянно мешая своей гримерше. Я присела на темный кожаный диванчик, который, наверное, есть во всех общественных местах на свете. Присела и тут же раскаялась. Неимоверно захотелось спать. Я вспомнила о своем, оставленном пару лет назад, университетском способе пробуждения, который включал довольно странное соотношения кофе и сигарет. Но подумала, что носиться и искать тут курилку как-то совсем не удобно, да и вообще, кто-то, кажется, бросил. Так что никакого тебе больше допинга. Только здоровый крепкий сон. Первым с гримом управился Сами и тут же поспешил подойти ко мне, предварительно озаботившись тем, чтобы ему принесли кофе. - Как дела? – поинтересовался здоровяк, присаживаясь рядом. - Хорошо, - на автомате ответила я. – А твои? - Порядок полный, - барабанщик звучал слегка приглушенно, видно не сильно был настроен общаться. Тем временем ему принесли кофе, и Сами поспешил занять себя именно им. Беседа не клеилась, но и молчание не было слишком неловким. Затем освободился Райамаа. Встав с кресла, Рику с целеустремленностью хищника подтянулся к нам. - Здравствуй, русская пташка. Ты все, я смотрю, порхаешь? – Рику как всегда в своей особенной манере растягивал слова. - Работаю, с позволения сказать, - поправила я. Не знаю почему, но рядом с Рику мне было не комфортно. Он смущал меня. - И как впечатления, нравится? - Нравится, конечно. Хотя, два дня, по-моему, не тот срок, в который можно сделать выводы. Я боялась казаться чопорной и заумной, но непринужденного общения пока упорно не выходило. А жаль. Раньше я всегда любила Рику. Ну, то есть, скорее тот образ, что он создал, ту энергию, с которой выходил на сцену. И его любит Саму. Мы должны как-то наладить отношения. - Вот и отлично, - Райамаа придвинул стул и сел напротив, хотя слева от меня еще оставалось место. Некоторое время он пристально смотрел на меня, а за тем обратился к Сами, поглощенному своим напитком, на финском. Пару секунд я еще вслушивалась в речь, пытаясь отметить хоть что-то, все-таки, говорю на трех языках. Но совершенно понятно, что романская и германская группы к финно-угорской никакого отношения не имеют, поэтому я угрюмо закопалась в бумаги, желая похоронить там свою неловкость. Мысль о том, что сегодня опять нужно найти Микко немного сводила с ума. Если я только в десятом часу в лучшем случае уеду от Саму, то пока я найду Саукконена, пока доеду до дома, куплю продукты, это ж сколько времени пройдет! Подкрепленная усталостью, эта мысль чуть не заставила меня расплакаться. - Ты чего? – удивился Рику, прекращая на полуслове свою беседу с Сами. Они оба посмотрели на меня с недоумением. Я выдохнула и решила рассказать все как есть, рассчитывая на сочувствие или хотя бы просто совет: - Я внезапно поняла, что лягу сегодня в лучшем случае часа в два. Прошлой ночью мне удалось поспать всего три часа, потому что мы пытались привести квартиру в пристойный вид, но не слишком-то преуспели. И вот сегодня опять тоже самое. Кошмар. А больше всего меня пугает то, что мне действительно нравится эта работа, и я не хотела бы ее потерять просто потому, что не могу справиться с ритмом. Я тут и так ненадолго, так можно хотя бы это время я продержусь достойно? – и тут я не выдержала. Всегда ненавидела, когда мне плохо, и кто-то, заметив это, спрашивал в чем дело. Я всегда все начну выкладывать, ну, не могу я просто заткнуться, потом скулить, потом жалеть себя и рыдать. Да, обычно это дело кончалось слезами. Так случилось и теперь. Жалость и ненависть к себе за слабину и непрофессионализм переполнили меня. И еще это не слишком-то доброе утро… Рику, заметив мои слезы, тут же встрепенулся и пересел на диван, обнимая меня за плечи. Сами от неожиданности поперхнулся кофе. Не каждый раз у него на глазах девушка может просто так разрыдаться. - Тихо-тихо, - Райамаа гладил меня по плечу, я отметила, что от него приятно пахнет. – Не переживай так. Завтра же выходной? Выходной! Отдохнешь, выспишься и с квартирой своей вы управитесь. Если что, вот меня позови! Я с радостью помогу. Эй, кто-нибудь, - Рику махнул рукой, - зеленого чаю девушке, пожалуйста. Я аккуратно вывернулась из-под его руки и вытащив из сумки салфетку, поспешила промокнуть глаза, пока тушь не потекла, и протереть очки. - Спасибо, - чуть хлюпая носом отозвалась я. – И простите, пожалуйста. Мне очень неловко за это. Так непрофессионально… Обычно я не такая истеричка! – лепетала я что-то в свое оправдание. - Ой, да делов-то! – отмахнулся Райамаа. – Я же все понимаю – стресс, со всеми бывает. Ты еще вон молоденькая совсем, не закаленная. Привыкай, и все у тебя будет отлично. К нам подошел Осмо и недоуменно переводил взгляд с красноносой зареванной меня на Рику и Сами. - У вас все нормально? – учтиво поинтересовался Иконен. - Конечно, - заверил Рику. Но клавишник почему-то этим ответом удовлетворен не остался и теперь выжидающе смотрел на меня. - Все правда в порядке, Осмо. Не стоит уделять этому столько внимания, - поспешила убедить парня я. Мне тем временем всучили чай, который я бестолково студила, дуя на зеленовато-желтую поверхность, а ребят, несмотря на то, что Рауль и Саму еще не совсем были готовы, увели на съемочную площадку. Где их, должно быть, уже поджидали наряженные в костюмы ведущие с приторными улыбками на загорелых лицах. А я сидела на своем диванчике, вперившись взглядом в никуда, и отпивала из чашки. Мысли в голове были точно стеклянными – холодные, жесткие и вместе с тем прозрачные. Я и сама не заметила, как допила чай, а гримерка вовсе опустела. Очевидно, все ушли сниматься. Встала, побродила по пустой комнате, прошла ее насквозь к другому выходу. Потом еще один совсем маленький и такой же неуютный коридорчик. Издали увидела, как Санрайзы, широко улыбаясь, общаются с ведущими. В центре внимания, конечно, Саму. Он все-таки лидер, но я очень сильно надеялась, что других тоже не сильно задвинут. Ведь они такие, какие они есть только потому, что все вместе. Каждый из них играет свою роль, каждый исключителен… С того места, где я стояла, боясь затесаться в кадр, до меня не долетало ни звука. А даже если бы и было что-то слышно, я вряд ли бы это поняла. Снова ощутила всю ущербность не знания языка. Вернулась в пустую гримерку и набрала Иде. Та ответила почти сразу. - Как дела? – я старалась звучать повеселее. - Да никак. Вот сижу тут, в формах копаюсь, а ты? - А я стою. И смотрю как наши финны записываются для утреннего шоу. Точнее, сейчас уже просто смотрю на пустую гримерку, а они там на площадке… - Ну так круто же! Не то что я – целый день тут пыль глотаю. - Знаешь, пока я забрала Саму, доехала до сюда, потом обратно на студию поеду, потом нужно найти Микко, потому что он где угодно быть может… - Ну-ка прекрати мне жаловаться тут! Катаешься по городу с пятеркой шикарных парней и еще и недовольна! А Микко сегодня опять на студии, да. Так что не надо так сильно переживать. Я, кстати, скорее всего, сегодня пораньше освобожусь, поэтому не надо убиваться: когда придешь домой, там все будет намного лучше, чем вчера. Эти две новости меня действительно очень и очень обрадовали. Боже, моя жизнь тут все-таки наладится! - Вот. Но ладно, сейчас я пойду, потому что хочу закончить все эти дела пораньше, а ты смотри там, не уработайся! Ида положила трубку. Я присела на продавленный диванчик снова и задумалась. Прошло около полутора часов. Я успела задремать и проснуться. Время, отведенное на запись 15-минутного эфира, подходило к концу. Я вышла на площадку проверить как дела. И тут же поняла, что дела ровным счетом никак. Никак почему-то не удавалось отснять нужный материал. Режиссер оставался чем-то недоволен. Понурые, но понимающие Санрайзы рядком сидели на диване и уже, наверное, в пятидесятый раз отвечали на все те же вопросы. Саму старался быть все таким же полным энергии и энтузиазма и с радостью рассказывал о новом альбоме. Но как только слышались слова: «Стоп, снято!», становилось заметно, насколько он утомился. Однако не жаловался никто. Я не стала даже подходить к режиссеру. Невооруженным взглядом было видно, что за полчаса никто не управится. Поэтому пришлось позвонить в следующий пункт нашей повестки и договориться о переносе встречи. Хотя, скорее всего, ее вообще придется отменить рано или поздно. Не суть, разберусь чуть позже. Репортер из молодого, но потихоньку набирающего обороты журнальчика отнесся ко мне с пониманием, что было приятно. Жаль, конечно, что я подставила и его, и группу, но ничего не попишешь. С пиаром у нас и так все сейчас в порядке. Микко жмет из ребят все как раз на кануне выхода нового альбома… Ну как накануне, за два месяца до. В любом случае, новый альбом значит новый тур, новая концепция, название группы должно оставаться на слуху. Надеюсь, он не убьет меня за то, что перенесла одну не самую значительную встречу, потому что запись шоу была отмечена им как приоритетная на сегодня. И действительно. Чтобы сделать эфир потребовалось просто рекордное количество времени. Я смогла почти выспаться на своем диванчике, ребята же наоборот вернулись в гримерку совершенно вареные. Рауль и Сами в какой-то полной прострации, Осмо и Рику грустные, явно утомленные, а Саму все-таки пришлось хуже всех. Он был ужасно раздраженный и то и дело бурчал. - Нет, ну что это вообще такое было? Сколько можно 15 жалких минут записывать? Я бы за это время уже альбом бы сделать успел! Куда мы там дальше? – пожаловался он мне. - Дальше репетировать поедем. Потому что время располагает к этому, - аккуратно ответила я, боясь лишний раз причинить Саму дискомфорт, потому что он и так на взводе. И хотя Хабер всегда в этом плане казался мне человеком довольно адекватным, я бы не рискнула навлечь на себя его гнев. - Оу, ну, ладно. Репетировать – это хорошо. Репетировать поехали, - мгновенно успокоился он. – Хватит с меня на сегодня журналистов, дайте уже музыкой заняться! Я довезла ребят до студии. Точнее меня довез Саму, который всю дорогу был непривычно молчалив. Очевидно, достаточно наговорился за сегодня. Каким-то волшебным образом до студии все доехали одновременно, чуть ли не синхронно хлопнув дверьми. Поэтому логично предположить, что в лифте было немного тесно – никто не хотел ждать второго. Но ничего, поместились. Я стояла между Хабером и дверью, сбоку от меня был Осмо. Рику, оставшийся где-то позади отметил: «Что за чудовищная несправедливость? Почему у Хабера опять лучшее место?». Райамаа оживился быстрее прочих и уже во всю был готов шутить. Саму так легко отойти не мог. Все, что я услышала от него, даже, скорее, почувствовала спиной – это напряженный выдох. - Потому что он капитан, Рику, - ответил Рауль. Он был явно в более благодушном настроении, чем остальные, но все-таки даже он не готов был пока предаваться безудержному веселью, тем более в замкнутом пространстве. «Капитан Саму» - мое сознание ловко подхватило это мысль. Стоит сзади меня и хмурится. «Капитан, капитан, улыбнитесь!» - пронеслось в моей голове, и я стала напевать песенку себе под нос. - Что мурлычишь? – в полголоса поинтересовался Хабер, слегка наклоняясь вперед к моему уху. Я не совсем поняла, что им двигало в этот момент. Наверное, элементарная усталость. Он уже 2 часа без умолку проболтал, и теперь еще столько же предстоит пропеть, поэтому он экономит голосовые усилия… А иначе это сложно логически объяснить. Я на пару миллиметров пододвинулась ближе к двери. Не знаю, может, мне как всегда все кажется, но на всякий-то случай… - Да так, ничего. Детская русская песенка. - Прилипчивый мотивчик, - Хабер тут же принялся мычать мою песенку себе под нос. В его исполнении даже она звучала вполне пристойно. Лифт издал мягкое «динь-динь», и двери распахнулись. Я поспешила сделать шаг вперед, чтобы меня не смело Санрайзовской волной, стремящейся скорее вырваться на свободу. - Я пойду перекурю! – радостно объявил Саму, вышагивая из кабины. - Я с тобой, - поддержал барабанщик. - И я, - я не сразу узнала голос Осмо над своим ухом. Подняла взгляд, мы встретились глазами. Он смотрел на меня немного виновато. Я поспешила принять вид под названием «Я не осуждаю». Осмо полегчало, и он с чистой совестью ушел за остальной блондинистой половиной группы. Я посмотрела ему вслед. Надо же, он моего недовольства испугался, а ведь сам и понятия не имеет про мое отношение к этому делу… Рику и Рауль остались и довели меня до репетиционной. - А ты, я смотрю, за здоровый образ жизни? – поинтересовался Рику по дороге. Я покачала головой: - Не-а. Я бросила недавно как раз. А от хорошей вечеринки еще не разу в жизни не отказывалась, так что... - Ну и правильно. Лучше умереть, чем быть занудой! Оказавшись в комнате с инструментами, ребята, привычные к этому делу, разбрелись по углам, чтобы потратить свободное время так, как хотелось им самим. Я же, наоборот, как будто первый раз в жизни увидела, принялась разглядывать гитары, барабаны и клавиши. Клавиши привлекли меня особенно, все-таки я, с позволения сказать, играю. Инструмент Осмо до боли напоминал мой родной, что аж в груди закололо от тоски по дому. Не постеснявшись отсутствия владельца, ровно как и разрешения, я подошла к пианино и легонько дотронулась до ноты фа, так, чтобы она не издала звука. Примерилась к паре других аккордов и с отчаянием отметила, что за последние пару недель получения диплома и прочей нервотрепки я совершенно растеряла все свои навыки. - Ты ведь играешь, да? – я совсем не заметила, как подошел Осмо. Надеюсь, что и он не обратил внимания на то, как я слегка вздрогнула от испуга - Играю? Это очень сильное слово для того, что я умею делать с пианино. Учусь играть - да. Но я уже недели три как не занималась, поэтому мои способности сейчас в весьма плачевном состоянии. А жаль. Иконен выдал сдавленный смешок. - Что? – добродушно удивилась я. - Знаешь, у тебя просто лицо такое, когда ты на клавиши смотришь… Как у ребенка под Рождество. Смесь восторга, благоговения и тоски. Черт, я бы хотел, чтобы хоть раз моя девушка так смотрела на меня, как ты смотришь на мой инструмент! Я рассмеялась: - Знаешь, мое пианино никогда не сделает мне больно. Ну, когда я не натыкаюсь на него ночью по дороге на кухню. Теперь Осмо улыбался во весь рот. - Хотя, нет, может быть больно и плохо. Например, сейчас, когда я понимаю, что скучаю по музыке больше, чем по чему бы то ни было на свете, а играть возможности все равно нет. - Как нет, если тут есть превосходный инструмент и превосходный клавишник? – я так и не поняла, было ли его удивление милым наигранно-театральным или не менее милым, но искренним. - Я сейчас правильно поняла, что ты предлагаешь мне позаниматься фортепьяно? – я слегка наклонила голову вперед и наморщила лоб от недоумения. Предложение было слишком заманчивым, чтобы оказаться реальным. - Правильно, - Осмо кивнул. Никогда еще не видела его таким серьезным. - У нас сумасшедший график. Когда? – я слышала отчаяние в собственном голосе. Ну, еще бы. Я сплю по три часа в сутки. - Когда захочешь. Когда-нибудь у нас будет выходной. И вообще, я готов здесь с тобой просидеть, хоть до утра. - Осмо, спасибо тебе огромное! У меня слов нет, насколько я признательна! – меня правда переполняла благодарность, так что я осмелилась презреть субординацию и прочие прелести профессиональных отношений и обнять Иконена. Он этого действительно не ожидал, но оказался довольно благосклонен, нежно погладив меня правой рукой где-то в районе лопаток: - Ой, да брось. Мне самому очень приятно и интересно. Я лет с 17 никому фортепьяно не преподавал! Пришел Саму, и я поспешила отойти от Осмо на предписанные моему положению два шага. Хабер ровным счетом никак не отреагировал, что было к лучшему. - Поехали? – осведомился он. Я успела немного послушать играющих ребят до прихода Микко. Тот сухо поздоровался, снова отправил меня к Монике за документами, а после сказал убираться домой. Мол, сегодня я группе больше не пригожусь. К перенесенному интервью Саукконнен оказался вполне равнодушен, так что ничто не помешало мне радоваться тому, что мой день окончился на пару часов раньше. Я кое-как распрощалась с ребятами в суматохе, вызванной прибытием менеджера, забрала уже привычную папку у Моники и поехала домой. В метро, однако, больше думала о том, что в квартире меня ждет непочатый край работы. Ее нужно хотя бы отмыть. Потом очертить круг того, чего нам там так отчаянно не хватает, не считая еды, и завтра отправиться докупать необходимое. Да уж, покой нам только снится… Но ничего, разберемся. Сначала стоит заглянуть в магазин, чтобы было что поесть. Много мне на себе унести не удалось, придется сходить еще раз, но вот на два неплохих завтрака и ужина хватит. Дома меня, однако, ждал сюрприз. Ида все-таки сдержала свое обещание относительно короткого дня и уже успела переделать половину работы. Я совсем об этом забыла, а потому была несказанно рада. - Ты золото просто! – обняла я подругу, когда мы закончили надраивать нашу комнату. - Я? Да, - согласилась Ида без ложной скромности. - У меня тоже есть сюрприз. Я же еды принесла, - поспешила отыграться я. В суматохе, вызванной уборкой мои пакеты со снедью так и стояли проигнорированными в коридоре. - Одна потрясающая новость за другой. - Именно. И кстати, мы так и не отметили новоселье! – с этими словами я выудила бутылку мартини. Новоселье, тем не менее, получилось странное. Мы обе, очевидно, слишком устали, чтобы веселиться. Поэтому тихо переговариваясь, сидели за столом, потягивая вермут. - На следующей неделе приезжают поставщики. Я надеюсь, что этот бюрократический ад наконец-то закончится, и работа станет интересной, - рассказывала Ида о своих делах. – А, может, все станет еще хуже. Тут сложно угадать. - Неужели, тебя так угнетает нынешняя должность? – мне было бы искренне жаль, если бы подруга страдала на новом рабочем месте, ради которого пришлось переехать в другую страну. - Угнетает? – она на секунду задумалась. – Нет. Просто кто-то слишком избаловался, н ему все динамики подавай, движения и прочих прелестей шоу-биза. Работа что надо. А у тебя что? - У меня динамики хоть отбавляй. Правда. Мотаюсь за группой из одной части города в другую. Правда пока, по-моему, получается, что Саму присматривает за мной, а не я за ним. Но я стараюсь научиться как можно быстрее. Пока, вроде, не жаловались, - как хорошо, что я наконец могла поделиться всем тем, что накипело. - Брось. Ты наверняка со своей страстью к высоким достижениям великолепно справляешься! – Ида дернула головой. – Но вот про Саму расскажи поподробнее. Что там у вас с ним? - А что у нас? – удивилась я. – Он поит меня чаем сразу после того, как выпроваживает своих баб… - Стоп, стоп! Каких баб? – удивилась подруга. – А как же Вивиан? Я на секунду замешкалась, припоминая, кто такая Вивиан, и тут поняла, что Вивиан – это последняя девушка Хабера, с которой, он, вроде как, встречался еще осенью, судя по прелестным фотографиям на Инстаграме. А потом у меня завертелась эта околесица с учебой, и я перестала следить за жизнью Саму, так что теперь с трудом могла вспомнить, кто такая эта Вивиан… - Погоди! – недоумевала я. – Точно, Вивиан… не знаю, не видела ее. Ты думала, что они все еще встречаются? - Ну да. Не было же ничего про разрыв в прессе или еще где. Хотя, вообще-то, ты же у нас тут специалист по жизни и творчеству Саму Хабера. - Я училась, - отмахнулась я. Сейчас меня немного больше волновало другое. – Получается, ты все это время измывалась над нашими с Саму, с позволения сказать, отношениями, хотя думала, что у него все еще есть девушка? - По-твоему я могла упустить шанс на такой потрясающий сарказм? За кого ты меня принимаешь? – Ида была в своем репертуаре. – Но, по-моему, намного интереснее тот факт, что тебе потребовалось два дня, чтобы вспомнить про то, что у него все еще могли бы быть отношения! Я махнула рукой: - Все это слишком печально… Ты не видела, как выглядит он в своем доме, как смотрится сам дом… Понятно, что домработница и прочие прелести, но он все равно выглядит как типичная холостяцкая квартира. Если не держать в голове детали, то никому и на ум не придет, что там живет человек, у которого есть девушка. Да еще и эта журналистка… Саму точно знал, во сколько я приду. И, если бы хотел конфиденциальности, мог управиться до моего появления. Так что с Вив они точно расстались. Вопрос когда и почему, но мое-то какое дело? - Действительно, какое? Это ведь не ты по нему с ума сходила… - Сходила и расходила. Сколько можно? К тому же, теперь я вроде как на него работаю. - Странная ты, - Ида медленно подняла на меня взгляд, - значит, сохнуть по недостижимому парню – это нормально, и отказаться от мечты, когда она стала более или менее реальной, тоже? Я смотрела на подругу в упор, но не сказала ничего. - Но вообще, что бы ты ни говорила, - продолжила Ида, - я с первых секунд поняла, что тебе очень и очень больно было увидеть эту журналистку в его квартире сегодня утром… - Да-а-а-а, - обреченно протянула я. – Черт возьми, еще как больно. Я снова начала от него голову терять. По полной. И я ненавижу это чувство, и себя за него ненавижу. Но что это такое? Что за вселенская несправедливость? Я как всегда буду попусту изводиться, потому что с парнями я, к сожалению, безнадежна. Даже тот факт, что сейчас Хабер для меня совершенно реален, дело к лучшему не меняет. Я скажу, что мучаюсь еще сильнее. Ида покачала головой. Тут, правда, больше нечего было сказать. Я сама все прекрасно знаю, и она все это знает. - Пойдем-ка спать, вот что. - Пойдем, - кивнула я. Сейчас это было однозначно лучшее решение.