Монетка

Radiohead - Idioteque

      Гриммджоу очень захотелось зарычать от нетерпения, а Айзен, ничуть не смущаясь, словно раскладывал его на молекулы взором. Молчал.       Из-за напряжения Гриммджоу больше рыкнул, когда отвечал на вопрос о том, не хочет ли присесть. На рык Айзен приподнял бровь, а Гриммджоу остался стоять.       — У меня есть предложение для тебя, Гриммджоу.       — Какое же? — ухмыльнувшись, уточнил он и поджилками ощутил, что дело неладно. То ли в словах почуял подвох, то ли в спокойном рассеивании айзеновского реяцу.       Он словно усыплял внимание.       — Оно касается нашей гостьи, Орихиме.       Гриммджоу давно заметил, что Айзен не лишён определенного чувства юмора. Девчонка у него называлась гостьей (или по имени) с тонким намеком на то, что она должна быть благодарна за почтительное отношение.       На лице появилась язвительная усмешка, стоило вспомнить ее жалкие слова пару дней назад.       «Когда она перестанет считать себя образцом для подражания и абсолютным добром, мир перевернется вверх тормашками.»       Пока Гриммджоу раздумывал, Айзен невозмутимо продолжил.       — Презентация ее сил Заэльапорро была больше проверкой для самой Орихиме. Она показала удивительную силу духа, не атаковав тебя, Гриммджоу, да ещё и предложив помощь после. Ты не удивился этому?       — Ни капли, — он фыркнул, и презрительная усмешка скривила его губы.       — Что ж, — Айзен сложил руки замком на столе и взглянул на Гриммджоу слегка исподлобья, — а вот я немало удивился твоему проигрышу. Как ты объяснишь его?       Если бы Гриммджоу знал о психологах, то предположил бы, что Айзен играет в него большую часть времени. Но даже если бы знал, ассоциация бы не зашла дальше — так ему стало неуютно под этим взглядом.       Враньём было бы сказать, что он не ожидал разговора с большой «р». После инцидента, оказавшись в своей комнате, он ходил по ней, словно до этого тысячу лет был лишён движения и наконец получил возможность размяться вволю. Он ждал. День, два. Никто не приходил. На экспедирование не звали, заданий не давали. Гриммджоу уже во снах слышал, как к нему стучится правдоруб Канаме (потому что он-то был до противного вежлив), а войдя, сжигает вытатуированную шестерку.        Наконец, его, напряжённого до состояния натянутой донельзя тетивы лука, пригласили к Айзену.       И вот, он стоит перед ним и не знает как оправдаться.       — Я недооценил ее, — пробормотал Гриммджоу очевидно нехотя.       — И это было твоей ошибкой, Гриммджоу. Очень хорошо, что ты это понимаешь, — угроза в лице презрения Айзена сошла на нет, и он даже улыбнулся с оттенком приветливости, как показалось Гриммджоу.       «Ещё бы она настоящим была, приветливость эта», — мысленно процедил он.       «Ему точно нравится возвышаться над другими. Словно он сам в себя не верит и ему вечно надо самоутверждаться. Жалко», — он мысленно оскалился с превосходством. Если его и собирались изгнать из Эспады во второй раз, то этот момент миновал. А все потому, что Айзену хватает всего двух дней превосходства.       — Но все же я не до конца уверен, что среди других арранкаров не найдется нового достойного места Шестого. Понимаешь, о чем я?       Часть самоуверенности как ветром сдуло. Неслышно сглотнув, Гриммджоу сказал, потупив взгляд.       — Да.       — Тогда, я думаю, мое предложение должно быть незамедлительно принято. Орихиме требуется мотивация и тренер. Как эксперт серо и рукопашного боя, я думаю, ты вправе взяться.       Гриммджоу показалось, что окружающий мир померк.       Он проморгался.       Айзен остался сидеть за столом, улыбкой словно впрыскивая порции яда, отравляющего сознание. Язык Гриммджоу как бы приклеился к нёбу.       Воспользовавшись замешательством, Айзен продолжил, сделав рукой широкий жест над столом.       — Насколько я знаю, у тебя конфликт с Ичиго Куросаки. Не думал ли ты, что через нашу гостью мы сможем выведать его секреты?       У Гриммджоу свело болью зубы.       «Превосходство показывает, гнида. Додумался, додумался. Но хер ты об этом узнаешь», — на лицо он остался невозмутим.       — Мне не приходило это в голову, господин Айзен. Возможно, будет полезно ее тренировать.       — Хорошо. Подумай над моим предложением. Перед экспедицией на грунт Улькиорра попросит дать ответ.       — Я понял. Я могу идти?       — Да, пожалуйста, — Айзен сделал вольный жест в сторону двери на манер императора, а Гриммджоу мысленно покачал головой.       «Свалится с вершины по тупости и даже Улькиорра в ресуррексионе не подхватит».

***

      Гриммджоу разгуливал по окрестностям Лас Ночес. Белый песок неспешно шелестел, гонимый ветром. Он заглушал неприятные воспоминания в голове. К примеру, Гриммджоу совершенно не хотелось даже осознавать, как он вполне обыденно ответил Улькиорре согласием на предложение Айзена. Вот ветер и приходил на выручку, теребя волосы и одежду.       Ему хотелось тереть глаза, словно полные песка, из которого складывалось ее лицо. А после ругать себя за ту самую, многострадальную вылазку. Если бы тогда лучше подумал, если бы… Его бы не связало чувством долга, например. И Гин обращал бы на него куда меньше внимания… Как раз в этот момент — Гриммджоу необъяснимо чувствовал спиной — «Лисья морда» наблюдал за ним из одного из окон.       Гриммджоу лениво пнул скрученное деревце. Оно осталось на месте, хотя выглядело хрупким.       Его это слегка позабавило.       «Пожалуй, первым заданием для девчонки будет отпинать дерево. Если свалит, даже похвалю.»       Постепенно он пришел к анализу драки (боем у него и в мыслях язык не повернулся это назвать). В голове не укладывалось, почему девчонка, не такая уж слабая, постоянно надеялась на друзей.       Гриммджоу бесился от мысли, что многие выводы делает из доклада Улькиорры, но другой информацией он не располагал.       «Придется расспрашивать. И возможность есть», — Гриммджоу ощутил внутри себя наступление покоя. Словно он гнался за чем-то долгое время и достигнув, даже не ощутил разочарование от мысли, что погоня завершилась.       «И в первую очередь задам ей такой вопрос. Может, это не она за них прячется, а ее прячут, не считаясь с мнением?»